Dior Eau Sauvage

      Вокруг шумят люди, за соседним столиком подружки громко обсуждают предстоящую вечеринку, официанты беседуют с посетителями, а я молча сижу в глубоком кресле у окна, растворяясь в собственных мыслях. Признаюсь, что выйти на завтрак в кафе в центре было неплохой идеей.       Горячий кофе согревает кончики пальцев, пока я держу чашку в руках, и расслабляет мышцы внутри, но тут же заставляет сердце пропустить пару ударов. Я уже несколько дней подряд замечаю такой эффект от кофеина на собственный организм, но понимаю, что не могу отказаться от напитка. Без пары чашек кофе с утра пораньше чувствую себя вяленым помидором, который легко раздавить одним неловким движением. Мысленно отмечаю галочкой еще один пункт в списке зависимостей Жени Ермолаевой, и честно говоря, меня совсем не радует такое прибавление. Особенно после длительной терапии с психологом, после которой я отчетливо ощутила, что справилась со всеми своими зависимостями и не позволю им больше проникать в мою жизнь и отравлять ее своим присутствием. Однако на смену старым пришла новая, более сильная, и осознанная зависимость. От Арсения Попова. Но она была другая.       Арс не оказывал на меня психологическое давление. Не манипулировал, хотя в самом начале наших отношений, такое частенько проскальзывало в общении. Ни в коем случае не причинял никакой физической боли. Но он заставлял меня забывать о собственной гордости. Заставлял чувствовать себя глупой и навязчивой. Заставлял постоянно задумываться о том, где он и с кем пропадает. Он мог не появляться дома сутками. Не отвечать на сообщения и звонки, но выкладывать посты в социальные сети. Мог прийти поздно ночью с цветами, недолго послушать мои упреки и заткнуть мне рот поцелуем, а я была не в силах сопротивляться, потому что безумно скучала и прощала ему все. Его, видимо, очень даже устраивал подобный формат отношений. А я не могла давить, потому что знала, что на другой он не согласен. По крайней мере, не сейчас. Он не посвящал меня в подробности своей прошлой жизни, я знала только общие вехи, немного об Омске, немного о Санкт-Петербурге, пару слов о дочери, с которой я должна была познакомиться на днях. Ни слова о бывшей жене. И почти ничего о семье и родителях. Я знала только, как их зовут, и что его отец был достаточно закрытым и жестким человеком. Он как будто не пускал меня в эту часть своей жизни. Видимо, считал недостаточно близким человеком. Не сказать, что в отместку, но я тоже не распространялась на темы семьи и моего бывшего молодого человека. И я не думала, что вообще когда-нибудь буду об этом вспоминать. Но, к сожалению, последствия моих отношений с Марком оказались достаточно трагичными и непоправимыми.       Не знаю, каким образом я пережила эти несколько дней, но на удивление, сегодня я чувствую себя лучше. Арсений явно видел перемены в моем настроении в те нечастые моменты, когда он был дома одновременно со мной. Он спрашивал у меня, в чем дело два раза. Оба раза получил вполне понятный ответ, и больше не заикался о моем пошатнувшемся душевном состоянии. Но я видела, что он старается поднять мне настроение, хоть и маленькими незаметными шажками. Во вторник вечером он принес мой любимый шоколадный торт и бутылку вина, от которого я, в последнее время, не могу отказаться. Мысленно отмечаю в списке еще одну зависимость, которая стала слишком очевидной. Иногда мне кажется, что я играю в игру, как много пунктов я смогу набрать в свой обличающий список. Мы разговаривали с ним почти всю ночь, запутавшись в шелковых простынях. Он рассказывал какие-то истории из детства, про то, как впервые попробовал сигарету, и как ему потом досталось от папы, про свое самое первое воспоминание, когда он был совсем младенцем и каким-то чудесным образом запомнил вид из окна, запах и звуки проезжающих на улице трамваев. Я про себя восхищалась его умением так красиво и поэтично описать такую незначительную вещь. Он перебирал пальцами мои влажные волосы и целовал в макушку. Я чувствовала тепло его кожи и ритмичное сердцебиение и засыпала, проваливаясь в мир кошмаров, искаженного от злости лица Марка, неутешительных прогнозов врачей и заплаканных глаз матери, которая не может поверить, что я уезжаю из Воронежа. Кошмары стали мучить меня с подозрительной частотой. Мне это совсем не нравилось, и прибавляло серости моему и так не самому сияющему бодростью лицу.       