The Parkers family

Паркер не пытался показать какую-либо толику невозмутимости, пока Пит и Питер с искренним и неподдельным шоком глядели на встревожившее их граффити. Красные полосы поверх основного рисунка напоминали подтёки крови, а линзы маски Человека-паука были настолько сильно выведены чёрной краской, что создавали максимально устрашающий образ, заставляющий поёжиться. Паркер внимательно следил за их реакций, стараясь не смотреть на это произведение уличного искусства. Он ожидал шквал вопросов, но парни ещё долго и молчаливо не отрывали поражённые взгляды, пока Паркеру реально стало не по себе. Холод, отнюдь не от мороза, пробежал вдоль позвоночника, и тогда он спрятал свои бледные руки в карманы. Голова его начала болеть из-за оголтелого ритма бьющегося наружу сердца. Молчание ему уже весьма надоело, поэтому он первым сдался, собрав всю свою волю внутри, хотя её едва для этого хватало: — Да, я знаю, что вы хотите спросить: «Паркер, что это? Паркер, это ты? Как это тут оказалось?» и многое-многое другое. Я говорил вам, ещё тогда, в день нашей встречи, что после Гвен мной овладела жестокость, порой даже самая беспощадная. Но я не убийца. Паркер нервно выдохнул, судорожно вбирая воздух, нутром чувствуя, как его даже стало потряхивать от такой исповеди. Питер и Пит обернулись в его сторону в тот же момент, как он заговорил. Они слушали его, не прерывая, понимая, что это не тот момент, чтобы сразу же давать на каждое его слово свою версию событий. То прежнее потрясение будто сошло на нет, утекло и потеряло всю свою силу. Да Паркеру даже не нужно было всё это сейчас объяснять и искать себе оправдание, потому что они ему и без этого верят беспрекословно, всей душой и сердцем. Как могло быть по-другому? Старший и младший переглянулись, Паркер отчего-то боялся смотреть им в глаза, но, заглянув в них, он не нашёл того, что ожидал увидеть. Их глаза излучали бесконечное понимание, такое безмятежное спокойствие и принятие, чего Паркер уж точно не представлял сейчас узреть. Они почти одновременно пошли в его сторону, отойдя подальше от этой злосчастной стены с граффити. Чего Паркер действительно совсем-совсем не предугадывал, так это стремительного порыва крепких объятий с их стороны. Тихих, но таких тёплых… таких необходимых ему в это мгновение, когда он снова ощутил, что тёмное прошлое, которое он так жаждал уже до конца скрыть от каждого, но прежде всего — от себя, себя опять показало самым позорным способом, невыводимым пятном. Глаза Паркера расширились от такой неожиданности, но он чувствовал себя почему-то вдруг чересчур уставшим. Может, так влияют на него их перемещения? Или он уже растерял всю свою форму? Он отказывался думать об этом, пока их руки сжимали его, отогревая от мороза, скользнувшего внутри его сознания. Боже мой, как же на него каким-то невыразимо действенным лечебным эффектом влияли их объятья, настолько он себя почувствовал расслабленным и успокоившимся. — Паркер, мы тебе верим и без всяких объяснений, — прошептал Пит, не отпуская рук. — Как ты этого ещё не понял? — со смешком добавил Питер. Паркер был уверен, что тот улыбался тот самой улыбкой их старшего брата, уже давным-давно знающего всё об этом мире, вселенной, поэтому способного поучать каждого из них в нужный момент. Несмотря даже на то, что между ними была совсем небольшая разница в возрасте. — Я… блин, спасибо, парни, — смог лишь промолвить Паркер, щурясь от охватившего его счастья. Он чётко осознавал, что они находятся в его мире, где единственным его родным человеком была тётя Мэй. Но сейчас, находясь в их сцепленных вокруг него руках, он в очередной раз понимал, что из родных людей у него ещё есть они. Чёрт возьми, он был всё отдать за возможность быть с ними всегда — редко, даже можно очень редко, но хотя бы моментами встречаться и знать, что с ними всё в порядке. Всё это даже стало его смущать, и он первым нехотя, медленно вырвался из их рук, посмеиваясь про себя над Питом, который походил на только проснувшегося щеночка с такими большими вопрошающими глазами. — Я помню всё, что ты нам говорил об этом. И я, и Пит, думаю, поймём вместе, если ты не захочешь об этом рассказывать ещё, но кажется мне, что тут ещё есть, что сказать, — осторожно, коснувшись рукава его куртки, сказал Питер. Пит в знак согласия тут же уверенно кивнул. — Но всё же нам надо выбраться из этого грязного переулка, вы не думаете? — спросил, солнечно улыбаясь, Пит и указал на выход отсюда в сторону открытой улицы. Паркер прыснул и, не найдя сил сдерживаться, заливисто засмеялся, думая о том, в каком месте случился их неожиданный момент братских объятий. Остальные пауки его поддержали, они смеялись вместе с