Маг сорок седьмого уровня или Игра объединяет

Ночное небо было усыпано звёздами, и казалось, что клубы сигаретного дыма старались подняться как можно выше только для того, чтобы окутать их привычной для весны дымкой. Синицын курил уже третью сигарету подряд, пытаясь привести мысли в порядок, но ожидаемого эффекта он так и не получил – только лёгкие теперь жгло сильнее обычного. Да, в таких вопросах даже никотин оказался бессилен. Второй телефонный разговор с товарищем генерал-майором был таким же коротким и содержательным, как и первый, но новый приказ привёл следователя в замешательство. – Значит, так. Объясняю, – тяжело вздохнув, проговорил Витя. – Скоро приедут мои ребята, они привезут двух экспертов и бумаги. Не удивляйся, всё оформлено как ограбление, показания уже готовы, – Синицын не решился задать уточняющие вопросы: он только удивлённо поднял брови и перевёл взгляд на Семёна, но тот пристально наблюдал за разговором отца и сына, так что не обратил на это никакого внимания. – Проконтролируй, чтобы Михаил и свидетель, таксист, кажется, расписались в нужных местах. Там всё помечено, не запутаешься. Да, и на всякий случай запиши мне отдельно номер телефона этого таксиста, – сказал Витя, вспомнив о том, что Семён так и не отправил ему эти важные цифры. – Ну и, конечно, свою подпись поставь во всех привычных местах: в протоколе осмотра, протоколе допроса и так далее. Ну что я тебе рассказываю? Ты сам всё это знаешь. Только подпись, всё остальное сделают за тебя, понятно? – последняя фраза была произнесена таким тоном, что следователю сразу стало ясно: лишних вопросов действительно задавать не стоит. – Так точно, всё понятно, – задумчиво ответил он и снова взглянул на Семёна, который нетерпеливо поглядывал на часы и явно ждал окончания разговора. – Хорошо. Как подписи соберёшь, документы сразу отдай обратно ребятам, а дальше я уже сам разберусь, – спокойно сказал Витя, убедившись, что Синицын правильно его понял и не доставит лишних хлопот. – И самое главное – отправь куда-нибудь свою молодёжь, чтобы они под ногами не мешались и ничего не вынюхивали, – как только мужчина заговорил о горе-сослуживцах Ильи, в его голосе снова появились командные нотки. «Что-то эти дятлы у нас подзадержались», – подумал он, вспоминая количество написанных ими кляуз. Стукачей нигде не любят, а здесь случай был ну просто исключительным: по ходу дела Витя разузнал, какие именно жалобы они писали, и оказалось, что многие из них были настолько мелочными и глупыми, что даже не рассматривались вышестоящими инстанциями. Однако встретились ему и довольно интересные опусы, в которых эти двое «закладывали» не только своего непосредственного начальника, то есть Синицына, но и явно неугодных кому-то руководителей, чьи имена никогда не были раньше запятнаны какими-либо нарушениями. «Точно прикормленные», – подытожил Витя и сделал себе пометку «проверить» (и это не сулит «гаврикам» ничего хорошего, хи-хи-хи), решив обязательно с ними разобраться. Но это будет потом, а избавиться от них, хотя бы на время, нужно уже сейчас. – Так точно! – максимально бодро ответил следователь, пытаясь скрыть своё замешательство. Вот куда он их денет? А главное, под каким предлогом? – Всё, тогда до связи, – сказал Витя и отключился. Синицын сразу же протянул телефон товарищу, который начинал заметно нервничать: уже упомянутый разговор перешёл на повышенные тона, и Семёна это настораживало. – Сём, я хотел спросить. Я правильно понял, что в деле ничего не будет сказано о попытке изнасилования? – Да, правильно. Илюх, ты не хуже меня знаешь, чем это девчонке грозит, – отозвался мужчина, не сводя глаз с крыльца. – Ясно. И про то, что парень избил одного из ублюдков… – начал говорить следователь, но Семён быстро его перебил: – Тоже ничего. Там вообще только охранник, Миха и таксист будут упоминаться, и всё, – нервно проговорил он, но тут же собрался и отбросил лишние эмоции в сторону. Сейчас главное, чтобы Илья не отказался от участия в этой авантюре, иначе всё пропало. – Слушай, я понимаю, что ты рискуешь, но поверь, это единственный способ помочь Лёшке. Представь, что будет, когда узнают, кто его отец? – многозначительно сказал он, глядя товарищу прямо в глаза. – С него или три шкуры сдерут за то, чтобы дело не возбуждать, или конкуренты подсуетятся и засадят наследника далеко и надолго. И всё из-за какой-то твари, – Семён перевёл взгляд на изувеченного преступника, и лицо мужчины непроизвольно скривилось. Участие в такой «операции» вызывало у Синицына двоякие чувства: с одной стороны, он понимал, что делает правое дело – помогает защитить парня, который заступился за слабую девушку и спас её от изнасилования, но с другой – фактически он участвует в подделке документов, ведь он ставит свою подпись под заведомо ложными показаниями (ну, допустим, не совсем ложными: Михаил ведь и правда нанес преступникам несколько ударов, а охранника и правда «вырубили». Получается, показания не врут, а слегка недоговаривают). И всё-таки желание добиться справедливости оказалось сильнее любых предрассудков и страхов. Тем более, что выбора у него особо не было: как уже говорилось, приказы Вити необходимо выполнять беспрекословно. Семён внимательно наблюдал за реакцией товарища и изо всех сил пытался держать себя в руках. Голоса Лёши и Михаила становились всё громче, и мужчине не терпелось узнать, в чём дело, но он хотел удостовериться, что Синицын не пойдет на попятную и не откажется подписывать бумаги в самый последний момент. Илья сейчас хотел только одного – выкурить хотя бы парочку сигарет. Это всегда помогало ему успокоиться и собрать мысли в кучу, а в данной ситуации это было просто необходимо. К тому же разговор отца и сына, который с каждой секундой всё больше походил на ожесточённый спор, явно не предназначался для его ушей. – Ладно, я пойду покурю, если что, зови, – сказал Синицын и уже собирался выйти за территорию, но, заметив обеспокоенный взгляд Семёна, добавил. – Можешь на меня рассчитывать. «Можешь на меня рассчитывать», – повторял он про