***
Где он сейчас? — В мире с одиноким сердитым ребенком. Резко повернув голову, Радиц увидел, что рядом с ним плывет «Гуру». Они оба парили в воздухе, над ними было пурпурное небо, а земля была почти черной. В этом мире так же была сине-красная листва. Это место было знакомым. — Зачем ты привел меня сюда? — потребовал ответа Радиц, слишком хорошо помня это место. Это была планета Сирена, сюда его отправили в детстве. И это был день, когда умерло последнее живое существо на ней. При рождении его ошибочно причислили к классу «Элита», хотя он был воином третьего класса. Уровни мощностей Сирены были рассчитаны на элитного ребенка. Если бы не трансформации при виде огромной луны Сирены, он бы наверняка умер. Прошлая ночь была его последним буйством в виде Оозару. Последний город на планете был стерт с лица земли этого ценного мира. Сирену прозвали Обсидиановой Cферой. Ее покупатели намеревались добывать из нее ценные минералы. В течение почти десяти лет у десятилетнего мальчика не было спутника в этом мире, но именно это и ожидалось от сайянского ребенка. Все они были воспитаны таким образом, но обычно изоляция не длилась так долго. Если только не возникали какие-то проблемы. Ребенок более высокого уровня закончил бы Сирену за пять лет и вернулся домой. Мальчик стоял в броне, которую он взял из своей капсулы несколько лет назад. Его длинные волосы были совсем растрепанными, и он выглядел совершенно грязным. Перед ним был последний сиренец. Это были странные люди, сайяноиды, но без каких-либо половых признаков, совершенно безволосые и долговязые, со странной сине-серой кожей. Это существо шатко стояло перед Радицем. Когда он впервые прибыл в мир, было двести миллионов сиренцев, теперь остался всего один. В этот момент время замерло. Взрослый Радиц, тот, чье это было воспоминание, спустился на землю. Он всегда ненавидел воздух в этом мире, который ощущался как дым. Однако это было то самое место. Где он провел все свое детство. Какой смысл приводить его сюда? — Когда ты смотришь на это бедное существо, ты что-то чувствуешь? Последний из целого разумного вида. — Ты пытаешься читать мне мораль, намекианец? — ответил Радиц, — Это то, для чего я был рожден. Я живу этим. — И это то, за что твоя раса была уничтожена. Радиц замер, и, сузив глаза, уставился на старика. Как он смеет принимать облик сайяна и говорить ему что они погибли из-за своей силы? Просто смешно. — Но это так. Жестокость твоего народа побудила их присоединиться к Фризе. Задания Фризы какое-то время удовлетворяли их жестокость и амбиции, но в конце концов привели к тому, что он уничтожил всю твою расу. Вы погубили себя, в тот момент, когда решили присоединиться к нему. И даже если бы вы не служили этому монстру, вы все равно бы нашли способ уничтожить самих себя рано или поздно. Ринувшись вперед, Радиц попытался ударить старика, но его рука прошла сквозь него. — Я убью тебя за эти слова, старик! — сердито сплюнул он. — Какая ирония. Ты убьешь меня за то, что я сказал, что насилие ведет к гибели. Интересно, кто из нас больший дурак? С этими словами мир Сирены снова вернулся в движение, и младшее «я» Радица уничтожило самого последнего сиренца. Радиц медленно повернул голову и посмотрел на себя, маленького, у которого на лице была самодовольная и радостная улыбка. — Наконец-то! Я смогу вернуться домой! — с облегчением крикнул мальчик, — Интересно, на что это будет похоже? Радиц уставился вниз, слишком хорошо вспомнив последствия. — И какова была твоя награда за уничтожение всей это расы? Несомненно, это было впечатляюще. «Если он спрашивает, значит, он уже знает» Нахмурившись, Радиц повернулся к старику и указал на свою младшую версию. — Я знаю, что ты имеешь в виду! Что я ничего не получил за всю эту тяжелую работу, и ты прав! Я вернулся домой, и мне объявили провал миссии.***
— Отец? — Вау, малыш, десять лет? — спросил Бардок, рассеянно посмотрев в его сторону, — Я знаю, что эта планета, вероятно, была довольно высокого класса, но разве ты не должен был быть элитой? Я потянул за ниточки, чтобы твой уровень боевой силы 12 выглядел как 15. Бардок так сильно хотел, чтобы его первенец не считался просто воином третьего класса, что он заплатил реальные деньги, чтобы обмануть тест, как это сделали многие родители. Иногда можно просто немного подкорректировать несколько пунктов, и кто-то с уровнем силы в 12 при рождении получает 15, что уже достаточно, чтобы квалифицироваться как «элита». Это стоило ему почти двух зарплат за зачистки, и он ожидал от сына больших успехов. В голосе Бардока отчетливо звучало разочарование. Его сын должен был уничтожить планету максимум за пять лет, но это заняло почти десять. Он отказался от Радица к тому времени, когда прошли пять лет, а от Сирены по-прежнему не было вестей. Он даже думал, что Радиц мертв, пока тот не вернулся