ним, всё больше отдаляясь от этого непонятного и тёмного граффити. Пит напоследок выстрелил паутиной, закрывая белой сетью рисунок, к нему присоединился Питер, тоже выпустивший белое полотно своей паутины. Неприятное граффити заросло побелело и осталось под слоем их витьеватой паутины. Паркер поразился такому порыву защиты его достоинства, но он был им за это так снова ужасно признателен. — Мы не полетим? — спросил внезапно Пит, обращаясь к идущим рядом парням. Они уже были вовлечены в другой разговор. Паркер многозначительно, с поднятой бровью, скосился на их куртки и пальто Питера. — Вряд ли оставлять тут одежду это хорошая идея. И это я даже не про холод говорю, а про то, что тут везде могут найтись любители нажиться, — ответил Паркер, и на его тонких губах вновь зацвела его фирменная улыбка, которая точно могла растопить сердце любого, кто на неё посмотрит. — Я за классику! Доберёмся пешком или на автобусе. Куда нам идти, Паркер? — предложил Питер, с чем ребята согласились. Они остановились почти уже у выхода на улицу, по тротуарам спешно шагали прохожие. Паркер задумался. Конечно, надо было идти к Мэй! Уже прошло недели две с его отбытия в мир Пита, потом они попали к Паркеру, и этот водоворот событий так его закружил, что он напрочь забыл о том, что тётя определённо за него беспокоится. Она и так всегда за него волновалась, но после потери Гвен, после того, как он сам ей признался в том, что он — Человек-паук, она особенно была к нему внимательна и трепетна. Ох, как же ему было стыдно сейчас, ведь он даже не мог ей ни позвонить, ни написать! Ведь межпространственной связи не существует? Да и его новый телефон, старенькой модельки, купленный ещё в мире Пита, не хранил в себе прошлых контактов. Он не встречал с ней Рождество, а сейчас уже близится новый год, он не предупреждал её о своих планах… Да и как кому-то сообщить, что какая-то волшебная сила могла случайным образом вызвать портал, который его перенесёт в другую вселенную к своим двойникам, таким же Питерам Паркерам, в тройном экземпляре вместе с ним? Для пожилой женщины, размышлял Паркер, такое понять… было бы слишком? Тревожно, опасно и это точно бы сулило ему кучу подзатыльников? Но сейчас он был решительно настроен нанести визит к тёте. Долговязый паук коротко объяснил собратьям дорогу, далее они наконец вышли на вечерний проспект оживлённого Нью-Йорка. Почему-то, пока они были в том переулке, вся активная жизнь огромного мегаполиса словно застыла и не доносилась до них. Их трио решило для начала хотя бы прогуляться по давно известному городу, но открывавшемуся для Питера и Пита совершенно с другой стороны. Нью-Йорк Питера выглядел как-то совсем иначе, несмотря на то, что по сути это был их общий город, родной город. Его версия мегаполиса казалась какой-то тёмной, затянутой тучами, и развешанные повсюду гирлянды особо не добавляли лоску и света, даже совсем наоборот эти огоньки были искусственной, поддельной формой воплощения как-то действительно счастливой жизни. Снующие толпы людей будто не смотрели себе под ноги вовсе, ударяя их, иногда даже буквально снося. Троица особо не обращала на это внимания, даже больше оценивала ситуацию с юмором, думая, что все быстрее спешат купить подарки. Но Пит чувствовал себя неуютно, некомфортно, ему казалось, что всё пространство города сдавливало его, цепкими пальцами тревожности сдавливая его шею. Он поёжился, но не прерывал разговор, пока они шли по проспекту, а Паркер им, активно жестикулируя, подробно рассказывал о своём видении города. Пит много размышлял о том, что нынешний образ Нью-Йорка будто бы отражал само состояние Паркера. Непривычный готичный вид родного ему мегаполиса так хорошо совпадал с тем грузом накопившихся эмоциональных переживаний, о которых им ещё давно поведал Паркер. Питер тоже ощущал нечто подобное: оглядываясь по сторонам, его взгляд уцепился за огромную высотку, на которой белым светом горели буквы, складываясь в знакомое ему до боли слово: «Оскорп». Он не стал лишний раз сейчас спрашивать Паркера об этом, помня ещё его реакцию на его короткий рассказ Питу про Гарри. Единственное, что средний паук когда-либо упомянул о нём, был факт его заключения в тюрьму. Но Питер подозревал, что отношения Паркера с его бывшим другом были куда сложнее и болезненнее. Старший паук случайно уловил слегка испуганный взгляд Пита и понял, что их мысли по поводу тёмной атмосферы окружавшего их Нью-Йорка весьма и весьма сходятся. Но что его смущало куда больше, так это вывески повсюду, гласящие о приближении Рождества. Сначала Питер вовсе не замечал ни горланящих людей, поздравляющих с приближающимся Рождеством, ни разных пёстрых вывесок и огромных