Литания влюблённых

"И в руках её скрипка пела о том, О чём молчал его меч." Тикки Шельен "Зелёное пламя"

Судя по тому, как мало новостей доносилось в Ла Венице с полей сражений, внизу всё шло очень и очень не гладко. Говорили, что рано или поздно сам лорд Фулгрим поведёт своих воинов, и тогда с сопротивлением лаэран будет покончено одним решительным ударом. Летописцам предоставляли сколько угодно любоваться тем, как доблестные астартес готовятся к отправке в битву, кое-что рассказывалось о подвигах Второй и Третьей рот, но… очень аккуратно. Передавая через одного из пилотов Легиона, завсегдатая концертов и поклонника музыки, просьбу о встрече, Беква гадала, найдётся ли у Вайросеана время и желание ещё раз увидеться с ней. А ещё она поймала себя на том, что слегка тревожится за него. Порой война бывает безжалостна даже к лучшим. Чего она точно не ожидала – что Марий появится на следующий день. Да, уже шептались, что многие роты были отозваны с Лаэра перед финальным ударом, но вряд ли у Третьего капитана было много свободного времени. И всё же он пришёл. - Приветствую вас. Госпожа Кински, мне сказали, что вы зачем-то искали меня, - всё та же тень усталости, всё та же безупречная вежливость, почти церемонность общения. - У меня для вас своего рода подарок. Произведение, которое пока ещё никто не слышал, - а вот видеть, как усталость сменяется искренним удивлением, было очень приятно. Выходить с этой вещью на сцену в зале не было смысла, но Беква уже выяснила, в какой из малых репетиционных акустика лучше всего. А небольшое помещение идеально подходило для вручения дара. И для того, чтобы отношения стали менее официальными. - Предупреждаю сразу, я далеко не тонкий ценитель искусств, - в голосе десантника явно слышалось смущение, - я восхищаюсь вашим талантом, но вряд ли смогу понять, насколько хорошо написано произведение. - Так или иначе, оно создано для вас, - музыкант погладила клавиши синтезатора, настраиваясь на мелодию. Потом нажала на кнопку записи вокс-кастера. И с первыми же аккордами её слушатель замер, поражённый и грустным чистым мотивом, и тонкими пальцами, под которыми рождалась музыка. Мелодия преобразила лицо женщины – сейчас на нём отражалась скорбь. Беква была похожа на одну из тех древних статуй, которыми украшались гробницы. Но мотив не тонул в печали, он поднимался куда-то ввысь, уходя от горя в светлое небо. На секунду Марий увидел эту безоблачную лазурь и белый след, точно от пролетевшей «Штормовой птицы». Одной из множества сбитых на Лаэре, утонувших в океане или разбившихся об атоллы. И вот мёртвая машина взлетает, унося воинов… куда? Последняя нота затихла. Щелчок выключившегося вокс-кастера. И только тогда Марий почувствовал, что по щекам катятся слёзы. - Это в память всех, кто погиб на Лаэре, - музыкант достала кассету, - Прошу. - Вы гений, - на фоне его руки кисть женщины казалась такой хрупкой. Пальцы, творящие чудо. Воин смотрел на кассету, пытаясь совладать с голосом, - Спасибо вам. Я не знаю, как вы поняли всё это. Я не знаю, как вам удаётся это выразить так. Но если кто здесь сомневается в вашей гениальности, то когда они услышат эту вещь… - Никогда, - спокойно перебила его Беква, - Эта мелодия для вас и для всех, с кем вы решите поделиться записью. С большой сцены она не прозвучит никогда. Видите ли, летописцам предписано избегать минора в наших произведениях. Пауза, потом Марий изменившимся, глухим голосом произнёс: - Вы нарушили приказ ради меня? - Ну не совсем приказ. Летописцы, даже в Великом походе, всё же птицы вольные, и итераторы отлично понимают, что не могут водить нас на коротком поводке. Возможно, мне в итоге простят то, что я нарушила указания, но я не хочу, чтобы эту мелодию назвали скандальной и эпатажной. Это подарок. С большой сцены будет звучать другое, торжественное, прекрасное, победоносное. Но война не бывает без минора, так? - Да. И… что я могу для вас сделать? - Я бы хотела больше узнать про астартес. Не про победы, но про то, как вы живёте. Про тренировки, какие-то обычаи. Видите ли, это художникам хватает просто красивого момента, героических воинов в великолепной броне. Музыкантам приходится вглядываться вглубь, чтобы мелодия не оказалась просто набором нот. А ещё, - она чуть помедлила, ловя интерес в глазах воина, - если позволите, перейдём на ты? - Конечно. Хотя первое время это будет трудно. - Почему же? - Беква не удержалась, чтобы чуть-чуть не поддразнить Мария. Её план сработал идеально, даже пугающе-идеально, она не ожидала слёз в его глазах, и, кажется, про официальность можно уже забывать, - Неужели это