Искуситель

Прошло время. Шла уже середина августа, изредка дули прохладные ветра. Я и Люциус частенько прогуливались пешком по улочкам Лондона. И вот однажды, в одну из наших прогулок, когда мы беспечно разговаривали о всяких мелочах, князь вдруг восторженно ахнул, взяв меня за руки. — Киллиан, я совсем забыл! Мефисто недавно рассказывал мне, что он находил на этой улице шатёр, в котором гадалка предсказывает будущее. — Вы что же, верите этим шарлатанам? — засмеялся я. — Не сказал бы, но мне интересно побывать там. Идёмте со мной, очень вас прошу. Я хочу посмотреть, я всегда обожал этих гадалок. Они часто несут столь несусветную чушь, что смех берёт. Ну же, Колдуэлл, идёмте! Он за руку повёл меня за собой. Я поддался на его уговоры, и уже через несколько минут мы нашли небольшой шатёр фиолетового и голубого цветов. Люциус с нетерпением вошёл внутрь, утянув меня за собой. Здесь был полумрак, который пронзали свечи. Пахло воском и будто затхлостью. На полках лежали книги, а в центре стоял круглый стол, заваленный книгами с пожелтевшими страницами, картами, и прочими предметами быта гадалок. Всё в строгом соответствии стереотипам. За столом сидела неприятного вида женщина лет сорока, лицо её было покрыто морщинами, на щеке была тёмная родинка, а маленькие хитрые глаза изучающе смотрели на нас. — Я ждала вас, господа, — сказала она хрипловатым голосом. Я хотел было попросить князя уйти, однако ж он оживлённо подошёл к столу и сел перед женщиной. — Мисс, простите, не знаю вашего имени, — обратился он с энтузиазмом. — Мой слуга рассказывал мне про вас. Вы в самом деле видите будущее? — Воистину, сэр, — величаво и слегка надменно сказала гадалка. — У вас я вижу женитьбу в скором времени, которую будут сопровождать временные трудности. Однако ж всё обойдется. — Мой бог, как занимательно, — улыбался Люциус. Давать столь расплывчатые советы и я могу. А насчёт женитьбы сказать не сложно — на руке Люциуса нет кольца. Не составит труда заключить, что он ещё холост. Я усмехнулся, и услышав это, они оба повернули ко мне головы. — Кажется, мой друг не верит вам, — отметил Пьягарми. — Я вижу, — она перетасовала колоду карт и протянула мне. — Вытащите три, сэр. — Я не верю в… — Вытащите, и я развею ваши сомнения, — перебила она. Я закатил глаза и вынул три карты. В таро я разбирался плохо, но могу сказать, что мы выпал аркан мага, пять монет и карта смерти. Люциус взглянул на них и выжидающе посмотрел на женщину. Она положила мои карты перед собой и задумчиво вздохнула. — Вас ждут новости касательно денег, мистер Колдуэлл, — сказала гадалка, отодвинув карты с пятью монетами и магом. — Плохие или хорошие, зависеть будет от вас. Естественно, от меня! от кого ещё, если это мои деньги? Возможно, она ждала, что меня удивит её знание моего имени, но так как о нём и моём богатстве писали в каждой газете, мой скептицизм лишь усиливался. — Ждёт смерть знакомого, — добавила она, постукивая чёрным ногтем по третьей карте. — Или знакомой. — Как же интересно, — заговорил Люциус, а затем протянул к ней руку. — Можно мне попробовать? — Вы умеете обращаться с картами? — О нет, тут я беспомощен. Но я немного читаю по руке. — И молчали? — сказал я насмешливо и с любопытством. — Я предпочитаю некоторые свои умения раскрывать при благоприятном случае, а не ради хвастовства, — загадочно улыбнулся князь. — Хорошо, попробуйте, — усмехнулась гадалка, дав ему ладонь. Люциус взял её руку и провел кончиком пальца по линии, пронзавшей всю ладонь. Затем по той, что шла поперёк. Он поднял голову, смотря гадалке в глаза и как-то страшно улыбаясь. Свечи в этот момент как будто стали гореть слабее, их пламя колыхалось, хотя тут не было ветра. — Вы, Марта, давно