баннеров. И у него создавалось впечатление, что Паркер тоже напрочь ничего не видел, вновь углубившись в себя. Недавнее происшествие в переулке, это ужасное граффити, явно нарисованное какими-то преступниками, решившими опорочить доброе имя Человека-паука, определённо заставило короткой вспышкой пережить травмирующие для него события. Это было очевидно. Хотя Паркер вроде бы уже всю душу им свою выдал, все свои болевые точки, но ни у кого никогда не было полной уверенности в том, что не появится какая-то одна дурацкая вещь, но проникающая прямо внутрь до самого основания, которая может вновь вызвать какие-либо жуткие воспоминания. Вывесок становилось всё больше, они уже буквально маячили перед глазами, да и Пит по другую сторону от Паркера, шедшего в середине, на него поглядывал в ответ. Питер вытащил телефон из кармана пальто, включил, но экран, мигая их селфи с ЭмДжей, показывал ту же дату, в которой они были около двух часов назад. Милая улыбка жены тронула его, и на губах нарисовалась спокойная улыбка. Но всё же происходящее мнилось ему невероятно странным. — Паркер, а ты можешь достать свой телефон? — спросил Питер, вырывая высокого паука из своих раздумий. К тому времени они сели в автобус, Пит и Паркер уселись вместе, Питер сел за ними. Паркер, видимо, ещё не понял масштаба их с Питом догадок, хотя удивился тому, зачем Питеру пригодился его телефон. Он вытащил его из куртки и передал Питеру. Питер включил экран и обомлел: тот показывал уже совсем иную дату, и это было 24 декабря, на целых 4 дня раньше даты, из которой они попали сюда. А паучье чутьё подсказывало, что что-то здесь было не так. Но Питер был больше поражён тем, что Паркер этого либо не замечал, либо старался намеренно обойти стороной. — Эй, ребята, мне кажется, вам стоит на это взглянуть, — окликнул двух пауков Питер, те повернулись к нему, вытянув головы выше своих сидений. Автобус мирно ехал по шумным дорогам огромного города, сияющего во всех цветах радуги. Но эта напускная яркость больше тревожила Питера, нежели радовала. Пит первым всё понял, подтвердив свои собственные догадки, поэтому отреагировал куда более бурно, чем Паркер. Вытянутое лицо среднего паука стало мрачнее, он будто не был удивлён, словно он предугадывал такое стечение обстоятельств. В его голове наконец сложился пазл, в котором не хватало последней детальки. — Я чувствовал, что тут что-то изменилось. Наверное, наши перемещения сквозь порталы вредят временной линии. И вот последствия этого, — выдал он печальным голосом, без нотки какой-либо надежды. Ему не хотелось думать о том, что даже с его миром всё обстоит не так. Что он не только самый неудачливый Человек-паук, коим он себя постоянно считал, смотря на Питера и Пита, так ещё и его мир такой же сломанный, как и он. Совесть вновь охватила все его конечности лёгкой дрожью, он лихорадочно только и думал о том, что зря парни пошли за ним. Ему стоило уже просто вернуться к себе и не ломать дальше ничего. Напутешествовался он уже, напрыгался по чужим мирам, нужно было уже остановиться. Но нет, он же продолжал жалеть себя и быть с ними, и их близость его вылечивала от всего, что он пережил. Он упивался этой бесценной близостью, ему было горько снова осознавать, что он попался на крючок, привязав к ним своё сердце. Надо было бежать, пока было ещё не так поздно. Да, было бы ужасно, смертельно больно с ними так расставаться, но, может, это бы не привело к тому результату, с которым ему придётся разбираться сейчас. И без их помощи, за что он опять себя корил, ему было не справиться. — Паркер, может, в этом виноваты не наши перемещения, возможно, этим просто отличается твой мир от наших? — неуверенно произнёс Пит, пытаясь разубедить Паркера в том, что их присутствие в его вселенной было ошибкой. — С трудом верится, — разочарованно, с досадой, с каким-то диким опустошением прошептал Паркер, но Питер и Пит его прекрасно слышали. Спасибо паучьим способностям. Паркер уселся обратно и уткнулся левой стороной лица в окно. Его глаза следили за несущимися машинами, пока Пит и Питер в недоумении не понимали, как им лучше поступить. — Мы выясним всё, я обещаю, — твёрдо, но с привычной мудростью в голосе заверил их Питер. Он привык в трудные моменты проявлять даже не то чтобы лидерские качества, а скорее поддерживать их двоих за счёт своего опыта. Питер всегда хотел доносить до них, что он для них старший брат, на которого они всегда могут положиться. Даже если он сам не знает, что делать. Но это им знать необязательно. Просто старший считал, что в любые времена должна быть какая-то нерушимая стена, поддержка или свет, прорывающийся сквозь тьму, и он был бы рад, если Пит и Паркер хотя