Искуситель

Проснулся я от стука в дверь. — Колдуэлл, с вами всё в порядке? — спрашивал голос Люциуса. Я бросил беглый взгляд на часы. Был полдень. Князь беспокоится, что я не показывался всё утро. — Относительно, — ответил я, вставая, и вспоминая события минувшей ночи. — Ох, чудно, вы живы, — посмеивался он. — Я войду? — Конечно, — я открыл дверь, впуская друга. Он был одет, в отличье от меня. Я спал прямо в халате, в котором удалился из спальни ночью. Люциус оглядел меня и ухмыльнулся. — Неужто всё спали? — Ночь была трудной, — ответил я недовольно. — Верно. На самом деле, я пришёл с вами поговорить о случившемся. Понимаю, вам неприятно… — Нет-нет, я сам хотел, — остановил его я. — Я сейчас оденусь, и поговорим. Спустя полчаса мы с ним сидели в столовой. Как мне сказали, Джильда уехала к родителям. Тем лучше. Не хочу видеться с ней. Люциус дождался, пока я позавтракаю, и начал диалог. — Киллиан, я думал об этом… инциденте, и пришёл к выводу, который, надеюсь, не сильно обидит ваше самолюбие. Знайте, я хочу как лучше. — И что вы надумали? — спросил я настороженно. — Во избежание скандалов мне кажется, что вам стоит продолжить жить вместе. Я посмотрел на него, всем видом своим показывая недовольство. — Я благодарю вас за ваши переживания, но я не желаю оставаться с ней. Если бы это была измена, я, возможно, нашёл бы в себе силы терпеть её, но ведь она убийца. Несостоявшаяся, но убийца. Если она отравила леди Старк из ревности к вам, то с чего бы ей не может захотеться также отравить и меня? Или же станет угрожать этим, если вы её не примете. — Вам ничего не стоит нанять дегустаторов. Но раз вы не хотите жить с несостоявшейся убийцей, а это вполне логично, то я не смею вас переубеждать. — Я разведусь с ней, — твёрдо сказал я, стараясь не обращать внимания на душевную боль. — Наплевать на мнение света. Он всегда любил скандалы. Меня заботит не это. А полиция. Люциус закурил, задумчиво выдыхая дым от сигары. Он рассуждал. — Полиция. Вся справедливость относительна и продажна, как и всё в этом мире, — произнёс он, любуясь пламенем свечи. — Знаете, Колдуэлл, оставьте это. Позвольте мне заняться наказанием леди Джильды. — Но как вы это сделаете? Полиция продажна, да и к тому же, у меня нет титула и влияния лорда, а у её отца есть. — Да, у юной изменщицы есть влиятельный отец. А у вас кое-кто получше. — Кто? Вы? — София Старк, — он загадочно улыбнулся. — Леди София-то тут причём? Я думал, с этим разберёмся только вы и я. К тому же, она уже пострадала из-за Джильды, не хочу, чтобы это повторилось снова и уже успешно. — Видите ли, Колдуэлл, — властно, сверкая глазами и как-то азартно улыбаясь отвечал мне князь. — В этой игре леди Керрингтон есть вы, валет, дама — она, и в руках вас обоих два туза: её — лорд Генри, ваш — я. Однако у леди Старк тут особая роль джокера. — Я вас не очень понимаю, — признался я. — Вы говорите о наказании, причём тут карты? — Увидите, друг мой. Только дайте мне всё сделать самому. Я посмотрел в его горящее азартом лицо. И мне уже хотелось позволить ему всё из банального любопытства. — Хорошо, Люциус. Она в вашей власти. — Вот и прекрасно, — он выдохнул дым, и в этот миг его взгляд и улыбка были пугающе злыми. Хищными, жадными до крови. — Теперь я должен спросить, когда вы планируете выселять неверную жену из дома? В декабре я был разведён с Джильдой. Уж не знаю, каким чудом, но мне удалось сохранить почти всё состояние, а не отдавать ей половину. Суд лишь обязал меня выплатить ей несколько тысяч. Лорд Генри всё рвался поговорить со мной, но я не желал ни секунды находиться рядом с этим человеком. По задумке