Маг сорок седьмого уровня или Игра объединяет

Территория дома Агаповых была залита настолько ярким искусственным светом, что некоторые птицы перепутали день и ночь и начали петь свои утренние песни как минимум на четыре часа раньше положенного. Врач уже пожалел, что попросил Михаила «зажечь какой-нибудь один фонарь», потому что теперь помимо обычных очков ему пригодились бы солнцезащитные: мужчина включил сразу все возможные источники света, даже мощный прожектор, который висел под самой крышей дома и использовался крайне редко. Семён сначала хотел предложить другу его выключить, но потом заметил, как воришки тщетно пытаются укрыться от слепящих лучей, и передумал – пусть помучаются, хотя бы до приезда полиции (моя школа). Про себя он отметил, что на это зрелище он бы смотрел не отрываясь: дело в том, что врач тоже решил посильно поучаствовать в наказании преступников и каждому из них связал руки за спиной бинтами, которые затянул настолько туго, что даже при большом желании развязать их самостоятельно не представлялось возможным (врачебная смекалка – страшная вещь). Точно так же он поступил и с ногами, так что эти двое точно не смогли бы сбежать, разве что уползти, что они и пытались делать, прячась от ослепляющего света. Зрелище было действительно забавным, но сейчас эти пресмыкающиеся Семёна совершенно не интересовали: мысль о том, что Лёша может оказаться за решёткой, не давала ему покоя. Он старался сохранять холодный рассудок, но с каждой минутой это давалось ему всё сложнее, хотя мужчина понимал, что от него в данный момент мало что зависит: по большому счёту он уже сделал всё, что мог, и теперь вся надежда была только на Витю (о личности которого определённо стоит сказать пару слов). «Витей» он был только для очень ограниченного круга лиц, остальные же обращались к нему или по имени-отчеству, или просто «товарищ генерал-майор». Говорят, что высокое звание сильно меняет человека. Так вот на Витю оно почти никак не повлияло: он по-прежнему помогал жене по дому, делал с младшими детьми уроки, выносил мусор и помнил о важности дружбы. На работе, правда, стал жёстче, но с учётом навалившейся огромной ответственности это было неудивительно. С Семёном он был знаком ещё в то время, когда они оба были простыми лейтенантами и только начинали свой профессиональный путь: молодые, весёлые, вся жизнь впереди. Но Витя вытянул счастливый билет раньше своего товарища – в комплекте с молодой красивой женой шёл её влиятельный папа, который перевёл зятя к себе. Так и началось его быстрое продвижение по службе. Но несмотря на то, что друзья перестали видеться постоянно, связь они не теряли никогда: продолжали встречаться вне работы, ездить на рыбалку и ходить с детьми в парк аттракционов. К тому же Витя сдружился не только с Семёном – Михаил и Егор почти сразу приняли его в свою компанию, и с тех пор практически все праздничные семейные застолья они проводили вместе. Но после предательства Егора и смерти Маши Михаил замкнулся в себе и перестал доверять кому-либо, кроме Семёна, которому тоже пришлось несладко: личная жизнь трещала по швам, уже почти бывшая жена грозилась увезти дочь за границу, один из лучших друзей оказался сволочью, другой и вовсе впал в полное отчаяние и был на грани, крестник хоть и находился в надёжных руках гувернантки Анны Николаевны, но тоже нуждался в мужском воспитании, которое отец был просто не в состоянии давать в то время. Сейчас Семён вспоминал обо всём этом с грустной улыбкой, а тогда не знал, за что хвататься. Безусловно, сил на поддержание каких-либо дружеских отношений у него не оставалось, и многие «друзья» исчезли так же быстро, как и появились. Но только не Витя: он не раз предлагал свою помощь, но постоянно получал вежливый отказ, потому что Семён не хотел втягивать кого-то ещё в свои проблемы. Мужчина не держал на него зла, он всё прекрасно понимал, поэтому решил не навязывать своё общество, надеясь на то, что скоро чёрная полоса закончится, жизнь войдёт в привычную колею, и они снова будут общаться как раньше. Время шло, и у наших друзей вместо колеи появилась рутина, которая с каждым днём всё сильнее затягивала их в своё болото: общение свелось сначала к редким звонкам, а потом и вовсе ограничилось до дежурных СМС на праздники (вот так незаметно люди отдаляются друг от друга). Семён и Витя понимали, что их дружба уже не будет прежней, но при этом знали – в трудную минуту каждый из них будет готов незамедлительно прийти на помощь вне зависимости от обстоятельств. И сегодня появилась возможность в этом убедиться. Витя не задавал лишних вопросов: получив звонок от Семёна, он тут же вышел из спальни под возмущенные возгласы жены и отправился в свой кабинет, где никто не мог ему помешать разрабатывать план действий. А действовать надо быстро. Узнав номер бригады скорой, он связался с нужными людьми и чётко объяснил, что несостоявшийся насильник, избитый Лёшей, не должен оказаться в больнице. Его, конечно, услышали и передали все распоряжения в необходимые инстанции. Бригада же получила вполне внятное объяснение такому приказу – в машине нет специального оборудования, поэтому придётся прислать другую. Вите вообще много кого пришлось «прислать», но об этом чуть позже. С полицией он решил не торопиться: сначала надо узнать, кто конкретно приедет, а уж потом думать, что с ними делать. Это он поручил Семёну, которому предстояло выяснить как можно больше о прибывшей опергруппе и тут же позвонить ему. Мужчина выполнял все пункты разработанного плана почти на автомате, но одна мысль постоянно крутилась в голове и периодически сбивала с толку – когда Лёша успел так вырасти? Он помнил его совсем мальчишкой, даже вместе с Егором учил его кататься на велосипеде. И вдруг выясняется, что парень до полусмерти избил какого-то подонка. Сказать по правде, он даже гордился его поступком, хотя и понимал, что такое проявление благородства может сыграть с ним злую шутку. Но для этого и есть дядя Витя, который точно всё «разрулит», несмотря на то, что наутро получит сильный нагоняй от любимой жены. Главное, чтобы Лёша не пострадал, всё остальное – вторично (а ведь Лёша даже не догадывается о том, что о нём беспокоятся так много людей. Это дорогого стоит). Теперь, когда личность загадочного Вити