бы на один процент из тысячи считают его таковым. Дальше они ехали уже в тишине. Пит выяснил, что его телефон, несмотря на то, что он не мог его перенастроить на «прошлое» время, мог подключиться к местному интернету. Он посоветовал попробовать сделать то же самое старшим паукам. Питер с надеждой включил интернет на телефоне — он хотел отписаться ЭмДжей, хотя понимал, что скорее всего это не будет возможным. Чуйка его не подвела: мессенджеры не работали, хотя он спокойно мог залезть в браузер и проверить текущие новости. Он об этом он сообщил Питу, тот с ним согласился. Только Пит промолчал о том, что он пытался кому-то писать, когда писать ему было некому. Проклятое заклинание Доктора Стрэнджа подтёрло даже их общие с ЭмДжей и Нэдом переписки. Паркер особо не реагировал на их разговоры, он пытался всеми силами как-то себя отвлечь, но все равно раз за разом погружался в свои разрушительные мысли. Остальное пространство словно замирало, пропадал звук, как при выключении, только медленный ход машин из-за окна автобуса маячил перед глазами. Его размышления разбудил короткий звук пришедшего сообщения. Сначала он и не понял, что уведомление пришло на его телефон. Это заметил даже Пит, который аккуратно и вежливо коснулся его руки и указал на мигающий экран устройства. Паркер схватился за телефон, его глаза округлились в ступоре от увиденного. Он быстро смахнул пальцем уведомление и прочёл сообщение от своей тёти. «Здравствуй, дорогой! Тебя долго не было в сети, а мне пришло только что сообщение, что ты появился. С тобой всё хорошо, надеюсь? Ты же придёшь ко мне перед Рождеством? Я знаю, у Человека-паука много работы, а у будущего самого известного учёного её ещё больше, но не забывай про свою тётю. Я испеку твой любимый песочный пирог с клубникой. Жду тебя, Питер. Твоя Мэй». В его глазах заблестели слёзы. Хоть они и ехали сейчас прямиком к ней, к его тёте, но он не ожидал такого сообщения, несмотря на то, что она всегда о нём заботилась. Да, он часто забывал её навестись, хотя добраться из центра Нью-Йорка до её дома на автобусе, котором они как раз сейчас ехали к ней, было чуть больше часа. Может, он даже намеренно порой не приходил к ней, потому что не хотел расстраивать своей кислой миной. Он знал, что она очень трепетно переживала за него, за его так называемое восстановление после Гвен. Да и теперь она ещё и живёт с тем, что её племянник, которого она считала своим родным сыном, Человек-паук, каждый день борющийся с преступностью, каждый день жертвующий собой. Конечно, ей было тяжело с этим свыкнуться, она бы, честно, не смогла бы пережить ещё и потерю Питера. Паркер довольно громко всхлипнул, вытирая выступившие слёзы, но Питер и Пит сделали вид, что ничего не слышали. Их солидарность, уважение к нему его очень тронуло. Хоть и оставшиеся капли слёз ещё стояли в уголках глаз, он отпрянул от стекла и с широкой улыбкой, со звенящей радостью в голосе обратился к ним. — Надеюсь, все Питеры Паркеры в этом клубе любят пироги с клубникой? Теперь уже Питер наклонился к ним вперёд, а Пит с восторгом повернулся к нему. — Ещё спрашиваешь! — возбуждённо, облизываясь, воскликнул Пит. И Паркер был готов поклясться, что румяное личико Пита напоминало ему мордашку маленького котёнка. — Есть что-то на этом свете такое, в чём наши мнения и вкусы разнились? — с наигранным недовольством вздохнул Паркер, но продолжал тепло улыбаться, глядя на сияющего Пита. Питер тем временем притянулся к нему рукой и ободряюще тронул за плечо, без слов говоря о своей поддержке. — Я сам задаюсь этим вопросом с нашей первой встречи, — смеясь, сказал Питер. Их с Паркером взгляды встретились друг с другом, и Питер будто бы всё понял, понял, кто именно так резко переменил его настроение. Питер дал понять этим солнечным глазам, цвета топлёной карамели, что он и Пит рядом с ним, что так точно будет дальше. Он не хотел загадывать на будущее, всё-таки сложно было предугадать, что с ними всеми случится буквально через пару минут, но ему очень хотелось верить, что их путешествие втроём затянется надолго или хотя бы ещё на чуть-чуть. Обстановка между ними окончательно разрядилась. Паркер долго думал, как именно ответить Мэй, но решил пока черкнуть пару не особо ясных слов, чтобы её успокоить, но не стал давать намёка, что будет он не один. И к этому следовало подготовиться всем. Доехав до нужной остановки и сойдя с неё, пауки осматривались по сторонам. Пит предложил подарить его тёте хотя бы цветы, потому что уже было поздно заморачиваться с хорошо подготовленным рождественским подарком. Паркера умилила характерная черта Пита — тот заботился буквально о всех, кто его окружал, даже о тех, кого он знал через