Не гасни, моё Солнце!

Ира бежала со всех ног от реки, будто за ней кто-то гнался. В глазах белым облаком стоял тот день. Развалившись на диване, Ирина уже третий час болтала с подругой. Девушка слышала, как кто-то позвонил отцу. Её не особо интересовало, кто, но тут Ира услышала, как папин голос болезненно дрогнул. Прервав разговор, она пошла к нему. Заглянув в комнату, девушка замерла на пороге. Старый генерал сидел, положив голову на раскрытые ладони. Заметив дочь, он встал. Ирина увидела его всегда спокойное, мягкое и доброе лицо. Но почему-то у неё уже холодело всё внутри. Подойдя к своему ребёнку, мужчина посмотрел на чуть трясущиеся губы и раскрытые тревогой глаза: - Ты чего? - голос чуть тревожный, но мягкий. - А ты? Пап, что случилось?! - на глазах у Иры выступили слёзы. Трясти потихоньку начинало всю девушку. Она и сама не могла объяснить, почему вдруг стало так страшно. Ничего же особого не произошло... Мало ли, на службе что нехорошее случилось... Да вот только холод внутри отпускать ну никак не желал. - Ну что ты? - протянул папа и прижал Иришу к себе, успокаивая, - Тихо... Что за слёзы? Просто с бориной работы звонили, попросили приехать. - Зачем? - у девушки аж ноги подкосились. Хорошо, что отец держал крепко, - Что у него случилось?! - в голове проносились нехорошие мысли... А вдруг Борю ранили, или еще что похуже?! Папина рука, аккуратно вытирающая слезы с ириного лица, немного разогнала плохие мысли: - Пока не знаю, - как ему хотелось соврать, но не мог.., - Я уверен, что это максимум мелкие неприятности... - Какие - мелкие?! - Так, всё! - за раздражением генерал силился скрыть редкий страх. Получилось или нет - не понятно.., - Быстро одевайся и поехали! Ира остановилась и тяжело, порывисто вздохнула, глотая слёзы. Воспоминания не желали отпускать. Они распускались, становясь всё ярче и приближаясь к... Они с отцом ехали в машине, избегая смотреть друг на друга. Мужчина упорно всматривался в желтоватую, подсвеченную фонарями дорогу, а Ирина сидела с закрытыми глазами, прижимаясь лицом к холодному стеклу. Ночь была жаркая, под стать середине лета, а не концу весны. На небе даже рисовались редкие, засвеченные огнями города звёзды. Девушка упорно жмурила глаза, чтобы не видеть их отражение в зеркалах. Стекло нагревалось и постепенно стало отвратительно тёплым... Подъехали. Сонный дежурный, посмотрев на документы отсутствующим взглядом, пропустил автомобиль на территорию. Судя по глазам, этому человеку не надо было уже ничего. Ира, неловко пошатываясь, выбралась из машины. Здание КТЦ рисовалось чёрным, неприветливым силуэтом. Помедлив, дожидаясь папу, девушка вслед за ним вошла в центр. Эта ночь, хоть уже и летняя, не отличалась теплотой. Колкий, холодный ветер запачкал бархат неба лохматыми тучами, пролившимися мелким противным дождём. Ира то зябко ёжилась, обнимая себя за плечи, то как бы раскрывала объятия дождю, мучаясь от внезапной жары. Но дождь, как и слёзы, не мог отмыть её память. В КТЦ не было обычной для него суеты. Кажется, он вымер... Ира с отцом шли по коридору. За стеклянными перегородками стали встречаться сотрудники центра, будто боявшиеся допустить лишний звук или движение. Казалось, они не хотели показываться на глаза начальству. Или сами о чём-то молчали. Никто не повернулся в сторону проходящих. Ощущение спокойного холода у Ирины становилось всё отчётливей. Неприятный иссиня-белый свет бил по глазам, отговаривая идти дальше. Офицер, шедший впереди, указал на дверь, ведущую в помещение без прозрачных стен, и поспешил ретироваться. Ира посмотрела ему в след. Ей одновременно и хотелось, и не хотелось входить. Папа уверенно постучал, и, услышав разрешение, открыл дверь. Невольно