себя, доставая из пачки очередную сигарету. Мужчина привык всегда отвечать за свои слова, так что пути назад теперь точно не было. Ожесточённая борьба справедливости и правды практически закончилась победой первой, но один момент полученного поручения продолжал смущать Илью. Он, конечно, знал о том, что его сослуживцы имеют склонность к «постукиванию», и понимал, почему их нужно куда-то спровадить, но совершенно не представлял, куда именно. Отправить их в отдел «просто так» – слишком подозрительно, отпустить домой – тем более. Самый яркий источник света резко погас, и Синицын вздрогнул от неожиданности и чуть не выронил сигарету. Оглянувшись, он убедился, что надоедливый прожектор больше не смущает ошарашенных птиц, которым пришлось исполнять свой утренний репертуар посреди ночи. Освещение тут же стало вполне привычным, и в появившемся полумраке следователь заметил едва уловимое свечение. Приглядевшись, он понял, что оно исходит от телефона Евгения: мужчина сидел в своей машине и что-то увлечённо смотрел, не отрываясь от экрана. Так уж вышло, что адекватные и спокойные свидетели попадались Синицыну крайне редко. Чаще всего они не только не оказывали никакой помощи, но и мешали следствию, задавая кучу раздражающих вопросов: «Долго ещё?», «А когда меня домой отпустят?», «Почему я должен ждать?» и так далее. Илье было с чем сравнивать поведение таксиста, и он был благодарен ему за терпение и понимание. «Надо будет его отпустить побыстрее», – подумал следователь и решил не терять времени зря. Синицын уже собирался подойти к Евгению и записать его номер, но вдруг перед ним появились его «гаврики». – Товарищ майор, мы узнали, – проговорил один из них, довольно улыбаясь. – Машина в угоне, номера левые, – подхватил второй, и его лицо тоже озарила какая-то недобрая улыбка. – На ней столько всего висит! – громко прошептал первый, и в его глазах загорелись хитрые огоньки. – Да! Там не на одно дело косяков хватит! – и после этих слов Илья вдруг понял причину подозрительного воодушевления: они явно собирались «по-братски» поделить эти «косяки» между собой, улучшить раскрываемость и напроситься на внеочередную премию. «Жучары бессовестные», – подумал Синицын, в который раз поражаясь, с кем ему приходится работать, но вслух сказал совершенно другое: – Так, замечательно. Отправляйтесь-ка в отдел и займитесь этой машиной. Молодые люди переглянулись и с непониманием уставились на своего начальника. – А как же ограбление? – настороженно спросил один из них. – Тут я сам разберусь, – как можно более непринуждённо ответил следователь. Ещё не хватало, чтобы они что-то заподозрили, тогда их отсюда точно выпроводить не удастся. – Товарищ майор, но по уставу… – начал второй, но Синицын его оборвал, не дав закончить мысль. – По уставу вы оба должны выполнять мои приказы. Так что шуруйте в отдел и займитесь машиной, – строго сказал он, но замешательство на лицах сослуживцев никуда не делось, так что пришлось прибегнуть к запрещённому приёму. – Как только всё сделаете, можете быть свободны. Илья знал, что уловка сработает – эти лентяи ни за что не упустят шанс побыстрее оказаться дома, тем более накануне выходных. И действительно: «гаврики» снова заулыбались, предвкушая скорое освобождение от работы (ничего-ничего, в ближайшее время их не только освобождение, но и отстранение ждёт – уж Витя найдёт, за что) и возможную выгоду. – Так точно, товарищ майор! – радостно сказал один из них и тут же направился к служебной машине. – А как вы обратно доберётесь? – спохватился второй (тут хоть не всё потеряно – как я уже говорила, обучаемый). – Разберусь без сопливых. Иди уже! – отмахнулся Илья. Молодой человек немного помедлил, не решаясь вот так сразу оставить начальника в одиночестве на месте преступления, но, наткнувшись на его суровый взгляд, все же кивнул и проследовал за своим товарищем. Спустя минуту от нерадивых работников уже и след простыл, а об их присутствии напоминал только лёгкий запах бензина. «Значит, в угоне», – подумал Синицын и, мгновенно забыв о том, что собирался записать номер Евгения, закурил новую сигарету, разбавляя дымом свежий после дождя воздух. – Мам, что мне делать? Ксюша смотрела на Елену широко раскрытыми глазами, в которых можно было прочесть множество эмоций, объединённых одной, самой сильной – страхом. Но боялась она не за себя: девушка прекрасно осознавала, что благодаря Лёше ей удалось избежать страшной участи, а вот ему теперь предстоит отвечать перед правосудием. Вдруг его арестуют? Скажут, что он превысил пределы самообороны? Ксюша сразу вспомнила обезображенное лицо насильника и вздрогнула, снова ощущая следы от цепких пальцев на шее. Елена не знала, что ответить на такой, казалось бы, простой вопрос. Она и сама не представляла, что будет говорить сотрудникам полиции, но больше всего её беспокоил будущий допрос Ксюши. Ей же придётся рассказывать о случившемся чужим людям и снова вспоминать эти ужасные моменты. А Лёша? Что будет с ним? Неужели он и правда может оказаться в тюрьме? Тогда вся его жизнь пойдёт под откос, и даже связи отца не помогут (еще одна пессимистка, что ж такое). Какой-то страшный сон, честное слово. Хотя нет, больше похоже на классическую мыльную оперу. Елена частенько становилась невольной зрительницей очередного «шедевра кинематографа», когда готовила что-то на кухне: мать и дня прожить не могла без телевизора и смотрела всё подряд, в том числе и различные сериалы. Вот в некоторых из них как раз разворачивались подобные истории, и женщина тихо посмеивалась над сценаристами, которые, по её мнению, брали сюжеты с потолка, совершенно не задумываясь над тем, что они получались абсолютно неправдоподобными. Только сейчас ей было не до смеха – реальность оказалась ещё более суровой, а вот ждать волшебника на голубом вертолёте не приходилось (ну, Витя, конечно, не волшебник, да и вертолёта у него пока нет, но кое-что наколдовать он определённо сможет). От нахлынувшего страха Ксюша инстинктивно обхватила руками плечи, стараясь унять вновь появившуюся дрожь во всём теле. Девушка