кого-то, например, через Паркера. Или же это были чувства, напоминавшие ему о своей Мэй. Паркер надеялся, что эта встреча не окажет сильное влияние на Пита, он побаивался за его состояние. О том же думал Питер. Хотя они, казалось бы, уже давно обсудили с Питом всё, можно сказать даже, что «проработали» все травмы, но нельзя отрицать того факта, что раны подобного плана могут затягиваться очень долго, годами, десятками лет. По дороге они смогли найти цветочный и взяли самые симпатичные на их взгляд букеты. Милая дамочка каждому вручила по букету, поздравив с приближающимся Рождеством. Паркера от этой фразы будто током ударило, Пит и Питер тоже немного почувствовали себя неловко, но поздравили женщину в ответ. Уже приближаясь к дому тёти, Паркера озарило, что постараться объяснить Мэй, в какую передрягу он ввязался на этот раз, будет довольно-таки сложно. Поэтому, решил он про себя, лучше будет немного выбелить и без того слишком сгущенные краски и объяснить ситуацию гораздо проще, чем она есть на самом деле. Об этом он заговорил с Питером и Питом. — Давайте договоримся об одном? Не появляться перед Мэй в костюмах, — умоляюще простонал Паркер, глядя то на младшего, то на старшего. Те сначала не совсем до конца осознали его просьбу, Паркер тут заметил, как у каждого на лице расцвела улыбка. Пит едва сдерживал себя, чтобы как-нибудь каверзно не пошутить. Его в этом опередил Питер, всё-таки он куда больше любил слегка и безобидно поддёргивать Паркера, это у них стало даже своеобразной традицией в их общении. — Хочешь быть единственным Человеком-пауком в своей вселенной? — с улыбкой чеширского кота протянул Питер, едва толкнув локтем Паркера. Вот опять они над ним посмеиваются! Конечно, он понимал, что это без какой-либо цели задеть его. Паркер этому лишь сам улыбался ещё ярче, становясь тем самым Паркером, которого они так любили. Их Питером Паркером, похожим на солнце. — Да не в этом дело, — оправдывался он, — боюсь, что Мэй будет трудно понять, откуда вдруг появились мои двойники. Мне чуть ли не пришлось её откачивать, когда я ей сознался, что я Человек-паук, хоть она и сама догадалась об этом раньше. Питер вспомнил о своей тёте Мэй, уже почившей несколько лет назад. Он её тоже недооценивал, потому позже она ему сказала, что знала о всём давным-давно. Наверное, с того момента, как он спас её от Доктора Октавиуса. — Да уж, после увиденных ей огромной Ящерицы, Электро и русского в бронированном костюме носорога в это определённо будет трудно поверить, — парировал Пит. Кажется, каждый наслаждался этой словесной перепалкой. Такие поддразнивания отвлекали Паркера и расслабляли, всё-таки он переживал перед встречей с тётей. Непривычно было ощущать подобные чувства, потому что он к ней обычно наведывался без особой паники, но сейчас, после стольких перемещений через другие вселенные, после осознания того, что что-то произошло с его временной линией, он весь погряз в тревоге. Теперь ему даже неизвестно было, сколько по времени его мира его на самом деле не было тут. — Ладно, всё-таки три Человека-паука, три Питера Паркера в одном месте — всё это едва поддаётся чёткому объяснению, — согласился в итоге первым Питер. — Тогда вам придётся себе быстро придумать новые имена, — услышав, как те сдались, предложил Паркер. Он не верил, что снова станет единственным Питером, хотя бы на время. Хотя он на это не жаловался, ему нравилось их договорённость в своих именах. — А это ещё зачем? — запротестовал Пит. — Ну… не можем же мы быть тремя Питерами… Между друг другом — ладно, но так это довольно странно, — оправдывался долговязый парень, смущённо опуская взгляд. Они уже совсем было подошли к дому Мэй и остановились, задумавшись о предложении Паркера. — Хорошо, понимаю твоё желание быть единственным Питером, пусть так будет, — начал Питер, театрально задрав голову и приставив пальцы к подбородку, — но кем нам быть-то? Я даже не знаю… Может, сам выберешь, Питер? Имя он уже произнёс с притворной издёвкой. Всё-таки, думал Питер, их имя всем им чересчур сильно подходило. Пит тоже озадачился и присоединился к нему. Их выжидающие взгляды были устремлены на пытающегося ускоренно сообразить Паркера. — Окей, давайте так… — он закрыл на пару секунд глаза, а затем поднял руку сначала в сторону Питера, — ты будешь у нас Тоби, — затем перевёл руку на Пита, — а ты Том. Только не спрашивайте, почему так, буква П у нас уже не почёте, теперь буква Т на очереди. — В принципе, хорошо, но особой разницы даже между нашими новыми именами я не вижу, — резюмировал Питер, смеясь над тем, как серьёзно Паркер подошёл ко всему этому. — Боже, прошу, не жалуйся! Я уже думать не могу! — устало проговорил