не справлялись о здоровье сына. А ведь он, между тем, сидит в тюрьме за ограбление, — сказал он с презрением. Женщина дёрнулась, но он сильно сжал её руку. В глазах гадалки поселился ужас. — Бедный Глен даже не помышляет, чем набожная мать занимается. Разве вы не знали, что Бог не одобряет, когда люди интересуются магией, и пользуются ей так неумело? — Пустите! — А Бруно, ваш милый муж сейчас спит дома среди пустых бутылок и пропахших тленом стен. Вы ненавидите его за то, что он лишь обуза, он как нарыв на вашем теле, и хотите избавиться от него. В вашей подушке лежат деньги, что вы получили, раздавая свои неясные предсказания. Также там лежат и драгоценности, что вы украли. Но я что-то увлёкся настоящим. Быть может, мне следует сказать и о будущем? — Отпустите сейчас же! Я не мог и шевельнуться, заворожено смотря на Люциуса. Он казался таким пугающим, он был словно властным обвинителем и обличителем лжи гадалки. Глаза его злорадно сверкали. — Да, я вижу. Вы совсем скоро умрёте. Несчастный случай, вас собьёт карета, и лошадь своими копытами растопчет ваше сердце. Она вырвала свою руку и выскочила на улицу. Люциус же поднялся со стула, поправив свой цилиндр и лишившись той жуткой наружности, с которой говорил мгновение назад. Он снова стал беспечным и улыбчивым. Пламя свечей больше не колыхалось. Князь увидел мой оторопелый взгляд. — Вас так тронула моя игра, Колдуэлл? — усмехнулся он. — Игра? — переспросил я удивлённо. — Да. Мефисто говорил мне, что она мошенница, вот я и решил сыграть на её нервах. — Но откуда вы узнали, где она прячет деньги? — Тут я говорил наугад. — Бог мой, Люциус, вы актер! Я уж действительно поверил, что вы умеете предсказывать. — Нет. Вы правы, я актёр. Теперь идёмте, здесь очень душно. Но позже случилась вещь, которая показала мне, что не все предсказания гадалки были лживыми. Одно, самое страшное, сбылось. Это был сентябрьский дождливый вечер. Люциус привёз Софию в гости, и расположил у камина. Лорд Старк верил ему настолько, что даже если бы князь сказал, что едет на северный полюс, он отпустил бы с ним дочь. София совершенно оправилась от потери, на щёчках вновь играл румянец, и невозможно было сказать, что несколько месяцев назад она лишилась матери. Джильда попросила служанку принести им чая, Люциус же и я отказались. София посмотрела на ливень и вздохнула. — Как за окном ужасно, — сказала она. — А мне нравится, — ответил Люциус, сидя с ней рядом. — Дождь смывает с нас печаль и маски, а под его звуки легче мыслится. — И молнии чертят свои картины на тёмном небе, — добавила Джильда. — Но всё же, мне по душе солнечный день, — улыбнулась леди Старк. — Когда светло и легко на душе. — Если бы ангел солнца мог не так слепить им, то может, и мне бы нравилось, — посмеивался Люциус. — Однако в каждый такой день Рафаил не даёт спокойно смотреть на небо. — Разве это его вина, что солнце ослепляет, — засмеялась София. — Он точно также страдает от этой яркости, как и вы, князь. — Думаю, если бы это было так, он бы что-то изменил. — Он не любит резких перемен. — Вы говорите так, словно знакомы с архангелом Рафаилом, — сказал я, усаживаясь возле камина София спокойно улыбнулась. — Однажды он снился мне. От этого мне и кажется, что я его знаю. — И какой же он? — Само очарование, — умилилась девушка. — Высокий, златовласый, с глазами голубыми, как небо. Он звал меня по имени голосом нежным, как морской бриз. Но я проснулась, и больше не видела этого дивного сна. — Зачем бы ангелу звать вас во сне? — спросила Джильда. — Кто знает, — загадочно, копируя улыбку Люциуса, ответила леди Старк. — Мать как-то мне рассказывала, что если во сне являются умершие, или ангелы, то они зовут