После подобных ночных разговоров и следующих за ними отвратительных снов, заметно ухудшающих мое эмоциональное состояние, отработать целый день, хоть и на любимой работе, было для меня настоящей пыткой. Не представляю, как бы я справлялась без кофе. Мне нравилась моя работа. В первый же день меня впечатлило то, как ответственно подходит к своим обязанностям каждый сотрудник, даже самый незначительный, в сравнении с должностью директора. За неделю своей работы в ресторане я ни разу не увидела грязный стол, неубранную посуду или недовольное лицо посетителя, которому не понравилась еда или обслуживание. В этом заведении действительно чувствовался уровень, и я в очередной раз задумывалась, каким образом, я вообще оказалась здесь, почему из сотен профессионалов и подходящих кандидатур выбрали именно меня. Но этот вопрос оставался без ответа, а я принималась за съемку блюд, которые мне принесли официанты.       Я без труда и достаточно быстро подружилась с большей частью коллектива, хотя никогда не считала себя особенно коммуникабельной. Оказалось, что одна из официанток, Юля, тоже переехала в Москву из Воронежа пару лет назад, познакомилась с парнем в приложении для знакомств, приехала пообщаться, и через пару месяцев у них свадьба, кстати, в нашем ресторане. Бармен Рафаэль оказался совсем неразговорчивым, даже я бы сказала угрюмым, здоровался через раз и почти всегда был один. Каждый раз проходя мимо него и получая в спину недобрый взгляд, я подсознательно проводила параллель с барменом Никитой из ночного клуба, который поразил меня своей открытостью и улыбкой еще в самую первую встречу. Думаю, что довольных клиентов от него уходит гораздо больше. С директором у меня сложились самые, что ни на есть, приятные отношения, и я посчитала это хорошим знаком. В целом, жизнь шла своим чередом, не забывая подкидывать мне небольшие сюрпризы.              Жаль, что не всегда приятные.       Входные двери кафе распахиваются, и я вижу девушку, которая заранее предупредила, что опоздает на несколько минут. Она одета в огромную желтую рубашку, и я готова поспорить, что она свистнула ее у Шаста, и черные джинсы-трубы, которые сидят на ней просто идеально.       – Женька, привет. – русоволосая подходит ко мне, тут же заключая в крепкие объятия. От нее приятно пахнет кокосом и ванилью, и я улыбаюсь, искренне радуясь встрече. Ира одна из немногих людей из моего круга общения, которые настолько душевные и искренние, что с ними в любом месте ощущаешь себя спокойно, как дома. Они не строят из себя кого-то идеального, не лепят на лицо маски, они на самом деле такие, какими кажутся с самой первой встречи, и я это безумно ценю. Я не люблю разгадывать загадки. Хотя в одну из них я все же впуталась.       Кузнецова заказывает себе лавандовый раф, а я прошу повторить мне капучино, забив на тщетные попытки сердца переубедить меня.       – Рассказывай, как твои дела? Как Арсений? Не поверишь, но Тоша смирился с тем, что вы вместе, думаю, они серьезно поговорили на эту тему. – Ира плюхается на плетеное кресло рядом со мной и начинает тараторить в своей привычной манере, а я немного расслабляюсь, чувствуя, что могу доверительно с ней поговорить. Мне кажется, девушка как никто другой понимает меня, потому что сама не так давно переехала сюда из Воронежа. Мне не хочется от нее ничего скрывать, и я думаю рассказать все, как есть, за исключением пары моментов, о которых я предпочла бы забыть и никогда никому не говорить.       