домой. Однако в то время Бардок был в командировке. Честно говоря, даже если бы он был на планете, он действительно не хотел видеть мальчишку. Это все равно что смотреть на свою ошибку. Даже эта встреча была совершенно случайной. Для Радица это был второй раз, когда он вернулся на свою родную планету. Он легко проводил больше времени в объездах, чем дома, что было нормальным почти для всех сайянов. Планета находилась в постоянном состоянии войны, захватывая и сокрушая другие планеты для лорда Фризы. Мальчик уставился себе под ноги. Это была его первая встреча с отцом, первая, которую он мог вспомнить… — Слушай, у меня сейчас много дел, и мне не нужен… — Бардок щелкнул скаутером, — Маленький засранец с уровнем силы 400. У меня куча миссий, плюс они все время заставляют меня заполнять кучу бумаг для твоих братьев. — Братьев?! — Какарот, или Карот, или что-то в этом роде, и второй… как его… Имя начинается на Т. Одиннадцатилетний мальчик смотрел на своего отца с полным недоверием, пока они оба стояли в приемной. Он не помнил имен своих родных детей? — Отец. Я никогда тебя не видел, я просто… Бардок наконец поднял глаза и откровенно посмотрел на Радица. — Мальчик, у меня есть новости для тебя. Я не хочу играть в отцовство, понятно? Это был голос человека, который испытал слишком много разочарований в своей жизни. Даже после этих резких слов Бардок выглядел усталым. Радиц стоял рядом с «Гуру» и смотрел, как разворачивается эта печальная встреча. Он вспомнил это болезненное событие. Но недостатки его отца не были недостатками всей их расы, это не было проблемой для общества. Во всяком случае, сейчас он понял, что действительно облажался в своей миссии, он сильно просрочил время. Это все обрело для Радица новый смысл. Такое не было нетипично для сайянских детей, рожденных в военной системе. Старших детей любили и заботились о них в младенчестве, но разлука в таком юном возрасте была разрушительной для родительских чувств. — Твой отец действительно очень любил тебя, когда ты был маленьким. До того, как тебя отослали. Ты был его первым сыном. Он даже отказался от нескольких миссий, чтобы убедиться, что будет присутствовать при твоем рождении. Радиц не ответил и продолжил смотреть на сцену перед ними. Когда Гуру напомнил ему об этом, он почувствовал злость. Но через такое проходил каждый сайян, кроме знати. Радиц сжал кулаки, когда вспомнил, каким скандалом обернулась отсылка Вегеты к Фризе. Но чем это отличалось от всех остальных? — Ты уничтожил Сирену без всякой выгоды. Все ради просто кровожадности. Ты не получил ни денежного, ни морального вознаграждения. Но до сих пор не чувствуешь сожаления? — Я сайянский воин, — резко ответил Радиц, сердито повернув голову к Гуру, — Мы не сожалеем! Гуру в облике Ягото вместо ответа просто указал пальцем на маленького мальчика и его отца. — Редис… — начал Бардок, тяжело вздохнув. Оба Радица, как старший, так и младший, поморщились. Отец даже не помнил его имени. — Скажу тебе откровенно. Не связывайся с женщинами, не заводи детей. Их просто забирают у тебя. Я тебя не знаю, ты не родной мне. Я отвечаю за тебя еще пять лет, в случае если ты снова облажаешься, как с Сиреной. Так что больше никаких лаж, хорошо? — Отец, я просто…. Бардок двинулся и ударил Радица по лицу ладонью с такой силой, что мальчик упал на землю. Он явно не хотел больше оправдываться перед своим отчужденным сыном. Не сказав ни слова, Бардок направился к выходу. Однако сейчас Радиц заметил то, что не замечал в детстве — грустное и хмурое выражение на лице его отца. Человек, который ударил своего сына, выглядел таким… печальным. Но к тому времени, когда он подошел к двери, на его лице снова была маска безразличия. Остановившись, чтобы дверь открылась, Бардок в последний раз оглянулся на своего первенца. Было ясно, что он услышал болезненные рыдания мальчика. На мгновение он выглядел так, как будто хотел вернуться. Было видно, что он хотел. Выражение его глаз изменилось, как будто он застрял в этом моменте. Как будто внутри него происходил конфликт, когда он смотрел, как его сын изо всех пытается ухватиться за что-то, чтобы подняться. Но затем Бардок медленно повернул голову и вышел из комнаты, не оглядываясь назад. Это был последний раз, когда он видел своего первого сына. Как только дверь закрылась, отвергнутый ребенок издал болезненный крик. К счастью, он был один в ангаре, потому что вернулся домой поздно, и никто этого не слышал. — У них были сожаления. После наблюдения за этой мрачной сценой, что обнажила его старые шрамы, которые, как он считал, он давно забыл, Радиц был, мягко говоря, не очень доволен Гуру. Он просто смотрел как мальчик пытается встать на ноги. Бардок сломал ему челюсть этой пощечиной, но он узнал про это только на следующий день, когда боль все не проходила. Изо все сил пытаясь сдержать слезы и тихие