Пока бегут волны

Прежде, чем открыть глаза, она почувствовала как кто-то держит ее за руку, поглаживая пальцами ладонь, запястье, прикасаясь легко и нежно, почти ласково, словно боясь прервать этот контакт даже на минуту. Крюк. Отец. Голова девушки лежала у него на коленях и, вслушиваясь в его ровное дыхание, она была благодарна тому, что очнулась не в одиночестве. Начинать было страшно. Будто проваливаешься в плохой сон или начинаешь заведомо сложный день, который будет продолжаться до тех пор, пока не выполнишь условия сделки. Но, пока еще ничего не началось, Роджерс желала насладиться спокойным моментом — без расспросов, оскорблений и драмы. Неизвестно, что было сложнее: утвердительно ответить на вопрос Персефоне или открыть глаза, погрузившись в водоворот, грозящий утянуть ее на дно. Так странно: когда она увидела богиню, казалось, только протяни руку — и вот она – жизнь, о которой было страшно мечтать во мраке, но, зная все условия, при которой мечта воплотится в реальность, она всем скованным телом чувствовала недосказанность, подавленность, неопределенность в оправдании собственных поступков. В любом случае, отступать было поздно. Данное слово было нерушимо, оставалось надеяться, что правило распространялось в обе стороны. За то время, что Джонс наблюдал за дочерью, он успел детально рассмотреть каждую ее черточку, и, когда глаза под ее веками зашевелились как у пробудившегося ото сна, Киллиан почувствовал небольшое облегчение. Отсчитав до единицы, Кэйтрин открыла глаза. -Крюк. -Все хорошо, милая. Цербер не пытался вломиться к нам, он по прежнему у ворот – Немо следит за ним и за Пэном - дав Кейт еще минуту на осознание, мужчина помог ей подняться. Продолжая обдумывать произошедшее, Кэйтрин чувствовала, что тянет время, тогда как ситуация требовала какого-то действия. -Мне нужно знать что-то прежде, чем мы выйдем к ним? - то, насколько аккуратно Крюк постарался обойти острые углы в их вопросах доверия, вызвало в Роджерс еще большее уважение. -Нам разрешили уйти. Интересная вышла головоломка: ложь и правда в одном флаконе — смесь, порождающая ее историю. Она так долго говорила о честности, что сама почти верила в это, и изо всех сил старалась не замечать вранья, которое выглядывало из всех плохо закрытых щелей. Правда? Она была проста в своих законах, и тем сложнее было ее прикрыть. Смотря Джонсу в глаза, Роджерс видела в них призрачную (как и они сами) надежду, благодарность и любопытство, медленно обволакивающее его мысли. Киллиан неестественно оглядел дочь с ног до головы в поисках подвоха. Три простых слова стали катализатором вспыхнувшей веры в то, что судьба, в кое то веки, благосклонна к ним. -А что насчет них? - осторожно спросил мужчина, качнув головой в сторону дверного проема. -Я расскажу все внизу. Пойдем. Оказавшись на лестнице, Кэйтрин, первым делом, заметила темную фигуру, приникшую к тому же окну, где недавно сидела она, высматривая Питера. -Капитан? - тихо спросила она. Услышав знакомый голос, Немо поднялся и, сложив руки за спиной, оглядел очнувшуюся девушку. На его лицо падала тень, и Роджерс не заметила сколько облегчения она принесла ему своим пробуждением. -У Вас получилось? - вторив ее тону спросил он. Вместо ответа, она пробежалась глазами по помещению: ни внизу, ни на лестнице Пэна не было. Кэйтрин выглядела подавленной, что не уклонилось от взгляда Немо. Было видно, что ей не впервой идти на передовую, но, рано или поздно, она может сломаться. Он поймал себя на желании ободрить ее, но если бы он так сказал, то не поверил бы сам себе. Вместо этого, капитан мог успокоить ее другим заявлением. -Он убежал наверх и, с тех пор, не появлялся. Стараясь прочитать настроение Лии и Крюка, Немо, больше всего на свете, желал получить ответ. Все будет хорошо или уже никогда не будет? -Я схожу к нему. Прежде, чем Киллиан успел возразить, Кейт побежала наверх, перемахивая через ступеньку, чтобы быстрее оказаться на третьем этаже. Она не могла уйти, не объяснившись. Она нашла его в одной из комнат, мирно чертящим странные символы чем-то наподобие мела, и, пока страх не увлек ее за собой, объявила о своем присутствии. - Питер? - раздалось у него за спиной. Парень вздрогнул, но тут же овладел собой. Она вошла совершенно неслышно, просто подкралась, как зверь на мягких лапах, спрятавший когти. Что ж, он сам научил ее этому. - Я не слышал, как ты вошла - сказал он. Ее сбило то, как он отнесся к ее возвращению. Что ж, либо Питер был уверен в ней с самого начала, либо абсолютно безразличен к происходящему. -Что ты делаешь? - не решаясь подходить ближе, Кейт заметила, что он держится центра круга. -Сама как думаешь? -Собираешься с последними силами. Вопрос – для чего. -Да ладно! Ты выбралась из забвения, а значит, богиня не удостоила тебя переговорами. Так что, ход за мной. -Собираешься призвать ее? -Оу, не совсем. Глядя