попыталась успокоиться, но на лице мамы застыло выражение полной растерянности, которое заставляло нервничать ещё больше. Нет, надо с этим что-то делать – в таком состоянии она не сможет помочь Лёше и точно скажет полиции что-то лишнее (о, снова начинаем логически мыслить, это радует). Словно прочитав её мысли, Елена оставила свои грустные размышления о жизни и, прикрыв свой страх едва заметной улыбкой, сказала: – Солнышко, всё обязательно будет хорошо, я в этом уверена, – женщина подошла ближе к дочери и нежно погладила её по плечам прямо поверх рук, пытаясь этим жестом вселить в неё надежду на лучшее (хотя ей самой этой надежды недоставало). От маминых прикосновений и её тёплой улыбки девушка действительно немного расслабилась, но поняла, что окончательно собраться с мыслями она сможет только в одиночестве. – Мам, ты иди, а я переоденусь и тоже поднимусь, – тихо сказала Ксюша, стараясь скрыть хрипоту в голосе. Несколько секунд Елена внимательно смотрела в глаза дочери, не решаясь оставить её одну. – Мам, пожалуйста, – более настойчиво попросила девушка. – Хорошо, – вздохнула Елена. – Но я очень тебя прошу – надень что-нибудь тёплое, ты вся дрожишь. Галина с тревогой наблюдала за тем, как Семён, Михаил и Лёша молча сидели за кухонным столом, на котором стояли чашки с остывающим чаем. Обстановка была мягко говоря напряжённой, но как-то её разрядить женщина не решалась – слишком уж мрачные лица были у всех собравшихся. Разве что Семён выглядел более-менее спокойным: что-то печатал в телефоне и изредка отхлебывал чай. Мужчина, как и обещал, даже не пытался переубедить крестника, и не только потому, что дал ему слово: пока Михаил, повинуясь указанию друга, пошёл выключать прожектор, а Лёша отправился за Еленой и Ксюшей, он всё же позвонил Вите, чтобы предупредить его о возможных трудностях (честно говоря, мне искренне жаль Витю – мало того, что ему точно достанется от жены, так ещё и некоторые слишком принципиальные личности не хотят принимать его помощь). – Вить, у нас тут нарисовались непредвиденные обстоятельства, – тихо сказал Семён, оглядываясь. – Мне уже страшно. Что опять случилось? – удивился Витя. Он был уверен, что проблема почти решена, и никак не ожидал услышать от товарища о каких-то «обстоятельствах». – Лёшка на принцип пошёл, хочет дать признательные показания, – вздохнул мужчина и на всякий случай немного отодвинул телефон от уха, уже предполагая, какой будет реакция на его слова. – Он что там, с ума сошёл?! – заорал Витя, не веря собственным ушам. – Какие к чёрту показания?! – Я сам в шоке, а Миха вообще в панике, – сказал Семён, продолжая следить за обстановкой. – Что нам делать? – спросил он, выдержав небольшую паузу, чтобы собеседник успел немного остыть (да тут одной паузой не обойтись, и даже успокоительное не поможет). На другом конце провода воцарилось молчание, но было отчетливо слышно, как мужчина выстукивает пальцами по столу какую-то незамысловатую мелодию. Семён понимал, что его вопрос застал Витю врасплох, поэтому даже не пытался его торопить и терпеливо ждал ответа. – Так, ладно, сделаем вот что, – проговорил мужчина спустя пару минут. – Если так хочет, пусть даст твоему следователю эти показания, а уж я придумаю, как их утилизировать. – В смысле? – из-за усталости и стресса Семён начал «тормозить», поэтому не сразу понял, о чём говорит «главнокомандующий». – Лёшка даёт показания, следователь их записывает и передаёт моим ребятам, они передают их мне, а я просто не прикрепляю эту писанину к делу, вот и всё, – объяснил Витя, стараясь сохранять спокойствие, хотя в этот момент он уже был готов сам приехать и вправить парню мозги. Его останавливали только две вещи: ярость жены и необходимость наличия компьютера под рукой. – Подожди, но он же не совсем дурак, наверняка заподозрит что-то неладное, когда его не вызовут в отделение, – возразил Семён. Теперь-то до него дошло, что именно предлагает друг, но сама идея ему не очень нравилась, ведь Лёша быстро раскусит обман, и тогда его точно не удастся остановить. – Пока он что-то заподозрит, мы уже и дело закроем, и этих тварей за решётку засадим, – успокоил мужчину Витя. – А вообще, попытайся его всё-таки переубедить. – Ну, мы с Михой пытались, но он какой-то непробиваемый. Сторговались на том, что он сначала поговорит с Ксюшей и Леной, – Семён вздохнул, понимая, что от этого разговора вполне может зависеть вся дальнейшая жизнь крестника. – А кто такая Лена? – уточнил Витя. – Ну, скажем так, потенциальная будущая мачеха Лёши и по совместительству мама Ксюши, – мужчина невольно улыбнулся, вспоминая о том, насколько тесен мир, и как часто люди связаны друг с другом десятками тоненьких, почти незаметных ниточек. Раньше он не обращал на это особого внимания, но в последнее время вокруг него было слишком много необъяснимых совпадений: Елена оказалась на том самом мосту именно в день годовщины смерти сестры Михаила (и это совпадение спасло ей жизнь), а Ксюша, ради которой крестник ввязался в авантюру с аукционом (а если бы не ввязался…), оказалась её дочерью. Ну просто мистика какая-то! (и во всей этой мистике виноват один человек, который хотел сломать наших героинь, но судьба распорядилась иначе и решила их вознаградить. А кое-кто скоро в полной мере осознает, о чём говорится в знаменитой поговорке: «Не рой другому яму, сам в неё попадёшь») – Понятно. Ну, будем надеяться, что хоть представительницы прекрасного пола смогут его отговорить, – грустно усмехнулся Витя. Всё же кое-что изменилось с тех пор, как он стал генерал-майором – мужчина привык готовиться к худшему. Вот и сейчас он и сам не верил в то, что кому-то удастся повлиять на решение Лёши (ну и зря, есть тут у нас одна барышня), но прямо говорить об этом другу не стал. – Но если ничего не выйдет – сразу звони мне, ладно? Семёну, конечно, не хотелось обманывать Лёшу: он очень рассчитывал на то, что Елена и Ксюша помогут направить парня на путь истинный и объяснить, что от его «геройства» никому лучше не станет. Самые большие надежды мужчина возлагал на Елену: раз она смогла совладать с характером Михаила, то уж точно найдёт нужные слова, чтобы убедить Лёшу не делать глупостей. Но Семён и Ксюшу не спешил списывать со счетов: на зрение он никогда не жаловался, да и сопоставлять факты умел неплохо, так что прекрасно понимал, как крестник относится к этой девушке и какие чувства к ней испытывает. Но вот вопрос – были ли эти чувства взаимными? «Эх, бедная моя Юлька», – с грустью подумал мужчина, вспоминая о том, сколько раз дочь старалась обратить на себя внимание крестника, но всё безуспешно. Что поделать, насильно мил не будешь. – Лёш, я тебя прошу, не дури, – умоляюще проговорил Михаил, не выдержав тяжёлого молчания. – Своими показаниями ты никому не поможешь, только испортишь себе жизнь. Подумай ещё раз, не руби с плеча, – в голосе мужчины было столько убедительности, что Семён даже отложил телефон. Он никогда раньше не видел, чтобы друг кого-то уговаривал: обычно мужчина или угрожал, или приказывал. Но на Лёшу такое изменение в поведении отца не оказало должного эффекта. – Пап, я согласился выслушать Ксюшу и тётю Лену. Твоё мнение я уже услышал, – спокойно сказал парень, не отрывая взгляда от чашки. От таких слов брови Семёна моментально взлетели вверх, а рот открылся в немом удивлении. Михаил резким движением отодвинул стул и встал из-за стола. – Услышал он, – прошипел мужчина. – Посмотрите, какими фразочками заговорил! Ты всё ещё в моём доме живешь, так что сбавь гонор и смени тон! – взревел он, подходя к сыну. Галина выронила полотенце, Семён боялся пошевелиться, а на лице Лёши не дрогнул ни один мускул. Он медленно поднял глаза на отца и всё так же спокойно сказал: – Ничего, скоро моим домом тюрьма станет, и ты наконец-то заживёшь спокойно. На самом деле парню хотелось выть от боли и бессилия, биться головой о стену и кричать во всё горло, но вместо того, чтобы открыто рассказать о своих переживаниях, он решил прибегнуть к уже проверенному временем приёму – натянул на лицо маску сарказма и безразличия (я его придушу скоро, честное слово). – Лёша, твою мать! Что ты несёшь?! – отчаянно вскрикнул Михаил. Он всё больше убеждался в том, что сын свихнулся, и это начинало сводить с ума его самого. – Ты вообще понимаешь, о чём говоришь?! – Прекрасно понимаю, гражданин начальник, – проговорил Лёша, вальяжно развалившись на стуле. – Отсижу от звонка до звонка, откинусь и стану уважаемым человеком, да, дядь Сём? – обратился он к крёстному, не в силах взглянуть в полные боли глаза отца. – Лёха… – предостерегающе прошептал Семён. Он раскусил этот приём крестника ещё несколько лет назад (ага, «раскусил», как же. Если бы Анна Николаевна не объяснила, так бы ты и догадался), но сейчас было не лучшее время для разговоров по душам, поэтому оставалось рассчитывать на благоразумие парня и терпение друга (надежда умирает последней, да? Ну надейся-надейся). По своему опыту Илья знал, что большая часть правонарушителей всё же руководствуется какой-то логикой, и если её понять, то раскрытие преступления становится делом техники. Вот и сейчас он пытался разобраться, почему злоумышленники оказались именно в этом месте и именно в это время. Хотя его и не просили проводить какие-либо следственные действия, пытливый ум требовал ответов, и мужчина не собирался ему перечить. Это дело по-настоящему зацепило следователя, и связано это вовсе не с тем, что косвенное участие в нём принимал его давний товарищ – в первую очередь Синицына смутила именно логика, которая почему-то постоянно нарушалась (действительно, почему же? Вопрос риторический): несостыковки появлялись буквально на каждом шагу. Начнём с самого очевидного. Одного из злоумышленников (очевидно, того, у которого лицо осталось на месте, а не расползлось в разные стороны) мужчина узнал сразу – ориентировку на него ещё несколько месяцев назад разослали по всему городу. Предположительно он состоял в банде, промышлявшей грабежом в коттеджных посёлках. И вот тут Синицын обнаружил первую странность: раньше горе-грабитель специализировался на домах в другой части пригорода, а подобные организованные преступные группировки обычно не выходят за пределы знакомых территорий. Что заставило его сделать исключение? (он просто повёлся на красивые речи подельника о несметных богатствах дома Агаповых и решил «подхалтурить», но ветер фортуны надул ему не в спину, а в другое место) Ещё и эта машина… Следователь был уверен, что преступники приехали именно на ней, ведь пешком до коттеджного посёлка добраться было непросто, да и награбленное надо было на чём-то транспортировать, а других бесхозных машин поблизости не наблюдалось. И ничего странного в том, что всякие жулики разъезжают на угнанных автомобилях, тоже не было, но на единственной ведущей сюда дороге стоят аж три поста дорожно-патрульной службы, о которых знают все автомобилисты города. И надо быть полными идиотами, чтобы ехать на ограбление на машине с таким огромным «послужным списком», ведь их запросто могли остановить, и тогда ограбление бы точно сорвалось. Что же их заставило пойти на такой необдуманный шаг? (не «что», а «кто» – Риточка, которая обещала им золотые горы) Размышления Синицына прервал довольно громкий звук мотора, и спустя несколько секунд на подъездной дороге показался минивэн внушительных размеров. Он затормозил около ворот и из него вышли четверо мужчин: двое в гражданском с массивными металлическими кейсами в руках и двое в форме отряда специального назначения без опознавательных знаков. Лица последних были скрыты масками с небольшой прорезью для глаз. Увидев их, Синицын почему-то закашлялся и швырнул сигарету на землю, тут же придавливая её ногой. Так вот как выглядят «мои ребята»… Евгений отложил телефон и опустил стекло, но решил пока не выходить из машины. Мало ли что. – Здравия желаю. Мы от товарища генерал-майора. Вы майор Синицын? – обратился к Илье один из мужчин в форме. – Здравия желаю. Так точно, – ответил он и машинально выпрямился, пожимая протянутую руку. – Мне приказано Вам напомнить: только подписи, – спокойно сказал мужчина, передавая