Хогвартский комиссар

Потекло время, ставшее школьной рутиной. Утекла и сгинула вторая и третья неделя осени, дождливый сентябрь тихо и мерно подползал к своему концу, собираясь перетечь в ветреный октябрь. Стали привычными расписания уроков для школьников, устаканился и распорядок дня, тот, который так не любят все, кто вынужден вставать рано утром и плестись сперва на завтрак, а потом на урок. Стали обычными запахи и для Рекса, теперь ему не надо было ломать голову, кто как пахнет, его нос сам сообщал отныне, что тут прошел тот-то и тот-то. Вот только… Несколько раз в течение сентября тонкий нюх Рекса улавливал один крайне неприятный аромат, вьющийся у-у-узеньким ручейком средь бурных стремнин других запахов. Этот аромат… Натыкаясь на него в самых неожиданных местах в разное время, Рекс прямо-таки спотыкался, налетев на запах совершенно внезапно, он начинал нервно кружить, пытаясь распутать клубок и отследить источник запаха. Но он не находился, потому что исходил от нескольких ребят разом, и это пугало Рекса, честного и доброго полицейского. Будучи хорошим служивым, он потратил не одну ночь на поиски этого крайне опасного источника, которому вот совсем не место в школе, полной детей! Рекс искал источник ночью, думая, что в это время суток у него больше гарантий отыскать его, когда вокруг тихо и никого нет. Но как показала практика, чаще всего то, что ищется, находится неожиданно и не в том месте… Вот и сейчас, идя с Гарри вместе со всеми на обед, Рекс снова встретил этот запах. Он исходил от группы подростков. Лизнув руку Гарри, Рекс извинился за то, что оставляет его, и попросил пообедать без него, после чего отошел и двинулся за третьекурсниками, мимоходом прикидывая, за кем из них пойти в первую очередь? Идя за маячившими впереди спинами, Рекс навскидку определил, что впереди него идут пятеро из Гриффиндора: Анджелина Джонсон, Ли Джордан, Алисия Спиннет и близнецы Джордж Уизли с Фредом Уизли, Эдриан Пьюси и Кассиус Уоррингтон из Слизерина, Роджер Дэвис из Когтеврана и Седрик Диггори с родного Пуффендуя. Пока он думал, за кем пойти, двое ребят отсеялись от группы и поплелись к туалету. Рекс в нерешительности остановился, следя за уходящими вперед ребятами, это оказалось проблемой, он не мог предположить, что они разделятся… А может, за своим двинуться, за Седриком, всё-таки он свой, пуффендуйский, а значит, больше, чем кто-либо другой, нуждается в защите. Не нравится ему, как подростки пахнут. Не успел он, однако, сдвинуться с места, чтобы проследовать за Диггори, как до его острого слуха донесся очень характерный звук, заставивший встревожиться. Моментально забыв о подростках, Рекс всем корпусом развернулся к двери туалета и решительно двинулся к ней. Толкнув створку носом, Рекс зашел в туалет, с порога зашарив глазами по серому тусклому помещению. Близнецов он нашел сразу же — у раскрытой кабинки. Джордж стоял на пороге, облокотившись о дверку, а Фред, стоя на коленях, обнимал унитаз с вполне понятной целью. Когда рвота прекратилась, Фред устало отвалился от фаянсового друга и прислонился к нему боком, утирая бледное вспотевшее лицо. — Черт… — прохрипел он. — Вечно у ней всё так воняет. После её уроков хочется сброситься с башни, настолько хреново мне становится. — Не только тебе, — заметил Джордж. — Диггори и Пьюси прям зелеными с её уроков выползают. А Джонсон на прошлой неделе жутко траванулась, её так тошнило, что Вуд из-за неё тренировки на другой день перенес. Решив, что достаточно услышал, Рекс подошел и, не обращая внимания на удивленный взгляд парня, вдумчиво обнюхал его рубашку — рукава и грудь. Всё верно, чутье его