Литания влюблённых

"The Fate of us all Lies deep in the dark When time stands still at the iron hill" Blind Guardian "Time Stands Still"

Даже в подземном бункере Истваана-5, пережидая бомбардировку, которую верные Императору войска обрушили на планету, Марий не прекращал шлифовать новую мелодию. Если поначалу, видя мощь залпов, некоторые воины нервничали, то потом осознали, что огненный шторм не причинит вреда. Сам же Вайросеан полностью доверял проекту примарха. Он видел, как строились эти укрепления и хорошо понимал их мощь. Сейчас его беспокоило иное. Время холодной стратегии прошло, в этой битве Третьей роте нужно быть безумцами. Мчаться вперёд, атаковать в лучшем стиле Деметера. Марий окинул взглядом своих бойцов, нойзмаринов, шумовых десантников, как насмешливо именовали их братья. Рядом с ним держались облачённые в содранную кожу воины кошмара, те, кому предстоит внушить ужас бывшим соратникам. Те, кто пойдут в первом ряду и будут первыми принимать выстрелы. «Я не справлюсь. Юлий был прав – я не умею быть клинком Легиона. Мне нужно было отказаться от звукового оружия…». Минутное сомнение тотчас прошло, сменившись яростным «Отказаться от прощального подарка Беквы? Она бы ликовала, глядя, как её творение рвёт тела могучих космодесантников. Это всё, что ты можешь сделать для неё – сражаться так, как будто она смотрит на тебя и твоих». Грозный гул бомбардировки стих, сейчас с поверхности доносились иные звуки, глухие удары, как будто где-то били гигантские барабаны. Приземлялись шаттлы лоялистов. Вайросеан оскалился под шлемом. - За нашу Леди музыки, ребята! За ту, кому не было равных! Нойзмарины взревели в ответ: - За Бекву Кински! За ту, кто вознеслась! И впервые идея, что Беква не погибла на сцене, не казалась Марию кощунством. Укрепления Истваана-5 уже осыпали наступающих снарядами. Ещё миг, и по блиндажам пронёсся сигнал к атаке. Ревущие берсерки Пожирателей Миров, гордый и бесстрашный Легион самого Воителя, молчаливые воины Мортариона и смеющееся совершенство – Дети Императора вышли на битву, где им предстояло победить или погибнуть. И среди воя выстрелов, сотрясающих землю залпов Диес Ирэ, боевых кличей и проклятий зазвучала музыка. К бастионам Истваана-5 текли две реки металла. Одна – Саламандры несла с собой пламя, превращая в пепел тех, кто пытался её задержать. Вторая, закованные в чёрный металл Морлоки, терминаторы Железных Рук сметали всё на своём пути с холодной яростью. Над их головами проносились залпы Диес Ирэ, вступившего в перестрелку с Ленд Рейдерами атакующих, но они не отступали. Железные Руки пришли мстить за погибших братьев. О металлические реки разбилась бешеная атака Пожирателей Миров. Саламандры шли дальше, выжигая позиции уже Гвардии Смерти, заставляя самого Мортариона отступать. Четырнадцатый Легион отходил так же безмолвно и дисциплинированно, как и сражался, уводя своих противников под залпы крепостей. Сыны Хоруса тоже отступали, останавливая молниеносные атаки Гвардии Ворона, прикрывая более неповоротливых братьев. План Воителя требовал нанести высадившимся удар, а потом отойти, дожидаясь, когда на почувствовавших грядущую победу лоялистов обрушатся ещё четыре Легиона. Но центральные позиции оставались неподвижными. Гвардия Феникса ждала Морлоков. Авангард Железных Рук накатывался на терминаторов Фулгрима, чёрная туча против царственного пурпура. Несколько отрядов, пользуясь отступлением других сил Хоруса, начали обходить Третий Легион с флангов. Усиленная броня и аугментика Морлоков позволяли им идти через огонь болтеров как через дождь. Те, кто осмеливался противостоять им, падали. А потом… машина войны на секунду замерла, когда перед ними возникло кошмарное видение – воины, облачённые в