следователю чёрную папку с бумагами. Он обернулся на своих попутчиков, и они тут же прошли на территорию. – Я понял, – ответил Синицын, провожая их взглядом. – Тогда мы займемся своей работой, а Вы занимайтесь своей. Как закончите –отвезём Вас домой, – мужчина был абсолютно спокоен, даже скорее хладнокровен. Следователь видел только его глаза, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы почувствовать себя кроликом, находящимся напротив удава, и ощущение это было не из приятных. – Спасибо, – растеряно сказал Синицын (нечего теряться, надо радоваться – на такси сэкономишь). Мужчина кивнул и направился к своим товарищам, которые уже начали осматривать фронт работ. Выйдя из комнаты, Елена позволила себе снять улыбку, которую изо всех сил держала на лице ради дочери. Взглянув в последний раз на дверь, женщина подошла к лестнице и, взявшись рукой за перила, начала медленно подниматься вверх. Преодолевая ступеньку за ступенькой, она раз за разом твердила себе: «Думай, Лена, думай!», но это оказалось бесполезно. Липкий страх напрочь отбил способность рассуждать здраво: мысли сменяли друг друга с невероятной скоростью, и Елена никак не могла зацепиться хотя бы за одну из них. От тщетных попыток её отвлёк грозный голос Михаила, доносившийся откуда-то сверху: – Фильмов бандитских насмотрелся? Тюремной романтики хлебнуть захотел? Только вот кино от реальной жизни сильно отличается! «Почему он так кричит? И при чём тут фильмы?» – удивилась женщина. – Миш, сядь, успокойся, – второй голос явно принадлежал Семёну, это Елена сразу поняла. Значит, Михаил кричал на кого-то третьего. Женщина быстро преодолела оставшиеся ступеньки и, оглянувшись, сделала несколько шагов в сторону кухни, откуда доносился звук, но решила пока остаться в коридоре, чтобы подслушать разговор и понять, что же происходит (подслушивать, конечно, плохо, но иногда необходимо). – Вот и проверю, чем именно отличается, – раздался спокойный голос Лёши. «Проверю?» – Елена быстро закрыла рукой рот, не позволяя громкому вздоху вырваться из груди. Теперь она поняла, почему Михаил так рассержен: видимо, Лёше и правда грозит тюрьма. – Может, сразу купола на груди набьёшь? – чуть тише спросил мужчина. – Надо будет – набью, тебе-то что? – язвительно ответил парень, но на последнем слове голос слегка дрогнул, и для Елены это не осталось незамеченным. «Ему очень страшно», – промелькнуло в её голове. За тот короткий период, что женщина была знакома с Лёшей, она успела кое-что понять: на самом деле он был человеком с прекрасной, но невероятно ранимой душой, и страх показать это людям был настолько велик, что парень постоянно скрывался за колкостями и шутками, надеясь таким способом защитить себя от душевной боли. Елене казалось, что постепенно броня начинает спадать, но сейчас она вновь окрепла и закрыла собой все истинные чувства. – Я не пойму, ты серьёзно или издеваешься?! – громко спросил Михаил. – Я серьёзен как никогда, – голос парня вновь стал спокойным, и это только подтвердило догадки женщины. – То есть ты в полной мере осознаёшь, что можешь сесть в тюрьму? – уточнил мужчина. Елена закрыла глаза и закусила губу, стараясь не выдать себя. Ей хотелось броситься к Лёше, обнять его, поддержать, но она боялась помешать такому сложному разговору своими нежностями. – Да, – кратко ответил парень. – И тебя это совершенно не беспокоит? – Михаил предпринял последнюю попытку вывести сына хоть на какие-то эмоции, но ничего не вышло. – Нет, – ухмыльнувшись, ответил он. Лёша бессовестно лгал: сейчас его беспокоило буквально всё. Он уже не был так уверен в своём решении, но отступиться от него значило потерять уважение Ксюши (да с чего ты это взял?! Нет, ну бывают же дураки на свете!), а этого он допустить не мог, ведь она только-только начала открываться ему, смотреть на него другим взглядом. В одном парень был уверен точно – ради отношений с ней, даже гипотетической возможности отношений, он готов отсидеть положенный срок. Шесть лет ждал, и ещё немного подождёт (я ему сейчас ожидалку оторву, да что ж такое!). Да и тюрьма в современном мире – не билет в один конец. А вот Елена так не думала – от услышанного у неё закружилась голова, и женщине пришлось схватиться за дверной косяк, чтобы не упасть. «Нет, нет, должен же быть какой-то выход!» – кровь пульсировала в висках, стремительно разнося тревогу по всему организму. Перед глазами проносились моменты, которые она навсегда запомнила и сохранила в своём сердце: вот она впервые увидела Лёшу, такого колючего, вредного и острого на язык, а вот она заставила его чистить картошку и помогать готовить ужин, а вот они обсуждают всё на свете и делятся друг с другом забавными историями из жизни. По щеке скатилась одинокая слеза, и громкий вздох наконец вырвался на свободу, но его очень вовремя заглушил стук в дверь, от которого Елена опомнилась и вздрогнула. На кухне продолжался ожесточённый спор, и его участники вряд ли слышали стук, поэтому женщина собралась с духом, подошла к двери и резко повернула ручку. На пороге оказался мужчина в форме, который быстро оглядел Елену, улыбнулся и сказал: – Здравствуйте, разрешите представиться – майор Синицын. – З-з-здравствуйте, – запинаясь, проговорила она и на всякий случай схватилась рукой за стоявшую рядом вешалку. Следователь не сразу заметил, что женщина была неестественно бледна, а в её глазах застыли невыплаканные слёзы, но после того, как она едва заметно пошатнулась, он обратил на это внимание. Илья только собирался спросить, всё ли с ней в порядке, как в коридоре появились Михаил, Семён и Леша, которые, услышав знакомые голоса, тут же прекратили словесную перепалку и вышли из кухни. – О, Лен, вы с Ксюшей уже тут? – удивился Михаил, оглядываясь в поисках девушки. Елена обернулась и вздрогнула, наткнувшись взглядом на парня: челюсть сжата, лицо искажено гневом и яростью, грудь вздымается от тяжёлого дыхания, а в глазах отражается жутка боль. «Бедный мой мальчик», – пронеслось в голове у женщины. – Илюх, что-то случилось? – спросил Семён, про себя радуясь