на его поспешную попытку вернуться в игру, Роджерс вдруг стало безразлично. Она почувствовала, что устала от этих игр, обманов и недосказанностей. Ужасно, смертельно устала. У нее на руках уже были необходимые ответы, и ей оставался всего один шаг на пути к свободе. Но, прежде чем раскрыть карты, зная Пэна, она была обязана подстраховаться. Сделав глубокий вдох, она произнесла: -Immobilus. -Усмехнувшись, Пэн хотел сделать ей шаг навстречу, но его ноги не двигались, как и тело, застывшее в нарисованном им же кругу. Удостоверившись, что всё сработало, Кейт приблизилась к нему, остановившись на расстоянии вытянутой руки. -Я разговаривала с Персефоной, Питер. Она разрешила покинуть Атлантиду. Его лицо было неподвижным, но взгляд, темный, злой и, вместе с этим – обреченный, говорил куда больше. -И я уйду. Вместе с Крюком. Она боялась давать ему право голоса. Пэну наверняка было известно заклинание, которым он мог вернуть себе возможность двигаться, и это только пол беды. Он оставил бы ее здесь, объяснив свой поступок искуплением, платой за спасенную жизнь, очередным шансом на исправление. И, что самое ужасное, он мог оказаться прав. В голове всплыли слова Лиса: “Такой эгоист как ты способен добровольно лишить мир своего присутствия лишь в том случае, если бы что-то случилось с Роджерс. Ты размяк.” Она знала, что была первой и последней девчонкой, которую принесло в Нетландию за все время правления Питера, и отношение к ней, поначалу, значительно отличалось от того, как парень обращался с остальными. Питер показывал ей все старые, но хорошо знакомые ему уголки острова, и наблюдал за ее восторгом с хищным, жадным блеском в глазах. Он открыл для нее Нетландию во всем ее первобытном и диком величии и улыбался, когда она, как и он, обладая железной волей и упорством, с вызовом встречала каждое новое препятствие. И, хотя он не позволял ей устанавливать свои правила и заправлять играми, парень научился по достоинству ценить свойственное только ей любопытство. Позволяя ей предлагать идеи, он оставлял за собой право стратегии, не забывая упрекнуть ее в отсутствии оной. Поначалу, это действительно оскорбляло ее, о чем она заявляла со свойственной ей дерзостью. Она была новой, редкой, изысканной забавой, которую нашел для себя Питер. А когда он осознал, кем стала для него Роджерс – подорвал большую часть своих моральных принципов. А, с годами, она была готова доказать и ему и себе, что научилась выстраивать неплохую тактику. Они поменялись местами и, прежде, чем эта мысль выбралась из подсознания, Кэйтрин немного ослабила его “оковы”: -Infit - проведя рукой в воздухе, она “сорвала” с его губ невидимый скотч. -Я всегда знал, что в тебе таится тьма, Роджерс. -Как и во всех нас - спокойно ответила она. -Тогда почему же ты не рассказала остальным о цене вашего освобождения? По твоему, я настолько глуп? -Я много чего о тебе думаю. -Иногда ты так усердно думаешь, - пренебрежительно бросил парень — Что лучше бы совсем не делала этого. Кэйтрин не смогла вынести подобного тона. -Серьезно? Хочешь пойти по этому пути разговора? Он сжал кулак, но она даже не обратила на это внимание. Она слишком долго была слепа, а, после, терпела, потому что хотя бы кто-то из них должен быть взрослым и не вести себя как обиженный ребенок, но с нее довольно. -Потому что если мы говорим о тугодумии, то тебе тоже иногда нужно хоть немного пораскинуть мозгами в сторону последствий. Питер всегда был поклонником старых добрых споров. Хороший спор и хороший оппонент, с которым можно сыграть в новую веселую игру – было для него идеальным сочетанием. Самые приятные, греющие остатки его души споры всегда были с Роджерс – только она могла поставить его слова под сомнения, прикидываясь (как он думал) независимой. Будь у Феликса твердый характер, ему бы хватило смелости вставить слово, но лучшая черта парня – преданность – была его самой большой ошибкой, за что тот и поплатился. И Питер ничуть не жалел о том, что убил его тогда, у колодца. Может, это потому, что ему надоели вечные вызовы в ее словах и взгляде, а, может потому, что знал – эта девчонка простит ему всё. Но она забыла об этом лишь раз, в момент их встречи на острове. Тогда он мог поклясться, что чувствовал тепло ее объятий. Но больше она не позволила себе такой вольности. И, сейчас, они плавно подошли к финальному этапу игры, который сулил совершенно новый уровень острых ощущений. Он никогда не встречал никого похожего на нее. В отличие от других девчонок, которых он видел еще будучи обычным человеком, Кейт не выглядела такой безобидной и невинной, а то, что внутри нее скрывается большая сила, парень и сам разглядел не сразу. Рожденная пираткой, Роджерс всю жизнь пыталась доказать, что не является таковой, когда натура проявлялась в малейших движениях и в каждом слове. Возможно, именно это и показало ее в бою, и помимо