Жизнь взаймы

      Прохладный ветер так и норовит сорвать капюшон с невысокой темноволосой девушки, быстрым шагом преодолевающей последний отрезок пути. Утренние улицы морозны и пустынны, а здание, к которому она направляется, заброшено вот уже несколько месяцев. Несколько долгих пустых месяцев, за которые она успела понять два неопровержимых факта. Первый заключался в том, что тишина не всегда желанна. Иногда она способна лишить рассудка даже самого уравновешенного волшебника, запирая в вакууме собственной пустоты и вынуждая бесконечно роящиеся мысли достигнуть апогея. До тех пор, пока череп не лопнет от внутреннего давления. Вторым фактом стало осознание того, что смерть далеко не самое страшное, с чем может столкнуться человек. Оставаться в живых в разы страшнее. Она открывает дверь простым заклинанием, поднимаясь сразу на второй этаж. На её удачу, никакой защиты на здании более не было. Никто и так не посмел бы войти сюда. В квартире нет никакого освещения, потому она вновь достаёт палочку, дабы видеть лестницу. Идти приходится медленно, поскольку пол усыпан осколками разбитых стёкол и даже кусками деревянной мебели. Ощущение, что здесь побывали пожиратели, хотя Гермионе прекрасно известно, разгром устроен отнюдь не ими. Запах гари так и не выветрился, а стены, покрытые некогда цветастыми обоями, теперь пестрили следами от выпущенных в порыве отчаяния заклинаний. Отыскав спальни владельцев, гриффиндорка озирается по сторонам, дабы убедиться, что она всё ещё одна, и ступает в одну из них. Ей несдобровать, если кто-либо из семейства Уизли узнает, что она была здесь без их ведома. Она трясёт головой, отгоняя ненужные мысли. Ей нужна информация, которую никто не может, а кое-кто просто не желает дать, потому придётся добывать её самостоятельно. В комнатах обоих близнецов не изменилось ровным счётом ничего. Словно они лишь выбежали совершить очередную шалость и должны были вернуться с минуты на минуту. Если первое время семейство ещё наведывалось сюда, вскоре они стали заходить всё реже, затем и вовсе перестав, поскольку пришедший в сознание и, на своё несчастье, выживший близнец впадал в истерику, стоило ему увидеть дом, который он когда-то делил с братом. Его первый визит домой стал последним, а ремонтировать разнесённую им в пух и прах гостиную не стали. Как не стали и перевозить ничего из того, что спаслось от бури по имени Джордж. На предложение разобрать вещи брата или хотя бы взять свои он откликнулся очередным приступом панической атаки, после которой было решено более его не беспокоить. Гермиона полагала, что ей сказочно повезло прочесть про методы борьбы с подобными приступами после шестого курса, когда неизбежность войны стала очевидной. Иначе успокаивать задыхающегося посреди разгромленной гостиной юношу было бы просто некому. Осмотрев первую комнату, коей оказалась спальня старшего близнеца, девушка стянула с плеч рюкзак, чтобы поместить в него вещи, которые собиралась бессовестным образом выкрасть. Она надела перчатки, дабы не оставлять посторонних следов на принадлежавших близнецам предметах. Выудив всё, что сумела отыскать в глубине платяного шкафа и в одном из ящиков письменного стола юноши, она аккуратно убрала улики в рюкзак. Спальня Джорджа находилась по соседству и встретила волшебницу лёгким ароматом морской соли. Младший близнец всегда предпочитал свежий парфюм, в то время как Фред отдавал предпочтение древесным ароматам. Именно парфюм Гермиона избрала в качестве подарка на их девятнадцатилетие, подобрав ароматы по их вкусу, чем и поразила парней, убеждённых, что никто не способен замечать столь тонких различий между ними. Эти же предпочтения выступили последней каплей глубоко засевшего сомнения, побудившего её посетить заброшенное королевство вредилок. Слишком много было несоответствий и слишком много совпадений, чтобы игнорировать обеспокоенный внутренний голос, подмывавший её прояснить свои неясные ещё подозрения. Мисс Грейнджер не смогла бы с точностью сформулировать вопрос, на который искала ответ. Что-то было не так, и она намеревалась выяснить, что именно. Она, конечно, понимала, что некоторые загадки лучше оставить неразгаданными, но знала также, что не может игнорировать раскалывающий голову тревожный набат. Вскоре рюкзак был наполнен необходимыми ей предметами, а время близилось к рассвету. Окинув прощальным взглядом некогда манящий своими огнями и разноцветными шутихами магазин, гриффиндорка заперла дверь, возвращаясь домой пешком, несмотря на тяжёлую ношу. Почему-то немагические способы передвижения