Кровь гуще воды

— Люк!.. — подняв голову, он с облегчением увидел, как Лорелай пробиралась к нему через толпу посетителей. — Спасибо… спасибо, что пришла. Снова. — Ерунда, — она опустилась рядом с ним на неудобный пластиковый стул. — Что произошло? — Ему вдруг стало хуже, — пробормотал он. — Он сказал, что не может дышать. Это было так внезапно… я сразу вызвал скорую, и его увезли. Я поехал с ним, но дальше меня не пустили. И не говорят, что с ним, уже два часа. Два часа! Я не понимаю… что вдруг могло случиться, чтобы не рассказывать мне об этом два часа? — Лорелай успокаивающе похлопала его по колену. — Если бы он умер, тебе бы уже сообщили, поверь мне, — заявила она. Люк уставился на нее округлившимися глазами. — Ты не помогаешь, — сказал он. — Разве? — приподнятым тоном отозвалась она. — Всего лишь хочу развеять твое мрачное настроение прибаутками. И кофе, — она протянула ему стаканчик. — Конечно, это жуткий ужас по сравнению с тем, что варишь ты, но все же лучше, чем ничего. — Спасибо, — он протянул руку, но не успел взять, потому что какой-то человек в белом халате уже приближался к ним. — Люк Дэйнс? Вы родственник Джесс Мариано? — Да, его дядя, — Люк опешил, когда вскочила Лорелай: — А я его тетя, — она обворожительно улыбнулась, ногой старательно придавливая ботинок Люка. — Можно узнать поскорее, как там наш племянничек? — ее улыбка, пожалуй, была слишком неестественной широкой, но доктор решил не спорить. — Да, но сначала вам зададут несколько вопросов, — сказал он. — Полагаю, вы знаете, о чем именно. Плечи Люка опустились. — Да… — вздохнул он. — Кажется, я догадываюсь. — На теле Джесс следы побоев, — услышал он, едва успев пройти в отдельный кабинет. В кабинете уже ждала женщина в форме — скорее всего, из социальной службы. Миссис Треворс, прочитал Люк на ее бейджике. Неужели его заставили ждать только поэтому? Впрочем, чего он мог ожидать? — Вы не пускаете меня к нему, потому что считаете, что это сделал я? — мрачно спросил он. Его собеседница вздохнула, перебирая какие-то бумаги. — Успокойтесь, мистер Дэйнс, вас никто не подозревает, — она вдруг пронзила его внимательным взглядом, как бы спрашивающим: а стоит? Люк постарался использовать все богатство своей мимики в ответ, что разубедить ее в этом. Не исключено, что получилось достаточно жутковато — немного не тот эффект, на который хотелось бы рассчитывать. — Но если вам известны детали… — Известны, — вырвалось у Люка быстрее, чем та успела договорить. Теперь он чувствовал на себе и пристальный взгляд Лорелай тоже. — До недавнего времени Джесс жил в Нью-Йорке у моей сестры. Это сделал ее сожитель по имени Том… фамилии я не знаю, — странная пауза вдруг повисла в комнате. — Что?.. — растерянно переспросил Люк, и страшная догадка вдруг пришла к нему: — Джесс… сказал иное? Неужели, по его словам, он упал с лестницы или что-то в этом роде? — Никто все равно не поверит, что он упал с лестницы, — оборвали его. — Кроме того, мальчика пока не допрашивали, тот еще не в состоянии давать никаких показаний. Но почему вы считаете, что его слова будут разниться с вашими? У вас есть для этого какие-то основания? — от такого напора Люк окончательно опешил. — Просто он очень упрямый парень, — пробормотал он. — Вы сказали, это был… сожитель вашей сестры? Где сейчас находится родной отец Джесс? — Одному черту известно, где сейчас находится Джимми Мариано, — не сдержался Люк. — То есть, простите… я хочу сказать… что это не слишком подходящая кандидатура для того, чтобы поручать ему подростка… даже собственного сына. — А себя, значит, вы считаете подходящей кандидатурой, мистер Дэйнс? — Люк вдруг почувствовал, как идет по минному полю и совсем не видит ему конца. — Вы в состоянии стать для Джесс опекуном вместе с миссис… — она покосилась на Лорелай. — Гилмор, — подсказала та с приклеившейся ко рту улыбкой. — Гилмор? — удивленно переспросила миссис Треворс. — Простите, но… вы сказали, что вы приходитесь Джесс тетей, и я решила, что вы женаты. — Она просто сохранила свою девичью фамилию, — брякнул Люк, не подумав, и одновременно с ним, как назло, подала голос Лорелай: — Просто я тетя с другой стороны. — Брови миссис Треворс полезли на лоб, и Лорелай поспешила добавить: — Между прочим, одно другому не мешает. Не будем настолько зашоренными, — Люк был уверен, что никогда еще не видел на ее лице настолько угрожающей улыбки, но работника социальной службы смутить было не так-то просто — они сталкивались и не с таким. — Разве в таком случае ваша фамилия не должна быть Мариано? — подозрительно прищурилась она, но Люк потерял терпение: — Послушайте, давайте вернем прежнюю нить разговора, — взмолился он. — Я готов взять на себя полную ответственность за жизнь Джесс и его… благополучие, и все остальное, что там необходимо. Где мне поставить свою подпись, и можно ли мне уже пройти к нему? — Боюсь, все не так уж просто. Мы должны провести ряд проверок, и… — Так проводите. Зачем вообще меня вызвали, если я ничего не могу изменить? — Люк поднялся, желая показать, что разговор окончен, хоть это было и опасно. Пожалуй, не стоило грубить тем, кто мог решить их с Джесс судьбу. Но все же — кто, если не он?.. Едва ли его кандидатуре найдут достойную замену, так что стоило потратить энергию на кое-что другое — тем более, никто не пытался его задержать. Он повернулся к врачу, вспоминая одну случайную фразу: — Погодите… вы сказали… вы сказали, что Джесс пока не в состоянии давать показаний, так? Что это… что это значит? — самые ужасные сценарии успели пронестись в его голове, прежде чем он вцепился в слово «пока». — Мистер Дэйнс, как именно вы встретили Джесс? Что он вам сказал? Вы успели его осмотреть? — Я, э-э… да, то есть не совсем. Он держался за грудь. И губы у него были уже синие, когда мы приехали в больницу. Меня не пустили ближе, но я заметил. Я подумал тогда, что у него, наверное, воспаление легких… или что-то в этом роде. — Совершенно верно, у него пневмония. Но я говорил немного о другом. О… физических травмах. — У него… — протянул Люк, жестами тщетно пытаясь помочь своим невнятным словам. — Были синяки… ушибы… — И два сломанных ребра с правой стороны, — услышал в ответ. — И еще несколько трещин. — Ч… что? — Люе обернулся к Лорелай, будто та могла отменить это, но она только неловко развела руками. — Но это… как это… — он облажался, снова. Теперь он явственно помнил, как Джесс то и дело хватался за грудь и двигался осторожно — он списал это на простуду. И тот самый след от ботинка… не навел его ни на какие мысли. — Я… я не… — Никто не обязывает вас обладать медицинскими навыками, мистер Дэйнс, — Люк вдруг понял причину такого снисхождения: доктор был уверен, что он привез Джесс в больницу немедленно, а вовсе не собирался держать его на домашнем лечении, пока не стало слишком поздно. Пожалуй, сейчас было не лучшее время для убеждения в обратном. — Все дело в том, что из-за сломанных ребер развились осложнения. Если говорить проще, то из-за боли в груди Джесс не имел возможности откашляться, и мокрота оставалась в легких, усиливая воспаление. Так что нам пришлось провести торакоцентез. — Вы обещали, что будете говорить проще, — пролепетал Люк, раздавленный последним словом. Он не запомнил его и не смог бы повторить, но оно звучало ужасно. Оно звучало так, будто Джесс вот-вот мог умереть. — Мы ввели ему в грудную клетку иглу, чтобы сделать дренаж и убрать скопившийся гной, — объяснил тот, и Люк почувствовал, что его вот-вот вывернет. Как хорошо, что он так и не успел поесть. Должно быть, его бледность бросилась доктору в глаза, так что тот поспешил добавить: — Да, это неприятно, но не мучительно для пациента, и мы надеемся, что процедуру не придется повторять. Джесс уже получает антибиотики и… многое другое… Ах, да. Вот что еще мы хотели выяснить с вами, мистер Дэйнс, но не успели. Сколько, вы говорите, прошло времени с тех, как пор Джесс сбежал и прежде, чем его нашли вы? — Н… неделя, — Люк с усилием поборол желание снова посмотреть на Лорелай, словно та могла подсказать ему верный ответ. А что? Она почти всегда знала, что нужно было сделать. Ведь она с самого начала сказала, что Люку следовало не откладывая поехать в больницу. А теперь… может быть, из-за него Джесс сделали этот торко… цетно… гадость. А он, как последний дурак, еще думал, что сошедший почти на нет кашель был хорошим знаком. — Вы не знаете, чем он питался эту неделю? Люк был так ошеломлен, что не нашелся со словами, и это, должно быть, стало красноречивее любого ответа. — Нет, мы… не успели об этом поговорить… наконец выдавил он. Да, пока, к его счастью, у врачей определенно складывалась иллюзия, что они с Джесс встретились час… в худшем случае, два часа, а не два дня назад. Но он не мог обмануть сам себя. Почему он не догадался задать Джесс один простой вопрос. Просто: «Джесс, а что же ты ел всю неделю, если тебя выставили избитого и без денег?». Он умудрился выспросить у него целую тонну вопросов о том, что и как случилось и почему он поступил именно так, как поступил, но что-то очевидное, понятное и простое не догадался узнать. — Джесс весит слишком мало для своего возраста. Ведь ему семнадцать? — Люк кивнул. — Я хочу понять, похудел ли он