обычной поножовщины, он имел ввиду бой за жизнь. Одно дело сражаться и отступить по воле обстоятельств, другое – идти на таран, даже если на пути встают боги. Браво, Роджерс! Он думал, что сможет сделать ее своей куклой, марионеткой, которая будет шевелиться, когда он потянет за веревочки. Но Кейт перегрызла нитки, хоть и позволила надеть их на себя, в свое время. -Invisibilia fieri huic mundo (Стань невидимым для мира сего) - хладнокровно прошептал Питер. Это был только их поединок. -Что ты сделал?! -Не беспокойся, всё под контролем. -Вот именно – под твоим контролем! Чего ты добиваешься? Ее лицо скривилось от гнева: еще немного, и она бы зашипела на него как дикая кошка. Ему нравилось выводить ее из равновесия, наблюдать ее настоящую. -Я хочу получить то, что заслужил. -Ты не можешь иметь всё… - ее голос стал тише обычного, потому что она знала – до него не докричаться. Сейчас было необходимо полностью завладеть его вниманием, мыслями. Он должен был слышать каждое слово. -Мы оба знаем, как это закончится, Кейт, - констатировал Питер с нахальной усмешкой, когда-то приводившей ее в бешенство. -Ты сам сказал, что я должна жить. Или Питер Пэн не только увиливает, но и отказывается от своих слов? -Никогда – ей показалось, что это заявление оскорбило его - Но как ты распорядилась этим, уже не мои проблемы. Будь у тебя хоть какие-то виды на будущее, ты бы не отправилась сюда, даже, если бы портал разверзся у твоих ног. -Мне есть ради чего жить - возразила Роджерс. Запрокинув голову, Питер был готов рассмеяться. -А мне, думаешь, нет? - выгнув бровь, он ухмыльнулся еще шире, и раскинул руки, демонстрируя место, куда их привела жизнь. -Наше различие в том, что я хочу вернуть семью, ты же – не добьешься и доли власти. В мире без магии мы – обычные подростки, беспризорники. Уж поверь, я знаю. Увидев, что он готов ее перебить, она жестом приказала ему замолчать. К ее удивлению, он повиновался. -Даже Потерянные не смогли стать тебе семьей, иначе ты бы не отправлял их в тот Лес. На протяжении сотен лет, ты лишь пользовался тем, что давал тебе остров, а, когда он потребовал плату, ты не смог дать ее. Любой мир, будь в нем хоть сколько магии, строится на равновесии, которое требует что-то отдавать, бороться, и следовать поставленным условиям. А, теперь, ответь мне, ты готов к этому? Глаза Питера слегка расширились, после чего появился легкий прищур. Ядовитая ухмылка исчезла с его лица. Он видел, что она не соврала, не обманула его. Правда, затаившаяся в ее сердце, наконец, достигла своей цели. Задумавшись, она опустила взгляд, рассматривая его рваные ботинки. В коридоре послышались тяжелые шаги двух пар ног. -Где ты? - голос Крюка надрывно сдерживался, чтобы не упасть в отчаяние. -Лиа! - из противоположного конце этажа звучал она слышала отголоски не менее взволнованного Немо. Заглянув в комнату, где они находились, скрытые магией, Киллиан не обнаружил ничего, кроме странных рисунков. Роджерс завороженно смотрела, как мужчина впился пальцами в каменный проем, быстро оглядел помещение ненавидящими глазами, и рванул дальше по коридору. Несмотря на свое положение, Кэйтрин не произнесла ни слова. Отец бы никоим образом не услышал ее, а выглядеть жертвой, особенно перед Пэном, она не собиралась. Завидев давнего врага, мысли Пэна обратились к пирату. Питер мог бы винить во всем Крюка. Одна незапланированная встреча с пиратом, одна единственная встреча, повлекшая за собой все те метаморфозы, что произошли с его свободолюбивой Кейт, изменила ее, когда она сама этого еще не осознавала. А он видел. Встретив Крюка и Белфайера, ей вдруг захотелось семью – роскошь, которой он был обделен, и которая превратила девушку из воина в защитника, а это, как он считал, всегда проигрышная позиция. -Зачем ты так?! В груди эгоистичного собственника все бушевало при одной только мысли о том, что игра заканчивается не так, как он планировал. Роджерс заберет Крюка и простит, несмотря на его предательство, и от этого ему было ничтожно больно. А боль, в свойственной себе манере, Питер выражал через едкость и агрессию. Из ран, которые она приносила, сочился яд, куда более опасный, чем у мор-шиповника – мстительность. -Всего лишь уравнял наши шансы. -Ты можешь не притворяться бесчувственным подонком хотя бы сейчас? Хотя бы со мной! -Ты обещала мне! -Я ничего тебе не обещала, Пэн. Никакого обратного билета. Если бы хоть раз в жизни, он испытывал боль от разбитого сердца, то понял бы, отчего по его душе разносятся столько противоречивых чувств. В нем, в необъятной мере, закипала ярость, смешиваясь с отчаянием, безнадежностью и привязанностью. Не двигаясь, он смотрел на нее, желая вырвать билет на свободу силой. Но она снова заговорила. -Ты спас меня, оставив искренний и честный след в нашей истории. Дай мне запомнить тебя таким. -Нет… -Прошу. -Я и так сделал для тебя слишком