никогда не обманывало — от рубашки исходил стойкий аромат опия. Парень буквально пропитался опийным дымом. Взгляд Рекса остекленел и как бы обратился внутрь себя, губы вздернулись и сморщился нос, заклокотало в горле низкое рычание — обычная его реакция на наркотики. Вот только не было рядом полицейского из наркоконтроля или ведущего, которые подсказали бы, что делать дальше. А Рексу нужна была команда, подсказка к дальнейшим действиям, всё же собаки не всегда вольны принимать самостоятельные решения… Рекс нашел наркотики и не знал, кому и как об этом сообщить. К счастью, близнецы случайно дали подсказку Рексу, испугавшись его рычания. — Ты чего, пёс? Это не мы, это Трелони, это у неё! — нервно протарахтел Джордж. Трелони? Это Трелони тут дилер? А где Трелони, кто такой Трелони? Засуетился Рекс, порывисто нюхая рубашку Фреда в поисках запаха загадочного Трелони, небось он ещё и глава итальянской мафии, фамилия-то итальянская! Фред засиявшими глазами глянул на брата и вкрадчиво спросил: — Ты не знаешь, кого тут пёсик ищет?.. — Трелони… — завороженно шепнул Джордж. И науськнул уже специально: — Ищи, Рекс! Ищи Трелони, ищи! — Слушай! — загорелся Фред. — А давай мы ему покажем эту Трелони! Мы-то знаем, где она сейчас. Чего это Рекс будет её напрасно искать? С доводами Фреда Джордж согласился, и они, похлопывая в ладоши и по бедру, повели Рекса к классу Прорицания. Привели, показали на люк в потолке и сказали: — Вот тут она живет! А Рекс и сам уже знал — оттуда тянуло прямо-таки наркопритоном. Или подпольной фабрикой по изготовлению мета. Столько запахов… тут тебе и опиум, и гашиш, и героин, и конопля с марихуаной… Были там и вполне невинные запахи, такие, как сандал, эвкалиптовое масло, мелисса, ароматические индийские благовония, но вы же понимаете, что на фоне первых они ничего не значат? Вот и Рекс так же счел. Поняв, где обитает дилер, он решил во что бы то ни стало привлечь к этому внимание общественности, как и положено честному полицейскому, исполняющему свой долг. А кто тут у нас начальник? Директор? Миссис Норрис? Да не вопрос — обоим доложим, пусть берут дело в свои руки и лапы! Развернувшись, Рекс, гибким, красивым овчарочьим махом поскакал прочь — в Большой зал, где сейчас находились все нужные ему люди и звери. Переглянувшись, близнецы без раздумий побежали за псом, интересно всё же посмотреть, чем закончится неожиданное расследование комиссара Рекса. Да и аппетит вдруг появился, который обычно пропадал после уроков Трелони: после них всегда тошнило и мутило так, что и есть не хотелось… Рекс на хорошей рыси вбежал в зал, целеустремленно прорысил по проходу между столами к подиуму с профессорским поперечным столом, остановился и громко, требовательно гавкнул, глядя прямо в глаза Филчу. Отчего-то поперхнулся и закашлялся Северус, сидящий рядом с директором. — Что? — повернулся тот к зельевару. — Что он просит? — Просит арестовать наркодилера Трелони, — обалдело ответил Северус. Не удержавшись, дико заржала Чарити Бербидж, тётка простая и понятная всем. Свела глаза в кучку Помона Стебль, без труда вычислив, почему вдруг Трелони стала наркодилером. А Рекс, видя, что все тормозят, умоляюще вскульнул: — Ну пожалуйста! Дети же на её уроках травятся, мальчику одному только что плохо было, его тошнило в туалете… После такого всем резко стало не смешно. Тем более, что Северус, побелев, переспросил: — Дети травятся? Кого-то тошнило в туалете? В ответ на этот вопрос поднялся лес рук, по меньшей мере ползала старшекурсников подняли руки, все те, кто с третьего курса начал посещать класс Прорицания. Озабоченно нахмурился профессор