The Parkers family

ЭмДжей была несравненно потрясающей. Её лицо светилось в лучах прожекторов, а яркие голубые тени переливались на её веках, когда она томно прикрывала глаза, играя свою роль. Она чувственно показывала на сцене свою героиню — бедную девушку, которую родители решили сосватать за чужого ей взрослого мужчину, когда её сердце принадлежало другому. Сюжет довольно клишированный и избитый, но он был так удачно обыгран в качестве современного и зажигательного мюзикла, что о простоте сюжета даже не было желания задуматься. Троица Паркеров, занявшая места в первом ряду по центру, не отрывала своих прикованных к Мэри Джейн взглядов. Пит и Паркер, сидевшие вместе, могли уверить любого в том, что отчётливо видели, как временами уголки глаз старшего Питера наполнялись крапинами слёз. Он успевал их смахивать, продолжая восхищённо, как заколдованный, смотреть на свою танцующую жену. Бесспорно — он гордился ей и всячески хотел это показать каждым взглядом в её сторону. Хоть и девушка обращала свои глаза ко всему залу, казалось, что каждый из сидящих в этом заполненном донельзя помещении, сталкивался с ней взглядом, но прежде всего — она прямо и твёрдо смотрела в ответ на Питера. Она переглядывалась и с Питом, и Паркером, те ободряюще, с поддержкой коротко кивали ей, но чаще всего Мэри Джейн оборачивалась именно на одного Питера. Моментами создавалось ощущение, что они вовсе были тут одни, словно она одна, освещаемая софитами, грациозно танцевала, летая, и мелодично пела, а Питер сидел напротив, не отрывая ни на секунду свой наполненный самой чистой и искренней любовью взгляд. Мюзикл прошёл феерично, под конец весь зал встал, всё вокруг раздавалось жаркими аплодисментами, криками «Браво!». И ЭмДжей, в окружении остальных актёров, с ослепительной улыбкой радостно ловила эти овации, кланялась, а потом утопала в цветах от подходивших к ней людей. Главные же её поклонники собрались уже за кулисами, выждав момент, тем более, у Питера, как её мужа, уже давно имеется сюда пропуск. Пит едва удерживал в руках огромные охапки букетов на пару с Паркером, когда они с нетерпением ждали девушку у выхода. Благо, долго она не задерживалась, появилась — с той же самой сияющей улыбкой, с играющими искрами в глазах, она с шокированным видом зажала ладонями рот, когда увидела масштаб своих подарков от главной троицы её фанатов. Первым делом её крепко, с лёгкими поцелуями в губы и щёки встретил Питер, вручив самый огромный букет из тёмно-красных роз. Питер долго её не отпускал, шепча ей на ухо, как она была прекрасна. — ЭмДжей, ты была великолепна! — воскликнул Пит, когда девушка потянулась и к нему с объятьями и благодарностями. — Спешу присоединиться к всеобщему восхищению, миссис Паркер, вы нас покорили, — растягивая, проговорил Паркер, тоже обнимая её после Пита. Безумно счастливая ЭмДжей даже заплакала от такого внимания, а окружавшие её пауки, нынче блиставшие в чёрных стильных костюмах, даже опешили от такой реакции. Пряча заплаканное лицо в цветах, девушка от всего сердца их благодарила в ответ, постоянно восторгаясь тому, какие чудеса с ней сейчас происходят. Паркер и Пит за недолгие несколько дней стали ей такими родными, будто она их тоже всегда знала, будто они были взаправду единокровными братьями Питера. Она в них души не чаяла, поэтому их внимание и одобрение тоже ей было дорого. — Мы с Питом тут подумали… Вы столько для нас сделали, да и повод весьма подходящий… Мы тут нашли один чудесный ресторанчик, куда бы хотели вас пригласить! — радушно огласил всех новостью Паркер, когда они уже собирались выходить из здания. Пит быстро покачал головой вперёд, гордо выставив грудь, и присоединился к предложению Паркера. — Да! Отметим восхитительное выступление Мэри Джейн! — весело и бодро голосил он, помогая девушке нести цветы. Лица Питера и ЭмДжей вытянулись в диком удивлении, теперь закрадывались опасения, что Питер тоже находился на грани слёз. Они коротко переглянулись друг с другом, и Паркер успел заметить, как тень сомнения пробежала по лицу Питера, когда он явно намеревался возразить, но средний паук не дал ему и шанса это сделать. — Никаких «нет» и «но» мы не принимаем! Питер, я серьёзно, дайте хоть так отплатить за всё, что вы для нас делаете, — спокойно опередил его Паркер, его голос звучал так убедительно, что Питеру и Мэри Джейн ничего не оставалось, как согласиться. Дорога до ресторана за разговорами и обсуждениями увиденной поставки прошла очень быстро, все были крайне удивлены тому, как эти полчаса