казались ей более безопасным, поскольку были не столь шумными, не привлекая лишнего внимания. Добравшись до квартиры, которую юная волшебница делила с лучшим другом и его крёстным, она, наконец, выдохнула, опуская ношу на стол и стягивая капюшон. Не желая терять времени, она скинула жакет на ближайший стул, наливая себе кружку горячего кофе и принимаясь вытаскивать украденные вещи на кухонный стол. Благо, Гарри с Джинни на выходные уехали в Годрикову впадину, дабы посмотреть дом Поттеров, который юноша планировал отремонтировать, дабы поселиться в нём после свадьбы. Сириус гостил у Люпинов, чем и предоставил мисс Грейнджер возможность провернуть свою задумку. Когда рюкзак был опустошён, на столе оказались выстроены в ряд все вещественные доказательства, с помощью которых Гермиона Грейнджер намеревалась раскрыть тайну, не дававшую ей покоя уже продолжительное время. Тайну, которую в упор отказывалось замечать убитое горем семейство, закрывая глаза даже на явные знаки. Тайну, тщательно оберегаемую помутившимся разумом невменяемого близнеца. Кружка разлетелась сотней мокрых осколков, проливая горячий кофе на пол и ступни юной волшебницы. Зашипев от боли, она вскочила с места, допрыгав до раковины и наскоро вытирая руки. Мановением палочки убрав осколки и разлитую жидкость, она вернулась обратно, трясущимися руками опираясь на стол. Ей казалось, что она теряет сознание. Или рассудок. Возможно, так оно и было. Возможно, она потеряла сознание ещё в квартире близнецов, и всё, что происходит сейчас, лишь плод её больного воображения. Подрагивающие пальцы вцепились в край столешницы, чтобы заземлить лихорадочно сотрясающуюся девушку. Её глаза бегали от одного предмета к другому, силясь донести до мозга то, что видели перед собой. Пазл сложился.

***

8 месяцев назад Окончание войны, казавшееся некогда пределом мечтаний для всего магического сообщества, даровало один единственный облегчённый выдох. Выдох о том, что всё закончилось. Что больше нет смертельной опасности на каждом шагу, нет угроз жизни и безопасности. Что больше не будет погонь и преследований, от которых кровь холодеет в венах. Что больше нет нужды скрываться днём и проводить каждую ночь, вслушиваясь в тишину и тревожась о родных и близких. За этим выдохом, шумно опустошившим покрытые пылью лёгкие, наступило осознание. Больно жгущее осознание того, что пол в Большом зале сплошь покрыт чьими-то трупами. Что в школе чародейства и волшебства не осталось ни единого коридора, не пропитанного кровью учеников, ещё недавно прогуливавшихся по ним с улыбками на лицах. Что в магической Британии не осталось ни единой семьи, не понесшей сегодня потери. Что даже самая сильная магия неспособна вернуть человеку утраченную жизнь. Что ничего не закончилось. Колдомедик жестом призвал девушку следовать за ним, проводя в одну из палаток, служивших теперь палатами для раненых. Внутри было многолюдно, помимо всего семейства Уизли, здесь находились также друзья и одноклассники покоившихся на идентичных кроватях близнецов. Она поприветствовала всех слабым кивком, оставаясь стоять с краю толпы и избегая смотреть на кого-либо. Миссис Уизли сидела на деревянном настиле между двумя кроватями, её супруг стоял рядом, удерживая женщину за плечи. Гермиона могла поспорить, что ещё три дня назад они не были столь седыми, но теперь их голову словно покрывал пепел. Наверное, именно по этой причине придумана фраза. Она отвернулась, прикусывая щеку изнутри и вытирая слёзы тыльной стороной ладони, но успела заметить покрасневшие глаза, устремлённые на неё. Гарри, обнимавший содрогающуюся в рыданиях Джинни, жестом призвал подругу подойти, передавая в её руки младшую Уизли и направляясь к находящемуся по другую сторону палатки Рону. Джинни не переставала плакать с момента окончания битвы и до сего момента, периодически переходя в истерическое состояние и задыхаясь от приступов бесслёзных рыданий. Рон же казался абсолютно безжизненным, и лишь залитые кровью глаза и выступающие на лбу и шее вены выдавали, чего ему стоит удерживать себя на ногах. Ради матери с отцом, догадалась Гермиона. Оказавшись в объятиях Гарри, закрывавших его лицо от остальных, парень чуть осел, удерживаемый от падения на пол исключительно усилиями друга, и затрясся, заставляя сердце сжаться от боли. Она обняла голову Джинни, прижимая ближе к себе и бессознательно гладя её волосы, игнорируя шум в ушах, когда колдомедик огласил вывод, к которому привёл проведённый ранее консилиум. Джинни что-то кричала сквозь рыдания, вцепившись руками в куртку