Жизнь взаймы

3 месяца назад Гермиона Грейнджер никогда не умела отказывать в помощи. В особенности друзьям. Она не умела легко прощать, забывать - тем более. Патологически не умела правильно расставлять приоритеты и доверять интуиции, игнорируя факты, пусть жизнь в магическом обществе и не поддавалась законам логики. Вообще-то, она много чего не умела. Но хуже всего ей удавалось убедительно врать. Даже когда это было бы очень кстати. Даже когда очень хотела. Вот и сейчас она сидела напротив Джорджа Уизли в палате его близнеца, не имея представления как ответить на поставленный вопрос, при этом не ввергнув юношу в очередной приступ паники. Какова вероятность, что он проснётся? Как ответить человеку, который смотрит так? Даже не с надеждой. С отчаянием. Так, будто от одного её ответа зависит его рассудок. Гермиона с трудом отрывает взгляд от сосредоточенно сжатых губ Фреда. Его пальцы всё ещё сжаты в кулак, словно давно отгремевшая битва всё ещё терзает его сознание. Он ведь так и не узнал о том, что они победили. И выжили. А теперь должны были с ценой этой победы жить. Она знает, что Джордж слышал одно и то же уже тысячу раз, так до конца и не поверив заверениям колдомедков. Конечно, врать им было не за чем, да и прогнозы были отнюдь не радужными. Надежда, затаившаяся в глубине души гриффиндорки после пробуждения Джорджа угасала с пугающей скоростью, шансы Фреда стремительно приближались к нулю, а изменений никаких не наблюдалось. - Врачи говорят, что... - он прерывает её на полуслове, даже не поднимая взгляда. Гермиона могла поклясться, что он ни разу не смотрел брату в лицо с тех пор, как она нашла его на полу рядом с его кроватью. Ей почему-то казалось, что ему стыдно перед близнецом за то, что он проснулся первым. Что проснулся вообще. - Мне всё равно, что говорят врачи, - ровным тоном произносит юноша. В палате сумрачно, потому ему кажется, что Гермиона не заметит его слёз. Но она видит, лихорадочно соображая, как отреагировать, дабы не спугнуть его слабые попытки контактировать с ней. Мама говорила, что понёсшие тяжёлую утрату люди могут избегать общения с близкими, но искать возможность выговориться кому-то достаточно постороннему. Именно этим посторонним для Джорджа и должна была стать Гермиона. - Джордж, я ведь не специалист, - тихо отвечает она, осторожно разжимая пальцы Фреда. А он всё продолжает лежать без единой заботы в этом мире. Гриффиндорка осторожно касается внутренней стороны его ладони, проводя кончиками пальцев по подушечкам. Для него она уж точно не могла бы быть посторонней. - Просто ответь мне, - не унимается Джордж, наконец поднимая голову. Она не сразу замечает его застывший взгляд и сжатые в тонкую линию губы. - Я знаю, только ты скажешь правду. Девушка медленно выдыхает, собирая всю волю в кулак. Больничная суета за дверью отдаляется, вскоре затихая вовсе. В пугающей тишине палаты Гермиона слышит собственное прерывистое дыхание. Наверное, ей стоило ожидать этого разговора. Учитывая, что младший близнец был далеко не глуп, рано или поздно он должен был начать задавать вопросы. - Вероятность мала, - сделав глубокий вдох, начинает она. Парень лишь кивает, невидящим взором глядя мимо неё. И это, наверное, к лучшему, потому что прямого взгляда она бы не вынесла. Приняв отсутствие бурной реакции за хороший знак, гриффиндорка продолжает чуть смелее: - Ещё меньше вероятность того, что он сможет быть прежним. - Джордж снова безучастно кивает, и Гермиона уже не так уверена, что этот знак положительный. Или что Джордж ясно соображает. - Ты понимаешь? - Он будет прикован к кровати, - поясняет юноша. Грейнджер качает головой, не в силах скрыть горечь в голосе. Когда это она успела стать птицей недобрых знамений? - Я этого не знаю, - встряхнув головой, она отбрасывает нависшие надо лбом выцветшие пряди. Но близнец, похоже, всё для себя решил, читая в её словах то, что девушке говорить не хотелось. Иногда гораздо проще быть единственным человеком, кто понимает всю жуть ситуации. Незнание - благо. - Но сможет думать? - продолжает свой допрос гриффиндорец. Гермиона потирает переносицу, приказывая комку в горле исчезнуть подобру-поздорову. Тот отчаянно сопротивляется, вынуждая её говорить непривычно сиплым голосом. - Я не знаю, - она намеревается добавить что-то ещё, но Джордж прерывает её прежде. Его лицо принимает пугающе решительный, почти суровый вид. Его слова словно царапают горло в попытке задержаться внутри. - Что ж, в таком случае лучше ему не просыпаться вовсе, - то, с каким ледяным спокойствием звучат