рыдания, маленький Радиц все же сумел взять себя в руки. Его глаза, все еще полные горячих слез, сердито смотрели на дверь, из которой только что вышел его отец. — И это причина твоего гнева. Того гнева, которым ты убивал миллионы и миллионы, не так ли, Радиц? Сердито отвернувшись от Гуру, он сжал кулаки. Когда он почувствовал себя готовым ответить этому старику, он яростно развернулся назад. — О, так вот в чем дело, да? — рявкнул он, — Хочешь заставить меня пожалеть себя? Заставить меня думать, что это не я убивал других, а мое воспитание? Обвинить мой народ в том, что он достаточно силен, чтобы быть суровым к своим детям? Это просто жалко! Как ты смеешь вообще копаться у меня в мозгах?! Это не твое дело! Я убью тебя за это, и…. Гуру просто указал пальцем на Радица. — Тогда что это? — и провел пальцем у себя под глазом. И тогда Радиц понял, что он имел ввиду. Он провел рукой по своему лицу и обнаружил слезы, о которых даже не подозревал. — Я считаю, что ты несешь полную ответственность за все ужасные поступки, которые ты совершил, сайян. Я считаю тебя достойным сожаления, но мы здесь не поэтому. Мы здесь, потому что ты должен посмотреть, где ты был, и понять, куда ты идешь. — У тебя нет права так поступать со мной, — парировал Радиц. — Когда мы это закончим, я думаю, ты так или иначе все поймешь.***
— Кто ты? Радиц моргнул и оглянулся, пытаясь понять, кто задал ему этот вопрос. Эта планета была смутно знакомой, на горизонте виднелся сгоревший разрушенный город. Красное небо означало, что это мог быть один из дюжины миров. Но руины вокруг выглядели слишком старыми, чтобы это было его рук делом. — Ты не разрушал это место. Повернувшись и проигнорировав Гуру, Радиц увидел две фигуры в сайянских доспехах, что стояли друг напротив друга. Еще одна удручающая часть его жизни. — Почему мы всегда посещаем депрессивные стороны моей жизни? Я прекрасно провел время, — возразил Радиц, зыркнув на Гуру. Напротив Радица стоял Тарлес, тот, кто задал ему вопрос. У маленького Крушителя была улыбка на лице. Это была гнусная ухмылка, вроде той, которую часто носил сам Радиц. Подросток выглядел так, как будто собрался драться, пока не понял, что Радиц носит такие же доспехи, как и он. — Меня зовут Радиц, я твой старший брат. Я пришел, чтобы вернуть тебя. Дьявольская улыбка на лице его младшего брата не исчезла. — Отлично, не могу дождаться. Это то, для чего я создан. Это был момент, когда он встретил своего младшего брата. И мальчик выглядел в точности как их отец. Это было просто сверхъестественно. А еще у них было очень много общего — они оба выросли в неумолимых мирах, разорвав все связи. И оба были слишком долго в одиночестве, намного дольше, чем положено. Но, конечно, невольно Радиц подписал смертный приговор своему брату в момент их встречи.***
Радиц сразу узнал интерьер базы Фриза 13. У него было несколько заданий здесь, когда он не работал напрямую с Наппой и Вегетой. Он знал, что это за воспоминание. Другой Радиц швырнул отчет, который только что прочитал, о стену. Забрав своего брата с той планеты, он все равно что убил его. Это был отчет о гибели брата в бою в ходе задания, которое ему поручили. Радиц слишком хорошо понимал, что если бы он сам не был в отряде Вегеты, то сам бы получал похожие задания. Миссии в качестве пушечного мяса, которые вы вынуждены выполнять, нравились они вам или нет. Дверь открылась, и вошел Вегета. — Ну, а где этот твой брат? — требовательно спросил он. Настоящий Радиц наблюдал за этой сценой в полной тишине. Сегодня должен был быть день, когда Тарлес должен был вернуться, а вместо этого вернулся отчет о гибели в бою. В течение нескольких месяцев он неоднократно обещал Вегете, что к ним присоединится четвертый представитель их расы, что будет готов действовать с ними. И что теперь? — Ты все еще чувствуешь вину за то, что втянул брата в это все. Вина мешала тебе пойти за Какаротто столько лет, прежде чем он действительно тебе понадобился, не так ли? — У меня были другие дела, — пробормотал в ответ Радиц. Однако его другое «я» спокойно посмотрело на принца. — Зарбон дал ему задание с кучкой элит. Он мертв. Вегета усмехнулся, поворачиваясь к двери. — Если бы так, то он нам все равно не был нужен, он всего лишь еще один слабак, как и ты. Мир снова замер, когда Гуру повернулся к Радицу, настоящему Радицу. — Вегета был прав, он был слабаком. И я тоже…. Он чувствовал пустоту в своей груди. Это был его брат, он едва успел познакомиться с ним, и тот умер. Сначала он задался вопросом — что бы сказал отец на то, что он позволил Тарлесу умереть. Но потом он вспомнил, что отец даже не мог вспомнить ни имени Тарлеса, ни его. — Я все равно убью Вегету, прав он или нет. Но не из-за того, что он считал меня или Тарлеса слабаком. Это были просто сноски, о которых нужно было забыть. — Все, что ты умеешь делать, это убивать?***