Кеттлберн, сидящий возле Помоны. — Однако… Видел я их, ребят после Прорицания, приходили ко мне побледневшие и вялые. На мои предложения посетить мадам Помфри отвечали, что просто устали, сейчас подышат свежим воздухом на моем уроке, отлежатся, и всё пройдет. И знаете, ребята и вправду кучей и вповалку вокруг меня лежали на траве, слушали мои лекции и потихоньку оживали, а так как уходили с моих уроков живыми и бодрыми, то я как-то не решался беспокоить мадам Помфри. Думал, что, может, дети и правда просто устают на уроках Трелони, как на уроках Истории у Биннса. Северус глянул на слизеринцев и хмуро осведомился у самого ближнего к нему: — Мистер Флинт, вы-то хоть в Больничное крыло заглядывали? Обращались за помощью к мадам Помфри? — Зачем? — тут же строптиво ощетинился шестикурсник. — Мы не больны! Северус вздохнул — ну да, ну да, как будто он детей не знает… Многие ли из них согласятся добровольно признаться в своих болях или слабостях? Да они голой пяткой на гвоздь наступят и скроют это даже от родной матери! Какая больница, вы что?! Я не идиот, я живой и здоровый, и меня силком не затащите на уколы. К мадам Помфри обычно соглашались пойти только те, кто получил бладжером по голове, оглушенные, иначе говоря. Ну и с переломами, конечно, потому что перелом ноги или руки — это даже для самого упертого подростка самый край! Вот тут, хочешь не хочешь, а пойдешь и сам попросишь стакан Костероста. Царапины и ссадины детками не воспринимаются всерьез, чепуха же! Как и разбитый в честной драке нос. Равно как и тошнотень непонятная после уроков Трелонихи, ну так воняет у неё, не удивительно, что от её миазмов свет не мил, попробуй не надышаться ейными курениями-благовониями… И вот теперь выясняется, что дело куда серьезнее, чем они предполагали. Рекс учуял наркотики и поднял тревогу. Благодаря чему и благоразумие у ребят включилось — враз почти весь зал признался, что их ой как тошнит после уроков у наркоманки Трелони… Глупую Трелони призвали к ответу, а её башенные апартаменты тщательно обыскали на предмет тайничков, в которых нашли запасы наркотиков и хереса. Находки поставили компетенцию профессорши под вопрос, и после срочного совещания дурочку уволили. Наличие в школьном учреждении легких наркотических курений для раскрепощения сознания, которые издревле использовались всякими гадалками и экстрасенсами, оказались всё же уголовно наказуемым делом, это ж не ярмарочный балаган с цыганками. А Трелони всё-таки учительница, а не эта… Ну куда это годится? Так ей, идиотке, не понравился произвол коллег, типа, и чего всполошились? Она же не первый год это практикует! Это же для усиления эффекта, люди, вы что? Ведь безобидные же травки, эти конопля и опийный мак! В общем, Трелони закатила грандиозный скандал, волочась за чемоданами и баулами, заламывая руки и топая ногами. — Стойте, отдайте, я никуда не пойду! Вы не имеете права меня увольнять! У меня же за все эти годы никто не умер! Ну скажите, разве я кого-то убила? Тут кудрявый сильный пикт со стуком опустил на пол чемодан и развернулся к ней, задирая рукава. — Так, послушайте-ка, тётка, внимательно. Вы учеников не убили, конечно, но намучили их изрядно! Думаете, нам уж так здорово чувствовать их боль после каждого вашего наркотического сеанса, когда дети расползаются по туалетам и обнимаются с унитазами? Вас-то саму хоть раз в жизни тошнило? Вы не помните, как это плохо, когда тебе кишки наизнанку выворачивает? Дети, стоявшие по периметру холла, где происходил этот внезапный разговор, понимающе переглянулись. Домовики оказались ещё одними свидетелями. Именно они незримо оказывали пострадавшим