словно бы превратились в секунду. ЭмДжейн ахнула, когда увидела место, в которое их привели Паркер и Пит. Младший галантно сделал реверанс и предложил ей первой пройти вовнутрь. Паркер быстро обменялся парой слов с администратором заведения, напомнив о своей брони столика, после он уже вместе с Питером шёл вслед за ЭмДжей и Питом. Питер не спускал с него глаз: его взгляд, казалось бы, говорил за него всё. Он был так признателен ему, сердце будто бы распирало сейчас от этих приятно душащих чувств их близости. Паркер понимал всё без слов, потому что чувствовал то же самое, ему всячески хотелось действительно отблагодарить чету Паркеров за всё. Честно, он не переставал ещё ощущать себя виноватым за причинённые неудобства из-за своего характера, но он видел, что Питер это всё безгранично принимал и прощал. Мягкие улыбки, вобравшие в себя все эти чувства какого-то их единства, вырисовывались на лицах обоих. — Спасибо, Питер, — тихо, но Паркер всё отчетливо слышал, произнёс Питер. Старший слегка толкнул долговязого парня в плечо, тот коротко посмеялся в ответ, смутившись. — Да брось, — ответил он, а сам никак уже не мог избавиться от широкой улыбки, цветущей на его губах. Этот момент показался ему слишком… даже интимным, чтобы называть его по фамилии, хоть и Паркер, конечно, уже давно не был против. Сейчас это, думал старший, было необходимо, как кислород. Он мечтал донести до Паркера то, что они могут всегда рассчитывать друг на друга. В голове вертелись мысли, что он давно не ощущал такого всепоглощающего чувства того, что его вновь любят бескорыстно, ничего не прося взамен, просто любят и всё. Это было для него определённо бесценным ощущением, которое он так бы хотел сохранить подольше, закупорить куда-нибудь в баночку и хранить долгие годы, чтобы открывать её и наполняться этой любовью, когда ему будет совсем тяжко. Ведь момент прощания точно наступит. Паркер старался гнать эти отягощающие страхи куда подальше. Официанты посадили их в прекрасном месте, с огромным панорамным окном, откуда открывался умопомрачительный вид на весь сверкающий в разноцветных огнях Нью-Йорк. Пит распорядился насчёт блюд под те же восторженные возгласы Питера и Мэри Джейн. Он чувствовал себя чрезвычайно довольным, их искренняя реакция на все эти сюрпризы бесконечно льстила ему. Он ловил временами на себе такой же удовлетворённый взгляд Паркера. Их план пока срабатывал на «ура», чему они были безмерно рады. Вдвоём они обсуждали такую идею, наверное, с того дня, как попали во вселенную старшего Питера. Правда, от него было сложно что-либо утаить, ведь они практически всё время проводили вместе — либо дома, отдыхая, либо в патрулях и мелких стычках. Поэтому им приходилось обдумывать свой грандиозный план чаще всего ночами, заперевшись в старой комнате Питера. В мире Питера, по крайней мере, сейчас всё было относительно спокойно. Он рассказывал, что «Оскорп», наводивший больше всего шуму, сейчас не функционирует так, как раньше, он был перекуплен каким-то другим магнатом. Кажется, его звали Уилсон Фиск. Время пролетало падающей звездой за бурными разговорами, шутками и смехом. Изысканные блюда, которые помпезно были поданы официантами, поражали своим утончённым вкусом, похожим на фейерверк новых сочетаний. Паркер разливал то красное, то белое вино, звучали тосты в честь каждого члена этой группы. Всё началось с поздравления ЭмДжей, а она проявила инициативу поднимать бокал в честь каждого сидящего Питера Паркера. Наверное, сейчас у каждого из них возникла мечта остановить время, как-то спрятать далеко-далеко их столик, накрыться каким-нибудь волшебным щитом, чтобы избавиться от всех возможных раздражителей, которые могли бы возникнуть. Пит и Паркер даже взяли привычку у Питера прятать костюм под одеждой, ведь никогда не предугадаешь, когда и в какой момент долг Человека-паука призовёт их вновь. К тому же, скорее всего, у каждого также появлялись страхи, что такой момент надо ценить по-особенному, потому что неизвестно то, когда им придётся расстаться и покинуть друг друга уже окончательно и бесповоротно. — Я, конечно, многое повидала за время, проведённое с Питером, но я не думала, что когда-нибудь буду так соседствовать, сидеть и говорить с вами в тройном экземпляре. Вы такие одинаковые и такие страшно разные одновременно, — приметила ЭмДжей максимально размеренным голосом, даже осоловелым, вино давало о себе знать, — но знаете, что на самом деле вас объединяет? Вы все такие хорошие, приторно хорошие! Троица засмеялась, Питер