— Ты хотел своих хороших времен, получай. Вокруг них горели города, планета Зекан казалась просто огненным шаром. Армия этой планеты была повержена, и повсюду валялись трупы этих человекоподобных ящериц. Их цивилизация горела. Другой Радиц парил в воздухе, с высокомерной улыбочкой на лице, и стрелял во все стороны энергетическими снарядами. Затем разразился смехом от того, что огонь разгорелся еще ярче. — Да, это была стоящая битва, — улыбнулся настоящий Радиц. Недалеко от другого Радица летал Наппа. — Эта планета была такой жалкой, здесь почти не возникло никаких проблем. Ну разве что у Радица. Эй, Радиц, тебя еще не избили дети на этой планете? Воин теперь уже окончательно третьего класса раздраженно зарычал в ответ. Он ничего не мог поделать с этим оскорблением. Последний раз, когда он открыто бросил вызов Наппе, тот сломал ему ногу. — Вегета, когда мы вернемся в штаб-квартиру, я получу большую часть награды на миссию, верно? — Как хочешь, Наппа, — без интереса ответил Вегета. — Но большую часть работы сделал я! — возмутился Радиц, — Почему Наппа берет на себя все заслуги? Наппа внезапно возник перед Радицем и впился в него злым взглядом. — Потому что я сильнее тебя, а Вегете все равно! Так что награду забираю я! Ты просто мусор третьего класса! — Это твои счастливые воспоминания? Настоящий Радиц сжал зубы после этого замечания, молча глядя на геноцид внизу вместе с Гуру. — Ты делаешь это специально! Ты… — Ты сказал, что это была битва, — перебил его Гуру, — Но это не битва. Это была бойня. Тебе не угрожала реальная опасность. Все, что ты и твои товарищи сделали — это уничтожили жителей этой планеты. Битва для убийц и трусов. — Хватит с меня этого, — сузив глаза зарычал Радиц, его кулаки непроизвольно сжались, — С меня достаточно! Когда я выберусь из этого, я… — Мы еще не закончили. На этот раз Радиц упал и с глухим стуком приземлился на спину. Оглянувшись вокруг, он искренне удивился, где он был. Земля. Поднявшись на ноги, он не увидел рядом с собой Гуру. Судя по местности, он находился где-то в горах. Взлетев в воздух, Радиц почувствовал что-то вдалеке. Сузив глаза, он рванул вперед. И что теперь? Что он должен теперь осознать? Что не так с этим сумасшедшим старым намекианцем? На мгновение он почувствовал боль в руке и кровотечение, но, посмотрев вниз, все выглядело совершенно нормально. Затем мир вокруг мигнул, и вокруг показалось внутреннее убранство намекианского здания. В эту короткую секунду Радиц полностью почувствовал насколько разбитым и раненым было его тело, а боль совершенно невыносимой. Но затем все это исчезло, и над головой снова показалось голубое небо. Радиц отчаянно заозирался в поисках чего-то особенно странного. — Прости за мое опоздание. «Ух, он вернулся» Радиц не хотел смотреть на Гуру в этот момент. Не оглядываясь, он полетел к источнику энергии, которую он чувствовал. Наконец, затормозив, он посмотрел вниз и не мог поверить увиденному. Это был Какаротто, на вид не старше двенадцати лет. Внизу звучал веселый детский смех. Источником счастья была самая простая вещь, которую Радиц когда-либо видел. Какаротто и лысый ребенок, возможно, Курилин, сидели друг напротив друга. Они хлопали в ладоши, считали, а затем повторяли это снова. — Хорошо, Курилин, на три! — засмеялся Какаротто, — Один, два, три! Хлоп, хлоп, хлоп, пауза, хлоп! На лице Радица промелькнуло смущение. Это было их представление о веселье? — Мальчики, — позвал Роши, выходя из ближайшей хижины, — Нам нужно вернуться к тренировкам. — Да, Мастер Роши! — первым ответил Курилин, вскакивая на ноги. — Эй! — воскликнул Гоку, но затем повернулся к Роши, — Да, конечно, Мастер Роши! Затем Радиц увидел, как дети балансируют на кусках дерева, пытаясь не упасть. Что это за тренировки?! Все его воспоминания о тренировках были тем, что старшие сайяны вышибали из него все дерьмо. — Почему я здесь, Гуру? — спросил Радиц, снова наблюдая за смехом Курилина и Гоку. Гуру некоторое время молчал, просто наблюдая, как двое детей разносили молоко вместе с Мастером Роши, пытаясь не уронить его, но им, казалось, было очень весело. — Это детство, которое было у твоего брата Какаротто. Детство, наполненное надеждами, мечтами, стремлениями, радостью. Это детство, в котором не было ничего сайянского. — Он слаб. — Я коснулся разума Курилина, и я увидел чего Гоку, или Какаротто, достиг, его глазами. Я видел, что Гоку сделал глазами самого мира, и это намного более потрясающе. Я даже видел это твоими глазами. Ты бы назвал его слабым? Разве он не воин? Разве он не превосходит тебя?***