его слова, застаёт девушку врасплох. Очевидно, выражение её лица достаточно красочно передаёт переполох эмоций, потому что юноша тут же поясняет: - Я знаю, что говорю, Грейнджер, - в его глазах нет и тени сомнения. И это пугает её гораздо больше сказанного. Словно он посвятил не одну бессонную ночь на то, чтобы обдумать всё до мельчайших деталей и прийти к этому выводу. Её так и подмывает спросить, не о себе ли он говорит. - Если он не сможет вернуться весь, лучше не возвращаться вовсе. Он не сможет так жить. - Джорджи, ты не в себе, - она пытается спорить, не будучи, однако, уверенной, кто из них сейчас рассудительнее. Она не знает Фреда так, как знает его Джордж. Никто не знает его так, как Джордж. Но ей хочется верить, что Фреду есть ради чего жить. Равно как и Джорджу, даже если без Фреда он не "весь". - Я знаю, - голос Джорджа едва достигает её слуха. Он закрывает глаза, опуская голову на руки и продолжая говорить всё так же шёпотом. - Но тогда больно будет не только нам. Она не выдерживает, покидая своё место по левую руку от Фреда. Хоть сколько-нибудь уместные слова так и не находятся. Отчасти потому, что не ей решать, сколько способен выдержать Фред Уизли. Отчасти - потому что понимает логику Джорджа. Фред максималист. Всегда и во всём. Ему никогда недостаточно половины, он всегда стремится получить всё или ничего. А ещё он жутко чувствителен, хоть и не признавал этого никогда. Гермиона думает, что будь на месте Джорджа Фред, он бы уже тронулся рассудком от всей этой ситуации. От висящего на волосок от смерти Джорджа, от состояния мистера и миссис Уизли, от всего, что творилось с их семьёй. Младший близнец ещё с младших курсов казался ей более стойким, даже волос единорога в сердцевине его палочки подтверждал это, равно как и сердечная жила дракона как нельзя лучше подходила темпераменту его благородного, но необузданного брата. Так и не придумав хоть сколько-нибудь убедительного аргумента, девушка опускается на стул рядом с близнецом, приобнимая его плечи и позволяя просто плакать в тишине. Ему редко удаётся оставаться с братом в сравнительном уединении, поскольку рядом всегда оказываются рыдающие в голос мама или Джинни. Присутствие же Грейнджер практически незаметно. Лишь поглаживающая его спину рука напоминает о том, что в комнате они с близнецом не одни. Гермиона опускает голову ему на спину, прикрывая на миг глаза и стараясь выровнять своё дыхание. Пульс замедляется, а вместе с ним прекращаются и судорожные вдохи юного мага. Незаметно для себя Джордж успокаивается, тем не менее не поднимаясь, дабы не скинуть девушку с очевидно удобного места. Ему хочется сделать замечание по этому поводу, но в голову не приходит ничего достаточно смешного. Она всегда любила так сидеть, в особенности по вечерам. А Фред шутил, что с тех пор, как похитил её с поля для квиддича, вынужден выступать для неё подушкой. Гриффиндорка шумно втягивает носом воздух, на секунду задумавшись. Неясное осознание так и маячит на окраине сознания, но ускользает, стоит Гермионе обратить на него взор. Почему ей кажется, что она упускает что-то. Что-то очень важное и, на самом деле, очевидное. Успеть бы только рассмотреть. - Меня всегда удивляло, какие у вас с ним разные вкусы, - уткнувшись ему в спину, заявляет Грейнджер, незамедлительно удостаиваясь слегка удивлённого хмыканья. Она замечает перемену в его дыхании, довольно улыбнувшись своему успеху. - Ты о чём там бормочешь? - с усмешкой интересуется юноша. Его мысли лихорадочно носятся по палате, стараясь сконцентрироваться на чём-нибудь, что не будет связано с самой несносной гриффиндоркой столетия, всё ещё лежащей на его спине, но выходит из рук вон плохо. - Твой парфюм, - спустя пару мгновений отвечает она же. Джордж невольно ворочается, прекратив служить удобной подушкой. - Вы всегда предпочитали совершенно разные ароматы. Парень поворачивается к ней лицом, вынуждая девушку выпрямиться и одаривая её редкой улыбкой. В качестве извинения, полагает Гермиона. Она не совсем довольна тем, что её выгнали с удобного места, но рада тому, что Джордж слишком занят собственными мыслями, чтобы заметить её неловкость. - Ты, между прочим, единственный человек, который дарил его правильно, - близнец говорит медленно, словно окунаясь в воспоминания об их девятнадцатилетии. Мисс Грейнджер тогда действительно постаралась, проведя расследование и выяснив, какие именно ароматы особенно привлекают близнецов Уизли. Помнится, они тогда здорово удивились, что она безошибочно подобрала то, что им нравилось. Да