тому, что его появление предотвратило неминуемую катастрофу: ещё чуть-чуть, и отец с сыном подрались бы не на жизнь, а на смерть. – Там это… Ребята приехали, просят открыть ворота, – замявшись, проговорил Синицын. Видимо, витавшее в воздухе напряжение подействовало и на него. «Оперативно, однако», – усмехнувшись, подумал мужчина и обратился к Михаилу: – Мих, пульт где? Но не только Семён чувствовал, что обстановка накалилась до предела: Лёше с трудом удавалось держать себя в руках, и он прекрасно понимал, к чему это может привести, но присутствие Ксюши и Елены останавливало его от любых дальнейших решительных действий. К тому же во взгляде женщины он успел заметить промелькнувший страх, из-за которого его сердце болезненно сжалось: он примерно представлял, как выглядел со стороны, и это зрелище парню не понравилось. Ему было стыдно перед Еленой, и он не хотел, чтобы ещё и Ксюша увидела его в таком состоянии. Лёша попытался найти девушку глазами, но в коридоре её не было. Решив, что она уже прошла в гостиную, парень ринулся в сторону лестницы, надеясь хоть ненадолго скрыться в своей комнате и успокоить разразившуюся в душе бурю. Михаил, заметив резкое движение сбоку от себя, тут же понял замысел парня, но сдаваться он был не намерен – поведение сына настолько его разозлило, что последнее слово теперь в любом случае должно остаться за ним (Агаповы, что тут скажешь). – Вон лежит, возьми, – быстро сказал мужчина другу, указывая рукой на небольшой столик около вешалки. – Я сейчас, – обратился он к Елене и уже собирался пойти вслед за сыном, но, заметив на себе её обеспокоенный взгляд, добавил. – Не переживай, всё в порядке. Ксюша достала из чемодана то, что с натяжкой можно было назвать тёплой одеждой – спортивные штаны и всё ту же толстовку, в которой она была в магазине. Несмотря на то, что паника снова начинала медленно завладевать сознанием, девушка успела отметить одну деталь, которая, почему-то (действительно, почему же?) немного её успокоила: от кофты исходил едва заметный аромат знакомого парфюма, который она с наслаждением вдохнула полной грудью, повинуясь какому-то странному порыву. «Как же вкусно пахнет», – подумала Ксюша и прикрыла глаза, невольно прокручивая в голове весь сегодняшний день, который был насыщен всевозможными событиями. Первым делом она вспомнила, как выполняла роль личного визажиста Агапова, и перед глазами тут же появилась соответствующая картинка: он сидит перед ней на стуле, придерживая рукой пряди своих волос, чтобы они не мешали ей замазывать синяки на его лице, и в его взгляде было столько нежности и какого-то детского восторга, но почему-то она поняла это только сейчас, когда отмотала плёнку на несколько часов назад. А если крутануть бобину с лентой ещё раз, то можно посмотреть небольшое кино про то, как она в ночной тишине обрабатывала парню раны, и увидеть тот же взгляд. «Это как-то не очень похоже на совпадение», – подумала Ксюша. На удивление разум был совершенно ясным и не оказывал никакого сопротивления мыслям об Агапове. Никаких неприятных ощущений эти мысли тоже не вызывали – ни смятения, ни злости, ни агрессии, поэтому девушка позволила своему серому веществу продолжить заниматься аналитической работой (правильно, не всё же ему термины для экзаменов заучивать, пора и на благо личной жизни «хозяйки» потрудиться). В процессе «работы» Ксюша вспомнила кое-что более существенное – свою реакцию на любой «физический контакт» с Лёшей: как она вздрагивала от едва заметных касаний, как растворялась в случайных объятиях… Вот уж где о совпадениях точно не может быть и речи (ничего себе прогресс. И всё из-за легкого аромата парфюма. Психология – страшная сила). Девушка могла бы и дальше анализировать события сегодняшнего дня, но, услышав какой-то шум за дверью, резко открыла глаза и на всякий случай отошла к стене, продолжая сжимать в руках источник дурманящего запаха. – Лёха, стой! Мы не закончили! – раздался голос Михаила. Он явно был раздражён, если даже не сказать зол. – Пап, прекрати. Ты прекрасно знаешь, что я всё равно сделаю так, как посчитаю нужным, – сказал парень, голос которого буквально звенел от напряжения. «О чём это они?» – удивилась девушка. – Ты ведёшь себя как сопливый подросток! Да ты даже объяснить толком не можешь, с чего ты вдруг решил признательные показания давать! «Признательные показания?» – возмутилась Ксюша. В чём это Агапов собрался признаваться? Он же ни в чём не виноват! (только вот он так не считает) – Я и не обязан тебе ничего объяснять. Ксюша замерла, стараясь не издавать ни звука. Ей было ужасно неудобно присутствовать при таком разговоре, но выбора у неё не было – выход из комнаты был только один. На несколько секунд наступила тишина, но вот Михаил шумно вздохнул и обратился к сыну уже вполне спокойным голосом: – Слушай, ну я же предложил тебе хороший вариант: всё оформят как обычное ограбление, ты нигде не засветишься, Ксюше не придётся давать показания и мотаться по экспертизам, а этих ублюдков накажут по полной. Вот скажи, что из этого тебя не устраивает? «Мне не придётся давать показания?» – девушка вдруг почувствовала, что на душе стало легко: она боялась даже представить, на какие вопросы ей придётся отвечать, но, видимо, Михаил нашёл способ спасти её от этой участи. Стоп, Агапова что-то не устраивает? – Папа, я избил человека и должен ответить перед законом, – процедил Лёша. «Что он несёт?!» – легкость тут же исчезла, и на смену ей пришёл гнев. Нет, ну у Агапова точно какие-то проблемы с головой: отец предлагает ему замечательный вариант, а он собирается перед каким-то там законом отвечать! Да и за что? Если бы не он, неизвестно, чем бы всё закончилось. От одной мысли о том, что с ней могло произойти, девушка вздрогнула и неосознанно потянулась к шее, кожа на которой начинала болеть при любом едва заметном движении. Ну уж нет, Ксюша ни за что не допустит, чтобы Лёша отвечал за то, что спас ей жизнь и защитил её честь. Она уже собиралась обнаружить своё местоположение и выйти из комнаты, чтобы вправить парню мозги, но