установлена, вернёмся к нашим героям. Бригада скорой помощи уже несколько минут пыталась убедить охранника согласиться на госпитализацию, но их попытки так и не увенчались успехом: мужчина был непреклонен и собирался «продолжить дежурство» (на ногах еле стоишь, какое тебе дежурство?), и Семёну даже пришлось отвлечься от инструктирования Евгения, чтобы уговорить его поехать с врачами. Михаил тоже внёс свою лепту, правда, сделал это в свойственной ему манере: пригрозил охраннику увольнением, если он продолжит «валять дурака» и «перечить докторам» (Агапов, что тут ещё скажешь). Под гнётом весомых аргументов мужчина сдался, и вскоре машина покинула парковочное место, шурша колёсами по мокрому асфальту, а Семён вернулся к выполнению задания, которое ему поручил Витя. – Ну что, Женя, договорились? Всё понятно? – спросил он, закончив давать наставления. – Да, конечно, – уверенно ответит Евгений, ещё раз проговорив про себя необходимые формулировки, которые помогут потянуть время и дождаться момента, когда у Вити «всё будет схвачено». К великой радости Семёна, таксист оказался человеком умным и честным: узнав, что мужчина служил в полиции, он кратко и без утайки рассказал свою историю и спросил, могут ли к его словам отнестись предвзято, когда узнают, что у него есть судимость. И тогда Семён понял, почему Евгений захотел остаться в качестве свидетеля: он решил спасти Лёшу из такой же ситуации, в которой однажды оказался сам. Мужчина уже и забыл, каково это – сочувствовать человеку, на которого незаслуженно повесили ярлык «преступник». Пожалуй, именно по этой причине он не жалел о своём решений уйти из «органов»: с такими людьми он часто сталкивался по долгу службы и каждый раз корил себя за то, что ничем не может им помочь – «машина правосудия» не щадит никого, и он бы не стал исключением, а у него на тот момент уже была дочь, которой отец нужен не только в свидетельстве о рождении. Решение об отставке далось ему нелегко и было достаточно рискованным, но со временем Семён почувствовал, что сделал правильный выбор: теперь никто не мог заставить его прекратить дело «в связи с недостаточностью улик» или «за отсутствием состава преступления». И уж тем более не нашлось бы человека, который запретил бы мужчине помогать тем, кто стал жертвой обстоятельств. Правда, он не ожидал, что такой жертвой станет его крестник. – Ну и супер, – улыбнулся Семён и тут же обратился к Михаилу, который стоял сам не свой и смотрел вдаль. – Мих, да не кисни ты! Мало того, что правда на нашей стороне, так у нас ещё и Витя есть, – сказал мужчина и, не заметив никакой положительной перемены в настроении друга, продолжил. – Ты же знаешь: раз он сказал «всё решу», значит, так и будет. – Твои слова, да Богу в уши, Сёма, – медленно проговорил Михаил, не сводя взгляда с дороги. Он думал только об одном: «Поскорей бы это закончилось». Мужчина уже давно перестал понимать, что происходит: привычный ритм жизни изменился до неузнаваемости, повсюду преследуют какие-то странные совпадения (ничего странного в них нет, просто для их объяснения не хватает информации), пропала уверенность в завтрашнем дне. Да что там в завтрашнем! Непонятно, что случится через несколько минут, когда приедет полиция. Страшный сон какой-то (и все мы знаем, кто «спонсирует» эти ужастики). Вите он, конечно, доверял, но с некоторых пор Михаил привык рассчитывать только на собственные силы (ну и на Семёна иногда), поэтому в такой ситуации, когда от него почти ничего не зависело, он чувствовал себя откровенно паршиво. Таким людям бывает сложно признать собственную беспомощность, но в данном случае другого выбора просто не было. Семён махнул рукой и оставил затею успокаивать друга и что-то ему доказывать. Пусть сам всё увидит, убедится, что с сыном всё будет в порядке, и тогда можно будет гордо заявить: «Я же тебе говорил!» (тоже обожаю так делать, да простят меня люди, которым приходится это постоянно выслушивать) – Когда там полицию вызвали? Мне ж ещё Лёшке надо успеть дать ценные указания, – опомнился мужчина, вспоминая слова Вити: «Тяните время. Пока мои ребята не приедут, Лёша должен молчать. Вообще ни слова». – Поздновато спохватился, – усмехнулся Михаил. Патрульная машина как раз выехала из-за угла и спустя несколько секунд уже затормозила на подъездной дороге. Из неё вышли трое сотрудников, огляделись в поисках нужного дома и, заметив слишком яркую для нынешнего времени суток иллюминацию, направились к мужчинам. Когда они подошли достаточно близко, лицо одного из них показалось Семёну очень знакомым. – Следователь Синицын, что у вас произошло? – спросил тот самый сотрудник. Семён не мог поверить своей удаче – неужели мир действительно настолько тесен? – Капитан Синицын, что ж ты старых друзей не узнаешь? – ухмыльнувшись, спросил мужчина. Евгений и Михаил непонимающе переглянулись, а следователь нахмурился, внимательно разглядывая того, кто к нему обращался, но уже спустя пару секунд радостно воскликнул: – Товарищ подполковник, здравия желаю! – он подошёл ближе и крепко обнял Семёна, похлопывая по спине. – Сколько лет, сколько зим! – Да уж немало. О, я посмотрю, ты уже не капитан, – констатировал Семён, разглядывая погоны старого товарища. – Так, Миша, Женя, – обратился он к притихшим мужчинам, которые молча наблюдали за неожиданной и трогательной встречей. – Знакомьтесь, Илья Синицын, теперь уже майор юстиции, – гордо продекламировал он и широко улыбнулся. Следователь пожал руку сначала Михаилу, а затем Евгению, и Семён рассмеялся. – Мы ж столько лет вместе проработали, столько жуликов поймали, страшно себе представить! – И не говори, чего только не было, – усмехнулся Синицын и покачал головой, вспоминая былые времена. Он, конечно, слышал о том, что друг стал заниматься бизнесом, и дела у него идут в гору, но особо не интересовался его жизнью: на это не было времени, сил и особого желания. Развела судьба, да и ладно. А сейчас вдруг появилась какая-то странная грусть. «Такого следака потеряли», – подумал он, жалея, что в своё время так и не уговорил Семёна остаться: после его ухода коллектив быстро развалился, все разбежались кто куда, как крысы с тонущего корабля, а новые коллеги появлялись и исчезали чуть ли не через день (Илья даже не успевал запоминать их имена, да и не