на ту сторону. — О, уверяю вас, это вовсе не так. Он не желал меня забрать. Иначе мне приснилась бы матушка. Я смотрел на огонь в камине, краем глаза видя, что принесли две чашки чая. Джильда взяла ту, что была к ней ближе, и отпила. София же задумчиво посмотрела на дождь, светло и легко улыбаясь. — Мне жаль, что она мучилась, — сказала моя жена с нотками холодности. — Ничего. Христос тоже страдал. — Никогда не понимал, почему он не сбежал, зная, что за ним идут, — сказал наконец Люциус, который шёл к окну, любуясь грозой. — Зачем самому обрекать себя на муки? — Своей болью он показал, как можно найти лучший путь. Путь любви. — Вы бы решились на подобное? — спросила её Джильда. София посмотрела в её тёмные глаза. Я видел милое личико леди Старк, и за зелёной дикой красотой её очей таилась печаль и скорбь. И тяжёлая улыбка появилась на её губах, когда она брала свою чашку чая в руки. — Мне кажется, у меня нет выбора, — ответила София, и сделала глоток. Джильда задумчиво ухмыльнулась краешком губ, также выпив. — Выбор есть всегда, миледи. Но не все его видят. — Или видят, и осознанно выбирают страдания, — сказал задумчиво Люциус. — Ради чьего-то блага. А может, и вовсе не ради него. — Странную тему мы выбрали для философских рассуждений, — улыбнулся я. — Верно, — согласился князь. — Поговорим о другом, дамы? — Конечно, — улыбнулась Джильда. София кивнула, смотря на тёмное дождливое небо. По просьбе Люциуса я наигрывал на рояле свои старые произведения. Вальсы, полонезы, менуэты. Когда я закончил один из них, князь с улыбкой сказал: — Мне очень жаль, что вы больше не пишете. Я был бы счастлив послушать ваши новые мелодии. — Мне тоже очень жаль, — немного улыбнулся я. — Князь, — слабо сказал голос Софии. Мы оба повернули головы к дамам. София стояла, шатаясь, и держа одну руку на животе, а вторую у рта. — Леди София? — Люциус шагнул к ней. — Что с вами? — добавил я, начиная волноваться. Она пошатнулась и отняла руку от губ. Я увидел кровь. Джильда вскочила с места, ахнув, и едва она хотела взять Софию за плечи, как та начала падать. Люциус успел её поймать и опустился на пол, держа на своих руках. Мною овладели паника и ужас. Кровь алым ручьём стекала по губам девушки и падала на белоснежное платье. — София, дышите, слышите меня? — говорил ей Пьягарми со страхом в голосе. Он резким движением разорвал её корсет, облегчая дыхание. Но София откинула голову, захлёбываясь своей кровью. Люциус поднял её, вытирая. — Смотри на меня, слышишь? — Боже! — воскликнула Джильда в ужасе, увидев красные ручьи и пятна. — Сию секунду пошлите за врачом! — рявкнул я на весь зал перепуганным служанкам. Сам я увёл жену, а вернувшись, опустился рядом, холодной влажной салфеткой вытирая кровь с лица девушки, стараясь не дать ей потерять сознание. — Не закрывай глаз, слышишь меня? — говорил Софии Люциус, держа приподнятой на своих руках. — Смотри на меня каждую секунду, что живёшь, и не отводи взгляда. По щекам леди Старк потекли слёзы. Кровавые слёзы. Она всхлипывала, сворачиваясь клубком, прижимая к себе руку. Сердце моё разрывалось, представляя, как ей больно. София слабо потянула ко мне ладонь, второй она касалась лица князя. — Больно… Люци… — сказала она тихо и надрывно. А затем её ручка упала ей на грудь, а голова безвольно склонилась набок. — София? София?! Я начал искать пульс. И беспомощно уставился в глаза Люциуса. — Пульса нет, — едва слышно сказал я. — София, не смей! — прикрикнул он, прильнув к её груди, пытаясь услышать биение сердца. Затем он отпрянул, смотря пустым взглядом сквозь меня. Он молчал. Я попробовал пульс на другой руке. Ничего. В тот вечер дом мой омрачило диким ужасом скорбное событие. София умерла.