---
— Джесс, как дела? — тот шумно вздохнул, когда Люк опустился рядом, и приоткрыл один глаз. Тот был почти таким же красным, как у Лиз недавно, и Люк даже подумал было — а не плакал ли тот ночью, пока никто не видел? Кажется, Джесс мог проливать слезы только наедине с собой — или, в виде редкого исключения, в бреду. — Ничего, — хрипло сказал он. — Жить буду. Не уверен только, что буду дышать. — Куда ты денешься, — Люк протянул руку и взял его за ладонь — та вздрогнула от неожиданности, но быстро обмякла. — Я… — Джесс, кажется, заколебался, но все же честно сказал: — Я не ожидал, что ты придешь. — Нет?.. — переспросил Люк с искренним удивлением — стараясь, впрочем, не выглядеть уязвленным. Если Джесс в самом деле думал так, то не был в этом виноват. — Сейчас середина дня… самое время следить за закусочной. Я не хочу, чтобы ты терял из-за меня всю выручку. Я и без того уже тебе многим обязан. Люк едва удержался от того, чтобы всплеснуть руками. Кто бы мог подумать, что за видом отстраненного подростка мог скрываться тот, кто считал искреннюю помощь тягостной повинностью. Он придвинулся на стуле чуть ближе, и Джесс прищурился, заметив его движение. — Только не вздумай снова гладить меня по голове или что-то в этом роде. — Тебе не понравилось? — уточнил Люк с видом оскорбленной невинности. — А тогда мне показалось совсем наоборот, — все-таки не преминул сказать он. — Мне даже показалось, что ты придвинулся ко мне. И просил остаться с тобой, пока ты не заснешь. — Последнего точно не было, — быстро сказал Джесс, но с легкой толикой неуверенности — как будто все-таки опасался, что мог случайно произнести такое. «Он полюбил тебя», — зазвучал в голове Люка голос Лиз. «Он был расстроен, когда вернулся в Нью-Йорк». Люк не стал спрашивать Джесс об этом. В глубине души он все еще боялся, что Лиз ошиблась, и Джесс не испытывал ни малейших теплых чувств ни к нему, ни к Старз Холлоу… но думать так было бы слишком несправедливо. Но он все равно не стал лезть тому в душу. Ему показалось, что душа Джесс еще не была готова к такому бесцеремонному вмешательству. Будет ли готова однажды? И сколько пройдет времени прежде, чем это случится? — В тебя больше не вставляли ничего страшнее иглы от капельницы? — Люк запоздало понял, что не слишком умело перевел тему разговора. Джесс закатил глаза. — Спасибо, мне вполне хватило и одного раза. Тут явно очень хорошие таблетки. Жаль, такие, наверное, не продают в аптеках. Может быть, не пришлось бы ехать сюда. — Джесс! Я жалею только о том, что мы не приехали сюда сразу. И хватит уже об этом, давай просто закроем тему, — Люк запоздало понял, что так распалился только лишь потому, что до сих пор мучился своим обманом. Но теперь было уже поздно, и он не собирался его развеивать. Если Лиз была серьезна, когда говорила, что не отдаст опекунство над Джесс так просто, он должен быть во всеоружии. Конечно, лукавство претило ему… Но ради Джесс он был готов и на него — умеренно. — Ты не знаешь, когда меня выпишут? Мне ничего не говорят, — голос Джесс вытащил его из пучины размышлений обратно на поверхность. Люку захотелось протереть глаза. — О чем ты? — пораженно спросил он. — Ты тут от силы второй день! Даже и не думай ни о чем подобном, — он присмотрелся. Джесс выглядел плохо. Его лицо казалось бледным и почти безжизненным, под глазами виднелись синие круги. — Плохо спал здесь? — На самом деле, почти хорошо, — отозвался тот. — Плохо спал я неделю до этого. Ну, знаешь… на скамейках неудобно и холодно. Из-под крыш выгоняют. Однажды едва не наткнулся на копов. Люк вдруг понял, что хотел, чтобы Джесс рассказал ему однажды обо всем, что случилось за эти дни. Но он не стал просить сейчас. Может быть, в один прекрасный день тот захочет высказаться сам. Джесс… и высказаться? Просто так взять и открыться? Смешно было и думать об этом, но Люк и не думал. Только надеялся. — Я видел Тома, — сказал. — И, представь себе, не надрал ему задницу. Джесс несколько раз фыркнул и схватился за грудь. — Прекрати смешить, мне больно смеяться, — выдавил он. — Какой благородный шаг. Ничего, что это он надрал бы задницу тебе? — Люк демонстративно расправил плечи. — Это совершенно не обязательно так, — скромно сказал он. — Ладно, ладно, я понял, что ты хотел сказать. Я благодарен тебе за то, что не ввязался с ним в драку, доволен? Потому что ты был бы не только унижен, но и остался бы с пошатнувшейся репутацией. — Ты правда так хочешь, чтобы я стал твоим опекуном? — не выдержал Люк. — Прости, но я ожидал от тебя совсем другого сценария. — Джесс вопросительно поднял бровь. — Давай начистоту. Тебе не так уж далеко до совершеннолетия. Ты мог бы попытаться просто дождаться его, оставаясь в легкой неизвестности, а не переезжать под мою полную — и уже в самом деле законную — опеку. — Во-первых, по законам штата Нью-Йорк до совершеннолетия мне все же достаточно далеко, — резонно — и почти неожиданно сухо — ответил Джесс. — Во-вторых, ряд недавних событий убедил меня в том, что мне не слишком-то хочется скитаться еще несколько лет. Или провести их в какой-нибудь школе-интернате, походящей на тюрьму. Но если ты ввязался в тяжбу с Лиз только из чувства долга… — Все это здесь ни при чем, — поспешил уверить Люк. — То есть… чувство долго, конечно, тоже сыграло свою роль, но я хочу этого. Я хочу, чтобы ты жил со мной, тебе это понятно? — Да, — пробормотал Джесс. Его глаза закрывались сами собой. — Мне это понятно. — Спи, — сказал ему Люк. — Не сопротивляйся. — Но ты, кажется, хотел… о чем-то поговорить. Это было так. Но одновременно это было неважно. — Я здесь не только для того, чтобы говорить с тобой. Я здесь просто чтобы побыть рядом. И не волнуйся насчет закусочной, в ней сейчас орудует Цезарь. Надеюсь, ему не придет в голову возгордиться и попытаться занять мое место. И что он не спалит дом, оставив включенным тостер. Джесс слабо улыбнулся, не открывая глаз. — Я помню его. Насчет первого я бы не волновался… Но вот второе… Его дыхание стало ровным, и, кажется, он окончательно уснул. Несколько минут Люк сидел неподвижно, прислушиваясь к этому размеренному дыханию и вспоминая другое — слабое, хриплое, перемежающееся отчаянным кашлем. Он снова — в который раз — пожалел о том, что позволил всему затянуться слишком надолго, но попытался прервать очередной приступ самобичевания, пока его корни не проросли слишком глубоко. Как сказала бы Лорелай, предаваться унынию было бы контрпродуктивно. Именно так, вполне вероятно, сказал бы и Джесс. Люку не в первый раз казалось, что между ними было гораздо больше общего, чем могло показаться на первый взгляд. Оставалось надеяться, что их взаимное потепление продержится еще достаточно долго. Лорелай больше не приходила в больницу, но даже порывалась передать Джесс какой-то питательный бульон. Не обязательно нужно было быть Шерлоком, чтобы понять, что бульон определенно был не собственного приготовления, а куплен в магазине «у Дузи» и перелит в другу тару. Впрочем, с учетом неспособности Лорелай к готовке, это тоже был весьма милый жест. К тому же Люк рассказал ей про «истощение и обезвоживание». Не мог не рассказать — да она и сама узнала бы, выкрав медицинскую карту или провернув что-то еще подобное. Люк не мог не признать, что ему нравилось думать об этом. Это значило, что Джесс все-таки стал ей небезразличен, и не так уж важно, в конце концов, что послужило для этого главным катализатором: ее чувство вины или ее материнский инстинкт, заставивший броситься на помощь подростку в беде. Главное, чтобы это продлилось как можно дольше, а лучше — всегда, потому что… Потому что теперь Люку было особенно важно, чтобы Джесс и Лорелай поладили. Потому что… они оба были ему дороги… потому что… Он не стал развивать мысль дальше. Еще успеется — однажды, а пока он снова украдкой погладил Джесс по голове. Нужно было пользоваться моментом, пока тот не мог сопротивляться. Запасать впрок, так сказать. Люк не питал излишних надежд на то, что его племянник станет вежливей, покладистей и ласковей. Это не угнетало его. Джесс не станет другим, да и зачем?.. Он любил его любым. И все же он не мог не подумать, что одно проистекало из другого; и как напускная резкость Джесс раздражала почти всех вокруг, так и чужая холодность, преследовавшая его с самого детства, меняла его. Может быть, ему удастся однажды разорвать этот порочный круг, но он старался не думать об этом слишком часто. Пока перед ним стояли другие, куда менее амбициозные цели. Для начала ему нужно было сделать так, чтобы Джесс остался с ним. Ему хотелось бы посидеть с ним еще немного, но пришлось подняться и, немного помедлив, выйти. Сегодня у него была назначена встреча с социальной службой.Часть 7
6 февраля 2022 г. в 14:20
Люк чувствовал, как у него начинал затекать указательный палец. Он глубоко вздохнул и снова нажал на звонок: тот работал — он отчетливо слышал звон, но вот обитатели дома, очевидно, уже привыкли к этому раздиравшему барабанные перепонки звуку.
Потом, наконец, раздался звук шаркающих шагов, дверь распахнулась, и Люку пришлось задрать голову, чтобы посмотреть в лицо хозяину. Да и почему хозяину? Никаким хозяином тот никогда здесь не был и не имел права быть.
— Том, я полагаю? — сухо уточнил Люк. Черт, этот парень был слишком высоким. И широким тоже. Теперь он понимал, что у Джесс не было ни единого шанса. «Он всегда бы худощавым», — сказал он вчера; его наверняка смело первой же воздушной волной от этой человеческой массы. И как только Джесс не побоялся нарваться? Иногда ему в самом деле следовало остановиться вовремя со своим острым языком.
