Мастерская Боти Хекснат

      Локомотив издал гудок встречному поезду, который мчался туда, откуда уехала юная девушка. Мчался в её детство, в город, окруженный холмами, на одном из которых, самом заросшем у подножия, куда даже не вели мощённые дороги, стоял маленький домик.       По утрам дверь домика открывалась, и его хозяйка выносила табличку, которая гласила «Починю любую поломку. Боти Хекснат», а по вечерам, когда табличка возвращалась внутрь, хозяйка прикрывала дверь, но зажигала фонарь, который был ориентиром для всех, кому была нужна помощь, который светил и летом, и зимой, и в дождь, и в снег.       А рядом с домиком стояло большое старенькое дерево, которое почти никогда не цвело, но летом всегда пахло нежной зелёной листвой, а на ветке висела на длинной веревке шина, в которой многие дети так любили крутиться и качаться.       В этом домике всегда пахло деревом, иногда металлом и маслом и всегда, ярче всех других запахов, хлебцами. Сухими и невкусными ни для кого, кроме хозяйки маленького домика. Пачки с этими хлебцами были разложены по всем полкам, где только было место, а крошки от них можно было найти почти на всём.       И был в этом домике самый необычный чайник, который даже сам давал стаканчик и клал сахар, даже сам мыл этот стаканчик! На такое чудо сбегались посмотреть очень многие дети, даже те, у кого не было сломанных игрушек, а хозяйка домика принимала их с улыбкой.       А сколько чудесных и необычных вещей было в её шкафчике! Многие из них казались одновременно совершенно обыденными, но и невероятными. Этот шкафчик был для неё невероятно важен, как и всё, что находилось в нём, ещё важнее, чем красивые гаечки болтики, чем старые детали и починенные вещи, чем даже хлебцы.       Она с охотой показывала каждую из вещичек, будь то совенок на веточке или стеклянный человечек в зеленом колпачке. Она всегда радостно накрывала на стол, сбросив с него детали, с которыми работала, всегда с улыбкой встречала каждого маленького гостя и всегда внимательно слушала все, даже самые глупые истории, иногда восклицая ошеломлённо «Ньё-хо-хо!»       Для них, детей, она была своя. Они с ощущением чуда наблюдали, как в её маленьких ручках оживал их любимые игрушки, их велосипеды и самокаты, даже книжки. Она не возвращала вещам их первозданный облик, нет, но, как и свойственно чудесам, она возвращала им саму их суть, не давая провалиться в забытье.       Она любила помогать и никогда не прекратит она светиться, как самый яркий маяк. И многие чувствовали в своих сердцах её огонёк, словно она касалась каждого кто приходил к ней чудесным пером, которое пылало теплым, нежным огнём детства и чуда.