Посвящаю Кузнецову почти во все подробности изменений в моей жизни за последнее время, несколько раз ловлю ее удивленные вздохи, одобрительные улыбки, хмурые выражения лица и осуждающие покачивания головы. Последние реакции, в основном, были посвящены Попову и его неожиданным исчезновениям и появлениям в собственной квартире.       – Жень, я не буду скрывать. Антон заикался пару раз о том, что у тебя были непростые отношения с бывшим, и что ты фактически сбежала от них сюда. Тебе не кажется, что ты их как будто не пережила? Не отпустила?       – Нет. – отвечаю достаточно твердо, но на глазах предательски наворачиваются слезы. Я была бы на сто процентов уверена в своем ответе, если бы у меня спросили об этом неделю назад. Но теперь, я не знаю. Можно ли пережить отношения, в которых ты потеряла возможность иметь детей? Можно ли такое отпустить? Собираю всю себя в кучу и не даю себе возможности заплакать. Я и так за последнюю неделю делала это слишком часто. – Не кажется.       Кузнецова, очевидно, понимая, что эта тема для меня слишком сложная, неосознанно задает другой вопрос, который приставляет меня к стенке еще больше прежнего.       – Может ли быть такое, что ты повторяешь сценарий прошлых отношений в этих? – девушка отпивает из чашки уже остывший за время наших разговоров кофе, не осознавая, насколько в точку она попала.       Да. Черт возьми, да. Это понимает даже человек, который совсем не погружен в мою ситуацию, который полчаса послушал мой краткий рассказ о своей личной жизни, и ему все стало ясно.       Отношения с Марком и Арсением сложно сравнивать. В одних я испытывала на себе все виды абьюза, колоссальное давление, ограждение от общения с семьей и близкими людьми, насилие, шантаж и угрозы. Арсений не имеет с этим ничего общего. Я вижу, как он относится ко мне. Вижу, как старается, даже после ссор, упреков и взрывов эмоций, я вижу, как он идет навстречу. Марк – чокнутый психопат, запутавшийся в себе, и причинивший мне огромное количество боли. Арсений – добрый в душе человек со своими тараканами, масками и привычками не подпускать к себе людей. Они совершенно разные. Но и от одного и от другого я оказалась зависима, как от самого сильного наркотика. Я обвиняла Марка в зависимости, а потом сама оказалась такой же.       – Может. Так и есть, Ира.       Мы сидим в кафе еще где-то полтора часа, девушка в подробностях расспрашивает меня о коллективе на работе и об условиях, и после моего рассказа расплывается в улыбке, сообщая, что она искренне рада, что у меня получилось.       Кузнецова рассказывает мне, что они стали часто ссориться с Шастом. У него бывают упаднические периоды, когда ему ничего не хочется и все раздражает, и Ира прекрасно об этом знает, но в этот раз она ощущает все по-другому, и понятия не имеет, с чем это связано. Не знаю, как ей помочь, и в чем может быть причина. По правде говоря, все то время, что я жила у них, они казались мне настолько идеальными, что иногда поташнивало. Вы понимаете, о чем я. Но я была безумно счастлива за брата, и за Иру. И именно поэтому не понимала, в чем дело.       Прощаемся с девушкой, договорившись, что будем проводить такие встречи хотя бы пару раз в месяц, и я охотно соглашаюсь. Чувствую себя с ней настолько комфортно, что мне кажется, мы знакомы всю жизнь, с детского сада.       Пока иду в сторону метро, снова погружаюсь в тяжелые мысли, которые тянут меня на самое дно. Ловлю себя на мысли, что мне снова становится тяжело оставаться наедине с самой собой. Это плохой знак.       Поспешно втыкаю в уши наушники, стараясь сосредоточиться на смысле песни и разобрать текст, чтобы не утопать в страхах и жалости к себе. Надеюсь, это когда-нибудь закончится.

