***
Делаю глоток пузырящегося шампанского, чувствуя, как пузырьки лопаются прямо на языке. Почему-то ловлю себя на мысли, что не хочу рассказывать Попову про беременность Мирославы и о своих не самых приятных воспоминаниях на эту тему. Внутри до сих пор отчего-то сидит неприятное ощущение, и хоть я и знаю, что это не лучшее решение моей проблемы, но мне хочется верить, что шампанское поможет мне прийти в себя. Как бы противоречиво это ни звучало. – У меня есть знакомый терапевт, не придется записываться на прием и сидеть в очереди. Быстро сделает тебе эту справку. – Спасибо, Арс. – коротко благодарю ему, закидывая в рот лист салата из Цезаря. Слышу легкое бормотание кого-то на экране телевизора и от этого наше молчание ощущается каким-то тяжелым. Чувствую его напряжение. Не знаю, с чем это может быть связано, и честно говоря, не смотря на свое не лучшее состояние, мне хочется успокоить его и поддержать. Откладываю в сторону вилку и кладу ладонь на его руку, лежащую на столе. Он переводит на меня взгляд, и я вижу, какие уставшие у него глаза. – У тебя что-то случилось? – стараюсь звучать не настойчиво, но он вдруг выскальзывает из-под моей руки, взяв бокал шампанского и тут же опустошив его. – Нет. Все в порядке. – отрезает он, и я только еще больше убеждаюсь, что он о чем-то явно переживает. Мне не хочется, чтобы ему было плохо, мне не хочется, чтобы он переживал проблемы в одиночку. Не думаю о том, что сама скрываю от него свое заметно пошатнувшееся за сегодня эмоциональное состояние. – Ты ведь знаешь, что всегда можешь со мной поделиться, и если вдруг у тебя… - не успеваю договорить, потому что Попов со стуком ставит на стеклянный стол свой опустевший бокал и буквально пронзает меня взглядом. Вздрагиваю от громкого звука и ощущаю то, как он сжался в один большой комок нервов. Я прекрасно понимаю, что он закрытый человек. Но мне лишь хочется ему помочь. Я понимаю и как тяжело держать все в себе, и мне кажется, он сам сильно страдает от этого. – У меня. Все. Нормально. – произносит он на одном дыхании, четко разделяя слова. Поджимаю губы, вновь взяв в руки вилку, но понимаю, что в меня не влезет больше ни кусочка. Сил совсем не осталось, ни физических ни моральных и такое впечатление, что полный желудок сделает только хуже. Хоть мы и отмечаем мое успешное собеседование, кроме шипения шампанского на языке ничего от торжественности и ощущения праздника я не чувствую. Я зашла домой тридцать минут назад и так сильно замерзла на ветру, что первым делом побежала под горячий душ. В ванной меня перехватил Арсений и помог снять холодящую кожу одежду, если так можно сказать. Поздравил в своем стиле. Почему каждый раз, когда мне кажется, что мы сближаемся, мы отдаляемся еще дальше? Почему у меня в голове не укладывается, что еще пятнадцать минут назад мы были настолько близко друг к другу, насколько это вообще возможно, а теперь между нами как будто огромное стекло, сквозь которое он меня не слышит. Чего он боится? Арсений переводит тему на очевидно не такую важную для него, а я, в очередной раз, чувствую себя недостойной того, чтобы поделиться со мной своими действительно значимыми переживаниями. В пол-уха слушаю его сумбурный рассказ о сегодняшних съемках какого-то очередного нового шоу у них на канале, подсознательно продолжая анализировать его мимику и жесты. Эта привычка осталась у меня еще с прошлых отношений, когда я была вынуждена замечать мельчайшие детали и изменения в настроении, иначе рисковала сказать что-то, что бы его разозлило. Попов почти не смотрит на меня, либо разглядывая еду в своей тарелке, либо переводя взгляд в окно, мне за спину, обратно на еду, куда угодно, но не мне в глаза. Он сидит на стуле достаточно расслабленно, но в его движениях все равно чувствуется резкость и нервозность. Не знаю, что у него случилось, но очевидно, что он не