хотел, честно говоря). Но хуже всего было то, что теперь следователю приходилось работать с теми, кому до людей и правосудия никакого дела нет: или в бумажках копаются, отлынивая от реальной работы, или, что ещё хуже, в чужих карманах – продают и покупают свободу и честное имя. Вот и его нынешняя опергруппа не была исключением: уже по дороге молодые парни шептались о том, сколько можно было бы получить за то, чтобы «отмазать» преступника, а когда он попытался их приструнить, сказали, что рассуждают «чисто гипотетически». Так он им и поверил. Проскочившая мысль заставила его обратить внимание на этих балбесов, которые пытались заглянуть на территорию через приоткрытые ворота и снова что-то тихо обсуждали. Он вздохнул, представляя, сколько сил опять придётся потратить на то, чтобы они сделали хоть что-то полезное. Мужчина подозвал одного из них и забрал папку с бумагами (ну вот, уже какая-то польза есть – папки носит. Значит, обучаемый. Если хорошенько постараться, то и с жуликами справится), после чего молодой человек сразу же вернулся к своему напарнику и возобновил попытки удовлетворить своё любопытство. (не учили, что подглядывать – нехорошо?) – Так что у вас тут случилось? – снова спросил Синицын, не прекращая перебирать документы. – «Попытка ограбления», – зачитал он, отыскав нужные записи, и выжидающе посмотрел на товарища. Мужчина задумался на пару секунд, а затем указал взглядом на сотрудников и жестом руки, который Илья помнил еще со времен совместной работы, дал понять, что при них говорить не будет. Дело в том, что Семён обладал неплохой интуицией, которую сам называл «чуйкой», и сейчас она чётко подсказывала: Синицыну доверять можно, а вот этим двоим – не стоит. Следователь прекрасно его понимал, ведь он на собственном опыте знал, что на них совершенно нельзя положиться. Илья нахмурился: единственное, что он мог сделать – придумать этим бездельникам какое-нибудь занятие, чтобы они не грели уши. Никаких идей в голове, как назло, не возникало, но вдруг его осенило. – Двое из ларца, сюда идите, хватит прохлаждаться, – громко сказал Синицын, и молодые люди тут же отпрянули от ворот, вздрогнув от неожиданности. – Давайте, в темпе, или вам охота тут до утра возиться? – поторопил их мужчина. Когда они наконец подошли, Синицын продолжил. – Значит, так. Тут неподалёку какая-то подозрительная машина на обочине брошена. Пробейте её номера, и сразу ко мне, ясно? Не затягивать, у нас ещё куча дел! – строго сказал мужчина, и сослуживцы, переглянувшись, кивнули и отправились выполнять поручение. Как только они отошли на безопасное расстояние, Илья обратился к Семёну. – Ну, так что случилось? Он посмотрел на мрачного Михаила и вынул телефон из кармана, быстро набирая нужный контакт. – Эх, Синицын, у нас тут не простое ограбление. Сейчас один звонок сделаю, и всё тебе расскажу, – вздохнув, сказал мужчина и поднёс трубку к уху. Оценив ситуацию, Евгений решил, что ему не стоит слушать то, что Семён собирается поведать следователю. В конце концов он был всего лишь свидетелем, чужим человеком, да и лишние подробности он знать не хотел – зачем забивать этим голову, если от него требуется только информация о том, что он видел собственными глазами (небольшой спойлер – об этом даже не спросят). Поэтому он подумал, что лучше не смущать никого своим присутствием и спокойно посидеть в машине, дожидаясь момента, когда его позовут для дачи показаний. Мужчина тихо шепнул Михаилу о своих планах и, получив одобрительный кивок, направился их осуществлять. Следователь снова нахмурился, но промолчал, решив всё же дождаться объяснений. Громкие гудки нарушали ночную тишину и заставляли Михаила нервничать ещё больше, но вот на другом конце провода кто-то ответил, и Семён шёпотом обратился к Илье. – Скажи-ка мне фамилии своих гавриков. «Вода шумит слишком долго», – крутилась в голове заевшая пластинка, заставляя сердце биться чаще, а руки вспотеть. Нервы были уже на пределе: Лёша мерил шагами небольшой коридор, иногда останавливаясь, чтобы прислушаться к звукам, исходящим из-за двери, и постоянно смотрел на экран телефона, проверяя время. Парень прекрасно знал, как вести себя в стрессовых ситуациях: необходимо сохранять спокойствие и думать логически (ох уж мне эта ваша логика). Но теория почти всегда расходится с практикой, и Лёша в полной мере ощутил это на себе. Как бы он ни пытался сконцентрироваться на том, чтобы здраво оценить происходящее, мыслительный процесс приходилось постоянно прерывать для укрощения бушевавших эмоций: то вдруг вспомнится резкий запах крови того подонка, то крик отца, пытавшегося его успокоить, то испуганный и полный боли взгляд Ксюши. Ксюша. Ксюша. Лёша рывком убрал влажные волосы с лица, которые лезли в глаза и раздражали ещё больше. В конечном итоге в голове была только Ксюша, а всё остальное уходило на задний план. «Вода. Долго. Шумит». Да сколько можно?! Злость на самого себя становилась всё сильнее. Почему он не может контролировать собственные мысли? (мои мысли – мои скакуныы… простите, не удержалась) Нет, определённо нужно что-то с этим делать. Парень остановился, закрыл глаза и попытался восстановить дыхание, делая глубокие вдохи и выдохи. Кажется, полегчало (только кажется). Теперь следующий этап – разобраться с этой навязчивой мыслью, которая его так беспокоит. Начнём сначала: «долго» – это сколько? Лёша вынул телефон из кармана и, сверившись с часами, начал производить расчёт. Так, что мы имеем? Он вышел из комнаты девять минут назад, переодевался не больше пяти минут, и ещё какое-то время думал о своём, пока не появилась Галина. Итого Ксюша находится в ванной где-то двадцать минут. Совсем недолго, тем более для девушки, да он и сам иногда по часу под душем стоял. К тому же она насквозь промокла и дрожала так, что зубы стучали, и теперь наверняка пытается согреться, а на это нужно время. Лёша выдохнул, прислушался к своим ощущениям и тут же понял: чуда не произошло. Сделанные выводы должны были его образумить, но дурное предчувствие не давало ему покоя, всё громче и громче звучало в голове и требовало переходить к решительным действиям. «А вдруг ей стало плохо?» (в точку) – подумал парень, вспоминая свои недавние размышления об отсроченной реакции на травматические события, и что-то резко кольнуло