много, Кейт. -Оставшись здесь, ты еще можешь спасти свою душу, не дать другим потерять себя. Будет страшно, но кому как не лицеделу примерить на себя новую роль? -Не строй из себя благонравную, Роджерс - он натянуто улыбнулся и закрыл потемневшие от гнева глаза. -Я имела ввиду то, что сказала, Питер. Ты не знаешь, что тебя ждет за пределами Сторибрука, а я знаю. -Ошибаешься. -Нет. Ты не поведешь за собой кучку детей, не сможешь наложить новое проклятье и, к сожалению, никогда не увидишь своего друга. Пойми, у меня больше шансов. Для меня должны наступить счастливые времена, иначе вся эта боль и гонка не имеют никакого смысла. Я хочу знать, за что на самом деле борюсь, к чему все это сводится. Я хочу учиться, открывать, переживать. Хочу увидеть каждое чудо, которое может предложить мир. Хочу, черт возьми, научиться говорить на латыни, узнать, что мне нравится и не нравится. Сохранить дорогих мне людей, и найти новых. Быть рядом с ними, и чтобы они всегда были рядом со мной. Разделять с ними веселье и агонию. И… Я хочу любить. Кого-то, кто всегда будет рядом, независимо от того, как сильно я облажаюсь. Кого-то, кто позволит мне быть его вдохновением и падением, который заставит делать вещи, о которых я даже не могла мечтать. Я хочу того единственного человека, за которого не пришлось бы отдавать вечность, потому что нам было бы достаточно времени, отведенного нам жизнью. Сделав недолгую паузу, она закончила: -Все, кто говорил мне, что мы похожи: Бэй, Реджина, Лис, и даже Немо... они оказались правы, но не так, как думали. Мы действительно похожи, Питер. Я тоже хочу всё. Осознав, что битва проиграна, Пэн не мог удержаться от еще одного, последнего акта возмездия. Все это могло лишь на время усмирить боль в его груди, но ведь он никогда и не пытался казаться добрым. Протянув к ней руку, он схватил девушку за запястье, и, резким рывком притянул ее к себе, запуская свободную руку в ее локоны. Слегка потянув ее за волосы, Пэн заставил Кейт запрокинуть голову, и накрыл ее губы своими. Это был совсем не тот поцелуй, который он, изначально, хотел подарить ей. Это был поцелуй, украденный у нее взамен на правду, которую он говорил не так часто. А потом, вместо того, что нагло вгрызться в нее, забрав у девушки последнюю частицу веры в него, Питер уловил всю нежность, с которой прикасался к ней. Потому что, как бы он не отрицал, он никогда не хотел навредить ей. И еще больше не хотел, чтобы она знала это. Жадно прикусив ее нижнюю губу, он заставил ее громко вздохнуть. Он целовал ее так, как никогда раньше и никогда не думал, что будет так целовать ее. Он украл ее поцелуй, обманывая себя тем, что она когда-то принадлежала ему. Ответив ему, Кэйтрин рискнула, потому что этот шаг был оправдан. Она мысленно просила прощения, но нисколько не жалела о своем решении. Она выиграла, и, с нескрываемым наслаждением, познавала вкус победы. Жестоко. Так же жестоко, как действовал он. Одной рукой она зарылась в его волосы, в то время как другая сжала ткань его рубашки, потому что без поддержки она бы точно упала. Ненадолго оторвавшись от ее губ, Питер прижал ее ближе к себе, заставляя ее грудь отклониться, и проложил дорожку из поцелуев, вверх по ее шее, достигая линии подбородка, в нескольких дюймах от ее губ. Она выиграла и, даже его мольба о прощении не заставит ее изменить решение. Его губы медленно изучали ее, зная, что это – их последний момент вместе. Он захватывал их все больше, и она, поддаваясь, делала то же самое. Она выиграла, потому что, на самом деле, была похожа на него. -Питер… - только и смогла проговорить она, и это самое нежное, что он мог услышать. Пришлой время уходить. Он должен был снять заклинание, и она до дрожи надеялась, что у него хватит на это сил. Питер принял ее трепет по своему и оказался прав. Частично. Уверенный голос в ее голове продолжал твердить: “Питер Пэн никогда не проигрывает.…”, а, затем, добавил “...но не ей” Позволив ему в последний раз изучить ее, Кейт медленно отстранилась, слегка надавливая ему на грудь. Не желая отпускать ее, Пэн прижался к ней лбом, опустив глаза на ее холодные губы. Его рука все еще держала длинные темные волосы тронутые смертью, а ее ладонь покоилась на его щеке, мягко поглаживая кожу большим пальцем. -Только ты можешь покинуть любой остров, не подчинившись правилам. Кэйтрин в изумлении уставилась на него. Его голос был полон боли – пульсирующей, обнажившейся спустя столетия. Впервые в жизни они были на грани того, чтобы признать, что между ними в прошлом было что-то. И это потрясло ее: его поведение было настолько эгоистичным, настолько типичным для Питера, что, в мгновение ока, он превратился в жертву. Конечно, она не собиралась позволить ему играть эту роль, потому что, иначе, они оба погрузятся в пустоту Атлантиды или же “сгорят” на земле. -Да, ты прав. Даже если бы ей удалось простить