резко или всегда был к этому склонен. Когда вы видели его прежде? Как он выглядел? — Ну, он всегда был скорее худощавым, — пробормотал Люк. — Но изможденным не выглядел, так что… так что… — Хорошо, хорошо, я вас понял, — очевидно, его нервозное бормотание уже начинало действовать медперсоналу на нервы. — К сожалению, резкое истощение… и обезвоживание, сопутствующее ему, несколько осложняют и без того… не очень простое течение болезни. У организма Джесс не так много сил, чтобы сопротивляться, но мы делаем все возможное, и уверен, он пойдет на поправку так скоро, как это возможно. — Спасибо, — отозвался Люк, чувствуя себя окончательно раздавленным. — Так я могу… его увидеть? — О, только не сегодня. — Как это не сегодня? — растерянность Люка быстро уступала место готовности голыми руками прорываться к племяннику. Должно быть, это ясно отразилось на его лице, потому что доктор даже отступил на шаг. — Но мне нужно увидеть его! Хотя бы на пару минут! Он ведь в сознании? Он может говорить? Послушайте, я просто хочу на него взглянуть, я не собираюсь утомлять его, или сидеть в его палате часами, или… — Хорошо, хорошо, — воистину, Лорелай гордилась бы его напору. — Но только ненадолго, и только вы один. В палату допускаются только настоящие родственники, — в этот миг на Лорелай был брошен самый строгий взгляд, но Люку некогда было рассматривать ее реакцию на это неожиданное обвинение — он уже позволил увлечь себя куда-то по коридору и в лифт. — Джесс… — пробормотал он, когда его племянник весьма отчетливо повернул голову на звук открывающейся двери. — Ты не спишь?.. — Заснешь тут, — услышал он, — когда тебе втыкают иглы во все части тела, — он открыл глаза и покосился на капельницу, воткнутую в сгиб локтя, и у Люка сжалось сердце. — Прости, — вырвалось у него. — За что? — Я должен был приехать раньше. — О чем ты? Хватит уже думать про эти долбаные несколько часов. Они ничего не изменили, повторяю тебе, — Джесс едва повысил голос, и даже это удалось ему с большим трудом. — Джесс, ты провел несколько часов на скамейке в парке зимой едва одетый. — А до этого провел там еще несколько дней. — И почему это происходило снова? Люк вновь позволил втянуть себя в какой-то глупый спор вместо того, чтобы позволить Джесс просто отдохнуть. Он должен был стать самым лучшим опекуном в кратчайшие сроки. Это подразумевало терпение и заботу, а не ссору с тем, кому еще недавно вводили в грудь иглу. — Люк, ты все рассказал, да? — он молча кивнул. — Я… я буду молчать. Я не подтвержу твои слова, понятно? — Джесс… — он не мог начать все сначала. Только не снова. — Это ничего не изменит. Они проведут расследование, они приедут домой к Лиз и допросят их, и тогда все станет на свои места. Я не думаю, что Лиз станет все отрицать. — Она ничего толком и не видела, — пробормотал Джесс. — Что? Хочешь сказать, она не видела, как ее дружок тебя отметелил? — он запоздало спохватился о том, что Джесс, должно быть, унизительно было слышать, как кто-то избил его так легко. Ох уж эти подростки с их нездоровой гордостью — и все же, сейчас было неподходящее время, чтобы ее ущемлять. Джесс долго смотрел в стену, потом вздохнул: — Она выпила накануне. Так что просто спала где-то в соседней комнате. Шум ее разбудил, но не думаю, что она толком поняла, что именно произошло. Наверное, Том сказал ей, что я сам ушел. Она… наверное, до сих пор почти ничего не знает. Люк медленно опустился на стул для посетителей. — Что ж… надеюсь, ты понимаешь, что это не оправдание. И что это никак не поможет ей не лишиться прав на тебя… а скорее, наоборот, поспособствует. Ему показалось, что голова Джесс шевельнулась: тот кивнул. Потом вдруг повернулся к нему и произнес с неожиданным напором: — Люк, скажи им, что мы встретились накануне. Не разубеждай их. Мы увиделись несколько часов назад, ясно? — тот непонятливо поморгал, и Джесс яростно добавил: — Они не должны подкопаться к тебя. Это я попросил тебя не везти меня в больницу, так что ты здесь ни при чем. Чтобы ты остался моим опекуном, у тебя должна быть идеальная репутация. — Джесс… — не удержавшись, Люк погладил его по голове и, к его удивлению, тот не попытался отстраниться. — Я ведь уже сказал… все, что я сделал… это моя ответственность. И я не буду перекладывать ее на тебя. — Я и не прошу ничего никуда перекладывать, — из последних сил возмутился Джесс. — Просто если ты в самом деле… в самом деле хочешь, чтобы я остался у тебя… — он замолчал, а потом кашлянул и поморщился. Ладонь Люка немедленно вернулась ему на лоб. — Не волнуйся, — сказал он. — Я сделаю все, чтобы ты остался со мной.