студентам помощь, поставляя стаканы с успокоительными и укрепляющими зельями, которые появлялись сами по себе из воздуха перед ними. А они-то смущались, даже пугались, по сторонам зыркали в легкой панике — как, неужели профессор какой-нибудь?! Тьфу ты… Трелони втык от пикта не впечатлил, упорно продолжала жалобно протестовать, уверяя всех, что она ничего плохого не сделала и вообще её сюда сам Дамблдор пригласил, вы же не пойдете против его воли? Рекс слушал-слушал вопли и не выдержал. Распихал толпу носом и выскочил в холл, встал перед женщиной и зло оскалился, показывая шикарнейшие белоснежные клыки, такие белые, что аж сверкали, как улыбка кинозвезды. Трелони умолкла, с уважением взирая на самое идеальное в мире оружие, которыми так превосходно вооружены служебные собаки. Против клыков немецкой овчарки обычно никто не спорит, и Трелони не стала исключением. Моментально притихнув, она сама цапнула чемодан и рванула на выход. Пикты-носильщики переглянулись и, щелкнув пальцами, отправили весь остальной багаж вслед беглянке. Так что, добежав до границ и трансгрессировав с территории школы, Трелони, выйдя из подпространства, была завалена сумками и баулами, забитыми очень твердыми хрустальными шарами, чугунными чайниками, фарфоровыми чашками и полным гардеробом шалей… Синяки и шишки были ей обеспечены в полной мере. Проводив Трелони взглядом и послушав её торопливую трансгрессию, профессоры задумчиво обменялись короткими умозаключениями. — Вот я всегда думала — а в чем толк от таких уроков? — начала Помона. — Прорицания же не передаются спонтанно, как знания. Ведь это дар, и дар порой наследственный. С ним рождаются, а не перенимают на уроках посредством учебников. — Помона права: истинные провидцы чрезвычайно редки, — взяла слово МакГонагалл. — За всю историю Хогвартса в свет вышли лишь двое: Кассандра Ваблатски и Иниго Имаго. Ещё можно вспомнить американца Тихо Додонуса. — Верно, — согласно покивал Кеттлберн, поглаживая Рекса. — Посему предлагаю на время упразднить уроки прорицания за неэффективностью, до тех пор, пока не появится компетентный и проверенный прорицатель. А, директор? — и он вопросительно глянул на Филча. — Согласен! — тряхнул тот брылами. — Прорицания, по-моему, совершенно бесполезное занятие, тупое и ни к чему не обязывающее. И только Северус заметил, как при этом перекосился Драко Малфой, скорчив такую рожу, словно в коровью лепешку вляпался. А когда народ начал расходиться, Северус неслышной тенью последовал за слизеринской троицей. — Мой рара прогонит этого грязного сквиба! — злопыхал Драко, обращаясь к своим верным вассалам — Крэббу и Гойлу. — Не пойму, как вообще допустили такое дикое безобразие?! Позорище! Сквиб — директор! Уи-и-иии!!! — заверещал он тоненько, когда за ухо его схватил Снейп, появившийся, как рояль из кустов. — Мистер Малфой, минус десять баллов со Слизерина… — зловеще прошипел грозный профессор. Подумав, он добавил: — И отработка на огороде Хагрида. — За что? — задушенно пискнул Драко вне себя от ужаса. — За незнание истории! — рявкнул Северус. — Вам что, не известно, что основателями Хогвартса именно так и было задумано, что директором школы изначально становился сквиб. Деканы занимались факультетами, учителя преподавали, а директор-сквиб, никогда не учившийся в волшебной школе и магией не владеющий, но при этом являясь представителем мира волшебного и не волшебного одновременно, являлся тем самым звеном, оба мира между собой соединяющим. Ему легче было пройти в немагический мир, там сориентироваться и договориться о поставках провизии, материалов, необходимых для нужд школы, он же был тем