Впрочем, сейчас Люк не мог упрекать его, потому что у него самого чесались кулаки. У него больше шансов, к тому же, эффект неожиданности… Ему до смерти хотелось стесать костяшки об эту неумного вида рожу, но слова Джесс «у тебя должна быть идеальная репутация» и его собственные «я сделаю все, чтобы ты остался со мной» не позволили ему это сделать — хотя для этого все равно потребовалось значительное усилие воли.
— Ну, — недружелюбно протянул тот. — Что нужно?
Поразительно, что и в этот раз Люк сумел сдержаться.
— Я рассказываю тебе это, потому что люблю как брат, несмотря ни на что, — говорил Люк чуть позже, умудрившись вытащить Лиз прочь из цепких лап Тома, который явно пытался уличить его в попытке увести женщину из семьи. Люку страсть как хотелось пояснить тому, что он и был семьей, и что Джесс, про которого он, наверное, уже успел забыть, тоже быть семьей — в отличие как раз от него самого.
Но и этого он не стал делать.
Когда отвечаешь за кого-то, нельзя делать все, что вздумается. Лорелай гордилась бы его очередному прозрению.
— Ты не можешь забрать его у меня! — всхлипнула Лиз. Ее глаза были совершенно красными — но, как подозревал Люк, не только от слез. — Я ничего не знала! Если бы я знала…
— То что бы сделала? — Лиз непонятливо подняла глаза. — Ты прогонишь Тома? Поможешь заявить на него в полицию?
— Но я… ведь я…
— Ничего не видела, а значит, этого не было?
— Не говори так, Люк. Он мой сын.
— Твой сын неделю провел на улицах Нью-Йорка. Бог знает, что могло случиться с ним, — и, справедливости ради, бог знает, что на самом деле происходило. — Он ничего не рассказывает, кроме того, что сам считает нужным. И кроме того, что я клещами вытягиваю из него, — эта черта Джесс всегда раздражала Люка, но теперь он, кажется, знал, откуда она взялась. Зачем рассказывать что-то, если всем на это наплевать?
— Я была уверена, что он с тобой, — горячо возразила Лиз. — Джесс полюбил тебя, пока был… пока был у тебя в гостях. Я это точно знала. И я точно знала, что он с тобой в безопасности.
Он не был с ним в безопасности. В первую очередь потому, что он был не с ним, и… постойте-ка…
— Джесс полюбил меня? — переспросил он. — И что бы это значило?
— Что еще это может значить? — удивилась его сестра.
— Что ж, кажется, он любил меня чуть меньше, чем тебе казалось, раз позвонил мне, только когда был в отчаянии, — Люк задумчиво почесал в затылке. — Просто он все просчитал и решил, что я его последний шанс — и не более. Увы, это так.
Лиз с неожиданным упрямством покачала головой.
— Нет, нет. Считай меня ужасной матерью, но я все-таки мать. И я знаю… я все прекрасно вижу. Люк, это правда, поверь мне. Он был расстроен, когда вернулся в Нью-Йорк. Может быть, именно поэтому все и случилось… он постоянно огрызался, был в плохом настроении, пропадал допоздна. По-моему, он просто тосковал по Старз Холлоу.
— Тосковал по Старз Холлоу? — поразился Люк. В такое было слишком сложно поверить. Никто не тоскует по Старз Холлоу, кроме его давних обитателей. И уж точно не Джесс Мариано, который ненавидел их маленький городок. Впрочем, эта ненависть, кажется, была взаимна. — Нет, нет, ты что-то путаешь, Лиз. Скорее уж, Джесс просто был зол на меня.
— Одно другому никак не мешает, — поразительно, но Лиз вдруг напомнила ему Лорелай своей резонностью. — Ты говоришь, он не позвонил тебе сразу. Это на него похоже. Но подумай, что потом он все-таки это сделал. Он набрал твой номер и попросил приехать за ним. Вместо того, чтобы… попросить моей помощи. Вместо того, чтобы просто вернуться домой, — буквально за мгновение глаза Лиз наполнились слезами, и она зарыдала так отчаянно, что Люку захотелось прижать ее к своей груди — но потом он вспомнил слезы Джесс, куда более скромные и скупые, но их было вполне достаточно, чтобы жалость в его груди сжалась и почти исчезла. — Наверное, это будет правильно. Если ты заберешь его.
— Лиз, я не собираюсь отбирать его у тебя, — Люк вздохнул и сжал виски. — Ты сама отдала его. И не мне, а просто… просто — отдала, и на этом все. Я только постараюсь, чтобы он не был один.
Лиз кивнула один раз, затем второй, третий, но ее глаза все еще были полны слез.
— Я не позволю сделать это так просто, — сказала она. — Если ты захочешь, у тебя все равно получится. Я только хочу, чтобы тебе это нелегко далось. Только так я смогу быть уверена, что Джесс в надежных руках. Может быть, это последнее, что я смогу для него сделать как мать.