человеческую кожу. И мига промедления хватило, чтобы звуковая волна ударила, оставляя за собой искорёженные чёрные доспехи и ошмётки плоти. - И кто теперь слабаки? – прорычал Марий, направляя инструмент на врага. Мелодия вела его, мелодия желала ещё смертей. Один из Морлоков вскинул огнемёт, но так медленно… Новый аккорд взорвал прометиевый бак, превратив терминатора и его товарищей в корчащиеся пылающие силуэты. Вырвавшийся из огнемёта язык пламени дотянул до нойзмаринов, лизнув кожу на броне. Валерий с руганью сорвал загоревшийся кусок. Огненная гибель Железных Рук не осталась незамеченной. - Во славу Феникса, - выкрикнул Юлий Каэсорон. Без шлема, с энергетическим мечом в руке, в ярком доспехе он напоминал эльдарское божество войны. Вайросеан с восхищением смотрел, как Первый капитан с лёгкостью проходит сквозь чёрные фигуры, оставляя за собой мертвецов. Смеющийся тигр, сочетание мощи и грациозности. - Сверху! – рявкнул из арьегарда Уллиан. Нойзмарины вскинули оружие, но кораксовцы уходили от залпов-аккордов, атакуя вновь и вновь. Мелодия Уллиана разорвала слишком близко подобравшегося к нему Ворона, двое других рухнули вниз, лишившись координации, в доспехах, ставших гробами. Но и сержант пошатнулся. - Берегитесь неба, - повторил он, - Кораксовцы нас видят и боятся. Они будут атаковать, пока не положат нас. Я держусь, командир. За Леди музыки! Я ещё сыграю… Вайросеан тихо выругался. Против маневренного врага звуковые пушки действовали куда хуже. Гвардия Ворона тоже не могла нанести большого урона, в своей бешеной небесной карусели попадали они не слишком метко. Но они связали нойзмаринов боем. И, похоже, сюда стягивались всё большие силы Девятнадцатого Легиона. При виде второй чёрной стаи, мчавшейся на джамппаках, Марий невольно вздрогнул, ожидая увидеть смертоносные когти самого Коракса. - Держитесь, братья, - прозвучало в воксе, - Когти Хищника вышли на охоту. Лучшие воздушные бойцы Повелителей Ночи атаковали не ждущих нападения Воронов. Десятки астартес погибли, не успев осознать измену. Нострамцы хохотали и обменивались шутками, когда очередные воины Гвардии Ворона оказывались на земле искалеченными или мёртвыми. Но вскоре смех сменился короткими резкими командами. Вот сейчас сюда действительно спешил сам Коракс. Чёрная стая взмыла выше, рассредоточилась, готовясь встречать страшнейшего своего врага. Заманивая его под встречу с братом. Конрад Кёрз тоже кружил в небесах рядом со своими любимцами. - Доброй охоты, - выдохнул им вслед Вайросеан. Рапторы помогли его воинам, Восьмой Легион был на стороне Воителя… на стороне Фулгрима. Но даже если все обещания Эреба сбудутся, Гвардия Феникса уже шла через ад. За то, казалось бы, недолгое время, которое нойзмарины провели, отбивая атаки с неба, картина боя изменилась. Пурпурная и чёрная волны схлестнулись, и всё больше воинов устилало своими телами холм. Терминаторы Детей Императора сражались как воплощённое совершенство, но их было меньше. Даже платя одного своего за троих Морлоков, они проигрывали. А далеко не всегда размен был настолько хорош. Фигура в безумно ярком доспехе всё ещё танцевала, сражая врагов одного за другим. Но это уже была не игра, а отчаяние. Когда Юлий на миг обернулся, Марий увидел обожжённую маску, лишь отдалённо напоминавшую лицо. «Он умирает. Он смертельно ранен и знает это. Им надо отступать… но примарх желает встретиться с Феррусом Манусом лично. Даже если это будет стоить жизни всей Гвардии Феникса». - Стоять! Прикрываем Первую роту. До конца! – повинуясь капитану, нойзмарины заняли позицию. Пронзительные звуки их оружия вонзились в броню наступающих Морлоков, ломая сочленения, превращая самые лучшие доспехи в мёртвый керамит. Только сейчас Вайросеан осознал, что