беспристрастным судьей над всеми факультетами, не выделяя фаворитов и изгоев, поэтому и не было той межфакультетской вражды, что расцвела при Альбусе Дамблдоре. Он следил за порядком, выявлял хулиганов и нарушителей, пресекал все неурядицы и преступления в зародыше. У всех директоров-сквибов был личный феникс, который помогал директору, перемещая того куда угодно, именно потому, что сквибу не была доступна трансгрессия. Постепенно с течением веков, к сожалению, маги загордились, вознеслись на всевозможные высоты, задрали носы, перестав уважать сквибов и магглов, и забыли о таком моменте школьной практики, а жаль. Лично я рад, что директором стал старина Аргус. Логично же, директор, по сути, администратор, хозяйственник, а кто знает хозяйство Хогвартса лучше Филча? И он, в отличие от Дамблдора, не лезет на чужие места вроде Международной Конфедерации Магов или Визенгамота, куда Альбусу зачем-то приспичило. Зарубите себе на носу, мистер Малфой, это правильно, что Аргус Филч стал директором, уж они с Хогвартсом друг друга знают как облупленных. Значит, сработаются. И действительно, если подумать, зачем директору магия? От министерских отбиваться? Он — администратор, с бумагами возиться и без магии может. Всё это Драко покорно выслушал, бледнея с каждым словом. И к концу длиннющего монолога декана стал совершенно беленьким, как его собственные волосики. Потому что он, увы, читал про это, но не придал той лабуде должного значения. Посчитал это историческими баечками-сказочками. И вот теперь он буквально слышал, как падают из верхней половины оценочных часов десять полновесных изумрудных баллов. Гойл и Крэбб, напротив, стали красные, как помидорчики в теплице — они тоже читали, но благополучно перезабыли… Про отработку Северус, кстати, не забыл. Пришел на следующий день к хижине Хагрида и вежливо постучался. Вышел Хранитель ключей и удивленно воззрился на мрачного Снейпа, за спиной которого робко маячили три мальчика, всем своим видом выражающие сожаление о своем рождении на свет. — Здравствуйте, Рубеус. У вас найдется для них работка? Желательно до обеда. — Боже… — выдохнул Хагрид, зачарованно глядя на зеленые галстуки. — Это ж ваши, слизерята? — Мои, — скорбно кивнул Северус. И подтолкнул: — Ну так как, найдется работка? — А чего? И найдется! Всё найдется, тока скажите!.. Идемте, покажу! Тута вот грядки прополоть надо, тама вон кучу навозную поворошить требуется, здеся вот рассада пересадки ждет, озимая, ага… А тама, у затона, значится, рыбка лежит, потрошения дожидается, свежая, не боись. И если бедные «слизерята» ещё надеялись отволыничать за спиной профессора, когда тот уйдет, то им всё крупно обломалось. Северус тоже был слизеринцем — он свистнул Рекса и сказал ему, с готовностью подбежавшему: — Проследи за ними, Рекс! Не давай им лодырничать. — Гав! Я понял задание, Северус. Не подведу! Погладив пса, Северус ушел, Хагрид утопал в дом, а Драко с Грегом и Винсентом тоскливо уставились на умильную морду Рекса, преданно и голодно глядящего на них, честно собираясь проследить за каждым их движением. Проверять — больно ли кусаются овчарки? — никто из них не рискнул и поэтому добросовестно отработали свое наказание «отсюда и до обеда». Зато в зал они вошли совершенно унирванившиеся, пропахшие рыбой, навозом и землей, ведь ничто так круто не заставляет задуматься о вечном, как добрый честный труд на свежем воздухе. И даже с некоторым юмором отнеслись к тому, что за столом вокруг них образовалось широкое кольцо пустого пространства — никто не желал находиться рядом с ними, источающими тонкие-вонькие ароматы фестральего навоза и рыбьих потрохов.