он, борясь со страхом. — А мне нравится! Мне кажется, очень нам подходит! Спасибо, Питер! — Пит с довольной улыбкой подбодрил Паркера. Тот слабо улыбнулся ему в ответ. Кажется, что от переживаний ему даже скрутило живот. Они стояли у крыльца. Паркера пробило отчего-то воспоминаниями. Ведь это его дом. Да, он стал реже навещать тётю, теперь же он будет это делать намного чаще. И вроде бы не так давно он был тут, но сейчас у него было ощущение, будто он не заходил сюда уже целую вечность. Нажав на звонок, он замер в ожидании. Стоявшие поодаль Пит и Питер тоже с нетерпением ждали встречи. Вскоре они услышали своим чётким слухом быстрые мелкие шаги и слова «Бегу-бегу!». Не прошло пары минут, как дверь им открыла Мэй Паркер. Её лицо, румяное, красное от выпечки, которой она так увлечённо занималась, даже кое-где было покрыто мукой. Её глаза тут же заслезились, она сначала зажала рот ладонями в изумлении, пряча свой всхлип и крик, а затем её руки тут же потянулись в сторону Паркера. — Питер… Дорогой мой, ты пришёл, — шептала она, переплетая руки вокруг его туловища, заключая в самых нежных объятьях. Пит с Питером с наслаждением, умилением смотрели на этот трогательный до невозможности момент воссоединения. Сердце Пита дрогнуло, сквозная мысль, пронёсшаяся в его голове, вновь напомнила о своей невозвратимой утрате. Он гнал её подальше, потому что сейчас он правда хотел от души порадоваться за Паркера. — Да-да, я тут, Мэй, тут… Прости, что я так долго не заходил, знаешь, работа, лаборатории, исследования, все эти умные штуки… — сбивчиво тараторил Паркер, успокаивая плачущую женщину. — Мой Питер, твоя тётя всё понимает… Но Человеку-пауку тоже надо отдыхать? — шептала она своим нежным голосом, похожим на звуки колыбельной. Прошло ещё пару минут, и тётя наконец решилась разомкнуть свои руки и посмотреть на спутников племянника, на которых она сначала не обратила внимание. Те стояли, протягивая цветы женщине. Паркер тоже притянул ей шелестящий букет цветов. Её глаза ещё сильнее заслезились, Мэй была невероятно тронута таким вниманием. — Ой, простите, простите, юноши… Я не заметила, что Питер не один. Проходите-проходите! Я как раз поставила пирог печься! Вы любите пирог с клубникой? Вы друзья Питера? Простите, я не ожидала гостей! Питер, любишь ты устраивать сюрпризы! Мэй всё это говорила на ходу, не забыв приобнять каждого гостя. Она удивилась внезапному чувству, окатившему её, когда она обнимала их. Ей показалось, как будто она их знает много-много лет. Тепло, бесконечное тепло прошло сквозь неё через их руки. Через руки мужчины с бездонными голубыми глазами и через руки молодого парня с веснушками на щеках. — Да, мы коллеги Питера, работаем в одной лаборатории. Он нас пригласил с вами встретить сочельник. И да, пироги с клубникой мы очень любим! — ответил на все её вопросы Питер, проходя вперёд и оглядываясь по сторонам. Раздевшись, они вспомнили, что все были одеты в костюмы, в которых ещё ходили на концерт ЭмДжей. Мэй была приятно обескуражена, она засыпала их вопросами, почему они так все одеты. Питер первым ответил, что у них сегодня был корпоратив в их компании. На первый взгляд дом очень напоминал Питеру свой собственный, где они живут с ЭмДжей. Но потом он всё больше стал подмечать другие детали, которые сильно отличали его интерьер от обустройства этого дома. Но одно он мог подметить точно — у любых Паркеров были схожие вкусы. Видимо, во всём. Питер тоже ощутил странное тепло, когда его обняла тётя Паркера. От неё он почувствовал нечто родное, знакомое до жути, в этих шершавых ладонях он узнавал объятья своей тёти. Те же ощущения пережил и Пит. Только от этого у него дико защемило в сердце, даже поток слёз был готов вырваться из его груди, но он сдержался, набрав в лёгкие воздуха и шумно выдохнув. Пока Пит и Питер расхаживали по дому и изучали его, Паркер находился поодаль Мэй. Он поставил цветы в вазы, пока она колдовала на кухне: ставила чайник, наполняла заварку. По кухне, куда зашли уже все, чувствовался терпкий и сладкий аромат запекающегося пирога. Вкус был таким одурманивающим, трое пауков находилось в нетерпении. — Питер, ты мне сделал такой подарок своим присутствием! Я переживала, что на праздники ты останешься на работе… Так ещё и решил меня познакомить со своими друзьями! Кстати, дорогие, как вас зовут? Извините, что не спросила сразу, совсем забегалась! — весёлым голосом щебетала Мэй, летая по кухне вокруг севших за стол пауков. Паркер тоже присоединился к ним, перед этим помог тёте расставить посуду и кружки. Он с улыбкой следил за реакцией Пита и Питера, которые будто взглядами разговаривали друг с другом, решая, кто будет говорить первым. Питер