По мере того, как сцены менялись, Радиц чувствовал некоторую ревность к своему брату. Какаротто никогда не приходилось страдать как ему, его тренировки заключались в балансировании на досках и ношении молока. Его битвы были против маленьких монстров в его мире. Он защищал землян, вместо того, чтобы уничтожать их. И несмотря на это Какаротто был сильнее. Он прожил жизнь с меньшей болью, меньшими страданиями и меньшим количеством битв. Однако он был сильнее любого другого сайяна из ныне живущих. Что еще хуже, в отличие от Вегеты или его самого, Какаротто был счастлив. У него была жена, которую он любил, несмотря на то, что она была стервой, и сын, которым можно было гордиться, и который был удивительно могущественным. — Он силен потому что у него есть друзья, своя жизнь, то, что он готов защищать. У него есть мужество, решительность, и воспитание, которое раскрыло в нем лучшее. Он — человек, который заработал все, что имеет через тяжелый труд и благодаря своей доброй натуре. Этот человек всю жизнь прожил с кротким нравом и нежной душой. — А теперь посмотри на себя, Радиц. Ты человек, у которого в жизни ничего нет. И все это из-за твоего наследия, трусости, гнева, ненависти и эгоизма. Эти слова звучали правдиво. Фактически все, что Радиц приобрел в жизни, произошло с тех пор, как он прибыл на Землю. Он стал более могущественным, изучил новые техники, и, как ни странно, он нашел… друзей, в лице своего брата, племянника, Бульмы и Курилина. Но он никогда не смог бы этого признать. — И что ты хочешь от меня? Извинений? Это то, что ты хочешь услышать? Что я сожалею о всех плохих вещах, которые сделал? — сердито выплюнул Радиц, — Я уже делаю то, что должен! Я помогаю племяннику и брату! Он запнулся, заметив что их окружение снова сменилось, и они парили над водой. Это была река в лесной местности. И посреди реки он заметил какую-то лодку. Радиц внимательно посмотрел вокруг, старик-намекианец не привел бы его сюда, если бы… Его взгляд сфокусировался на женщине, что сидела в лодке. На ее поясе висела кобура с примитивным земным оружием, а голову закрывала шляпа. Кроме нее в лодке было еще четверо. Как Гуру узнал об этом? Медленно он приземлился на лодку, подошел к женщине и сел рядом с ней. Хотя он не мог прикоснуться или взаимодействовать с ней, это было странно успокаивающе. И каким кошмаром должна закончиться эта сцена? Что он должен здесь увидеть? — И ты называешь меня садистом? — громко спросил он Гуру. Полковница Вайолет сняла шляпу и посмотрела на одного из членов экипажа. — Эй, набери темп, босс хочет этот Драгонболл как можно скорее. Радиц почувствовал что улыбается, смотря на женщину, что стояла в лучах жаркого солнца. Вайолет выглядела намного моложе. Это явно было за много лет до того, как он ее встретил. Он так же отметил эмблему «Красная Лента» на большей части ее обмундирования. — В конце концов, она убивает всю свою команду. Радиц не мог не улыбнуться, когда намекианец сказал это. — Я не ожидал меньшего. Часть его хотела навсегда остаться в этом моменте и не покидать лодку. Чтобы это событие было реальным. Протянув руку, он попытался положить руку ей на плечо. И он смог это сделать, почувствовав под пальцами теплую кожу. От удивления его сердце заколотилось в груди, когда он понял, что только что сделал. Медленно Вайолет приподняла шляпу и взглянула прямо на него. — Я скучаю по тебе… — едва слышно пробормотал Радиц, и на его лице появилась измученная улыбка. Это все не было реальным, а видением, которое сконструировал старый намекианец. В ответ Вайолет хмыкнула и снова посмотрела ему прямо в глаза. Это все казалось ему реальным… Во всяком случае, достаточно реальным. Вся болтовня намекинца больше не казалась чем-то важными. Даже тяжелые воспоминания о «доме» померкли перед этой сценой. — Что сделало ее особенной? Бесполые намекианцы никогда не поймут. Как они могут? — Ее сила, — наконец ответил он, — Ее безжалостность, хитрость, решимость и стремление к жизни. — Значит, ты влюбился в кого-то столь же поврежденного, как твоя раса? Даже после столь оскорбительных слов Гуру, Радиц не смог в полной мере почувствовать гнев. Однако прежде, чем он смог ответить, реальность начала доходить до него. Это все не было правдой, это просто конструкция в его разуме, созданная старым намекианцем. Он никогда не был с ней в этой лодке. Он никогда не касался ее плеча и не говорил ей, как сильно скучает. Убрав руку с плеча, он посмотрел вниз. Лодка внезапно показалась могилой, а на него смотрел труп. — Она не была повреждена. — Она была такой же холодной и безжалостной, как и ты. Ее собственная жизнь была наполнена раздорами, в ее прошлом было слишком много плохих людей и несправедливых обстоятельств в семье. Интересно, твоя привязанность к ней возникла из-за того, что ты думал, что она может понять твой собственный гнев и насилие? — Это уже не имеет значения, — просто ответил Радиц, — Я уже ничего не могу изменить. Мир растаял, вода превратилась в камень. Лодка превратилась в край горы. Радиц больше не сидел, а стоял перед Вегетой и Наппой, которые ухмылялись ему. Нет, нет, не снова! — Убей