справляется со своими эмоциями. Мне даже начинает казаться, что ему что-то не понравилось. Его не устроил секс в ванной. Дело в этом? Когда еда с его тарелки полностью перекочевала в желудок, актер встает из-за стола и подходит к раковине с посудой, продолжая свою не самую увлекательную историю. Не нахожу ничего лучше, чем подойти к нему со спины и обнять за талию. Прикладываюсь щекой к его спине и слушаю, как бьется его сердце. Мне хочется раствориться в нем. Он так приятно пахнет. Он пахнет домом. Арсений вдруг замолкает, продолжая молча домывать свою тарелку, и я нахожу этот момент идеальным, чтобы поддержать его. – Арс, ты можешь мне ничего не говорить, но знай, что я тебя всегда поддержу. Я с тобой, и ты в любое время… Я снова не успеваю договорить, как он выключает воду и разворачивается ко мне, отчего я расцепляю свои руки и делаю шаг назад. Он смотрит на меня второй или третий раз за вечер, и я явно вижу искреннюю злость и раздражение в его голубых глазах. Мне хочется, чтобы он понял, что я готова разделить с ним его боль, что он не обязан проживать все это один, но ему, кажется, нисколько не нравится такая перспектива. – Женя. – я ежусь от того, насколько резко он произносит мое имя. – Мои проблемы тебя не касаются. Мне не нужна твоя помощь. Не лезь не в свое дело. – отчеканивает он, и покидает кухню, оставляя меня стоять у кухонного гарнитура с поджатыми губами и ощущением дикой тяжести в груди. Спустя несколько секунд слышу, как хлопает входная дверь, и понимаю, что снова осталась одна в его огромной квартире. Несколько дней спустя Этот день явно не пойдет в копилку лучших в моей жизни. Его даже можно смело вписать в список худших. И дело не в моем плохом настроении, не в очередной ссоре с Поповым насчет его непостоянности и вечной нескончаемой работы, и не в проблемах на работе, на которой, кстати, у меня все прекрасно складывается. Дело в одной маленькой бумажке, которую я держала в руках, когда ступила на кафельный пол, выходя из кабинета врача. В голове несколько раз словно эхом повторялись ее слова. Я не могла отделаться от мысли, что это действительно происходит со мной, я не герой какой-нибудь дешевой мелодрамы и не персонаж книги. Я знала. Конечно, я знала, что такое может случиться. Но если раньше это была лишь призрачная вероятность, то сейчас это факт. Это заключение гинеколога. «Вы же прекрасно понимаете, какие осложнения дают подобные процедуры» «Это была ваша первая беременность, в таком случае девушек всегда предупреждают о последствиях» «К сожалению, вы не сможете иметь детей» Я не помню, куда я шла, не помню, как спускалась по лестнице, как вышла из здания больницы, и как оказалась на подоконнике в квартире Попова в коконе из пледа, пропахшего его запахом и сигаретным дымом. Думаю, я – первый человек в мире, овладевший телепортацией. Иначе я не могу объяснить себе, как я оказалась дома. Я настолько потерялась в себе, в мыслях, в пустоте, которая окружила меня со всех сторон, что не замечала ход времени. Мне казалось, прошло всего полчаса, но когда я услышала, что пришел Арсений, и обратила внимание на темноту за окном, ко мне пришло осознание, что я, возможно, сидела на этом подоконнике несколько часов, пялясь в одну точку. Соскакиваю с подоконника, стараясь не показывать, что я переживаю внутри. Я не готова сейчас об этом говорить. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Я не смогу рассказать ему сейчас, не утопая в слезах и истерике. Может, эта новость полностью перевернет наши отношения? Я не знаю, каким он видит наше будущее и видит ли вообще, но вдруг новость о моем бесплодии перечеркнет все, что между нами? Вдруг он захочет от меня детей? Мысли об этом лишь только заставляют меня задрожать еще сильнее, поэтому встряхиваю головой, пока споласкиваю тарелку под краном. Что мне делать? Чувствую на талии теплые руки, а на шее глубокое дыхание Попова, от которого я почему-то не чувствую обычного трепета. – Я скучал, ангел. И у меня для тебя новость. Ты же хотела познакомиться с Кьярой? Она останется у меня на выходные. Тупо пялюсь на струю воды, которая стремительно утекает вниз. Я познакомлюсь с дочкой Арсения. В любой другой день я бы почти визжала от радости. Я была бы счастлива познакомиться с ней. Для меня этот жест Арса значит достаточно многое. Хоть и с боем, он впускает меня в свое прошлое. Он так и не объяснил мне, с чем была связана его прошлая сцена, которую он устроил за ужином пару дней назад, но я полагаю, что именно с бывшей женой и дочерью. Это та тема, которой он не хотел со мной делиться, после моих вопросов о которой он закрывался и уходил, оставляя меня на сутки дома одну. А потом приходил с букетом цветов и поцелуями, от которых сносило крышу, и я забывала о нашем маленьком недопонимании. Но теперь все по-другому. Новость о знакомстве с девочкой заставляет поселиться в горле твердому комку из невыплаканных слез и не сказанных слов. – Я очень рада, Арс.Девятнадцатая
26 июня 2023 г. в 14:22
В воздухе чувствуется запах лекарств и тяжелая угнетающая атмосфера. Я помню, когда последний раз была в больнице. Мне кажется, это было как будто в другой жизни. Тогда я не чувствовала ничего кроме злости, жгучей обиды и страха. Жуткого страха, который заставляет все внутренности сжаться в один маленький комочек, а волосы на голове встать дыбом. Я не знала, правильное ли решение я тогда приняла. Но я считала, что оно было единственным возможным. Я не видела для себя другого варианта и не хотела видеть. Возможно, кто-то посчитал бы меня эгоисткой. И это их полное право.
Мимо то и дело снуют врачи и медсестры, весело переговариваясь или обсуждая кардиолога, с которым, судя по услышанному, переспало пол больницы. Думаю о том, в каких разных мирах находятся врачи и пациенты, по крайней мере, на момент посещения клиники. Одни приходят наконец вылечить застарелую болячку, которая мешает им спокойно жить, со страхом ждут результатов анализов или трясутся перед сдачей крови, потому что не переносят ее вида. Другие же выполняют свою рутинную работу, едят шоколадные кексы и весело обсуждают коллегу-ловеласа.
Я буквально чувствую, как маленький красный диванчик напротив кабинета гинеколога вибрирует от того, как дрожит Мирослава, сидящая справа от меня. Обхватив свои плечи руками, девушка закрывается от внешнего мира, пока я аккуратно трогаю ее за плечо, чуть сжимая его.
– Мира, не стоит раньше времени так трястись. Тесты могут ошибаться. – пытаюсь внушить ей свое спокойствие, но сама переживаю не меньше подруги. Мне кажется, что я ни разу в жизни не видела ее такой напуганной. На девушке нет лица, она бледная, как больничная стена, а на губах образовались ранки от того, что она кусала их все время, что я рядом, а скорее всего и до этого.
– Жень, я сделала три теста, и у меня задержка десять дней. С утра меня стошнило кружкой кофе. Таких совпадений не бывает.
Я точно знала, что Мирослава не хотела детей. Не в принципе, но в ближайшие лет пять точно. Для нее на первом месте всегда стояла карьера и самореализация. Она до недавнего времени даже не хотела заводить серьезные отношения, но уж так сложилось, что она встретила замечательного Степу. Она любила детей и очень хорошо с ними ладила, но придерживалась позиции сначала довести свое благосостояние до того уровня, когда она не будет зависеть от мужчины, и в случае непредвиденных обстоятельств, которые, к сожалению, случаются достаточно часто, она смогла бы вырастить своего ребенка сама и в достатке. Но, увы, у жизни на все другие планы.
– Волкова здесь? – вдруг спрашивает выглянувшая из-за нужной нам двери медсестра. Мира кивает и на дрожащих ногах идет в сторону кабинета, через секунду скрываясь из моего вида.