вовремя спохватилась: на ней были только штаны и тонкая майка, и в таком виде появляться точно не стоит (да чего он там не видел? Мокрая пижама уже продемонстрировала всё, что только можно. Хотя да, там же не только Лёша). Девушка быстро натянула на себя толстовку и услышала слова мужчины: – Лёш, ты не человека избил. Ты избил выродка, который пытался изнасиловать и задушить девушку, которая… – Михаил хотел сказать «которая так много для тебя значит», но не успел. – Которая сейчас сама тебя придушит! – Ксюша вышла из комнаты и оглушительно хлопнула дверью. – Агапов, ты дебил?! Две пары глаз уставились на неё с нескрываемым удивлением (а посмотреть действительно было на что – перед ними возникли полтора метра чистой ярости в розовых штанах). – Ты чего тут делаешь? – спросил Лёша, всё ещё не до конца понимая, что происходит. Ксюша же должна быть наверху, с мамой… – Я первая задала вопрос! – прорычала девушка, подходя ближе. – Ты дебил?! – Нет, – опешил парень, внимательно разглядывая её лицо. Он ещё никогда не видел девушку в таком состоянии: видел, как она смеётся, плачет и злится, но сейчас в ней пылал безудержный гнев, который немного пугал Лёшу. Михаил отошёл от молодых людей на безопасное расстояние и молча наблюдал за происходящим, всё еще не веря своим глазам: он, конечно, знал, какой воинственной может быть Елена, и мог предположить, что Ксюша переняла у матери эту черту, но чего-то подобного он точно не ожидал. – Дядя Миша, скажите честно, Вы его в детстве роняли? – девушка на секунду отвлеклась от Лёши и обратилась к мужчине, переводя на него злобный взгляд. – Я? Я… Не знаю, – промямлил он (к такому вопросу его жизнь не готовила). – А кажется, что роняли, и не раз, – прошипела Ксюша и снова повернулась к парню. – Ты что творишь? Какие к чёрту показания? – П-п-признательные, – запинаясь, ответил Лёша, старательно пряча улыбку, которая была сейчас совершенно неуместна, но он ничего не мог с собой поделать. В гневе Ксюша была поистине прекрасна: огоньки в глазах горели ярче обычного, на щеках появился очаровательный румянец, а немного влажные взъерошенные волосы делали образ ещё более очаровательным. «Воробушек мой», – подумал парень, закусив губу и едва сдерживаясь, чтобы не сгрести её в свои объятия. – «П-п-признательные», – передразнила его девушка. – В чём ты признаваться собрался? После этого вопроса с лица Лёши моментально исчезла улыбка, а тупая ноющая боль снова сдавила грудную клетку. – А ты что, не понимаешь? – стальным голосом задал он встречный вопрос, снова пытаясь скрыть свои истинные чувства за маской безразличия. Но Ксюша, обуреваемая какой-то дикой злостью, не обратила на его холодный тон никакого внимания: – Нет, не понимаю, просвети меня! Михаил понял, что в диалоге вот-вот наступит самый напряжённый момент, и медленно попятился к лестнице. – Я пойду, а то там Лена одна… – тихо сказал он, но ни Лёша, ни Ксюша даже не посмотрели в его сторону: они были слишком заняты метанием молний друг в друга. Поэтому мужчина незаметно удалился, надеясь на то, что девушка сумеет повлиять на решение его сына (иди-иди, не путайся под ногами). – Да я до полусмерти человека избил! – прокричал парень, делая шаг навстречу Ксюше и сокращая расстояние между ними настолько, что он почувствовал её тяжёлое дыхание. – И если бы ты не выбежала, я бы вообще его убил! Крик и новое положение Лёши в пространстве не оказали должного эффекта: девушка и бровью не повела. Только подняла голову чуть выше, чтобы не терять зрительного контакта. – Но не убил же, – спокойно сказала она. Ксюша была уверена в том, что в данной ситуации правда и справедливость были на её стороне, так что она не собиралась отступать. Ни шагу назад (сделай ещё один вперёд, и его даже уговаривать не придётся). – Не убил, но… – начал говорить парень, растерянно глядя на неё, однако закончить фразу он не успел. – Никаких «но»! – строго сказала девушка. – Включи мозги! Да, ты избил его сильнее, чем нужно, но ты меня спас! Неужели ты за это хочешь сесть в тюрьму? – она и правда не понимала, почему Лёша отказывается от помощи отца. В какой момент он превратился в моралиста? (сама в шоке – позавчера избил двух человек, и ничего, не переживал особо по этому поводу, а сегодня из-за какого-то ублюдка его уже терзают муки совести) Парень взял себя в руки и тоже решил не уступать Ксюшиному напору. Отвечать прямо на её вопрос он не собирался, но и кричать больше не хотел, так что пришлось прибегнуть к очередному проверенному методу с кодовым названием «доведи Миронову». – Как суд решит, – ухмыльнувшись, сказал Лёша. – Агапов, я тебя сейчас прибью, честное слово! – взвизгнула девушка, теряя последнее терпение. – Какой нахрен суд?! – Самый гуманный суд в мире, – наигранно грозно сказал парень. – И вообще, тебе-то какое дело, сяду я или нет? – спросил он, стараясь изобразить на лице максимально безразличное выражение и пытаясь унять дрожь в коленках. – Мне? – удивилась Ксюша. Действительно, а «какое ей дело»? Она и сама не до конца не была уверена в ответе. Просто чувствовала, что Агапов должен остаться на свободе (то есть рядом с ней), и этого ей было достаточно. – Тебе! – передразнил её Лёша, спрятав вспотевшие ладони в карманы. – Я… – девушка замялась, судорожно пытаясь что-то придумать. Парень наблюдал за этим с нескрываемым восторгом, понимая, что она не может сказать ему правду. Да это было и не нужно – у неё же всё написано на лице. Желание обнять девушку возникло вновь, и он уже собирался притянуть её ближе к себе, но вдруг Ксюша спохватилась и протараторила. – Я за маму с дядей Мишей переживаю. Что они без тебя будут делать? – Ничего, переживут как-нибудь, – немного расстроенно ответил Лёша. Эх, а счастье было так близко. – Ах так? – девушка чуть не задохнулась от возмущения. Да как он смеет! – Тогда… Тогда… – шестерёнки в голове крутились с бешеной скоростью, и вот коварный и немного безумный план возник сам собой. – Я тоже дам показания, понял? Скажу, что это я избила нападавшего. Была в состоянии аффекта, вот и не рассчитала