такая дерзость с моей стороны? Или я выгляжу настолько старой и чопорной, что меня не стоит называть по имени? Женщина кокетливо опустила взгляд, невольно приглашая собеседника увидеть её весьма легкомысленное платье. Про себя она сама посмеивалась над своим поведением – кто сказал, что астартес воспринимают красоту так же, как и обычные мужчины? Марий смотрел на неё спокойно и серьёзно. - Если это и дерзость, то не для вас. Я знаю достаточно воинов, равных мне. Даже тех, кто превосходит меня. Но я не знаю музыканта, который может сравниться с вами. «Нам всем нужно что-то, кроме войны, чтобы не озвереть или не превратиться в бесчувственные боевые машины». Вайросеан давно понял эту нехитрую истину, но Лаэр, проклятая планета, забиравшая жизнь за жизнью, проверяла философию на прочность. И Третий капитан почти поддался этому натиску. У Каэсорона были книги и искусство, у Деметера – собственный жизнерадостный нрав, а Марий, видя, как раз за разом его умение планировать не позволяет избежать потерь, то бесновался, то чувствовал глухое отчаяние. Война не отпускала его даже в моменты отдыха. До недавнего времени. Он не ожидал, что краткие встречи с прекрасной музыкантом станут такой отдушиной. Но каждый их разговор позволял хоть ненадолго оставить войну за порогом. Марий видел, что Беква живо интересуется всем, что связано со сражениями, но она старалась не касаться этой темы. Был миг, когда он сам начал рассказывать о том, что происходит на Лаэре – и в первый момент глаза женщины вспыхнули, а потом она шутливо ударила его по руке и сказала «Не надо. Потом расскажешь, когда вы победите, когда тебе не будет больно». Эта её манера общаться, не замечая разницы в статусах, как она говорила бы с кем-то из своих приятелей-летописцев, зачаровывала. Беква казалась ему небожительницей из древних легенд. Она творила красоту, она сама была красотой. И она умела понимать. Мелодия – её подарок стала для Вайросеана чем-то вроде талисмана. Он никогда не позволял себе поддаваться суевериям, но образ разбившейся машины, уносящей мёртвый экипаж в небеса, позволял хоть как-то смириться с потерями. Погибшие уходят в нашу память и в музыку, и в этом нет ничего от варварских культов. Просто поэтический образ. Хотя формально считалось, что посвящать летописцев в боевые планы Легиона неправильно, слухи разбегались по Ла Венице, как круги от брошенного в воду камня. Не важно, кто из астартес или смертных пилотов распустил язык – о грядущем финальном штурме, похоже, знали все. Проходя по здешним коридорам, Марий чувствовал, с каким любопытством за ним следят летописцы, впрочем, спросить что-то напрямую никто не осмелился. В отличие от Первого капитана, Вайросеан не изображал покровителя искусств. Беква ни о чём расспрашивать не собиралась. Глаза женщины сияли как звёзды, но это была страсть творца, а не желание что-то выведать. - Ты знаешь, я нашла стихи о войне, которые помогут мне написать победную симфонию. Но я бы хотела, чтобы ты сказал, это действительно стоящая вещь или россказни человека, который знает сражения только по батальным полотнам? - продолжая говорить, она рассеянно поглаживала обложку манускрипта. - Не сегодня, прости. Эта встреча будет слишком недолгой, - пара фраз, и всё. Но мне нужно было тебя увидеть. Знать, что есть что-то, кроме войны. Беква закусила губу, пристально глядя на него. Марий не мог понять, что он видит на тонком лице – то ли обиду за такое пренебрежение творческими планами, то ли тревогу, но здесь и сейчас он собирался немного нарушить правила. - А в следующий раз мы увидимся, когда Лаэр будет взят. И тогда спрашивай, о чём хочешь. Ещё секунду она стояла неподвижно, а потом внезапно бросилась к нему, прижалась. - Только вернись, вернись, вернись. Я слышала, там внизу прекрасный ад. Безумно красивый и смертельно опасный. Вернись, пожалуйста. Её порыв казался почти безумием. На мгновение Марий замер, не рискуя оттолкнуть обнимающую его женщину, не понимая, что с ней. Война всегда полна риска, эту истину знали и астартес, и смертные, служившие Легиону. Опасности очередного сражения здесь воспринимали как вызов или неизбежное зло. Такое искреннее беспокойство он видел впервые в жизни. Очень мягко Вайросеан произнёс: - Всё будет хорошо. Лаэр уже проверил нас на прочность, ничего страшнее он не выдумает. Я вернусь. Беква подняла голову. Она пыталась улыбаться, но судорожное дыхание выдавало тревогу. Марий склонился, коснулся губами её волос. Этот жест пришёл невесть из каких книг, но сейчас так было правильно. Момент близости и нежности, и ответная улыбка. - Я вернусь.