Самый отвратительный день рождение.
Она смотрит на него с отчаяньем, просит остаться, просовывая руки сквозь его призрачное тело, но он не знает в его ли это вообще власти? Он не знает, он ничего не может обещать, он зол и абсолютно беспомощен. Бруно грустно хмыкает, когда его тело начинает распадаться на части, что ж хотя бы могилу рыть не надо. У Мирабель трясутся руки, когда она пытается поймать хотя бы пару крупиц, но они как песок сквозь пальцы уходят в землю. Мирабель не готова к смерти, не готова отпускать, смотря на него растворяющего дымкой на фоне ошеломленных родственников, что соизволили подойти.И она орет, срывая глотку, слова, что станут либо благословением, либо проклятием.
Бруно не знает, он вряд-ли когда либо еще заглянет в будущее.
***
Секунда… Минута… Час… День…Тишина
В столовой стоит гробовое молчание и ни слова молитв. Глупо верить любовь в того, кто отнял у тебя сына, брата, дядю… оставив лишь черный пустой гроб в гостиной. Мирабель не верила в Бога, Мирабель верила в магию, но и она ее подвела. Она смотрит в тарелку и не может проглотить ни кусочка. Как и дядя Бруно. Горло схватывает спазмом раздирающимся кашлем и мама слабо хлопает ее по спине. Мирабель чувствует себя эгоисткой — ни ей одной больно, больно всем. Смерть никогда не забирает одного. Бокал звенит оглушающе. Долорес остолбенела прислушиваясь, остальные остолбенели тоже, смотря на нее. — Знаете…я…будто шаги слышала. Так дядя Бруно ходил, так…тихо, тихо, иногда шаркая. Я…Простите я знаю, что…но звук такой, простите. Мне мерещится. — И Долорес расходится плачем.Кусок не лезет в горло никому.
***
Бруно проклинает весь мир и того ублюдка, что заставил его испытать подобное дерьмо. Больше никогда в жизни он не согласится выпить вина с… В жизни?Бруно распахивает глаза.
Он смотрит на потолок своей комнаты. Смотрит и задыхаясь, как полудохлый карась, расходится диким хохотом. Наверное это нервное. Что вообще произошло? А точно — его убили. Муж той девушки, который он лет двенадцать назад предсказал смерть рук любимого. Конечно, это предсказание сбылось, только немного раньше намеченного. Он задушил ее, когда поймал в дверях дома. Она пыталась спастись, но от смерти еще никто не убегал. Он грузно поднимается на локтях, в голове расплавленный чугун. От смерти никто не убегал, но во всех правилах есть исключения и, конечно, это кто-то из рода Мадригаль. Живот противно крутит голодом, горло першит, но в целом для трупа Бруно чувствует себя приемлемо. Вряд-ли существуют стандарты для воскресших из мертвых. Ощущение будто прошла вечность. Ощущение будто не прошло и секунды. Мутит. Он поднимается с кровати, оступаясь, с легким хлопком приземляясь обратно. Руки и ноги слушаются плохо, но ощущаются…легче, подвижнее, проворнее. Вообще во всем теле какая-то необъяснимая энергия — эйфория от оживления? Бруно не уверен, но он с радостью пользуется предоставленными благами.***
Он слегка бьется головой об стену, слыша мямлящую объяснения Долорес. Во-о-т, черт. И кидая взгляд в гостиную он видит какой-то черный угол — гроб, у Бруно в горле сохнет. Он обходит столовую по дуге и заходит на кухню, достает тарелку и накладывает суп. Вытаскивает ложку из ящика, забирает забытую солонку на тумбе и заходит в столовую. У Бруно черные как смоль волосы, ровная осанка и не настолько бледная кожа, что была два дня назад. Он выглядит бодрым, настоящим и вполне себе живым, когда ставит солонку на середину стола. У него тяжелый взгляд и ни одной морщинки у глаз. Альма смотрит и не верит, потому что ее пятьдесят пятилетнему сыну снова двадцать.