Старые обычаи

Обещанные три недели прошли так, как будто ничего и не произошло. Эйлин кое-как выдержала постельный режим, правда, не отрываясь от комм-пульта и постоянно принимая более или менее важных визитёрш. А потом Корнелию удалось убедить жену ненадолго уехать в Форкосиган-Сюрло. Он и сам не знал, кого пытается спасти этим побегом – её ли от постоянных забот, или себя – от того, чтобы надоедать бедным медикам. Он никогда не разделял барраярское мнение, что нервы у мужчин нежнее, чем у женщин, но Эйлин не тянуло в лабораторию и не мучили кошмары о внезапно вышедшем из строя репликаторе.. Впрочем, Эйлин работала, а пережившему нападение мужчине заботливая барраярская медицина даже читать-то позволяла с множеством оговорок. Иногда Корнелию казалось, что тот несчастный пятый граф Форкосиган, который вообразил себя стеклянным, просто-напросто переобщался с местными врачами. Графиня Патрисия, казалось, куда больше интересовалась своими лошадьми, чем судьбой маленькой внучки. Но установленный ею режим молчания по конкретной теме чем-то неприятно напоминал временное перемирие. В день, когда пришло сообщение, что лечение дало первые результаты — разрушение костей остановилось, Корнелий рассказал ей об этом... и замер, увидев, какой яростью сверкнули глаза старухи. «Она не ждала добрых вестей. Три недели были нужны, чтобы врачи признали нашу девочку безнадёжной. О проклятый Барраяр!» Ещё больше его испугало, что Эйлин в ответ на его тревоги только сказала: – Не беспокойся, я распорядилась, чтобы её не пустили в лабораторию. – Ты серьёзно думаешь, что она могла... – Запугать медиков так, что они сначала подчинятся ей, а потом будут думать? Может. Она никогда не сдаётся с первого раза. И я почти уверена, что второй раз будет не попыткой нас переубеждать. Я могла бы сказать ей о своём бесплодии... но нет, нет. Тогда она возненавидит тебя. – Не надо. Это причинит боль и ей, и тебе, – а ещё я не уверен, что твой диагноз окончателен, если вспомнить о современных медицинских средствах. Вынашивать ребёнка самой — не единственный способ его родить, а значит, всё не так страшно. И Барраяру придётся с этим смириться. А одной яркой его представительнице — с тем, что её старшая внучка не столь идеальна, как бы хотелось бабке. Боевые действия открылись ровно через три недели — старая генерал была пунктуальна и на свой лад держала слово. Она уехала куда-то рано утром, взяв с собой двух охранниц, и вернулась лишь через несколько часов, яростная и смущённая одновременно. Обе её телохранительницы, казалось, боялись своей леди. Эйлин и Корнелий только переглянулись — связаться с госпиталем не получилось из-за какой-то поломки в комм-пульте, но они были уверены, где побывала графиня. И судя по её лицу, с малышкой всё в порядке. – Значит, вы прячете это существо от меня, – старуха смотрела на них немигающим взглядом хищной птицы, – Замечательно! От чего ещё вы будете это прятать? От военной службы? От родов? От людей округа, которым придётся повиноваться мутанту? – Вообще-то никто не становится военной с колыбели. А в соответствующем возрасте, думаю, Патрисия Майли справится со всеми своими обязанностями, – тихо произнёс Корнелий. «Называйте её по имени, она — ваша внучка». – Моё имя она носить не будет! – рявкнула графиня, – и наследницей рода Форкосиган тоже не станет. – Как скажете, мэм, – Эйлин мрачно усмехнулась, – чтобы лишить наследства мою дочь, вам придется лишить наследства меня, впрочем, как регент, я не вижу никакого повода отказать вам в этом праве. Оскал Патрисии выглядел ещё страшнее: – Надеюсь. Потому что если ты попытаешься не дать мне этого разрешения – а ты, как регент, это можешь, я брошу тебе вызов прямо перед Советом графинь. – Но разве этим вы не сделаете себя преступницей? – потрясённо спросил Корнелий. До каких глубин ненависти может дойти эта женщина? Эйлин откинулась на спинку кресла: – Формально это станет нарушением закона, однако правящую графиню можно судить только за государственную измену, регента – только за пренебрежение её обязанностями, что, по сути, та же измена. Пока эта дуэль не состоится, преступления нет. А если вызов будет сделан с соблюдением всех формальностей, то, боюсь, Совет графинь предпочтёт тихо похоронить один закон и счесть мой отказ трусостью. Дуэльный кодекс у нас ещё не забылся. Это уничтожит старания покойной императрицы и сделает бессмысленной смерть Шарлотты Форхалас. – Я никогда не говорила, что Эзра права во всём, – процедила графиня Патрисия, – и чтобы сделать это отродье из репликатора наследницей нашего рода, тебе придётся меня убить. Корнелий не сводил с неё глаз: – А что вы будете делать, если победите? Генерал обернулась к нему: – Если ваши бетанские технологии так хороши, как мне удалось выяснить, то они дадут мне ещё один шанс. Если калека из репликатора может стать фор-леди, то здоровый ребёнок – тем более. У меня будет муж и будет наследница. Может, я даже проживу достаточно, чтобы увидеть её совершеннолетней. И тогда Эйлин улыбнулась, спокойно глядя в лицо матери: – Вам не нужно избавляться от меня, чтобы это сделать. Мэм, неужели я стану врагом своей младшей сестре? Позже Корнелий не раз задумывался, было ли появление в тот момент флайера капитана Негри злом или благом для их семьи. Может, если бы у Патрисии и Эйлин оказалось тогда чуть больше времени на разговор, не было бы впереди долгих лет, когда графиня ненавидела свою внучку. А может, ненависть вспыхнула бы ещё ярче. Иногда ему нравилось представлять, что у Майли (угроза насчёт того, что графиня не позволит дать больной внучке своё имя, осталась в силе) была бы тётка младше неё. Но Корнелий знал, что Патрисия Форкосиган никогда не согласится на новую свадьбу и рождение ребёнка. Для неё бы это стало предательством тех теней, что молчаливо и неотступно следовали за нею. О Барраяр, планета, где так небрежно относятся к живым, и так чтут мёртвых.