в груди. Воображение, подстрекаемое нарастающим чувством тревоги, упорно рисовало образ бездыханной девушки, лежащей на дне ванны в бессознательном состоянии, и Лёша, поддавшись порыву, решительно схватился за ручку двери, но уже через мгновение медленно её отпустил. Его в последний момент остановило одно крайне важное обстоятельство: кое-кто уже вошёл сегодня в эту комнату без приглашения. Если окажется, что с Ксюшей всё в порядке, то второй подобный визит может сильно её напугать, а этого парень точно не хотел. Он едва успел отойти от двери, как наверху послышались торопливые шаги. Опасность, конечно, уже миновала (во всех смыслах), но Лёша решил не терять бдительность и на всякий случай встал у подножия лестницы, дожидаясь того, кто вот-вот спустится. Через несколько секунд перед ним остановилась Елена, которая настолько была погружена в свои переживания, что чуть не сбила парня с ног. От неожиданности она вздрогнула и затормозила на предпоследней ступеньке, схватившись за перила. – Ой, мой хороший, ты тоже тут! – женщина попыталась принять непринуждённый вид, но получилось это откровенно плохо. Даже в полумраке Лёша заметил, что её лицо покраснело и слегка опухло от слёз, которые и сейчас блестели в глазах. – Тёть Лен, ну Вы чего? (стандартный Агаповский вопрос, который задают плачущей или почти плачущей женщине) – Елена закусила губу и посмотрела себе на ноги, стараясь сдержать рвущийся наружу всхлип, но это не помогло. Парень растерялся, не зная, как себя вести в такой ситуации, но решил, что теперь уж точно можно руководствоваться чувствами, а не разумом, поэтому спустя мгновение заключил женщину в свои объятия, и она тихо заплакала, опустив голову к нему на грудь. Понимая, что нужных фраз он сейчас не найдёт, Лёша просто ждал, когда Елене станет легче. Парень вдруг подумал о том, что немного неловкие объятия – единственное, чем он может отплатить этой прекрасной женщине за всю её безусловную любовь и безграничную заботу, которыми она его окружила. За такой короткий срок Лёша сильно изменился в лучшую сторону, и по большей части этим он должен быть благодарен именно Елене. Слова сейчас были совершенно не нужны, ведь и без них всё было понятно. Женщина тоже не смогла бы объяснить Лёше, как много он сделал для неё, сам того не понимая. Пока Ксюши не было рядом, парень стал тем человеком, который помог ей хоть немного смириться с невосполнимой утратой. Безусловно, он не заменил ей сына – его никто не сможет заменить, но он стал той самой необходимой отдушиной, тем человеком, которому она щедро отдавала нерастраченную нежность. Они были предназначены друг другу: женщина, потерявшая сына, и парень, не ведавший материнской любви. Они простояли так всего несколько минут, но о многом успели «поговорить». – Спасибо тебе за Ксюшу, я даже боюсь представить, что они могли с ней сделать, – прошептала Елена, отстраняясь от Лёши и вытирая слезы рукавом кофты. Теперь она ещё больше надеялась на то, что дочь заметит чувства такого замечательного парня и ответит взаимностью (ответит, куда она денется), ведь он не только испытывает к ней сильные чувства, которые (не всем) заметны даже невооружённым глазом, но и готов защитить от любой опасности, за ним как за каменной стеной (в этом Ксюша уже несколько раз успела лично убедиться). – Главное, что всё обошлось, – так же тихо ответил он, стараясь не думать о том, что Елена боялась представить, иначе с трудом установленный контроль над бушующей яростью снова исчезнет, и тогда беды точно не миновать. – Да, ты прав, – согласилась женщина. – А она что, всё еще в ванной? – опомнилась Елена, услышав звук льющейся воды. Выражение задумчивости на лице Лёши резко сменилась обеспокоенностью, и, заметив это, женщина тут же направилась к двери. – Ксюш, можно войти? – громко спросила она и оглянулась на парня, который застыл в ожидании ответа и напряжённо прислушивался к каждому шороху. – Да, мам, я уже выхожу, – раздался голос Ксюши спустя пару секунд. Лёша шумно выдохнул и опустил голову, чувствуя себя полным идиотом, который развёл панику на пустом месте (самокритика не вовремя проснулась не только у Ксюши. Видимо, это заразно). – Видишь, всё нормально, – Елена обернулась и внимательно посмотрела на парня, который почему-то выглядел потерянным и разбитым, – Лёш, слышишь? Всё обязательно будет хорошо, – многозначительно проговорила она и ободряюще погладила Лёшу по плечу. Он вздрогнул и закивал, продолжая смотреть себе под ноги и пытаясь справиться со свалившимся на него облегчением. Женщина слегка улыбнулась и, оставляя парня наедине с бесконечными мыслями, зашла в комнату. Лёша прислонился к стене и закрыл глаза, в глубине души надеясь на то, что всё произошедшее – просто слишком реалистичный дурной сон, который вот-вот закончится (но запас неприятностей оказался прямо-таки неисчерпаемым). Для Синицына Витя был товарищем генерал-майором. Лично они не были знакомы, но кое-что Илья о нём всё же знал. Например, то, что его приказы необходимо выполнять беспрекословно, иначе жди проблем. Он и не собирался ему перечить, но это было связано не с высоким званием и должностью. Семён отлучился на пару минут, за которые он успел сообщить Вите данные прибывшей опергруппы и уверить его в том, что следователь – «надёжный человек», а затем вернулся и честно рассказал обо всём Синицыну, несмотря на гневные взгляды, которые в него метал Михаил. «Илюхе можно доверять», – кратко пояснил он другу и раскрыл перед следователем все карты. Утаивать какие-то детали и подробности не было смысла – как только Синицын пройдёт за ворота, то сразу же увидит двух связанных бинтами мужчин, одному из которых Лёша обезобразил лицо, и вопросы возникнут сами собой. Узнав всю историю, Илья твёрдо решил сделать всё от него зависящее, чтобы парень не сел в тюрьму: столько настоящих преступников остаются безнаказанными и ходят по улицам среди обычных людей, в то время как их «законные» места занимают жертвы обстоятельств или те, кто заступился за слабых, так пусть хоть в этот раз справедливость восторжествует. Он, правда, не до конца понимал, чем может помочь в такой сложной ситуации, но товарищ генерал-майор, который очень кстати перезвонил Семёну, быстро пришёл ему на помощь. За время короткого телефонного разговора