женщину. Радиц немедленно наставил руку на Вегету, пытаясь выстрелить, но ничего не произошло, энергия не появилась. В следующий момент позади него произошел взрыв, как и в прошлый раз. Взрыв, что похоронил Вайолет заживо, взрыв, что болезненно унес ее жизнь. Радиц резко развернулся, как и в прошлый раз. Боль взорвалась в его груди, несмотря на то, что он понимал, что это все ненастоящее. Он отчаянно бросился к куче камней и начал их разбирать. Может, если он в этот раз будет быстрее, то все может обернуться по-другому? На этот раз все может быть иначе? — Радиц. Сайян повернулся к Гуру и увидел его в настоящем виде. Грудь огромного намекианца тяжело вздымалась. Радиц чувствовал себя совершенно обезумевшим, он не мог ясно мыслить и отчаянно пытался что-то изменить. Если он сможет как-то быстрее освободить ее от камней, то в этот раз все может быть по-другому. — Ты здесь, потому что сделал это с миллионами. Что? Что он сделал с миллионами? Он не понимал, что намекианец имеет в виду. Старик медленно подошел к нему и сел перед грудой камней. — Ты заставил миллионы живых существ пережить эти страдания. Через безнадежные попытки раскопать в руинах, преодолеть столбы огня, попытки спасти тех, о ком они заботились. За последнюю неделю я почувствовал, как более ста моих детей умирают из-за таких монстров, как ты. Неспособность посмотреть Гуру в глаза ясно показала Радицу то, что он сейчас чувствовал. Впервые, когда его измученные и усталые руки впились в камень рядом с ним, он почувствовал то, что лучше всего можно описать как… стыд. Значит… это было представление о справедливости от старого намекианца? Что ему пришлось пережить все это, потому, что он сделал то же самое со многими другими? Это, наверное, должно быть ироничным. Вот только намекианец прав. Он отказался от всего после смерти этой женщины, прямо как миллионы его жертв беспомощно обвиняли его после похищения жизней их любимых. — Я знаю, что ты собираешься использовать Драгонболлы для себя. Даже если ты думал о том, чтобы позволить Гохану исполнить его желание, и даже пообещал ему, соблазн бессмертия все еще слишком велик. — Мне нужно победить Фризу и Вегету. После того, как они умрут… — Ты снова продолжишь делать то, что делал всегда. Ты будешь уничтожать слабых, злясь на них из-за своей собственной боли. Ты будешь прокладывать кровавый путь по вселенной и разрушать мирные жизни. Но если Гохан и его друзья загадают свое желание, есть шанс, каким бы маленьким он ни был, что это изменится. Рука старого намекаинца указала на камни, камни, под которыми находилась Вайолет. Обломки, которые всего несколько минут назад отчаянно раскидывал Радиц. Если у него будет вечная жизнь, разве эта сцена когда-нибудь исчезнет для него? Сможет ли он сделать так, чтобы ее никогда не было? — Ты сам выбираешь жизнь, которую хочешь, Радиц. Ты можете стать героем, которого ты видишь в своем брате. Или ты можешь остаться монстром, которым был. Ненависть уничтожит тебя, она разрушит все твои дружеские отношения и заберет жизни тех немногих, о ком ты действительно заботишься. Даже ненависть к таким людям как Вегета и Фриза приведет тебя к такому концу. Это не то, что ты можешь вылечить за один день, возможно, даже вылечить когда-нибудь. Но ты должен хотя бы стремиться к этому. — Когда ты примешь решение — ты проснешься. Но перед этим я сделаю тебе один подарок. Я дам тебе посмотреть, как ненависть и гнев напрямую повлияли на твою жизнь, даже если ты не осознавал этого.***
— Гине! — крикнул голос, — Приготовь фотик, у нас не так много времени осталось. Они заберут его через несколько часов. Радиц оглядел комнату, в которой оказался. Она была заполнена инкубационными капсулами с сайянскими младенцами. Рядом с одной капсулой он увидел молодого и энергичного Бардока. — Бардок, сколько это стоило? Я думала, его отправят на Хейр II, а не на Сирену. Разве Сирена не предназначалась для элитного ребенка? Радиц впервые в жизни увидел женщину, которая, должно быть, была его матерью. Ну то есть впервые в осознанной жизни. С первого взгляда было явно, что она не очень сильна, сайянка низкого ранга, как и его отец. У нее были взлохмаченные сайянские волосы, такие же как у него, только короче. Как ни странно, она выглядела намного мягче чем он ожидал. Ее доспехи были низкого качества и намного более старой модели, чем доспехи Бардока, возможно модели Марк II. — Я потянул за ниточки. — Бардок! У гордого отца на лице была глупая улыбка. — С ним все будет в порядке, ему совсем немного не хватило, чтобы стать официально элитным. Ты понимаешь, насколько его жизнь станет лучше после этой миссии? Когда он вернется, они дадут ему высокую должность и зарплату. Он счастливчик, будет иметь больше, чем когда-либо мы могли бы мечтать. Но его мать не выглядела впечатленной всем этим. Она сердито сжала