подтолкнул младшего, и Пит, немного стесняясь, вымолвил: — Да ничего, мэм… Не берите в голову. Зовут… Том, меня зовут Том, приятно с вами познакомиться. Питер много о вас рассказывал, — закончил Пит и покраснел под пристальными взглядами пауков и Мэй. — Да, мэм, мы всё понимаем. Я Тоби. Мы с Томом уже долго работаем с Питером, вы понимаете, работа занимает всё время, поэтому только сейчас получилось вырваться, — подхватил Питер, поддерживая Пита. Мэй увлечённо слушала, и её улыбка становилась шире и шире. Она была так рада тому, что Питер не остаётся одиноким, что он нашёл себе друзей. Она переживает за него, наверное, практически постоянно, поэтому видеть сейчас, как двое прекрасных мужчин так хвалят его племянника, воодушевлённо рассказывая об их дружбе и знакомстве, было для неё лучшим подарком. — Не понимаю, почему Питер мне ничего о вас не рассказывал. Не хотел делиться общением с такими чудесными ребятами! После того, как его друг Гарри уехал в Англию по работе, так он на моей памяти ни с кем не сходился… Услышав знакомое имя, Паркер встрепенулся и отвёл от Пита и Питера глаза, но те знали, где был Гарри в реальности, в какой тюрьме он ещё сидел, пока они здесь говорили. Несложно было догадаться, что Паркер такое мог сделать, чтобы ещё больше не тревожить тётю. Истина деяний бывшего друга могла бы причинить ужасную боль её сердцу, которое тоже так сильно любило Гвен. — Они же тоже учёные, тоже ездят на всякие конференции постоянно, понимаешь, с ними трудно порой пообедать, можешь в это поверить? — нервно смеясь, выдал Паркер, пряча лицо за чашкой чая. Их диалог прервал громкий короткий звонок. — Ой, это пирог готов! — крикнула от неожиданности тётя Мэй, забывшая за разговорами о выпечке. Она понеслась в сторону печки, надела рукавицы и открыла дверцу, откуда хлынул горячий воздух и невероятный аромат готового пирога. Что-то приговаривая, она вытащила это кулинарное произведение искусства. — Как же вкусно пахнет! — не удержался Паркер и даже прикрыл глаза от удовольствия. Выпечка тёти напоминала ему о детстве, о вечерах с дядей Беном, о совместном просмотре фильмов, о спокойном времени, когда он точно не представлял, куда повернёт его жизнь. Мэй перенесла выпечку на стол и отрезала по кусочку каждому гостю. За недолго пребывание в мире Паркера пауки достаточно проголодались, поэтому они с жутким аппетитом принялись за лакомство. Не прошло и пары секунд, как хозяйка услышала буквально довольное мурчание вкушающих песочное тесто и мягкую клубнику гостей. — Ах, Мэй, ты неподражаема! — с блаженным выражением лица похвалил тётю Паркер, медленно вкушая кусочек за кусочком. — Ммм, да, это чудо! Вкуснее я ничего не пробовал! — восторгался Пит с блестящими глазами. — Мэм, присоединяюсь к ребятам, пирог восхитителен, — Питер тоже был невероятно впечатлён. Женщина любовалась юношами, сама она едва притрагивалась к выпечке, ей больше доставляло удовольствие смотреть на них. Она и не помнила уже такого, чтобы Питер приводил своих друзей, это было так давно, так давно тут был Гарри, так давно она ещё помнила заходящую к ним в гости Гвен. Она переводила взгляд то на Питера, то на его друзей, которые чем-то были так на него похожи. Похожие, но и такие разные одновременно. Мэй чувствовала что-то, тянущее её к ним, тоже нечто родное, тёплое, что она не могла даже объяснить самой себе. За таким чаепитием время летело невероятно — вечер стал клониться к ночи. За разговорами и обсуждением текущих дел трио пауков не замечало этого бегущего куда-то времени. Хоть и трудно пока было понять, почему здесь это самое время шло иначе, с опозданием в несколько дней. В голове всех троих зрела мысль, что их перемещения друг к другу и долгое нахождение не в правильном месте могли нанести вред течению времени, пространству. Но рядом не было того статного волшебника, который бы мог помочь. Доктор Стрэндж не помнит сейчас Пита, неизвестно, знает ли о том, как они втроём меняют своей дружбой материи мультивселенной. Паркер собирался сказать ребятам о своей маленькой квартирке, но тётя Мэй твёрдо настояла, чтобы они все переночевали тут. Она упрашивала встретить рождественское утро вместе. Паркер не смог устоять перед ней и её умоляющими глазами, тем более, после того, как он её давно не навещал. От пирога ничего не осталось, но Мэй убедила их, что завтра обязательно состряпает для них рождественские лакомства, от которых они не смеют отказаться. Поэтому все они могли себе пометить, что как минимум завтрашний день, второе Рождество за последнюю пару дней будет отпраздновано ими в компании тёти Паркера. — Не знаю, как вы, но я что-то уже устал от этих праздников, — пожаловался Пит, схватившись