с ним Синицын получил вполне чёткие указания: любыми способами избавиться от сослуживцев, которые, как быстро выяснилось, действительно не заслуживают доверия (ещё бы – они столько жалоб и доносов на коллег написали, что Толстой вместе с «Войной и Миром» нервно курит в сторонке), «надёжно зафиксировать» преступников (куда уж надёжнее) и ждать дальнейших распоряжений. Как только все инструкции были получены, следователь передал трубку Семёну, который выключил громкую связь и поднёс телефон к уху. – Да, Вить, это снова я. Ну что, какой план действий? – спросил мужчина, оглядываясь на Синицына, решившего приступить к выполнению поручений незамедлительно: он уже достал наручники из машины и направлялся к воротам. – Сразу тебя успокою – я получил заключение врача со скорой, там указаны только "незначительные механические травмы", так что у нас минус одна проблема, – задумчиво проговорил Витя. – Хоть одна хорошая новость, – Семён выдохнул и показал Михаилу, стоявшему рядом с ним, большой палец. – Вот именно – пока что только одна, – недовольно сказал мужчина. – Честно говоря, этот ваш таксист всё испортил. Мы могли бы разобраться своими силами, но теперь придётся действовать в рамках закона, – сказал он удручённо, про себя сожалея о том, что ему не удастся лично участвовать справедливой расправе (ай-ай-ай, товарищ генерал-майор, как не стыдно!). – И везде нужна подпись твоего Синицына! – Из-за вызова? – уточнил Семён, прекрасно зная ответ на свой вопрос. Михаил напряжённо вслушивался в разговор, но динамики были не настолько мощными, чтобы он мог точно разобрать, что говорит Витя. Оставалось только догадываться и следить за мимикой друга, у которого всегда всё было написано на лице. – Ну конечно, – раздражённо ответил мужчина, но тут же взял себя в руки. – Ладно, что сделано, то сделано. Хорошо хоть следователь нормальный. На всякий случай уточню еще раз – ты в нем точно уверен? – Да точно, точно. Мы много лет работали вместе, он хороший мужик, не подведёт, – заверил Семён. – Я понял, – Витя на секунду замолчал, чтобы сделать небольшую пометку в своём плане, а затем продолжил. – Теперь ближе к делу. Я предлагаю такой вариант: оформим всё как попытку ограбления. Мол, ударили охранника, забрались в дом, собрали ценные вещи, выбежали, а во дворе их встретил и обезвредил Миха, который неожиданно вернулся домой. Ну и про таксиста напишем – увидел драку, вызвал скорую и полицию. – Так ведь это правда, – опешил Семён, прокрутив в голове слова товарища. – Правда, да не вся. Про то, что эти твари хотели изнасиловать девочку, мы писать не будем. И про Лешу тоже ни слова, – пояснил Витя. – Подожди, но им же тогда только за разбой дадут, – возмутился Семён. Михаил удивлённо посмотрел на друга, но тот махнул рукой, давая понять, что не может пока ничего сказать. – Да, разбой с проникновением, до двенадцати лет лишения свободы, – подтвердил Витя. – И всё? Один из подонков не просто пытался изнасиловать Ксюшу – он чуть её не задушил! Да им пожизненного мало! Да их на позорном столбе надо повесить! – разозлился мужчина. Он на секунду представил, что бы он чувствовал, если бы такое произошло с его дочерью, и ярость моментально затмила рассудок. Михаил примерно понимал, о чём сейчас идёт речь, и в какой-то степени разделял негодование друга, но сейчас его больше волновала судьба сына (думаю, не стоит его за это винить). – Сём, ты себя слышишь? – устало спросил Витя. – Сейчас нам нужно, чтобы Лёха нигде не засветился и в тюрьму не попал. С этими двумя мы разберёмся сегодня же, но чуть позже. Они у меня сами за решётку попросятся. Да и потом, ты прекрасно знаешь, что будет, если в деле сделать пометку "попытка изнасилования", – с намёком сказал он. – Затаскают девчонку по экспертизам, – констатировал Семён, помедлив. Сразу он об этом не подумал, но теперь вспомнил, почему многие девушки отказывались писать заявления: кто-то боялся позора, кому-то было страшно идти на осмотр, а кто-то просто не мог даже вспоминать о случившемся. – Вот именно, – вздохнул Витя. – А про пожизненное я вообще молчу. Дают его сейчас неохотно, а в нашем варианте точно не дадут. – Почему это? – спросил Семён. Утверждение показалось ему слишком уж категоричным. – Да потому, Сём. Я понимаю, звучит ужасно, но то, что они с девочкой сделали, тянет максимум на причинение тяжкого вреда здоровью, и то не факт. А это не больше пятнадцати лет, – объяснил мужчина. – Так стоит ли из-за трёх лет рисковать свободой парня и гонять девчонку по судам и медосмотрам? – спросил он, пытаясь воззвать к разуму друга. – Тем более, эти сволочи наверняка много где отличились, так что я найду, что ещё им впаять. – Наверное, ты прав. Прости, что вспылил, – Семёну действительно стало неловко за свои слова: ради него человек посреди ночи полгорода на уши поднял, а он ещё права качает и возмущается. Нет, так нельзя. – Да ладно, проехали, – добродушно ответил Витя. – Тогда я пришлю ребят, они всё сделают и оформят, а твоему следователю останется только подписи в нужных местах поставить. – Вить, а показания? – Семён надеялся, что он догадается помочь и с этим, но просить прямо постеснялся. Михаил всё это время нетерпеливо поглядывал на часы и не мог дождаться, когда же друг наконец скажет ему, что Лёше ничего не угрожает. – Обижаешь, всё готово, – усмехнулся Витя. Он уже собирался прощаться, но передумал. – Точно, чуть не забыл: проконтролируй, чтобы таксист и Мишка свои автографы тоже оставили. – Понял. А таксисту что сказать? – спросил Семён и заглянул за ворота, откуда раздавались негромкие матерные ругательства (ну наконец-то, я уж думала, они там все железные). Он увидел Синицына, который волоком подтащил одного из злоумышленников к небольшой кованой скамейке и в данный момент «надёжно фиксировал» его, пристёгивая к массивной ножке. – Ничего пока не говори. Как ребята подъедут – разберёмся. Ты лучше следователю своему трубку передай, – попросил Витя, ещё раз сверяясь с планом действий. – Он занят, – усмехнулся Семён, наблюдая за тем, как Илья пытается сдвинуть с места того ублюдка, которого избил крестник. – Наручниками орудует, – пояснил мужчина и, подав Михаилу знак следовать за ним, направился помогать щуплому Синицыну в его нелегком деле. – Молодец, исполнительный, – рассмеялся