его, что будет потом? Что будет завтра? Что будет в будущем? В их будущем. Время Нетландии было циклично, и Питер Пэн не знал что это такое. У него не было будущего. И, если она поддастся, то будущего не будет и у нее. Прошептав несколько слов, выдыхая на ее губы, он снял заклинание, не дожидаясь ее просьбы. Не в силах отпустить руки, Кэйтрин смотрела на него в последний раз, стараясь запомнить момент, когда он не был эгоистичен. Сделав несколько шагов назад, она пришла в себя, когда поняла, что Питер не хочет видеть, как она уйдет. Так даже лучше, иначе бы ей пришлось снова применить заклинание. Прежде, чем переступить порог, она развернулась, смотря ему в глаза. -Я всегда буду верить в тебя, Питер Пэн. Не дав ему сказать, она направилась вниз, в поисках двух капитанов. У нее было катастрофически мало времени, прежде, чем Пэн поймет, что она могла забрать с собой третьего. Спустившись на первый этаж, она увидела сначала отца, а, через несколько секунд и Немо, двигающегося к ним навстречу по противоположной лестнице. Обняв дочь, Киллиан меньше всего хотел отпускать ее, но Роджерс удалось расцепить его руки. -У нас мало времени. -А Пэн? - мужчина перевел взгляд сначала на нее, потом наверх. Молчание Кэйтрин сказало ему куда больше. -Нам пора. -Слушай, - прежде чем она рванула к закрытой двери в зал, Киллиан схватил ее под локоть. -Немо. Я обещал ему… Не дав ему закончить, Роджерс обратилась к капитану. Ее голос дрожал от волнения, вызванным ответственностью, спешкой, смятением и страхом, и она с трудом смогла преодолеть нарастающий ком: -Вы идете с нами, Немо. Ему ничего не оставалось, кроме как благодарно кивнуть девушке. Ее решение было по настоящему неожиданным, настолько, что капитан готовился к сражению с того момента, как Мила покинула Атлантиду. До встречи с Роджерс, Немо знал одно: Бог, конечно, хранит людей, но сроки хранения у всех разные и его – давным-давно подошел к концу. Теперь же, жизнь была слишком ценным трофеем, чтобы выпустить его из рук. Он готов был биться против магии, клинка, меча и железного крюка, если потребуется, но, своим решением, Лиа застала его врасплох. Отворив дверь, Киллиан увидел каменный мост, под небольшим уклоном идущий вверх. Он был очень похож на тот, что он видел в эхо-пещере, однако, его отличало плотный кроваво-красный дым, вившийся вокруг словно торнадо. Увидев его, Роджерс сразу вспомнила элемент из книги Реджины – эфир, объединяющий собой четыре стихии. Во всех трех душах зародилось сомнение. Это могло быть идеальной ловушкой, ведущей прямиком в ад. -Условия те же, что и у Орфея: не оборачиваемся и не останавливаемся ни при каких условиях. Что бы мы не увидели, чей бы голос не услышали. -Я буду замыкать - твердо произнес Немо. -Тогда я пойду первым - Киллиан положил здоровую руку на плечо дочери и нежно поцеловал ее в лоб - Увидимся наверху. -Непременно - тихо ответила она - Я не спущу с тебя глаз. Киллиан ухмыльнулся, впервые за долгое время. -О другом я и не прошу. Крепко пожав руку Немо, Джонс сделал первый шаг. Прощупав дорогу перед собой, он крепко держал в голове, что до последнего не увидит Кейт. За первым шагом последовал второй, за ним – третий. Послышалась еще одна пара шагов, следующая за ним, но то была лишь иллюзия: Кэйтрин всё еще колебалась, когда к ней обратился Немо: -Нам всем страшно, Лиа. И, если эта дорога ведет на смерть, несмотря на все наши разногласия, мне было приятно иметь с Вами дело. Развернувшись, она заметила протянутую руку. -Взаимно, капитан. -Что Персефона сказала Вам? - поинтересовался мужчина. Если его ждет смерть, он хотел знать хоть что-то. Роджерс тщательно продумала ответ: -Что наша жизнь и смерть зависят исключительно от нашего решения. Вот так. Достаточно правдиво, но при этом неопределенно. Кэйтрин не видела смысла обсуждать с кем-то те жуткие варианты, которые были предложены ей на выбор. Она надеялась, что однажды, когда все кончится, где-нибудь ей зачтется. Шагнув вперед, она, как и Крюк, в первую очередь думала о полном контроле над мыслями и чувствами.

***

Его руки гладят ее по спине. Нежный, ласковый, даже... любящий? Кэйтрин чувствовала его тепло даже сквозь пальто. Ох, как же хорошо он притворяется. – Роджерс, пожалуйста. Пожалуйста? Неужели она слышит его мольбу? Пожалуйста Но Персефона играла. Она играла с ней так же, как это делал Питер. Несмотря на то, что вокруг нее никого не было, она продолжала чувствовать, как теплые, мягкие губы движутся по ее коже. – Я нуждаюсь в этом... – теплая ладонь скользит по ее спине вниз – Ты нужна мне, принцесса. Слова эхом отозвались в её голове. Ты нужна мне Кейт крепко зажмурилась, закусив губу. Это всё было не по настоящему. Питер не идет за ней, она оставила его в Атлантиде. Оставила навсегда. Почти на месте – убеждает себя девушка, продолжая ощущать его рядом - Тебе нужно продержаться.