силы. И пусть полиция разбирается, кто из нас врёт, – выпалила на одном дыхании Ксюша, улыбаясь и наблюдая за реакцией парня, выражение лица которого стремительно менялась по мере того, как она рассказывала о своём замысле. – Ты спятила?! – воскликнул он. – А ты? – продолжая улыбаться, спросила девушка и слегка наклонила голову набок (значит, всё-таки умеет кокетничать, хулиганка!) – Миронова, ты серьезно? – Лёша всё ещё не мог поверить в то, что услышал. Нет, вы посмотрите на неё, ещё и улыбается! Ну это уже все границы переходит. – Абсолютно. Вот прямо сейчас пойду и во всём чистосердечно сознаюсь, – сказала Ксюша и направилась в сторону лестницы. Конечно, она надеялась, что её уловка сработает, но если парень не изменит своего решения, то она тоже пойдёт до конца, чего бы ей это ни стоило (ну прям жена декабриста, ничего не скажешь). – А ну, стой, – спохватился Лёша и, поймав девушку за руку, потянул на себя. Он рассчитывал просто её задержать, но она оступилась и буквально рухнула в его объятия. Они оба замерли, но парень, поняв, что Ксюша не пытается вырваться, аккуратно притянул её ещё ближе и уткнулся носом в мягкие волосы, от которых исходил едва заметный аромат шампуня. Ксюша в свою очередь уткнулась носом в футболку Лёши и вдохнула уже до боли знакомый запах парфюма, при этом чувствуя, как гулко бьётся сердце. Они простояли так всего пару минут, но этого времени хватило, чтобы парень навсегда отказался от своей глупой затеи. Нет, сейчас он точно не может оставить Ксюшу на произвол судьбы – такое сокровище нужно оберегать от всего на свете, учитывая её талант находить приключения на одно место (что есть, то есть). – Агапов, я тебя прошу – не дури, – прошептала девушка, не отрывая голову от груди Лёши. Ей казалось, что стук его сердца похож на какую-то мелодию или зашифрованное азбукой Морзе послание. Что же оно хочет сказать? (дураку понятно) – Раз ты просишь, не буду, – тихо ответил парень и нежно провёл кончиком носа по её макушке. – Обещаешь? – Ксюша всё же оторвалась от своего занятия и, подняв на него глаза, столкнулась с его взглядом. «Точно такой же», – подумала она, вспоминая свои недавние размышления. – Обещаю, – кивнул Лёша и улыбнулся. Хоть бы этот момент никогда не заканчивался… – Тогда давай мизинец, – радостно воскликнула девушка. – Зачем? – удивился парень, не до конца понимая, что она снова задумала. – Будешь мне клятву давать, – объяснила она и протянула ему палец. Лёша нехотя убрал руки с её талии и послушно повторил за ней. – Хорошо, – улыбнулась Ксюша, – а теперь зацепись за мой мизинец и повтори: «Я, Алексей Агапов, клянусь не дурить и не давать никаких признательных показаний». Парень усмехнулся, но выполнил приказ своего «главнокомандующего»: – Я, Алексей Агапов, клянусь не дурить и не давать никаких признательных показаний. – Молодец, – рассмеялась девушка, и Лёша в который раз подумал о том, что ради её смеха он был готов на многое пойти (на «всё» он был готов ради поцелуя, но это будет чуть позже, наберёмся терпения, нам не привыкать). Ксюша заметила, что парень смотрит на неё как-то странно, и решила уточнить. – Ты что, никогда на мизинцах не клялся? – Да как-то раньше не приходилось, – ответил он, пожав плечами. – Первый раз? Тогда загадывай желание, – девушка улыбнулась ещё шире, и на её лице появились очаровательные ямочки. Лёша закрыл глаза и произнёс про себя своё самое заветное желание:

«Желаю, чтобы Ксения Миронова стала моей женой»

– Загадал? – поинтересовалась Ксюша, даже не догадываясь о том, что она уже много лет была его главной мечтой. – Ага, – ответил парень, открывая глаза. Как интересно устроена жизнь – ещё каких-то несколько недель назад он видел девушку только в своих снах, а теперь она стоит перед ним в смешных розовых штанах и улыбается, переминаясь с ноги на ногу. – Замечательно, а теперь пошли наверх, там мама с дядей Мишей наверняка места себе не находят, – быстро сказала Ксюша и, взяв Лёшу за руку, потянула его к лестнице. Как только Семён открыл ворота, Синицын тут же приступил к выполнению своей части работы: он переписал все данные Евгения и показал ему, где нужно поставить подпись. Мужчина, конечно, удивился, что ему не пришлось давать никаких показаний, но появление «ребят» его тоже немного шокировало, и он решил оставить свои вопросы при себе. В конце концов, он оставил телефон, и если от него что-то понадобится, то его обязательно найдут (звучит как-то двусмысленно и угрожающе). Таксист попрощался сначала со следователем, а потом и с Семёном, который внимательно наблюдал за каждым действием Ильи, и уехал, по дороге продолжая думать о том, что жизнь – непредсказуемая штука: угораздило же его сегодня выйти на линию, в свой законный выходной. Проводив машину взглядом, мужчины уже собирались зайти в дом, но задержались на крыльце, невольно засмотревшись на то, что происходило перед ним. Илье хватило пары минут, чтобы понять: «ребята» – настоящие профессионалы своего дела. Эксперты-криминалисты фотографировали место преступления, снимали отпечатки пальцев, собирали и описывали улики, параллельно упаковывая каждую новую вещь в специальный пакет, и делали всё это настолько чётко, слаженно и быстро, что у следователя начало рябить в глазах от их передвижений. Про мужчин в форме и говорить нечего – они выполнили свою работу буквально за пару минут, и большую часть этого времени Синицын осматривал свои карманы в поисках ключей от наручников. Как известно, на огонь, воду и чужую работу можно смотреть бесконечно, но следователь взял себя в руки и всё же оторвался от увлекательного зрелища. – Ещё Михаил должен расписаться, – он обратился к Семёну и слегка потряс перед ним папкой с документами. – Да, пошли, я что-то засмотрелся, – усмехнулся мужчина. Он издалека рассматривал пакеты с уликами и предавался воспоминаниям о былом, пытаясь успокоиться и немного отвлечься от всего происходящего. Ему почти удалось это сделать, но после слов Ильи тревога снова вернулась, и сейчас в голове крутилось лишь одно: «Только бы Лёха передумал».