мужчина. – Ладно, набери мне, когда освободится. До связи, – он отключился, а Семён и Михаил как раз подошли к запыхавшемуся следователю. Теперь, когда шум воды перестал вызывать тревогу, Лёша наконец смог сосредоточиться и попытался разобраться в том, что произошло. Для начала он решил кратко обрисовать ситуацию, апеллируя только сухими фактами: в ночь на субботу на охраняемую территорию пробрались два ублюдка (а что, вполне себе сухой факт), которые решили обчистить дом и изнасиловать девушку. Повторив эту фразу про себя несколько раз, парень понял, насколько она абсурдна. Во-первых, залезть в дом, находящийся в коттеджном посёлке «в ночь на субботу» может только полный идиот, ведь есть огромная доля вероятности, что кто-то будет внутри, и этим «кем-то» не обязательно окажется хрупкая девушка (у нас с ней в комплекте идёт двухметровая «каменная стена»). Во-вторых, знаки «Внимание! Охраняемая территория» и «Ведётся видеонаблюдение» висят буквально на каждом углу, и нужно иметь веские причины на то, чтобы их игнорировать: оружие, связи или дурную голову (в нашем варианте вполне подходит последний пункт). В-третьих, злоумышленники собирались совершить сразу два преступления, но даже не осмотрели перед этим дом (точно идиоты). Но фраза и сама ситуация перестают быть абсурдными, если вспомнить весь предыдущий день, подключить логику и сопоставить факты. Лёша не верил в совпадения (а то, что Ксюша оказалась дочерью Елены – это не совпадение? Хотя да, как я могла забыть – это же судьба), поэтому он напрямую связывал внезапное появление Риты и нападение на Ксюшу: он считал, что женщина каким-то образом узнала местонахождение племянницы и передала координаты Эдуарду, который захотел отомстить за сорванную съёмку, ведь денег от Риты он явно не получил (на самом деле всё ещё хуже – она по собственной воле и ради собственной выгоды отдала Ксюшу на растерзание). Противное чувство вины быстро нарастало, и холодный ум сменялся яростью, которую парень направлял на самого себя. Зачем было так открыто угрожать фотографу и ввязываться в драку? Чем он думал, когда подвергал Ксюшу такой опасности? А если бы его не оказалось рядом? Если бы он уехал вместе с отцом, как и должен был? Так, стоп. Он должен был уехать с отцом. Эта мысль почему-то зацепила Лёшу и прервала приступ бессмысленного самобичевания. Если преступники точно знали, что дома не будет никого из мужчин, то становится понятно, почему они даже не осмотрелись перед тем, как приступили к самой ужасной части своего злодеяния. Но откуда они об этом узнали? – Алексей, пойдём на кухню, я чай сделала, хоть погреешься немного, – тихо сказала Галина, спустившись по лестнице. Она застала парня в том же положении, что и в прошлый раз, и постаралась его не напугать, но он всё равно вздрогнул от неожиданности. – А? Да, тёть Галь, иду, – отстранённо проговорил Лёша и поплёлся за женщиной наверх, продолжая думать о том, что такое стечение обстоятельств никак нельзя назвать случайным. – Замёрз ведь, продрог, так и заболеть недолго, – бубнила Галина, наливая дымящийся паром чай. Парень всё ещё пытался собрать мысли в кучу и довести логическую цепочку до конца, поэтому не особо слушал, что говорит горничная, но когда она шумно поставила на стол большую кружку, он словно пришёл в себя. – Пей, пока не остыл, – улыбнулась женщина. Лёша подошёл к столу и уже собирался сесть, но его взгляд случайно упал на приоткрытое окно. Вернее на то, что происходило за ним. Парень резко поменял направление движения и вышел сначала в коридор, а затем на улицу. – Куда? Остынет ведь! – прокричала вслед ему Галина, но ответом ей стал негромкий хлопок входной двери. Семён убрал телефон в карман и удивлённо посмотрел на Синицына, который стоял согнувшись и пытался отдышаться, продолжая тихо бормотать себе под нос всевозможные ругательства. – Тяжёлый, сука, – сказал он, заметив подошедших мужчин, и смахнул выступившие на лбу капли пота. – Ничего, втроём справимся, – усмехнулся Семён. – Мих, бери за ноги, а мы под плечи, тут недалеко, – обратился он к другу. Преступник оказался действительно очень тяжёлым (а что вы хотели от человека в полубессознательном состоянии?), однако через минуту он уже был надёжно пристёгнут наручниками к скамейке. Правда теперь отдышаться пытался не только следователь. – Эх, Синицын, ты так и не набрал спортивную форму, – усмехнулся Семён. – На себя посмотри, – с упрёком сказал Илья и передразнил товарища, высунув язык и изображая собачье дыхание. – Очень похоже, – рассмеялся Михаил, который быстрее всех «пришёл в норму». Всеобщее веселье прервал хлопок входной двери. Мужчины обернулись и увидели Лёшу, который быстрым шагом направлялся к ним. – Ну наконец-то, а я уже собирался тебя искать, – улыбнулся Семён и сделал несколько шагов навстречу крестнику. – Привет, дядь Сём, а ты что тут делаешь? – удивился парень, обнимая мужчину. – Это у тебя надо спросить «что я тут делаю», – шепнул Семён ему на ухо. Парень отстранился от него и нахмурился, не до конца понимая, что он имеет в виду, но потом перевёл взгляд за спину крёстного и увидел прикованных к скамейке преступников и стоявшего рядом мужчину в форме. Лёшу словно окатили ледяной водой: в бесконечном потоке мыслей о Ксюше он совершенно забыл о том, что в порыве дикого гнева избил одного из подонков. Теперь, когда площадка перед домом была залита ярким светом, он мог в полной мере оценить последствия своей несдержанности. Если не вдаваться в детали, то можно сказать только одно – родной маме придётся сильно постараться, чтобы узнать своего сына. В душе творилось что-то непонятное, но на лице парня не дрогнул ни один мускул. Он снова посмотрел на Семёна, и в его глазах мужчина не увидел никакого сожаления. Лёша и правда не жалел ни об одном нанесённом ударе, а если бы не Ксюша, он бы и вовсе убил этого ублюдка. – Кстати, это мы ещё обсудим, – сказал мужчина, указывая на синяки и ссадины, которые парень так и не удосужился скрыть. Семён прекрасно понимал, что они появились не после нападения, а задолго до него – вчера вечером, в том злосчастном фотоателье. Но сейчас нужно было разобраться с другой насущной проблемой, и поэтому, не давая Лёше сказать ни слова, Семён слегка подтолкнул его в ту сторону, где стояли Илья и