Гермионы и дрожа всем телом. Мистер Уизли упал на настил рядом с женой, не в силах более храбриться. Чарли и Перси бешено носились по палате, чего-то громко требуя, пока тихо плакавший в углу Билл, который ссутулился так, что казался на голову ниже, вдруг не поднялся, заставляя их остановиться. Гермиона не слышала ни слова. Перед глазами рябило, а стоявший в ушах гул лишь нарастал. Она знала. Поняла раньше, чем кто-либо, по той простой причине, что профессия родителей, пусть и дантистов, не могла не наложить отпечаток на неё. К тому же, она прочла не один медицинский справочник прежде, чем отправилась на потенциально травмоопасную миссию в компании двух самых незадачливых людей из всех, кого ей доводилось встречать. Но даже это знание не спасало от опустошающего страха, сковывавшее её сознание теперь, когда предположение подтвердилось. Палата опустела довольно быстро. Отчасти потому, что балансирующим на грани истерики членам семейства Уизли необходимо было уединение, отчасти - потому что друзьям семьи нужно было посетить других раненых. Но причина была не только в этом. Слишком невыносимо было видеть вечно весёлых и счастливых близнецов в подобном состоянии. Она ещё долго не могла заставить себя взглянуть на них. Обычно растянутые кривоватой улыбкой лица теперь походили на безучастные маски Вольто, что были надеты для карнавала. Вот только карнавал давно прошёл, а маски так и не спали. Гермиона выпустила Джинни лишь тогда, когда мистер Уизли вместе с Биллом вывели миссис Уизли подышать, а Чарли силой уволок сходящего с ума от чувства вины Перси. Она помогла ослабевшей от пережитого всплеска эмоций подруге сесть на край кровати одного из братьев. Фреда, судя по разодранной куртке. Гарри усадил Рона напротив на кровать Джорджа, отступая, чтобы мисс Грейнджер могла подойти к другу. Тот уже успел взять себя в руки, подобно стойкому оловянному солдатику не позволяя и тени бурлящих внутри чувств проскользнуть на бледном лице. Его челюсть была сжата так сильно, что губы побледнели, а вены на шее снова выступили неровными линиями. Гермиона никогда бы не подумала, что Рон может быть настолько другим. От ворчливого, но приветливого и болтливого мальчишки не осталось и следа. Его место теперь занимал суровый мужчина с глухой болью в глазах, безмолвно и одиноко идущий через свои тернии. Разжав его пальцы, Гермиона вложила свою ладонь в его. - Рон, - он не смотрел на неё, лишь сжал её руку в своей, давая понять, что слышит. Хотелось схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы вернуть того Рона Уизли, который совершенно не умел контролировать свои эмоции, шествуя по миру с распахнутым сердцем. Будь на его месте она или Гарри, Рон бы из кожи вон лез, чтобы дать понять, что они не одиноки в своём горе. - Не нужно, пожалуйста. Ей не за чем было говорить, о чём она просит. Не вини себя. Не закрывайся. Позволь себе плакать. Позволь нам быть рядом. Рон слабо помотал головой, словно одно это движение отдавалось болью по всему телу. Его взгляд не двигался, зацепившись за невидимую точку в воздухе, избегая приземляться на ком-либо другом. Джинни же не могла оторвать взора от покоящихся на больничных кроватях братьев, поочерёдно смотря то на одного, то на другого, словно пытаясь запечатлеть в памяти их облик. - Не могу, - едва выдохнул Рон, удерживая хриплый от напряжения и приближающейся простуды голос глубоко в горле, словно так она не могла понять, что ему хочется кричать до разрыва связок. Гермиона не ответила, присаживаясь рядом и привлекая его к себе. Парень не сопротивлялся, но от этого сердце только сильнее болело. Он был похож на безвольно подчиняющуюся марионетку, которую вывернули под неправильным углом, повредив конечности и окончательно оборвав нити, связывавшие его с жестоким кукловодом. Кивнув собственным мыслям, она мягко уложила голову юноши на своё плечо, запуская пальцы в его отросшие рыжие пряди и продолжая удерживать свою ладонь в его руке. За стенами палатки моросил всё усиливающийся дождь, а тёмные от пыли капли стекали по покатым крышам, оставляя хаотичные грязные разводы на белой материи. Казалось, сама природа сочувствовала волшебному сообществу, низвергая бесконечные потоки воды на руины некогда величавой школы, омывая покрытые пеплом камни, смывая кровь и стирая следы от заклинаний, возвращая выложенные булыжником полы к первозданному виду. Только эти камни были неподвластны ни битвам, ни магам, ни даже дождю. Лишь время имело власть над ними, но даже ему потребовалось бы много веков, чтобы обратить их в песок.