именно играет, откуда взяты эти высокие ноты. «Погребальная лаэрская», подарок Беквы. Мелодия скорби сокрушала тех, кто не ведал жалости. И оплакивала Каэсорона и его людей. Где-то там лоялисты расплачивались за своё доверие. Четыре Легиона обрушились на Саламандр и Гвардию Ворона, снесли артиллерию Железных Рук. Но на выстеленном керамитом холме это уже не имело ни малейшего значения. Юлий всадил обломок меча в лицевой щиток очередному прорвавшемуся Морлоку. Смерть врага на секунду заставила замолчать скорбь и гнев. Сколько его ребят лежат здесь? Сколько? Почему Фулгрим всё ещё говорит с железной мразью, а не убьёт его? Когда молот в руках примарха взметнулся над головой ошарашенного предательством Лоргара и остальных Ферруса, Каэсорон радостно вскрикнул, отшатываясь от схватки примархов, но осознание обожгло его сильнее, чем взрыв сломанного клинка. Фениксиец до сих пор не желал убивать своего брата. Он хочет взять его в плен. Сияющие когти одного из Морлоков сверкнули совсем рядом. Аргус Фелиций, сержант и друг Юлия, с небрежной лёгкостью отвёл удар, позволяя командиру обезглавить врага. А потом пошатнулся и рухнул на колени. И оттолкнул руку Каэсорона, пытавшегося его удержать. - Впереди свет, капитан. Счастливо подняться, - старая хемосийская фраза, а потом воин упал лицом вперёд и больше не двигался. Битва стихала, последние из Морлоков подыхали под алебардами последних Фениксов или звуковыми пушками Третьей роты. С дикой улыбкой безгубого рта Юлий обернулся к поединку примархов. Феррус Манус стоял на коленях, с разбитого лба стекала кровь, заливая глаза. Фулгрим свободной рукой зажимал рану на животе, второй – заносил меч. Медленно, картинно, точно надеясь, что брат попросит о пощаде или просто лишится сознания. Каэсорон сдвинулся ближе, изготовясь к прыжку. Что бы не решил примарх, он успеет всадить сломанный клинок в шею Ферруса. Несмотря на оплавленный нагрудник, броня Юлия оставалась совершенной и давала терминатору достаточно сил, чтобы убить даже примарха, даже эту живучую тварь с металлическими руками. Последняя воля умирающего священна. Особенно когда он исполняет её сам. На мгновение Фулгрим встретился взглядом со своим Первым капитаном и тут же отвёл взгляд. Оплавленная маска вместо былой красоты казалась кощунством. А ещё страшнее были глаза, молившие: «Убей! За всех моих – убей его!» - Ты же не можешь уничтожить своего любимого брата! – зазвенел в ушах голос лаэранского клинка – сейчас Фениксиец твёрдо знал, что это не его собственные мысли, - Оставь его при себе, скованным пленником. Пусть он служит твоим желаниям. Ты хочешь, чтобы он сдался, а не погиб. Так добейся этого. Сделай то, чего ты жаждешь, прямо здесь, на телах его сыновей… - Его и моих, - мысленно рыкнул в ответ Фулгрим. Миг решения тянулся бесконечно долго. Душа Фениксийца выла при мысли, что больше не будет Ферруса Мануса, грубого Горгона, вечного соперника и бывшего друга. Но Юлий, вернейший из верных… Любимый брат или любящий сын? Серебряное лезвие метнулось к шее Ферруса так быстро, что даже дух клинка не успел ничего сказать. Когда голова брата покатилась по земле, Фениксиец отшатнулся и рухнул, выронив меч. Мир плыл перед глазами, душу раздирала боль. Предатель, игрушка варпа, братоубийца, завёдший сыновей в ловушку демонов. Он вглядывался в столпившихся вокруг него терминаторов (о, как же их мало!) и нойзмаринов, ожидая увидеть презрение, но ощущал лишь тревогу и любовь. И это было куда мучительнее. - Я не хочу быть… я не заслуживаю… В последнюю секунду Фулгрим осознал, что этот голос совести был голосом клинка, но было поздно. Миг слабости, миг желания забытья обернулся пленом. Демон, вырвавшийся из меча, занял тело примарха Детей Императора.