***

      Проворачиваю ключ в замке, переступая порог квартиры Арса. У входа сразу замечаю маленькие розовые башмачки, и слышу из зала заливистый детский смех, а потом низкий мужской. В груди приятно щекочет от предвкушения встречи с дочкой Арсения. Скидываю кроссовки, оставляя шуршащие пакеты с самыми разными сладостями у входной двери, и на цыпочках иду в сторону гостиной.       Они не сразу видят меня в дверях, поэтому мне удается понаблюдать за ними, оставаясь незамеченной.       Арсений сидит на ковре, скрестив ноги, и широко улыбается, наблюдая за маленькой девочкой напротив. Она в теплом бежевом платье с цветочками, волосы заплетены в две тоненькие косички, а в руках она держит несколько фишек домино. Девочка снова хохочет, когда Арс размахивается и с силой хлопает по полу фишкой.       – Рыба! – восклицает актер, и я непроизвольно расплываюсь в улыбке, опираясь о дверной косяк.       – Почему рыба, папа? – сквозь смех спрашивает Кьяра, на что Попов делает задумчивое лицо.       – И правда, а почему рыба? – размышляет Попов, поморщившись, и я хмыкаю, после чего два взгляда разворачиваются в мою сторону.       Она очень похожа на него. Такие же глубокие голубые глаза, заостренные черты лица, которые еще прячутся за детскими пухленькими щечками, те же ямочки на щеках от сильной улыбки. Даже если бы я не знала, что это его дочь, я бы все равно догадалась.       – Привет. – растягиваю губы в улыбке и подхожу к девочке, присаживаясь на корточки. Она заинтересованно смотрит в мою сторону, поджимая губы, пока я глазами здороваюсь с Поповым.       – Привет. Ты та самая Женя Ермолаева? – вдруг спрашивает Кьяра, на что я приподнимаю брови, удивленная ее осведомленности. – Хорошая подруга папы?       Я выдавливаю из себя смешок. На самом деле, я не знала, как правильно ей представиться, но Арсений, кажется, решил все за меня. И по-моему, решил не самым плохим способом.       – Да, все так. А ты та самая хохотушка Кьяра? – улыбаюсь я, осмелившись легонько ухватить ее за тоненькую косичку и пощекотать девочке под носом, отчего та снова заливисто смеется, и из ее рук выпадают доминошки. Почему я не удивляюсь тому факту, что Арсений додумался поиграть с ребенком в домино?       – А ты правда красивая, как папа говорил. – вдруг тихо произносит она, и я вмиг заливаюсь краской, переводя взгляд на актера, которого, очевидно забавляет наша встреча.       – Спасибо, Кьяра. У тебя очень красивое платье. – обмениваемся комплиментами, и я ободряюще поглаживаю ребенка по плечу. – А у меня к тебе есть очень заманчивое предложение. – поигрываю глазами, наблюдая за тем, каким заинтересованным становится ее лицо.       – Какое? – спрашивает девочка, придвигаясь ко мне поближе и снижая тон голоса, чтобы папа не услышал. Хотя в остроте его слуха я не сомневалась. Даже несмотря на возраст.       – Попить вкусного чая и объестся сладостей. – шепотом предлагаю я, и девочка широко распахивает глаза, в которых искрится самая неподдельная радость. – Беги скорее на кухню, я сейчас все принесу.       Девочка быстро вскакивает на ноги и выбегает из зала, топая маленькими ножками, пока я перевожу взгляд на Арсения «мартовского кота» Попова, который улыбается во все свои тридцать два зуба.       – Чего ты? – спрашиваю я, вставая на ноги, и за мной повторяет Арс, тут же хватая меня за руку и притягивая к себе. Вмиг оказываюсь в кольце из его крепких рук и в зоне действия его до ужаса притягательного аромата.       – Да вот думаю, насколько хорошие мы с тобой друзья.       Заглядываю в его хитрые голубые глаза и сама расплываюсь в довольной улыбке.       – Думаю, что достаточно хорошие.       Попов крепко прижимается ко мне губами, и я прикрываю глаза, позволяя Арсу целовать меня так, как ему хочется. Я могла бы доверить ему всю себя и забыться в его объятиях, но я вспоминаю о том, что ребенок на кухне ждет обещанных сладостей, поэтому прерываю наш спонтанный поцелуй, и Арс утыкается носом в мой.       – И правда.       