***

С её щек сошел румянец, глаза остекленели, а темные волосы спутанными прядями распластались по ее плечам. -Мила… Нет, она не настоящая. Его Мила в лучшем из миров, где уже никто и ничто не может навредить ей. Но, вот, она стоит перед ним, в каких-то десяти шагах. -Я знаю, что это не ты. Она не говорит и не шевелится, что только укореняет его твердость, и Киллиан смело проходит мимо, не повернув головы даже на дюйм. -Ты предал дочь! - ее внезапный крик заставляет его вздрогнуть - Ты оставил нашу Кейт! Как ты мог?! Он знает, что заслужил каждое обвинение и каждое произнесенное оскорбление. Но Мила, настоящая Мила, была любовью и светом его жизни, которую не так-то просто уничтожить. Он будет любить ее, помнить о ней, несмотря ни на что. И, всегда будет благодарен: за то, что она рискнула подняться на “Роджер”, за то, что смогла полюбить его излишне гордым и неконтролируемым, за то, что подарила ему дочь и за то, что простила его. И ничто и никогда не заставит его думать иначе.

***

Перед Немо, один за другим, возникают члены команды, из последних сил держащиеся за край моста, не желая падать в бездну. Совсем как в тот день, когда море…Кракен забрал их. Все его капитанское чутье буквально кричит о том, что он обязан спасти их. Но мужчина продолжает идти, и доносящиеся позади проклятия острыми ножами вонзаются ему в спину. Немо встречает Йейтса, который обеспокоенно наблюдает за ним, почти сталкивается с Шевингом, который сверлит его взором, полном ненависти. -Простите - только и может прошептать капитан, глядя в спину идущей впереди девушки. Внезапно, вместо нее, Немо видит спину своего старпома, развернувшегося к нему, когда расстояние между ними сократилось до минимума. - Предатель! - вопит Бенсон, но мужчине хватило смелости, чтобы обойти его по самому краю - Ты позволил девчонке убить меня! Предатель. Он давно клеймил себя таковым. Предатель. Он никогда не простит себе того, что заключил сделку с Темным. Предатель. Он знает, что его товарищи в лучшем мире, и от этого становится легче всего на йоту. Сторибрук Моргнув, чтобы убрать непролитые слёзы, Крюк с трудом открыл глаза, силясь понять, куда на этот раз завела его адская тропа. Вокруг было темно, также как и в Атлантиде, от которой хотелось убежать как можно быстрее. И у них получилось…или нет? Лежа на чем-то твердом и довольно неудобном, он постарался повернуть голову в любую сторону, но мышцы изрядно затвердели. Попытка позвать дочь также не увенчалась успехом – вместо оклика ему удалось издать лишь несколько хриплых звуков. Посылая сигналы к каждой части тела, Джонс постепенно начал ощущать тепло, разливающееся по телу. Он жив. Будь он по прежнему пленником Атлантиды, давно бы поднялся, как ни в чем не бывало. Ему оставалось ждать, когда очнется Кейт. Чувство неправильности происходящего завладело Роджерс еще до того, как она ожила. Потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к темноте, но, в конце концов, она смогла разглядеть темные контуры окружающих ее предметов. Коробки, старые ящики, склянки и знакомая арка, через которую она проходила, кажется, в прошлой жизни. Узнав склеп, она шумно выдохнула и, слабый запах затхлости помещения заставил ее улыбнуться. Она снова чувствовала. Не успев обрадоваться, ее тут же настиг страх. Ни ног, ни рук ни даже шеи – она не могла пошевелиться, скованная невидимыми путами. -Кейт - слабый шепот донесся до нее откуда-то справа. Девушка попыталась сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем напрячь связки и попробовала ответить, но попытка с треском провалилась. -Я..слышу…ты…тут. Представив, сколько сил приходится приложить ему, чтобы сказать всего четыре слова, Кейт нервно сглотнула, чувствуя сухость во рту. Черт! Они так близко к освобождению и так далеки от того, чтобы самостоятельно приблизиться к нему. Минута за минутой, ее постепенно съедало изнеможение, и она была благодарна лишь тому, что Крюк не видит ее затравленное выражение глаз: Богиня выполнила свою часть сделки, а, значит, ей придется выполнить свою. Жизнь за жизнь, потому что уход из Царства Мертвых имеет свои последствия. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы повернуть шею в сторону Джонса, заставляя лицо краснеть от боли и сдавленного дыхания. Единственное, что движило ею - бешено колотящееся сердце. Все тело пронзила ужасная боль. Она чувствовала жжение в груди, заставляющее ее хватать ртом воздух, глядя в потолок. Кэйтрин почти заплакала, потому что счастье и горе соединились в ее душе. Условие, которое ужесточила для нее Персефона в обмен на собственные жизни и души тех, кого они спасли. Наконец, их глаза встретились. Таким изнуренным и замученным она видела Крюка только в те года, когда они лишились Милы. Но он улыбнулся, показав, что чувствовал дочь с того момента, как ее душа вернулась в окоченевшее тело. Киллиан