Люциуса я не сказал полиции о деяниях бывшей жены. К тому же, для этого нужно было бы привести с собой леди Софию, чтобы она подтвердила, что действительно была отравлена. Я замечаю, что очень часто стал думать об этой женщине, и также часто вместе с князем стал бывать у них в гостях. Лорд Роберт с возмущением выслушал мою историю, осуждая всех Керрингтонов за обман. — Господи помилуй, разве можно так брать и манипулировать? — распалялся он, едва не ударив кулаком по столу. — Неужели у этих людей нет сердца, раз они так относятся к человеку, который имел добрые намерения? — Отец, прошу, будьте спокойнее, — говорила ему София. — Врач просил не волноваться. — Жаль, что вы не познакомились с Софией раньше, — сказал лорд мне, поглаживая руку дочери. — Она счастливый талисман, который уберёг бы вас от такой жестокости. Я тогда не понял, почему он назвал Софию талисманом. И по дороге домой Люциус поведал мне: — За пару дней до появления на свет леди Старк лорд проиграл большую сумму денег, поместье, и имел лишь пару тысяч фунтов. И в ночь, когда она родилась, он отыгрался, он не проиграл ни одной ставки в этот вечер, и хмельной целовал щёчки дочери, называя её «мой счастливый талисман». По просьбе леди Елены, мир её праху, он зарёкся прикасаться к картам. — Как занимательно, — отметил я. — Эта история связана с тем, что вы называли леди Софию джокером? — Отчасти. В один из зимних дней князь уехал по важным, с его слов, делам, оставив меня одного до вечера. Я же отправился к леди Старк, по обретенной мною привычке. И обнаружил её на улице, она шла куда-то без сопровождения, спокойно улыбаясь проходящим мимо людям. Я выскочил из кареты прямо на ходу, оказавшись перед девушкой. Она ахнула и засмеялась. — Мистер Колдуэлл, неужто так соскучились, что прямо из повозки выпрыгиваете! — Именно, миледи, — улыбнулся я, поцеловав её руку. — Куда вы идёте одна? — В церковь. Сегодня особенный день, я едва упросила отца отпустить меня одну. — Могу я пойти с вами? — Но мне казалось, вы неверующий. — Ради вашего общества я пойду хоть в церковь, хоть в преисподнюю. Она улыбнулась, дав мне взять её под руку. — Раз так, идёмте. Мы с ней двигались по заснеженным ночной метелью улицам, пока вся белизна вокруг сверкала от лучей яркого солнца на голубом небе. София глубоко вдохнула морозный воздух, и безмятежно улыбнулась, выдыхая и смотря наверх. — Я так люблю это небо, — говорила она спокойно и ласково. — Также бесконечно, как оно само. — Оно сегодня поистине красиво, — согласился я. — Вам никогда не хотелось хоть раз побывать там, в вышине, среди облаков и солнечных лучей? — В детстве бывало. Но если честно, то мне кажется, я там уже был. — В самом деле? — изумилась она. — Да. Знаете, когда вас… когда вы спали, — сказал я, смягчив, не желая затрагивать неприятную тему, — мне снилось, что вы ангел. Что я стою посреди неба, а вы говорите с другим ангелом, а потом со мною. Она просветлела лицом. Улыбка стала не столько ласковой, сколько бережной, любящей, нежной. — А как тот ангел выглядел? — Гм. Мне кажется, он подходил под описание архангела Рафаила из вашего сна. Только полноват. — Это он! — засмеялась София. — Он и вам снился! — Интересно, почему, — улыбнулся я. — Кто знает. Ох, мы пришли. Мы стояли на пороге церкви. София вошла, тихонько открыв дверь, а я вошёл следом. Нас встретил священник. Едва он увидел леди Старк, как спокойная улыбка отразилась на его пухлых губах. — Миледи, каждый год в одни и те же дни, — сказал он. — Я стараюсь бывать здесь чаще, святой отец, — учтиво ответила она. — Это мой добрый друг, Киллиан Колдуэлл. — Всегда радостно, когда ещё