фотоаппарат. — Что если его убьют? Теперь и Бардок нахмурился. Зачем ей надо было это упоминать? Его могут убить и на Хейре, или в дальнейшем, когда его бы послали на какую-то низкосортную миссию. Радиц бы вернулся и застрял на дне, где они были. Но сейчас малыш имеет шанс стать самым высокопоставленным членом их семьи, когда вернется из этого турне через пять лет. Пять лет? Это слишком долго, это же его сын, он вернется через три года! — Ему лучше такого не делать! Эта взятка стоила мне двух зарплат! Спустя секунду сайянский воин улыбнулся своей партнерше, открыл инкубатор и взял сына на руки. — Сделай нам снимок, прежде чем он улетит. Гине наконец тоже улыбнулась и подняла устройство для формирования снимков. После того, как снимок был сделан, малыш Радиц начал ворочаться, а затем посмотрел на своего отца и широко улыбнулся. На лице у Бардока была гордость, даже счастье. — Эй, маленький, хочешь прокатиться в капсуле? — спросил он и коротко рассмеялся. После этих слов он поднял ребенка двумя руками в воздух, делая вид, как будто он летит. Малыш радостно захихикал и расставил маленькие ручки, виляя хвостом. Гине сделала еще несколько снимков этой счастливой сцены. — Эй-эй, хватит, а то Тора подумает, что я ударился головой, — рассмеялся Бардок, прежде чем положить маленького Радица обратно в инкубатор. — Увидимся через пару лет, Радиц. Заставь меня гордиться моей маленькой элитой, — с широкой улыбкой счастливый отец нежно похлопал своего первенца по голове, его улыбка стала только шире. Гине так же подошла к ребенку и нежно его погладила. Малыш взволновано рассмеялся и протянул к ним ручки еще раз. Гине хотела снова взять его на руки, но Бардок жестом поманил ее. — Пойдем, а то мы никогда не позволим им забрать его, — настойчиво сказал он, — Все будет хорошо, это все стандартная процедура. Нужно не забыть приготовить все, когда он вернется. Настоящий Радиц тихо подошел к месту, где стояли его родители и смотрели вниз на счастливого маленького ребенка, которым он когда-то был, и тяжело вздохнул. Когда инкубационная камера закрылась, малыш начал засыпать. Самые ранние воспоминания Радица были о том, как он пытается выжить в пустыне Сирены. Бой против шести зверей, вооруженных бритвенно-острыми когтями. Как он делает какие-то примитивные инструменты из костей поверженных врагов, или как собирает еду и просто очень хочет закончить работу, чтобы вернуться домой. До сих пор он не понимал, почему его так сильно тянет домой, но теперь понял. Жалко, что эта сцена не была его первым настоящим воспоминанием.***
Прошло уже пять лет, с тех пор как сын Бардока улетел на другую планету. Хотя Бардока разочаровывало, что его предсказание не сбылось и трехлетний рубеж давно прошел, но он не был слишком расстроен. Просто мелкому нужно было немного больше времени, чем он предполагал, и его таймер миссии уже истек. Тем не менее Бардок запросил разрешения быть на планете в это время. Он вышел из своей капсулы и сразу же направился к Гине. Они оба хотели поприветствовать своего единственного ребенка, когда он вернется домой. Было очень тяжело его отпускать, но они знали что так будет. Они оба тяжело работали, ожидая его возвращения. На бонус, который он и его команда получили от завершения еще одной кампании в рекордно короткие строки, Бардок намеревался купить своему мальчику набор элитных доспехов с золотыми наплечниками, и всем тому подобным. Но пройдясь по административным объектам на планете Вегета, он быстро понял, что его сын еще не вернулся. Когда он встретился с Гине, все стало еще сложнее. Они оба не понимали — где их мальчик? Ну, они забронировали отпуск на два месяца, чтобы провести с ним время вместе после возвращения. Он мог вернуться в любой день, опозданий иногда просто не избежать… Прошла неделя. Потом еще одна. В конце концов Гине убедила его связаться с администрацией, по поводу статуса капсулы Радица. Оказалось, что космическая капсула не использовалась более четырех лет. Именно после этого начались ссоры. Настоящий Радиц, что наблюдал за своими отцом и матерью, не мог не заметить злобу в ее голосе. — С Сиреной все будет в порядке, да?! — горько спросила она. — Послушай, — наконец ответил Бардок, — Мы знали, что такое может случиться… Все, что пытался сделать Бардок в эти трудные для их семьи времена, это успокоить свою жену и отвлечься от проблемы, с которой они столкнулись. Он просто не мог принять мысль, что его «маленькая элита» мертва. — Может случиться? Да пошел ты, Бардок! — закричала Гине в ответ, — Я не просила отправлять его на элитную планету. Это ты хотел, чтобы он туда пошел. Я была бы совершенно счастлива, если бы он стал тем, кем мы являемся! После этих слов лицо Бардока исказилось яростью. — А я нет! Я сделал это для того, чтобы его жизнь была лучше чем у нас! Может он просто опаздывает, и все… — Может