Искуситель

Повернув голову, я увидел плакавшую Софию. Рядом сидела завороженная Джильда, помахивавшая перед лицом веером, сгоняя красноту со щёчек и глубоко дышавшую. Люциус спокойно улыбнулся, смотря на меня, и размеренно захлопал в ладоши. — Браво, Киллиан. Это великолепно. — Вы зачаровали меня, — негромко добавила Джильда. — Это так красиво, вы так роскошно играете! И вальс великолепен, Киллиан, вы такой талантливый! — Благодарю сердечно, — немного улыбнулся я, и придвинулся к леди Старк. — миледи, вы… — Это прекрасно, — всхлипнула она, взяв меня за руки и смотря в глаза. — Мистер Колдуэлл, я вас… вы… вальс… — Дорогая моя, — Люциус взял её за плечики. — Дышите глубже. — Умоляю, пишите дальше, — говорила она как-то по-другому. Голос словно стал звонче и бархатистее, и звучал он так, будто она и не плакала вовсе. — Несите ваши чувства в мир, позвольте богу говорить с людьми через вашу музыку. — Я боюсь, что у меня уже очень давно не было вдохновения, — сказал я, поглаживая её руки, стараясь успокоить. — Миледи, прошу вас, не плачьте. Она кивала, вытирая слезинки. Люциус прошёлся платком по её щёчке, ласково улыбаясь и шёпотом что-то говоря. Леди Старк вновь кивала, всхлипывая, и вскоре успокоилась. — Может, вы могли бы сыграть ещё что-нибудь? — спросила она. — Обещаю, плакать больше не буду. — Леди Старк, — заговорила Джильда с улыбкой. — Вы говорили, что споёте для нас, помните? — Ах, да, верно. Но у меня сейчас голос немного дрожит, мне кажется, вам не понравится. — Не спеть ли нам дуэтом? — с привычной для себя весёлостью предложил ей Люциус. Леди Джильда посмотрела на него как-то неопределённо. — Вы поёте, князь? — Не только. Так что, миледи? — он взял руку Софии обеими своими. — Вы споёте со мной? — Конечно, — немножко улыбнулась она. — Что же? — Panis angelicus, — негромко напел Астери, сверкая азартом в глазах. София видимо удивилась. Затем с таким же азартом ответила: — Fit panis hominum. — Dat panis coelicus Figuris terminum, — запели они вместе. Слушать их было одно удовольствие. Могучий баритон князя словно оплетало, как лоза, ласковое сопрано леди Старк. Они очень гармонично и красиво сочетались, и во время исполнения было бы кощунством хоть как-то помешать. Я не смел даже шевельнуться, когда они пели, и слушал, затаив дыхание. Рядом стояла леди Джильда, которая замерев смотрела на Люциуса. Их голоса оба были довольно сильными, и при этом они не кричали, а звучали спокойно, не оглушая на верхних нотах. Они разливались, сплетаясь воедино, и порой было невозможно представить один голос без другого. Баритон и сопрано стали одним целым, даруя светлую молитву человеческому слуху. Когда они допели, никто ещё какое-то время не решался нарушить тишину. Это сделал князь, целуя руку Софии. — Жаль, что я не слышу вас из небесного хора, — сказал он, глядя ей в глаза. — А я вас из подземного, — не растерялась она, улыбнувшись. — Там не поют. — От того и не слышу. — Люциус, леди София, это было нечто… нечто… — восторгался я сбивчиво от переполнявших чувств. — Нечто, — посмеялся князь. — Вы очень любезны, Колдуэлл. — Спасибо, — сказала мне София. — Но только не льстите, я запнулась в самом конце. — Не скромничайте! — сказала Джильда, взяв её за белые ручки. — Вы в самом деле прекрасно поёте. И вы, князь. Вы меня словно загипнотизировали своим голосом. — Благодарю, — он пожал ладонь леди Керрингтон. После этого вечера мы больше не приезжали к лорду Старк. Леди Елене стало много хуже, от того я не показывался, дабы не доставлять хлопот. Только князь часто заезжал туда, пытаясь поддержать леди Софию. Близился день нашей с