одна душа обретает Бога в своём сердце, — улыбнулся мне священник. — Извините, но я не верующий, — без тени робости ответил я. — С вашего позволения, я подожду леди Старк здесь. Он как-то странно на меня взглянул. С удивлением, разочарованием, и даже каким-то высокомерием. София спешно покинула нас, идя к иконам. Священник же вздохнул, смотря на неё и покачивая головой. — Наивное дитя. — О чём вы? — спросил я, снимая перчатки. — Леди Старк неимоверно добра, её веру никогда не затмевала тень сомнения, и всё же, хоть она и любима Господом, несомненно, он не наделил её рассудительностью. Если бы только понимала, что нет смысла просить за того, о ком она молится. — О ком-то неугодном Богу? — ухмыльнулся я. — Об отверженном сыне Его. О Люцифере. Я вскинул брови, изумлённо смотря на святого отца. — Люцифере? О Сатане? — Именно, — кивнул мужчина. — Она всё просит Бога впустить лукавого назад в своё царство. Надеется, что однажды вымолит для Люцифера прощение. — Но зачем? Это бессмысленно. — Её вера также сильна, как и любовь ко всему сущему. И надежда, что однажды Сатана обретёт прощение. Три благодетели пышно цветут в её душе, но жаль, что они заставляют её молиться о нечестивце, чей грех непростителен. Я вновь удивился её бесконечной доброте. Даже своего придуманного церковью врага она любит и просит за него прощения. Я шагнул было к Софии, но меня придержал за плечо святой отец. — Не нарушайте молитвы, прошу вас. Не нужно мешать, когда она едина с Богом. Я не стал идти дальше. Я лишь стоял и слушал её изредка доносившиеся слова и фразы: — Отец, прими Его назад… прости человеку великий грех, к которому Он привёл из обиды… не прошу за себя, я помню приговор… дай ему благословение, прости старшего сына… Дальше молитва сошла на шёпот, который я не слышал, как ни старался. Через какое-то время София закончила и вернулась ко мне. Мы покинули церковь, и из её прощания со священником я узнал, что его имя Стефан. На улице она вновь была ласковой и улыбчивой. И я решился узнать: — Миледи, священник сказал, что вы молитесь за Сатану. Простите, что лезу не в своё дело, но мне интересно, зачем? Она помолчала, смотря на небо. Во взгляде её была тоска, но она продолжала невозмутимо улыбаться. — Вы никуда не лезете, вы заслуживаете знать. Я молюсь, потому что считаю, что каждое создание Бога заслуживает Его прощения и любви. Люцифер всего лишь был другим, всего чуть-чуть сильнее Михаила, и по праву гордясь этим, он заслужил место среди падших ангелов. Мне кажется, это нечестно. И он уже достаточно отбывает своё наказание, которое я считаю ужасно несправедливым. — Разве гордость не считается одним из смертных грехов? — Да, но в таком случае каждый человек повинен в ней, нося украшения и красивые одежды. Гордость не должна ослеплять, она должна быть умеренной. Она даже полезна, пока помогает добиваться целей. — Мне думается, отец Стефан ваших убеждений не разделяет. — Это его право. Он же священник, у них свой взгляд на мир, а у меня свой. Однако ни один из них не заставит меня отречься от Люцифера. — Вот как? — усмехнулся я. — Да. Как я могу оставить его одного? Кроме меня некому за него молиться. — Миледи, я не могу вам этого не сказать: ваша доброта буквально не знает границ! Мне начинает казаться, что вы действительно ангел, что спустился с небес. — Возможно, так и есть, — ласково посмеялась София, смотря мне в глаза. Я проводил её домой, и когда ехал назад, то увидел столб дыма, шедший откуда-то из отдалённого квартала. Пожар? Я погнал туда кучера, а когда приехал, то с ужасом видел, как горят несколько домов, в одном из которых я жил год назад.