чувствовал мучительную боль, палящее давление вокруг его сердца, ее решимость. Он произнес ее имя, пытаясь привлечь внимание, и это сработало - в карих глазах возродился проблеск надежды. Вернув прежнее положение головы, Роджерс со страхом закрыла глаза и выравняла дыхание. Ей нужно было вспомнить каково это: самостоятельно рождать энергию и пользоваться ей. Ориентируясь лишь на стуках сердца, Кэйтрин попыталась прогнать любые посторонние мысли. Медленно, чертовски медленно, каждый удар сердца принялся нитевидно пускать свет по капиллярам, добираясь до самых дальних уголков тела. Прошло больше часа, прежде, чем долгожданное тепло достигло легких, и они загорелись так, как при последнем вздохе в них попадает соленая морская вода. Когда Кейт смогла пошевелить пальцами, она робко подняла слегка дрожащую руку, и раскрыв ладонь, положила ее на живот, ускоряя процесс оживления. Набравшись сил, девушка попыталась сесть, игнорируя все свои неудобства в виде тошноты, ломки и головокружения, и потянулась в сторону пирата. Она не знала, как и почему они попали в склеп, не знала, иллюзия это или взаправду. Ей было просто на это наплевать. Она лишь хотела выбраться из него как можно скорее. В то же мгновение, как Кэйтрин сосредоточила силу на Джонсе, вся острая боль прошлась по телу неконтролируемой волной, отчего глаза Киллиана широко распахнулись, а конечности скривились в спазме. Это длилось всего пару мгновений, однако он уже представил свою смерть. Чувствуя, что сейчас задохнется, мужчина прокашлялся, заставив гореть легкие и мышцы живота, но это не имело значения по сравнению с тем, что он увидел ее. Удивление на его лице не смогло скрыться от ее прищура. -Что такое? Оглядев дочь с ног до головы, Киллиану оставалось лишь широко улыбнуться. -Ты выглядишь такой…взрослой. -Что?! Опираясь о стены, девушка подошла к небольшому круглому зеркалу, оформленному витиеватой рамой, которое долгие годы служило клеткой для персонального джина Злой Королевы. -Черт... Из отражения на нее смотрела уже взрослая девушка, но абсолютно противоположная той, что когда-то приехала в Сторибрук в поисках Истинно Верующего. Слегка прикоснувшись пальцами к лицу, Кейт рискнула дотронуться до губ, на мгновение закрыв глаза. К сожалению, или счастью, на них ни чувствовался ни один отпечаток поцелуев Питера. От него осталось всего несколько белых прядей и образ в памяти, где он останется вечным подростком. Не в силах больше смотреть на прежнюю себя, она отвернулась от преследующего ее ощущения горя, и увидела как Джонс слегка развел руки. Кейт тут же бросилась в его объятия. Слёзы вернулись, и, на этот раз, Роджерс даже не пыталась сопротивляться, выжимая всё из той защиты, которую отец предоставил ей, радуясь тому, что чувствует как он прижался к ее макушке. Крепче сжимая дочь, Киллиан осторожно гладил ее по спине, доказывая ей, насколько они живы. Они не имели понятия, сколько простояли в таком положении: ее голова и ладонь на его груди, его руки сцеплены у нее за спиной. -Лиа.. Знакомый голос будто вырвал обоих из сна. Сердце пропустило удар до того, как Кейт поспешила на голос капитана, найдя его на полу, неподалеку от каменного постамента, на котором еще недавно лежала сама. -Спокойно, капитан. Будет больно, но придется потерпеть. Только сейчас она почувствовала холод, окутавший склеп, и принялась быстрее возвращать тепло в, остывшее веками назад, тело. Охваченный адреналином, Немо резко поднялся, и внезапная волна головокружения ударила в него, заставив прокашляться. Он был дезориентирован, а все, что находилось перед ним - размыто, и только знакомый голос держал его в сознании, когда девушка звала его. Но ответа не последовало и это напугало ее до безумия. Он слышал только раздражающий звон в ушах, чувствовал, как чьи-то руки подняли его над землей а затем опустили на что-то холодное. Постепенно его взгляд начал проясняться, и он увидел Лию, чувствуя как одна ее рука лежит на его лбу, а вторая – на груди. Плотно сжав губы, девушка медленно возвращала его к жизни, заставляя тело согреться. Когда дверь склепа, наконец, открылась, все трое вдохнули, ставший уже непривычным, свежий воздух, пусть и витающий на кладбище. Это было до смешного символично, ведь они и правда вернулись с того света, так где им еще было быть. Трава была пыльной и какой-то замученной, а каменные прямоугольники напоминали о тех, кому повезло куда меньше. Совершив над собой почти нечеловеческое усилие, они, словно разучившись ходить, словно потеряв точку опоры, на плохо гнущихся ногах, сделали несколько шагов вперед, переступив высокий порог. Когда все трое вышли за пределы спокойного, но уж слишком мрачного места, Кейт приметила симпатичный холм, с которого открывался вид на город. Не дожидаясь, пока Крюк присоединиться к ней, она заговорила: -Иди к Эмме. Думаю, это будет ее самое доброе утро