Джильдой свадьбы. Список гостей уже был согласован и разослан, и судя по количеству имён, торжество будет с размахом. Я уже переехал в Арес, и мы условились с князем, что он будет у меня гостить до самой свадьбы. Мне было довольно одиноко без него в таком огромном замке. Грела мысль о том, что когда Джильда и я вернёмся из свадебного путешествия, мы будем жить здесь вдвоём, но сейчас одному здесь мне было невыносимо. И однажды, когда Люциус приехал вместе с Софией, которую едва уговорил погостить в замке хоть несколько часов, я увидел, как на ней отразилась печаль от болезни матери. Она выглядела задумчивой, в глазах читалась скорбь и обида. — Я не могу смотреть на вас, дорогая, — сказал ей князь. — Вы так грустны. Если позволите, у меня есть успокоительное лекарство… — Спасибо, — негромко прервала его леди Старк. — Простите мне мой вид. — Мефисто, сделай для нашей гостьи чай, — сказал Люциус своему слуге. Молодой человек, вселивший в меня неясные неприязнь и отторжение, очень быстро заварил чай, пахший бергамотом, и поставил на столик перед девушкой. — Благодарю вас, — сказала она, посмотрев слуге в глаза. Он опустил голову, и мне показалось, что он кротко улыбнулся. Люциус вынул из внутреннего кармана маленький пузырёк из тёмного стекла, и добавил одну каплю содержимого в чай. София отпила, и через несколько минут просветлела лицом и вернула себе свой спокойный вид. — Мне легче, спасибо вам. — Не стоит. — Мистер Колдуэлл, — обратилась она ко мне. — Простите мне моё любопытство, но уже через неделю ваша свадьба, и мне бы хотелось спросить, куда вы отправитесь после? — Думаю, сначала в Швейцарию, — ответил я с лёгкой улыбкой. — А дальше решим, когда наскучит среди снегов и гор. — Жаль, что вы не заедете в Париж, — с лёгкой досадой сказал Люциус.- Город любви поистине прекрасен. — Особенно собор Нотр-Дам, — мечтательно улыбнулась София. — Как печально, что император Наполеон не жалует англичан. — Говорят, он жестокий тиран ростом с карлика. Она засмеялась. Без насмешки, без обиды, простым добрым смехом. — Это вовсе не так! Английская пропаганда может всё, я теперь не сомневаюсь. Наполеон Бонапарт совсем не такой. — Откуда вы знаете? — Мы с ним беседовали однажды. — Вы знакомы? — опешил я. — Да. Он очень приятный начитанный и умный молодой человек. Правда, он сторонник довольно радикальных методов достижения цели. Я как-то ему сказала, что стоило бы быть помягче. Он лишь посмеялся, — она смущённо подёрнулась румянцем. — Он ответил: «мягкость свойственна тебе, моя милая Софи. Не королям». — Почему вы назвали его «молодым человеком»? Мне казалось, ему около тридцати пяти лет. Она как-то растерянно посмотрела на меня. — Случайно сорвалось с губ, прошу простить. — Не обращайте внимания, — добавил князь. — От лекарства могут путаться мысли. А если говорить о местах пребывания, то вам бы понравилась Италия. Ватикан прекрасен и величествен, и оперы в Милане неподражаемы. — Ватикан, — улыбнулась София. — Как бы я хотела там ещё раз побывать. Много лет прошло с тех пор. — Благодарю за рекомендации, — сказал я. — Но думаю, в Ватикане мне делать будет нечего. — Отчего же? — Миледи, Киллиан не верит в Бога, не забывайте, — напомнил ей Люциус, и мне показалось, что в его словах была насмешка. — Именно так, — подтвердил я. — Жаль, — София подняла на меня свои прелестные зелёные глаза. Сейчас они как будто поблёскивали и светились от неизмеримой доброты. — А он в вас верит. Я не придал тогда этим словам особого значения. Мог ли я знать, что это не был пустой порыв женской ласки, что это была одна из попыток заботиться о моей мечущейся душе?