Коротко чмокаю мужчину в кончик носа и разворачиваюсь на носочках в сторону коридора, чтобы захватить пакеты.       – Решила завоевать ее расположение конфетами? Это запрещенный прием. – ухмыляется Арсений, опережая меня и взяв в руки пакет. Хмыкаю, топая следом за ним. Других настолько же действенных приемов я просто не знаю.       Когда захожу на кухню, вижу на кухонном столе три кружки и кипящий на столе чайник и поражаюсь тому, что ребенок сам решил за нами поухаживать. Должна отдать должное бывшей Арсения, которая так воспитывает дочь. А может, это и его заслуга.       Девочка нетерпеливо стучит пальчиками по столешнице, дожидаясь пока закипит чайник. Разбираю пакеты, ставлю на обеденный стол бисквитное пирожное, несколько шоколадных батончиков, мармелад и молочный коктейль в картонной коробке, боковым зрением наблюдая за тем, как Арсений легко подхватывает дочку на руки, и та тут же обнимает его за шею, положив голову ему на плечо. Они о чем-то весело перешептываются, и я вижу, как губы Арса в очередной раз растягиваются в ухмылке.       – Больше двух говорят вслух. – подмечаю я, убирая пакет в шкаф, и раскрывая пачку с пирожным.       – Папа сказал, чтобы я отказалась есть сладости, чтобы мы посмотрели на твою реакцию, но я ответила, что очень хочу сникерс.       Приподнимаю брови, посмеиваясь над дурацкой идеей Арса, но она была в его стиле. Такую подлянку от него вполне можно было бы ожидать. Попов отрывает дочку от груди, делая искусственно строгое лицо.       – Кьяра! Не надо рассказывать ей все наши секретики.       Смеюсь с выражения лица девочки, которая изящно прикрывает губы ладошкой, тихо похохатывая.       Пока за обе щеки уплетаем мое любимое пирожное из ближайшего супермаркета, Арсений обменивается с дочкой шутками, над которыми я смеюсь как над самым настоящим комедийным шоу. Не удивлюсь, если она вырастет и решит пойти по стопам своего папы, потому что даже в таком возрасте ей удается меня хорошенько рассмешить.       Кьяра посвящает Арсения, а заодно и меня в подробности своей личной жизни в школе. Стараюсь относиться к ее переживаниям серьезно, изо всех сил держа улыбку от умиления при себе. Девочка рассказывает нам про их любовный треугольник с ее подружкой Машей и неким Захаром, который признается в любви Маше, но постоянно оказывает многозначительные жесты в ее сторону. Кьяра даже демонстрирует нам его подарки, сбегав в коридор за своим рюкзачком с олененком, и выудив из него разноцветный браслет из бисера, на котором написано ее имя, какие-то детские духи и золотое кольцо, по размеру похожее на взрослое. Арсений берет его в руки и внимательно разглядывает, осматривая немаленький камень, который бросается в глаза даже издалека.       – Это тоже он тебе подарил? – спрашивает Попов, складывая брови домиком.       – Да, как раз сегодня. – произносит она с улыбкой на лице. Ей явно прельщает внимание этого Захара, но я полностью разделяю мысли Арсения. Уверена, что мы думаем об одном и том же, и он только подтверждает мои догадки.       – Кьяра, ты же понимаешь, что это взрослое кольцо? Наверняка, он взял его у мамы, может быть, даже без спроса. Его нужно вернуть. – Арсений пытается говорить спокойно, но я буквально чувствую, как он напрягается. Все-таки, каким бы детскими и милыми не были эти отношения, если их так вообще можно назвать, отец всегда будет чувствовать внутреннее сопротивление. Это заставляет меня ухмыльнуться.       Кьяра глубоко вздыхает и кривит губы точно так, как ее папа, после чего недолго покрутив кольцо в руках, складывает все свои подарки обратно в рюкзак.       – Оно все равно на меня не налезает. – немного расстроенным голосом произносит девочка, и Арсений мягко берет ее за руку и сажает к себе на коленку.       – Давай мы с тобой завтра съездим и купим такое, какое бы ты хотела. – предлагает Попов, и Кьяра чуть-чуть смягчается, обнимая Попова за шею.       – Спасибо, папочка.       Актер расплывается в счастливой улыбке от объятий дочери, а в моей груди вдруг неприятно колет, и я встаю из-за стола, чтобы убрать и вымыть грязную посуду.       