прячась за спиной отца, девушка вошла. Это был достаточно просторный кабинет. В нём сидели коллеги Бори, но самого его... не было. Иру передёрнуло. Она бегло пробежалась взглядом по присутствующим. Большинство из них были ей незнакомы. А вот одного узнала. На небольшом диванчике сидел, прижимая к себе светло-рыжую, больше русую, девушку, уткнувшуюся в него лицом, Булатов, командир и лучший друг Бори. Контр-адмирал поднял глаза, они были лишь немного темнее, чем у брата, на вошедших, и встретился с Ириной взглядом. По его холодному лицу понять можно было только то, что всё плохо. У Иры появилась глупая, но искренняя надежда, что это относится только к отчаянно прижавшейся к Ване женщине, но никак не к её Борьке. Продолжая смотреть на Булатова, она узнала поднявшую голову девушку - Багиру. При воспоминании о ней Ирина закусила губу. Багира... Ещё один лучший друг Бори... Он называл её своей сестрой... Её! Её сестрой! Как же так?! Ведь это Ира его любимая младшая сестрёнка, а не эта... Рита. Не она! Девушка терпеть не могла этого "друга" брата... Слепая, глупая ревность захлестнула её, заставляя слёзы литься сильнее... Ирина понимала, насколько бессмысленна теперь эта ревность. Да уж лучше бы он любил эту Багиру, а не её, только бы мог! Только бы мог сейчас любить хоть кого-то... Ира отвернулась от сидящих и посмотрела на седого генерала немного потрёпанного вида. Отец тоже на него смотрел и, видимо, ждал ответа на вопрос, прослушанный девушкой. Пригов вздохнул, мгновение сжимая кулаки за спиной, и тихим, резким, каким-то слишком, как показалось Ирине, трагичным голосом сказал, обращаясь к отцу: - Ваш сын, Тарасов Борис Андреевич, погиб при исполнении.., - до тошноты официально... До тошноты. Оборвав его на полуслове, не помня себя, Ира закричала: - Как?! Как это случилось?! Как?! - она не хотела знать как, не верила, не понимала... Просто хотелось что-то очень громко кричать. Старый генерал развернул внезапно ослабевшими руками дочь к себе и обнял. Ира прижалась. Слёз не было. То, что происходило дальше, доходило до неё сквозь вату бесконечного холода внутри. Ответил Батя: - На последнем задании, выполнив задачу, вся группа ушла. И... он ушёл, - Ира спокойно, отстранённо на него посмотрела и отметила, что Иван избегает имени брата, - но решил вернуться зачем-то. Ослушался приказа и вернулся. А корабль взлетел на воздух. Внезапно... Мы осмотрели всё. Не осталось ничего, кроме обломков... Ирина кидала беглые взгляды на коллег Бори, пока отец продолжал о чём-то разговаривать. Вот жмутся у стенки трое офицеров. Высокий, тёмный и кудрявый переводит взгляд с Пригова на них с отцом и на Багиру с Батей. Голубоглазый, чуть ниже кудрявого, мужчина смотрит в пол, не в силах поднять глаз на семью погибшего товарища. Между ними, серьёзно нахмурившись, что смотрелось немного забавно на милом детском личике, смотрела в одну точку белокурая девушка. Папа подался вперёд, отпустив Иру. Она осталась стоять, как статуя. Багира высвободилась из батиных объятий и подошла к ней. Что хотела сделать - никто так и не узнал. К горлу осиротевшей родной сестры внезапно подкатила такая неудержимая злость, что она с несвязными криками о ненависти и обвинениями в смерти брата накинулась на его названную сестру. Ваня, обняв сзади, крепко схватил за руки бьющуюся и вырывающуюся в бесслёзной истерике Ирину, шепча ей что-то тихое и успокаивающее. Что именно - она не слышала. Девушка смотрела на Риту, поддерживаемую вовремя подоспевшим Котом. В глазах капитана III ранга отражались кружащимися по краю огоньками лампы с иссиня-белым светом, отдающим в её бориных глазах домашним теплом. На щеках навязанной сестры вымывали дорожки больные слёзы.