Поджимаю губы, опираясь локтями на колени. Внутри как будто проворачивается какой-то механизм, и сердце замирает на секунду, как будто давая мне понять, чтобы я не забывала. Поражаюсь, с какой частотой в последнее время я окунаюсь в ситуации, до неприличия похожие на те, что со мной уже случались. Жизнь как будто специально указывает мне, что я снова падаю в пропасть, но я откровенно не понимаю и не вижу, где начинается обрыв. Кажется, это все было так давно, как будто не со мной. Прошло чуть больше года с того момента, как я точно также сидела в коридоре частной клиники и дрожала, как осиновый лист, боясь заходить в кабинет, хотя и так все прекрасно понимала. Я никому не говорила. Не знал никто, даже Мира. И даже сейчас она не осознает, насколько сильно я понимаю ее состояние. Насколько оно мне знакомо. Когда не знаешь, что делать. Когда чувствуешь, как стоишь на распутье и боишься сделать неправильный выбор. Когда прекрасно понимаешь, что не имеешь права лишать жизни будущего человека, но вместе с тем осознаешь, что не хочешь ему такой жизни, детства и здоровья. Я прекрасно понимала, от какого человека я забеременела, и была уверена, что его образ жизни не может не сказаться на здоровье ребенка. Я не хотела этого. Я не хотела, чтобы ребенок рос в неполноценной семье, где мать – студентка в академе с мизерной воронежской зарплатой и еще более мизерной стипендией. Я не хотела, и чтобы он рос с таким отцом, как Марк. Я не хотела, чтобы малыш боялся любого громкого звука и прятался под одеяло, когда папа приходит домой в полнейшем неадеквате. Я не хотела, чтобы он слышал крики и грохот на кухне, потому что Марку снова показалось, что я курила. Я не хотела ему такого детства.
Поэтому я готова поддержать любое решение Миры. Что бы она ни решила, я знаю, как оно тяжело ей дастся, и я пойму ее в любом случае. На глазах отчего-то снова наворачиваются слезы, и я быстро смахиваю капли со щек.
Краем глаза вижу, темную фигуру с огромной скоростью двигающуюся по коридору. Спустя пару секунд узнаю в мужчине Степу, шуршащего бахилами. Он подбегает ко мне, обеспокоенно глядя то на меня, то на дверь кабинета.
– Она там? – испуганно спрашивает мужчина, и я лишь молча киваю, сжимая губы в тоненькую линию.
– Только зашла.
Степа недолго расхаживает из стороны в сторону, создавая самый настоящий сквозняк, и затем приземляется на диванчик рядом со мной, подперев голову руками. Представляю, что сейчас творится у него внутри. Отчего-то мне кажется, что он нисколько не боится новости о ребенке. Я думаю, что его тревога связана исключительно с волнением о состоянии Миры. Даже позволяю себе слегка улыбнуться краешком губ от этого осознания. Что в этом мире может быть приятнее, чем искренняя забота и беспокойство о тебе близкого человека?
– Она мне ничего толком не объяснила. Рыдала в трубку, сказала, что на тесте две полоски, плакала, что не хочет так.
Свожу брови, чувствуя, насколько сильно его захватывает тревога. Хочется обнять его покрепче и сказать, что Мирослава любит его, и что они все преодолеют, но вместо этого лишь поддерживающее сжимаю его плечо.
– Она сильно испугалась. Я знаю, что она не хочет детей пока. Я сказал ей, что мы со всем справимся. Я очень люблю ее. – думаю, он сам не осознает, что рассказывает мне все это. У меня было такое. В состоянии, когда кажется, что тебе тесно в собственном теле, что ты вот-вот лопнешь от внутреннего давления, складывается ощущение, что если не озвучишь все свои мысли кому-нибудь, тебя просто разорвет.
– Она тоже без ума от тебя, Степ. Я знаю ее сколько себя помню, и она ни разу не выглядела такой счастливой, как с тобой. – искренне надеюсь, что мои слова его приободрят. Возможно, он даже не слышит их, погруженный в бешеный поток собственных мыслей.
– Я никогда не думал, что захочу от кого-нибудь детей. Вообще не думал, что захочу провести всю жизнь с одной женщиной. Но когда я увидел ее, у меня пропали все мысли. – произносит он на одном дыхании, опуская взгляд на носки своих лакированных туфель. Поджимаю губы, чувствуя, как на глазах снова наворачиваются слезы от того, насколько искренне звучат его слова. Думаю, Мирка сама не понимает, как сильно ей повезло. – Я обрадовался. Не было ни секунды сомнений, когда она позвонила и сказала, что возможно беременна. У меня перед глазами картинка сразу, большой дом, двое малышариков, Мира валяется в гамаке и читает книгу.
