Умирать больно только первое мгновение. После него приходит спокойствие.
Когда умирала она — спокойствия было более чем достаточно. Ни страха, ни криков, ни истерик. Мягкая тишина ночи. И снег на ресницах/руках/одежде
везде.
Это единственное что она помнит.
Все что было дальше напоминало кошмар.
Самое первое что она ощутила был
холод. Невозможный, ненормальный мороз. Пальцы отказывались слушаться, щёки кусал огонь…
И были
руки. Чужие, незнакомые,
мерзкие прикосновения.
Отвратительно. Уберитесь! Отстаньте!
Противнопротивнопротивно
Прекратите!
Из горла вырывался только плач. Руки не двигались. Ноги отказывались повиноваться. Тело щипал мороз.
Было страшно тянуло блевать
Мир был размытым и очень злым. Топали люди вокруг. Били по ушам крики.
Кто-то ходил вокруг неё. Как змей, заворачивал в свои кольца. Он хмыкал, шипел, ругался и на кого-то кричал. Тоже зло. Ядовито.
С отвращением.
В такие моменты в голове вопила сирена неотложки, а чужие шаги —
неслышные шаги — гремели скребящимся камнепадом.
Было тошно, мерзко и
холодно-холодно-холодно согрейте меня
Голос отвечающего ему был пропитан
мольбой.
На кончике языка отдавало горечью и чем-то солёным.
Слезами рухнувших надежд.
А потом в одночасье стало тихо. Так тихо, что не было слышно даже дыхания. Словно она умерла второй раз.
хорошо бы
***
За непослушание ангелов сбрасывали с небес и отрезали крылья.
Им оставляли память, чтобы когда-то крылатые могли помнить о своём грехе вечно, тоскуя о том что было, не в силах вернуть утраченное.
Их называли падшими. Бескрылые, предавшие Бога.
Они назвали себя людьми.
убейте её
убейте
убейте-убейте-убейте
пожалуйста
— Всё? — рычаще, с насмешкой,
с презрением. Её наставник, противник
враг пинает в грудь, отбрасывая в каменную кладку стены.
Стена
кро-шит-ся. Она кашляет и поднимается на ноги.
Ей три и у неё вечная анемия, больной, затравленный взгляд из-под чёлки и желание умереть в груди перекрывает желание жить.
Убейте её
пожалуйста
— Ты не достойна даже сдохнуть, — он подходит к ней близко —
непозволительно близко — и выплёвывает это прямо в лицо.
Она смотрит на него пустыми глазами, с пустым лицом и говорит тоже что-то
пустое.
А в голове
убей-убей-убей. Он замахивается и швыряет её на пол. Снова бьёт. Руки, ноги, рёбра. На рёбрах всё и заканчивается. Слышится хруст, и она не может больше вдохнуть.
В горле булькает и она кашляет, выплёвывая что-то густое на грязный пол. И снова кашляет, и не может остановиться.
Это вообще-то больно.
не больнее чем жить здесь
Она схаркивает кровь и пытается умереть побыстрее.
Но умереть ей не дают.
Как обычно. Как и вчера. И позавчера. И месяц назад. И целый год.
Наставник кладёт руку ей на грудь и
давит, наслаждаясь хрипами боли, но зажигает то тёплое и светящееся, что вытаскивает её с грани каждый раз.
Такому злому человеку такую добрую силу…
странно что в этом злом мире вообще есть что-то доброе
Чужой шёпот ядом вливается в уши:
— Ты не достойна смерти так же, как не достойна Хибари.
О.
Ничего страшного.
Она ненавидит смерть так же, как и Хибари. 