Михаил, – Лёш, познакомься: мой давний товарищ, майор Синицын, – поспешил он представить следователя. Парень неспешно оглядел мужчину с ног до головы и коротко кивнул, глядя ему прямо в глаза. Синицын очень хорошо знал этот взгляд: холодный, непроницаемый и пугающе бесстрашный. Так смотрит тот, кто не раскаивается в содеянном, но готов понести наказание. Мужчина не раз сталкивался с подобными людьми, но ни у одного молодого парня он ещё не встречал такой силы духа, которая буквально ощущается в воздухе. – Пап, мне надо с тобой поговорить, – Лёша разорвал слегка затянувшийся зрительный контакт и обратился к Михаилу, который явно был удивлён поведением сына. Не дожидаясь ответа, парень направился к дому, стараясь не поддаваться волнению, нарастающему с каждой секундой. – Прошу прощения, – быстро сказал Михаил и двинулся вслед за сыном, оставляя позади себя озадаченного Семёна и шокированного Синицына. Мужчины ненадолго замерли, наблюдая за тем, как отец и сын что-то обсуждают, стоя под навесом около дома, и в это время оба думали о чём-то своём. Первым опомнился Семён: – Илюх, ты прости, я не знаю, что на него нашло… – принялся он оправдывать крестника, но следователь его перебил: – Сём, да чего ты извиняешься? Дело молодое, – усмехнулся мужчина, вспоминая себя в юности. – Да уж, – вздохнул Семён, представляя, сколько ещё «дел» этого «молодого» ему придётся разруливать. – Так, Витя просил перезвонить, – вспомнил он, отвлекаясь от грустных мыслей, и потянулся за телефоном. – Наверное, очередные ценные указания раздавать будет, – улыбнулся Семён, в который раз за сегодня набирая контакт друга. – Лёш, ты в своём уме? Что за бред ты несёшь! – проревел Михаил, не веря собственным ушам. Ему казалось, что никакая выходка сына его уже не удивит, но в этот раз Лёша превзошёл сам себя. – Это не бред, а моё решение, – спокойно ответил парень, глядя отцу в глаза. – Решение?! И что тебе даст это решение? Срок? – мужчина попытался образумить сына, но понял, что попытка провалилась: во взгляде не промелькнуло даже тени сомнения. – Тут уж как суд решит, – спокойно ответил Лёша, пряча трясущиеся руки в карманы домашних штанов. Он держался из последних сил: ему казалось, что душа вот-вот разорвётся от боли, но разум и совесть в один голос твердили, что он поступает правильно (нет, ну мне точно скоро придётся пить успокоительное. Почему этот человек слушает разум именно в те моменты, когда этого делать не стоит? А ведь пять минут назад решил руководствоваться чувствами!). – Суд? Ты сейчас серьёзно? – нервно усмехнулся Михаил. Он не раз сталкивался с издержками судопроизводства и не понаслышке знал, каким «справедливым» может быть вынесенный приговор, но не мог даже предположить, что его сыну когда-нибудь придётся прочувствовать это на себе (сплюнь!). – Вполне, – внешне Лёша был всё так же спокоен, но в голосе начинали звучать нотки отчаяния. – И вообще, ты сам учил меня отвечать за свои поступки. Вот я и отвечаю, так чем ты недоволен? – с вызовом спросил он, надеясь при помощи агрессии скрыть своё истинные чувства. Парень искренне считал своё нынешнее положение безвыходным: ему почему-то казалось, что он просто не имеет права воспользоваться связями отца или крёстного, потому что после этого не сможет больше смотреть Ксюше в глаза, ведь она посчитает его трусом и человеком, который не в состоянии понести ответственность за содеянное (сейчас нужно думать явно не об этом, Ромео). – Учил, да. Но ситуации бывают разные! – возмутился Михаил. – И сейчас у тебя есть все шансы оказаться за решёткой, а от этого никому лучше не станет, – мужчина вновь попытался достучаться до сына, но безуспешно: парень смотрел себе под ноги и никак не отреагировал на его слова, прямо как в детстве. Но сейчас проблемы вышли на новый уровень, и «молчанка» здесь не поможет. – Твою мать, Лёша! Включи мозги! – закричал Михаил, но быстро взял себя в руки, заметив на себе удивлённый взгляд Семёна, который всё ещё стоял рядом со следователем и ждал, пока тот поговорит по телефону. – Ты можешь всё потерять! Абсолютно всё! – чуть тише проговорил мужчина, надеясь, что его слова хоть как-то зацепят сына. И это действительно сработало: Лёша перестал увлечённо разглядывать свои домашние тапки и посмотрел на отца. – О чём ты? – уточнил парень. Сейчас ему меньше всего хотелось слушать нотации, но любопытство взяло верх: ему стало интересно, что же отец подразумевает под загадочным «абсолютно всё». – Репутация, карьера, личная жизнь, в конце концов, – начал перечислять Михаил, наблюдая за реакцией сына. На словах про личную жизнь его брови слегка дёрнулись, и мужчину осенило. – Кстати, а ты о Ксюше подумал? – В смысле? – опешил Лёша. Он же только о ней и думал (ага, только не в ту сторону). – Если ты скажешь, что избил этого подонка, защищая её от изнасилования, то её заставят проходить кучу всяких экспертиз, – пояснил Михаил, вспоминая, о чём Семён говорил с Витей. – Ты мальчик взрослый, должен понимать, каких именно, – добавил он и замолчал. За несколько секунд на лице парня промелькнули самые разные эмоции, но (к сожалению) разум снова взял верх. – Тогда я не буду ничего про неё говорить, – спокойно сказал Лёша. – Как это? – Михаил ожидал смутить сына, заставить пересмотреть своё решение, но сделал только хуже. – Вот так. Просто скажу, что избил вора, – ответил парень, оглядев разбросанные по территории вещи, так и не доставшиеся преступникам. Михаил собирался что-то сказать, но рядом возник Семён, который наконец-то дождался окончания телефонного разговора. – Так, что у вас тут за дебаты? – весело спросил мужчина, но тут же стал серьёзным, заметив выражение лица друга. – Сёма, он тронулся умом, – вздохнув, сказал Михаил. Он действительно считал, что с Лёшей творится что-то неладное: раньше он был чистым прагматиком, а сейчас в нём совершенно не вовремя взыграла совесть, которая может в прямом смысле посадить его на скамью подсудимых. – Чего? – Семён никак не мог понять, почему эти двое выглядят такими удручёнными. Всё же идёт по плану (не совсем). – Того! Он хочет дать признательные показания, – рявкнул мужчина и отвернулся, не в состоянии больше смотреть на сына. – Какие показания? – переспросил Семён, подумав, что ослышался. – Сём, признательные! Хочет рассказать