быть. А может он мертв, Бардок. Бардок ничего не ответил, он какое-то время тихо сидел, а затем не в силах посмотреть Гине в лицо, поднялся с места. — Я вспомнил, что Тора связывался со мной ранее и говорил, что им не помешает дополнительная поддержка в Тусо. Если нет смысла ждать Радица, я ухожу. Гине с отвращением посмотрела на своего мужа, она даже не нашла слов для ответа. Она все более разочаровывалась в Бардоке, а теперь она могла только тосковать по своему сыну, которого она видела лишь однажды, прежде чем его отослали. Для большинства сайянов это было нормально. Неудача воспринималась как пятно на репутации, неудачи надо забыть. Вы пытаетесь как можно сильнее отгородиться от этого, будь это часть вашего прошлого или член собственной семьи. Однако это не значило, что это было приятно. Для Бардока единственным выходом из эмоционального потрясения была работа. Чем больше он будет работать, тем меньше его будут преследовать воспоминания.***
В этот день пришла просто куча хороших новостей. На создание всей этой кучи, конечно же, ушли месяцы. Но Бардок знал по собственному опыту, что дерьмо имеет тенденцию только расти со временем. Он изучал два отчета, которые ему вручили сразу же после того, как он вышел из своей космической капсулы. — Эй, Бардок, ты выглядишь угрюмым, что случилось? — поинтересовался Тора. В первом отчете говорилось, что его жена умерла, родив двух близнецов. По всей видимости, близнец, который родился вторым и которого врачи назвали Тарлес, вскрыл ей старую рану. Она умерла, прежде чем ее успели доставить в резервуар для исцеления. Смерть, которая случалась один раз на миллион. Второго ребенка назвали Какаротто. Бардоку сразу же стало очень, очень стыдно от мысли, что его подруга просто умерла в постели, не смогла пережить обычную медицинскую процедуру. Неудивительно что их ребенок умер на Сирене. Вот что значит состоять в третьем классе — быть слабым и одноразовым. У нее появились дети, которых она так хотела. Он чуть не сплюнул от горечи из-за этой мысли. И в чем смысл? Особенно после того, что случилось с первым ребенком? Но правда была в том, что, несмотря на все их ссоры, когда он узнал, что ее больше нет, он сразу же стал нестерпимо скучать по ней. Они все время ссорились. Черт, это была половина причины, по которой он больше не хотел быть дома. Потому что когда его не было дома, он не ссорился Гине. Она никогда не была счастлива после того, как мальчишка не вернулся домой вовремя. Сын, которого она всегда хотела, ушел, и она обвиняла в этом Бардока. Паршивец, который погиб, поправил себя Бардок. Он отбросил первый отчет, а затем в полном шоке уставился на второй. Отчет о том, что его сын вернулся на Вегету несколько дней назад. Затем уведомление о провале его миссии из-за просроченного времени. И заметка про то, что, возможно, его ошибочно записали в элиту при рождении. Когда Бардок узнал, что Гине снова забеременела, он не был в восторге. Она хотела детей с тех пор, как «умер» старший. Теперь она умерла, родив этих детей, а этот маленький засранец вернулся с кучей дерьмовых отчетов? Она умерла, потому что ее сын был слабаком. Потому что их сын был слабаком. — Нет, все в порядке, — ответил Бардок Торе, отмахнувшись от беспокойства, которое проявлял его друг. — Эй, а когда вообще должен был родиться твой ребенок? — Не знаю, наверное, раньше, или что-то такое. — Эй! Посмотри на этот отчет, твой сын Радиц вернулся! — засмеялась Фаша, заглянув ему через плечо, — Наконец-то, а? Может быть, та стерва, с который ты связался, наконец-то перестанет тебя пилить, да? Бардок просто некоторое время тихо стоял, а затем фальшиво улыбнулся. — Да, слава богам. Я найду вас позже, ребята. До следующей нашей миссии всего несколько дней. Эти ублюдки из штаба дают нам слишком мало выходных, верно? — Что же, удачно повидаться с сыном, старый друг. Я уверен, он будет похож на тебя, — поздравил его Тора, — Дай нам знать, когда мы сможем увидеть твоих детей. Ну ты удачливый ублюдок с элитным сыном, держу пари, что второй тоже. Как только он убрался подальше от Торы и остальных, Бардок был настолько зол, что пробил дыру в стене. Ему нужно было выпустить пар. Ворвавшись в ближайший ангар, он наткнулся на очень знакомо выглядящего мальчика, который позвал его, прежде чем он смог разбить ближайшую панель. Радиц только что вернулся со своей второй миссии вместе с Ягото в тот же день и пытался заставить техников осмотреть его капсулу, поскольку скоро был запланировал новый запуск. — Отец?***
Мир вокруг снова стал настоящим. На Радице была рваная одежда, рваная земная одежда. Тяжело дыша, он резко сел. Казалось что ему не хватает воздуха, а в груди была сильная боль. Он понял, что находится в намекианской хижине. Гуру навис над ним со своего стула, тяжело закашлявшись. — Я рад, что ты принял правильное решение, Радиц.