за последнее время. Никто из них не подозревал, сколько длилось их отсутствие. Ни Киллиан, ни Кэйтрин не впускали в сознания мысль о том, что те, ради кого они вернулись, могли быть мертвы, потому что без заклятия люди не живут столетиями. Каждый верил, или хотел верить, что им удалось вернуться в тот же мир, к тем же людям, которых они покинули. Мужчина почувствовал, как его сердце сжалось и, повернув голову, подслеповато щурясь, он посмотрел на свою дочь. Теперь он понял, почему Кэйтрин молчала всю дорогу. В его горле пересохло, пока он пытался найти нужный ответ. -Но… -Никаких “но”. Все в порядке. Иди. Прикрыв глаза, она почувствовала, как отец обвил ее лицо руками и подарил целомудренный поцелуй в лоб. Медленно, словно боясь потерять ее, если она скроется из виду, он направился в сторону белого домика, где должна была спать его Эмма. Наконец, Роджерс позволила себе рухнуть на землю, уставившись пустым, совсем ничего не выражающим взглядом в светлеющее небо. Стоявший все это время позади мужчина последовал ее примеру и присел рядом, подогнув одну ногу и опершись на нее рукой. В предрассветных сумерках он смотрел на ее темные волосы, рассыпанные по плечам, на карие глаза, рассматривающие облака, на расслабленные руки, не проверяющие на месте ли кинжал. Немо подумал, что она выглядит умиротворенной и сломанной одновременно. Ее кожа была неестественно бледной, лишенной обычной теплоты и мягкости. Тени под глазами казались густо прорисованными, губы высохли и потрескались. Какой бы сильной и уверенной она не казалась при отце, сейчас, несмотря на присутствие постороннего, девушка позволила себе быть обычным человеком, прошедшим через войну, где единственным стоящим оружием была человечность. Он слышал как громко она думает, хоть и не знал о чем, а, когда в уголке глаз показались слезинки, поднял взгляд, не смея нарушать ее покой. Она стала гораздо взрослее, чем была в Атлантиде, и дело было не только во внешних переменах, однако, Немо был абсолютно уверен, что они во всем разберутся. Постепенно дыхание восстанавливалось, боль отступала от сердца, магия, заточенная в Сторибруке передавалась ей, растекаясь по венам, по всему онемевшему, скорчившемуся от немого страдания телу. Они наслаждались тишиной и ждали восхода солнца. Когда Кейт почувствовала, что спутник больше не смотрит на нее, ее взгляд проскользил по его лицу. В естественном свете, она могла видеть углубившиеся морщинки на лице, которые были скрыты темнотой Атлантиды. Он выглядел опустошенным, и только сейчас Кэйтрин осознала, как бесконечно долго он сумел продержаться на плаву и не лишиться рассудка. О времени, когда они с отцом появились на борту и говорить сложно. На месте Немо, она послала бы самонадеянного пассажира к черту, высадив на тот же берег и “прости, прощай, славный путник”. Когда их взгляды встретились, он первым нарушил молчание. Его голос все еще был хриплым, но с силами, что она в него вложила, этого было достаточно. -Я хотел поблагодарить Вас, Лиа. Я обязан Вам жизнью. Повернувшись к нему, девушке не составило труда понять, насколько искренними были его слова. -Как и я Вам. Не окажись я на “Наутилусе”, не нашла бы маму, не смогла добраться до того острова и…в общем, да. Спасибо. Ее сомнения были секундными. Едва скрыв улыбку, Кейт еще раз оглядела мужчину. -И, чтобы закрепить наше взаимное доверие - присев рядом с ним, она протянула мокрую от утренней росы ладонь - Меня зовут Кэйтрин. Заметив его смятение, она неловко ухмыльнулась и снова обратилась к нему: -Кэйтрин Лиа Роджерс, если быть точной. Теперь, Вы знаете, как зовут "эту упертую девчонку". Кажется, на ее признании сюрпризы не закончились. Пожав руку в ответ, Немо тихо проговорил: -Николас. Николас Морган. Она почувствовала, что его кожа – теплая, несмотря на утреннюю прохладу, а ладонь — шершавая, пока он держал ее за руку чуть дольше, чем стоит. Вместо ответа ее лицо озарилось пониманием. -Умно. -Спасибо. -Никогда не знаешь, кого встретишь на своем пути, и даже имя, в руках не того человека, может стать рычагом давления. Кстати, об имени: Крюк… его зовут Киллиан. Киллиан Джонс. -Вы не перестаете меня удивлять, Лиа. Или как Вас лучше называть… -Как Вам угодно, капитан. -”Наутилус” остался в Атлантиде, поэтому не думаю, что носить звание будет целесообразно. -Поверьте, с кораблем или без, капитана видно с первого взгляда. Какое-то время они еще просидели в тишине, прежде, чем Кейт предложила добраться до “Веселого Роджера”. Сил было слишком мало, чтобы переместить их с помощью магии, поэтому она с усталостью в голосе сообщила, что им придется добираться пешком. К ее удивлению, Немо воспринял новость с удовлетворением. -При других обстоятельствах, я бы согласился не спать еще целую вечность, чтобы увидеть дневной свет. Поднявшись первым, он помог девушке встать, и они направились в сторону пирса.