за округлившийся живот, младший не удержался и переел. Они поднимались на второй этаж, где находилась комната Паркера и ещё комната, куда он мог устроить Пита и Питера. — У тебя прекрасная тётя, Питер, — ласково сказал Питер, нежно коснувшись плеча Паркера. Тот отчего-то был так всем этим смущён, и сам он понять не мог, почему. Наверное, дом был для него тем местом, последним местом, куда он мог кого-то впустить. И его паучьи братья, принятые в этом доме, явно полюбившиеся до безумия его тёте, были теми, кому он был счастлив показать эту часть своей души. Всё-таки тут прошли самые незабываемые его годы, годы становления Человека-паука. — Спасибо, правда, порой она перебарщивает с заботой, — посмеялся Паркер, завидев, как тётя снабдила парней всем, что они только могут попросить. Постельным бельём, полотенцами, даже где-то нарыла им сменную одежду, хотя Паркер не помнил, что он оставлял здесь одежду в таком количестве. — Они все у нас такие, — ответил Питер. Его лицо, эти глаза, цвета весеннего неба, были наполнены светлой грустью. Питер сам будто куда-то отнёсся воспоминаниями о тёте, её заботе, её любви к нему. Хоть её и давно уже не было с ним, но тётя Паркера словно вернула его ненадолго душой туда, где она ещё была жива. Пит промолчал, но мысли его тоже были заполнены Мэй, хоть он и старался приглушить их. Взгляд Питера, опечаленный, но светлый и добрый дал ему осознать, что он не должен заталкивать эти чувства куда-то, ему не нужно прятать эту боль. Но он и не должен дальше страдать от неё. Поэтому он попытался обратиться к самым тёплым воспоминанием о ней, ничем не омрачённым, и это сработало. Он почувствовал так долго искомое им душевное упокоение. Комната Паркера, куда они попросились зайти, в целом выглядела так же, как и в его школьные годы. Приезжая к Мэй в гости, Питер в своей комнате редко ночевал, он хотел оставить её нетронутой, чтобы она была напоминанием о тех годах. — Стиль наших комнат снова мне напоминает, что по сути мы один человек, — шутил Пит, вглядываясь в различные постеры на стенах. С этих стен на них смотрели то великие учёные, то рок-музыканты, то всякие гиковские и ботановские штуки. Но больше всего в этой комнате, на центральной стене было фотографий. Фото Паркера с блондинкой. «Гвен» — подумали оба паука, всматриваясь в бесчисленное количество фото. На них Паркер и нереальной красоты блондинка, чьи глаза так ярко-ярко горели неистовой энергией, целовались, обнимались, корчили рожицы, томно смотрели друг на друга. Много было фото одной девушки. Вот она смеётся с такой обворожительной улыбкой в жёлтом летнем платьице, вот тут она стоит на балконе и улыбается, подняв руки вверх, на фоне заката. И таких фото было много, очень много. Кажется, что со всех сторон на них смотрела Гвен, и было так немыслимо, непростительно думать, что этой милой девушки не было больше в этом мире. Питер посматривал краем глаза на Паркера: он тоже вместе с ними разглядывал эти фото, как в первый раз. Старший не мог прочесть эмоций среднего паука, но надеялся на то, что он смотрит на эти фото с тем же чувством светлой грусти. — Она такая красивая, — нарушил тишину Питер и перевёл взгляд на Паркера. Казалось, что он будто собирался с мыслями, хотел выразиться, хотел выдать им целый душевный порыв, он дышал учащенно, его щёки раскраснелись, но он тут сглотнул и вымолвил: — Я ничего не хочу забывать. Они решили оставить все обсуждения об их перемещениях, о скачках во времени, о втором Рождестве, об их дальнейших планах хотя бы на завтра. А лучше вообще после этого удивительного второго Рождества. Все чувствовали себя уставшими и вымотанными, и самое время было устроить себе отдых. Паркер помог паукам расстелиться и даже в шутку поцеловал каждого в макушку, когда те легли по кроватям. — Спасибо вам ещё раз всё, я люблю вас, ребята, — с тёплой улыбкой прошептал Паркер, закрывая дверь. — Питер? — позвали одновременно его Пит и Питер. Он повернулся обратно и посмотрел в эти глаза обоих своих паучьих братьев, которые точно выражали всё то же самое, что и он к ним испытывал. — И мы тебя любим. Пит улыбался как ребёнок, его глаза отдавали такой искренностью и теплотой чувств, что Паркер думал, что умрёт от умиления. Порой он вот в такие моменты забывал, что Пит взрослый парень, мужественный и сильный, он для него был младшим братишкой, таким любимым и родным. Лицо Питера же было спокойным, мягким, и голубые глаза слегка поблёскивали тоже той признательностью и безграничной любовью. Паркер закрыл дверь и ушёл к себе в комнату. Он долгие годы имел проблемы со сном, но сегодня он уснул тут же, и в его снах не было ни одного кошмара, в котором бы он кого-либо терял.