ещё и знала, какому из близнецов предназначался каждый парфюм. И всё благодаря её природной наблюдательности. Конечно, без помощи маленькой толики магии не обошлось, но им об этом знать было вовсе необязательно. - А в остальном было также? - спрашивает она, стараясь отвлечься от самовольно выскользнувшей слезинки. И от мысли, что Джордж сегодня пахнет древесным ароматом Фреда. Вот только осознанно ли? Она не знает, а спросить так и не решается, меняя тему, пока не разревелась окончательно. - В плане вкуса? - неожиданно оживившись, спрашивает Джордж. Гермиона кивает, поспешно вытирая щёки тыльной стороной ладони, пока близнец увлечённо перечисляет. - Ага. Еда, алкоголь, музыка... девушки. - Что, девушек ревновать не приходилось? - он усиленно мотает головой, словно даже мысль о таком неуместна. - Совершенно, - утверждает он, бросая быстрый взгляд на бездвижного брата. - Та, что нравилась мне, ему была бы просто другом. И наоборот. - Это интересно, - немой вопрос в его глазах вынуждает её продолжать. - Мне всегда казалось, что вы оба в какой-то момент испытывали симпатию к Анджелине. - Не угадала, - хитрая улыбка озаряет его лицо знакомым светом. Его взгляд постепенно приобретает привычный озорной блеск, пусть и слабее прежнего. Наверное, больше всего Гермиона скучала именно по той беззаботности, что несло с собой присутствие Фреда. - Только Фред? - Джордж качает головой, продолжая всё так же лукаво улыбаться. Да он над ней смеётся! Что ж, последнее предположение. - Ты? - Нет, - сменив хитрость на милость, он решает избавить её от тяжести незнания. Настоящего страшного сна Гермионы Грейнджер. - Ни один. Она Ли очень нравилась. - Неожиданно, - распахнутые донельзя глаза изумлённой Грейнджер вызывают очередную улыбку. При всей напускной серьёзности, с ней очень легко улыбаться, замечает Джордж, отчего-то задумчиво качая головой. Блики закатного солнца скользят по палате, попадая на лицо непривычно добродушного сегодня юноши. Гермиона бросает взгляд на часы, только сейчас замечая, как много времени прошло с тех пор, как они пришли. До пятничного ужина в Норе остаётся лишь час, потому она решает рискнуть в надежде на то, что огорошенный её внезапным вопросом юноша не успеет придумать отговорку. - Ты не хочешь попробовать сходить на ужин? - мягко начинает она, будто резкие звуки могут его спугнуть. Как дикого зверька. Младший близнец явно шокирован её вопросом, потому отвечает не сразу. Гермиона же пользуется этой паузой, подбирая его куртку и палочку, что лежат на соседней кровати. В качестве приманки или выкупа. - Ты меня на свидание приглашаешь, Грейнджер? - всё ещё пребывая в прострации, уточняет юноша. Если бы это был не Джордж, она бы услышала нотку ревности в его голосе. Но это был он. А Гермиона знала Джорджа и с лёгкостью могла раскусить его попытки прикинуться дурачком во избежание нежелательного публичного появления. Не тут-то было. - Совсем сбрендил? - Грейнджер протягивает ему куртку, продолжая однако удерживать палочку в крепко сжатой ладони. Джордж, кажется, даже не замечает пропажи. - В Нору на ужин. - Ах, ты об этом, - парень кивает, и Гермиона не уверена, чего больше в его движениях - облегчения или сожаления. Бежать больше нет возможности, потому, бросив последний взгляд на руки Фреда, Джордж с неожиданной серьёзностью смотрит ей прямо в глаза: - Думаешь, они этого хотят? Мама с папой. Она замирает в дверях, невольно сильнее сжимая в руках его палочку и силясь осознать смысл вопроса. Джордж видит её замешательство, поясняя: - Я ведь ходячее напоминание, - он поднимает руки перед лицом, жестом призывая её молчать. Дослушать. Гермиона коротко кивает. - Со мной они так никогда и не смогут смириться. - Джордж, ты дурак, да? - совершенно серьёзно спрашивает гриффиндорка. Джордж полагает, что она уверена в его непроходимой тупости. И не сомневается, что она права. А мисс Грейнджер просто отступает от порога, жестом призывая его следовать за ней. - Возможно, - шепчет Джордж себе, потому как ей его ответ явно без надобности. Густой туман окутывает деревья подобно тёплому пледу, расстилаясь вдоль толстых ветвей и обволакивая потемневшую листву. Дождя ещё нет, но в воздухе сквозит напряжение, будто молния вот-вот рассечёт тёмно-серое небо пополам. Идущая по пустынным улицам пара волшебников не спешит нарушить воцарившееся молчание. Почему-то в компании друг друга им молчать гораздо уютнее, чем в одиночестве. В Норе их ожидает шумный ужин в кругу семьи и друзей, но до тех пор чарующая тишина вечера важнее всякой беседы.