Пока намыливаю губкой очередную тарелку, слушая, как Арсений с Кьярой носятся по квартире, слышу их заливистый смех, который донельзя похож друг на друга, топот маленьких детских ножек и громкие мужские шаги. Краем глаза замечаю, как девочка кидается ему на шею, и Арс кружит ее в воздухе, улыбаясь своей самой широкой улыбкой. Отдаленно слышу слова Арсения о том, что Кьяре пора спать, и они скрываются за дверьми кухни.       Я не припомню момента, когда он выглядел таким же счастливым, как сейчас.       Эта мысль буквально сжирает меня изнутри.       Арс очень любит детей. Он прекрасно с ними ладит. Он обожает свою дочь, и она искреннее всем своим маленьким сердцем любит его. Его смех заставляет все мои поджилки дрожать, но не от самых приятных чувств. Меня разрывает изнутри от осознания, что я не смогу дать ему того же. Я не смогу подарить ему такое счастье, хотя и не уверена, что до этого вообще дойдет дело. Но я и себе не смогу его подарить.       Я не смогу вот так же носиться со своим ребенком по квартире, разбрасывать, а потом собирать игрушки, обсуждать ее нового кавалера из подготовительной школы, объяснять, что плохо, а что хорошо, заплетать ей косички по утрам и вместе выбирать одежду в торговом центре. Не смогу забирать ее из школы, утирать ей слезы после ссоры с друзьями, не почувствую теплых объятий своего ребенка, его маленьких теплых ручонок на своей шее. Не почувствую, как он крепко прижимается ко мне, пытаясь найти успокоение.       Тихо взрываюсь в рыданиях, продолжая домывать грязные тарелки. Я не могу справиться этим. Я не могу перестать думать о том, чего я лишилась. Какую ошибку совершила. Как сама изменила свою жизнь. Почему не ушла от Марка раньше. Зачем вообще познакомилась с ним на той треклятой вечеринке. Не смахиваю слезы со щек, потому что они все льются и льются сплошным бесконечным потоком, я начинаю дрожать от переполняющих меня эмоций. Мне кажется, если бы я не сдерживала себя изо всех сил, я бы взвыла.       Не замечаю, как шум из соседней комнаты затихает, и не слышу крадущиеся шаги позади меня. Выключаю воду, оставаясь стоять у раковины, как будто приклеившись к этому месту. Опираюсь руками о столешницу, пытаясь унять дрожь в теле, но не могу. Сердце вновь заходится в неправильном ритме, и я уже не сдерживаюсь, зажмуривая глаза от бессилия. Как я снова провалилась в эту яму?       Чувствую на своей талии руки Арсения, а на своем плече его тяжелую голову, и когда он понимает, что что-то случилось, он разворачивает меня к себе, и я обессилено падаю в его объятия, оставляя все свои слезы на его черной футболке с надписью Сеня . Правильней было бы сдержаться, в очередной раз сделать вид, что все хорошо, придумать тысячу и один повод, что могло случиться за эти двадцать минут, но у меня нет сил. Никаких. Я не могу справиться с этим сама. Я не могу.       Мне не хочется портить ему этот прекрасный день, когда он наконец проводит время со своей любимой дочкой, и от этого я чувствую себя виноватой эгоисткой. Прижимаюсь к его груди со всей силы, обнимая его широкую спину, и вдыхаю родной аромат. Не знаю, существует ли в мире что-то, что способно заставить меня почувствовать себя дома, кроме его приятного и родного запаха.       – Женя? – обеспокоенно спрашивает Арс, не имея ни малейшего понятия, что происходит, пока у меня внутри по кусочкам рушится целый мир. – Что случилось? – я не отвечаю ему, потому что у меня нет сил говорить. Я не смогу сформулировать это все в одно связное предложение. Я же не скажу ему об этом сейчас, правильно? - Ермолаева! – Арс вдруг встряхивает меня за плечи, и это, признаюсь честно, немного приводит меня в чувства. Я поднимаю голову и смотрю ему в глаза, хотя картинка тут же размывается. Четко вижу его морщинку между бровей, которая значит, что он волнуется, его хмурый и обеспокоенный взгляд, и не нахожу ничего лучшего, чем выпалить ему фразу, которая заставляет меня ненавидеть себя уже почти неделю.       – Арс. Я не смогу иметь детей.