полиции, что он избил этого отморозка до полусмерти, – пояснил Михаил и потёр шею, чувствуя, как от нервов натянулась каждая мышца. Семён, как и друг, не мог поверить в услышанное. Нет, это же какой-то бред! Какие ещё признательные показания? Зачем? – Лёх, это правда? – спросил он у крестника, стараясь сохранять спокойствие. – Да, правда, – ответил парень, снова уставившись в пол. Он не испытывал чувство стыда, но в очередной раз встречаться с удивлённым и осуждающим взглядом ему не хотелось. – Ты дурак? Тебя же могут посадить! – Семён до последнего надеялся, что Михаил неправильно понял сына, но теперь сомнений не осталось – у парня точно съехала крыша. – Плевать, – ответил Лёша с максимально возможным безразличием в голосе. – Плевать? Да что с тобой такое?! – воскликнул Семён, поражаясь такому тону парня и окончательно теряя самообладание. Нужно было срочно что-то придумать, чем-то припугнуть, вспомнить какой-то веский аргумент, хоть что-то! Как раз в это время несостоявшийся насильник в очередной раз застонал от боли, и мужчина вспомнил о самом главном козыре. – А ты о Ксюше подумал? Её же затаскают по экспертизам! – Я не буду её упоминать. Просто скажу, что избил вора. – монотонно повторил Лёша то, что уже говорил отцу. У Семёна защемило в груди: если он не скажет о попытке изнасилования, то ему точно дадут срок, даже если небольшой, но реальный. Так, теперь придётся действовать решительно, но очень аккуратно. Для начала надо прощупать почву. – Она об этом знает? – спокойно спросил мужчина. – Нет, – так же спокойно ответит Лёша. «Тогда не всё потеряно», – подумал Семён, судорожно соображая, что делать дальше. – Ну, так дело не пойдёт, – строго сказал он. – Решил в героя поиграть? Так давай, вперёд! Но только после того, как введёшь Ксюшу и Лену в курс дела. – Зачем? – парень поднял глаза и насторожился, не понимая, к чему клонит крёстный. – Как это «зачем»? А вдруг Ксюша тоже решит присоединиться к тебе и дать показания? Она имеет на это полное право, – резонно заметил Семён, продолжая на ходу сочинять новые всевозможные предлоги того, чтобы выиграть хоть немного времени. – А тётю Лену зачем? – всё ещё недоумевал Лёша. Он чувствовал какой-то подвох, но душевные метания немного притупили его проницательность, так что он никак не мог понять, что именно его смущает (ну и хорошо, потупи немного, тебе иногда полезно). – Вот представь – Ксюша решит давать показания следователю. Ты думаешь, тётя Лена останется в комнате сидеть, пока её дочь будет с полицией разговаривать? – усмехнулся Семён. – Плохо ты её знаешь, она вон из окна на простынях спускалась… – Сёма! – оборвал друга Михаил, который до этого момента молча наблюдал за странным диалогом. – Молчу-молчу, – сказал Семён, виновато подняв руки, а затем продолжил, снова обращаясь к крестнику. – Короче, я предлагаю такой вариант: ты позовёшь девчонок в гостиную, мы все вместе обсудим ситуацию, узнаем мнение Ксюши, и только после этого ты примешь окончательное решение. Согласен? – проговорил мужчина и выжидающе уставился на Лёшу. Он был в замешательстве: логика в словах крёстного, безусловно, присутствовала, но что-то заставляло парня медлить с ответом. – Сразу говорю – переубеждать тебя я не собираюсь, – добавил Семён, стараясь говорить максимально убедительно. И это сработало: Лёша несколько секунд смотрел ему прямо в глаза, но всё же сдался. – Согласен, – он почувствовал какое-то странное облегчение, которое словно подсказывало, что это решение было правильным (ну наконец-то). Парень улыбнулся, и Семён немного успокоился, снова подумав о том, что шанс на спасение бестолковой головы крестника всё же остался. – Тогда зови, а мы сейчас подойдём, – сказал мужчина, и Лёша, кивнув, зашёл в дом. Выждав минуту, Михаил обратился к другу: – Сём, что ты опять задумал? – Хочу выиграть время, – объяснил мужчина. – Витя сказал, что уже оформил документы как на простое ограбление. В показаниях будет написано, что ты пару раз этих тварей ударил и всё. Там не будет ни слова про Лёшу или Ксюшу, и подписи их тоже не нужны, – Семён вздохнул и взглянул на часы. – Скоро приедут ребята, привезут эти документы, ты быстренько распишешься и всё, дело в шляпе. Михаил не был настроен так оптимистично, ведь упрямство всегда было главенствующей чертой характера сына, и с возрастом всё стало только хуже. – Хорошо, вот я расписался, и что дальше? Ты же знаешь Лёшку, он если вбил себе что-то в голову, то всё, пиши пропало. Он же запросто может сам в полицию пойти, – повысив голос, сказал мужчина. – Ты не истери раньше времени, – попытался успокоить его Семён. – Поговорим с ним еще раз, на жалость надавим, мол, отец старый уже, не выдержит такого горя. – Сёма! – возмутился Михаил, глядя на хихикающего друга, но, надо сказать, и правда немного расслабился. – Да ладно тебе, тут любые средства хороши. И потом, не забывай, с нами же ещё Лена будет, а она – мудрая женщина, наверняка придумает, как его отговорить, – добавил мужчина, про себя отмечая, что отношения крестника и Елены действительно были очень трогательными и трепетными, и этим он тоже планировал воспользоваться. – Мне почему-то кажется, что даже она не сможет переубедить этого барана (ей и не придётся), – вздохнул Михаил. – Тогда треснем ему чем-нибудь тяжёлым по башке и закроем в кладовке, – резко сказал Семён, которому уже порядком надоело постоянное нытьё и ворчание друга. – Всё, Мих, хватит. Перестань себя накручивать, по ходу дела разберёмся. – Ладно, может ты и прав, – согласился он. – Погоди, а следователь куда делся? – Михаил огляделся и, не заметив Синицына, снова начал нервничать. – Курить он пошёл, курить! – засмеялся Семён. Ну как дитё малое, честное слово! То в телефонные разговоры вслушивается, то следователя караулит. – Сём, мы же даём ложные показания, он об этом знает? – на всякий случай спросил мужчина. – Знает, он только что с Витей разговаривал, – отмахнулся Семён. Он уже достал из кармана телефон и собирался снова набрать небезызвестный номер, но заметил, что Михаил всё ещё был на взводе. Вздохнув, мужчина ободряюще потрепал друга по плечу, пытаясь вселить в него уверенность в том, что всё будет хорошо. – Не дрейфь, прорвёмся. И выключи ты наконец этот дебильный прожектор! Нас наверное даже со спутника видно!