Свожу губы в тоненькую линию, стараясь не разрыдаться от трогательности, но слезы предательски стекают по щекам. Если бы рядом со мной год назад был такой же человек, я бы не раздумывала ни секунды. Я бы смогла все, будь у меня такая опора. Но, увы, все случилось так, как случилось.
Чувствую, как в сумке вибрирует телефон, и спешу прочитать новое сообщение.
15:48
Попов:
Как все прошло? Алко покупать?
Расплываюсь в улыбке, взрываясь от амплитуды испытанных за день эмоций, от боли прошлого и поглощающего страха за подругу до искренней радости и безумной влюбленности. Понимаю, что даже забыла, что с утра проходила собеседование, первое мое успешное собеседование в Москве. Набираю слегка потряхивающимися пальцами сообщение Попову из одного короткого слова «покупать». Ответ не заставляет долго ждать
15:49
Попов:
Полагаю, что шампанское? Мы же праздновать будем? Или проклинать глупого кадровика за стаканом виски?
Сообщаю мужчине, что шампанское подойдет, и получаю в ответ кучу эмоджи с салютами. Кто бы знал, что я когда-нибудь получу такое сообщение от Попова.
Думаю, проходит минут двадцать, прежде чем дверь гинекологического кабинета открывается, и оттуда выходит дрожащая фигурка Мирославы с кучей бумажек в руках.
Степа тут же подскакивает со своего места, бросаясь к своей обожаемой, пока я по ее лицу пытаюсь предугадать результаты обследования. Мужчина нежно берет девушку за плечи, прижимая к себе, пока та всхлипывает и размякает у него на плече.
– Ты как? – спрашивает Степан, заглядывая ей в глаза, из которых градом льются слезы, а на губах расплывается неоднозначная нервная улыбка.
– У нас будет малыш, Степ. – произносит Мира, и в ее словах читается «я так рада, я сделаю все для этого ребенка». Девушка протягивает ему маленькую бумажку, тыкая в нее пальцем. – Смотри, какой маленький.
Чувствую, как камень спадает с груди, когда вижу улыбку на лице Миры, и то, как внимательно Степа изучает снимок УЗИ, а потом крепко прижимает блондинку к себе, пока та не престает улыбаться.
– Я люблю вас, Мир. Я обещаю тебе, что сделаю все, чтобы бы вы были счастливы.
Встаю с дивана, утирая слезы, продолжающие стекать по щекам. Поверить не могу, что у них будет ребенок.
Степа дает нам возможность обняться, и я шепчу Мирославе, что безумно рада за них и горжусь ее решением, которое она, я уверена, уже совершенно точно приняла. Мира плачет и благодарит меня за поддержку, отчего я небрежно отмахиваюсь. Ребята предлагают подвезти меня до дома, и я, недолго поразмыслив отказываюсь от их предложения. Хочу оставить их наедине с такой новостью, и честно говоря, сама хочу переварить все случившееся.
Медленно плетусь по улице, позволяя ветру разбросать мои волосы по плечам. До сих пор чувствую привкус соли от слез на губах. Не передать словами, как я рада, что Мира не повторила мою историю. Пережить это я бы не пожелала даже самому злому врагу. Ощущение безысходности, пустоты, злости на саму себя и нескончаемой боли, от которой сводит зубы. Самое отвратительное и ужасное, что я чувствовала за всю свою жизнь.
Вокруг как обычно толпы людей и шум от машин, водители которых нетерпеливо сигналят друг другу, если те не успели тронуться в первую же секунду зеленого светофора. Я слышу обрывки телефонных разговоров прохожих, детский смех от того, что сладкая вата прилипла к подбородку, ссору парня и девушки, которые обвиняют друг друга в предательстве.
Почему среди кипящей вокруг жизни, я чувствую себя опустошенной?
Когда призраки прошлого перестанут преследовать меня и разрешат наслаждаться настоящим?
Включаю музыку в наушниках погромче, стараясь заглушить такую давящую тишину внутри и направляюсь в сторону метро, вглядываясь в отражение еще не высохших после ливней луж.