приобнял свою жену, теряясь лицом в её рыжих волосах. Было так хорошо, свободно. Мир словно реально наконец-то замедлился, как им и хотелось. Паркер многозначительно посмотрел на Пита, покосившись на эту парочку, и тот тоже встрепенулся. Алкоголь слегка затормозил его реакцию. — Мы с Паркером выйдем ненадолго, подышим воздухом, вы тут не скучайте! Питер недовольно простонал, собираясь их вернуть, но те уже к тому времени исчезли, посмеиваясь. У этого впечатляющего ресторана была и такая же просторная терраса, пустующая в такое время, но это не мешало двоим паучкам выйти туда, накинув на себя куртки. Паркер долго вбирал воздух и медленно выдыхал горячий пар прямо за балкон. Он облокотился руками на перила и смотрел на раскинувшийся перед ним город. Пит же примкнул спиной к ограждению, откинув голову, и устремился взглядом в ночное небо, блещущее россыпью звёзд. Казалось, что продолжительное молчание им ничуть не мешало, было в этом тоже что-то из разряда неотъемлемого и нужного в этот конкретный момент. — Они такие… — начал Пит, нарушая тишину. — Противные, скажи? А ещё Мэри Джейн говорит, что ей от нас слишком сладко становится, — со смешком закончил его мысль Паркер. Кажется, он понимал, что Пит сейчас чувствовал. Он ведь не слепой, чтобы не видеть, как что-то каждый раз ломается в младшем, когда проносится имя ЭмДжей. Да, Пит умело это прятал, но ведь они все, по сути и какой-то дурацкой межпространственной логике, один человек с похожим набором характеристик. «Прямо как какой-то робот с заводскими настройками», — пронеслось в голове Паркера, и он слегка поёжился от этого заключения. — Да, именно это я и хотел сказать, — поддакнул, тоже смеясь, Пит, пожав плечами от подувшего ветра. Паркер сам ими любовался, как и Пит, хоть и с не уходящим никуда ощущением, разъедающим кислотой душу. От этого, подвёл итог Паркер, было уже никогда не избавиться. Это стоило лишь принять. Но Пит… он только недавно пережил весь этот головокружительный натиск гнетущих событий, с которыми он был вынужден разбираться самостоятельно. И Паркер, честно, благодарил судьбу, того Доктора-волшебника и всех существующих богов за то, что они и тогда смогли прийти к нему на помощь, и сейчас могут быть с ним рядом. Даже представлять не хотелось, что могло бы случиться с Питом, если бы он совсем остался один. Кроме того, Паркер помнил о том, что выпало на судьбу Пита, на его юные годы, скольких он близких людей терял. Да его, чёрт возьми, пять лет не было в живых, он рассыпался, как песок. Как тут оставаться равнодушным и не желать его оберегать от всех опасностей? Колючий страх охватил его целиком, и он оторвался от любования городом, устремив тревожный взгляд на Пита. Он ведь ему взаправду стал как младший братишка, о котором он всегда мечтал. — Пит, я понимаю, что ты решил не возвращать в свою жизнь друзей, я помню твою решительность насчёт этого вопроса. Но… — Паркер немного остановился, проверяя, «здесь» ли сейчас Пит. Пит, услышав его, перестроился и встал в ту же позу, что и он, повернувшись к нему лицом. Его карие глаза, которые были чуть темнее и глубже оттенком, чем его собственные, внимательно следили за его мимикой. Младший молчал, но всем своим видом давал понять Паркеру, что он его слушает настороженно, что он был полностью поглощён во весь разговор, хотя некоторые черты лица тревожно сдвинулись, создавая маленькие морщинки. Пит не хотел поднимать уже осевшую пыль заново, хотя бы не сейчас, когда ему было правда хорошо, впервые за эти мучительно длинные месяцы в одиночестве. — Но, пожалуйста, не оставайся один. Ни в коем случае. Может, ты ещё передумаешь. Или ты кого-то встретишь ещё. Я знаю, что после таких… — Паркер замялся, голос его дрожал, но он должен был это высказать, — потерь тяжело с кем-то сходиться. Я знаю, что ты и дальше планируешь вести жизнь волка-одиночки. Но не делай так, прошу, Пит. Паркер глубоко вдохнул, собираясь продолжить, но Пит, собравшись, его прервал: — В твои способности Человека-паука входит чтение мыслей или ты это умеешь, потому что мы один человек? Да, мне ещё… тяжело, — признался Пит. Было видно, с каким трудом он это говорил, даже не Паркеру, а прежде всего самому себе. — Я скучаю по ним, но подвергать их снова опасности, когда у меня есть шанс их этого уберечь и начать жизнь заново, я не хочу. Я заварил эту кашу, из-за меня чуть они не погибли… И тётя Мэй… Я-я… просто не хочу повторения такого, — с продрогшим то ли от холода, то ли от скрученного в задушенных слезах горла прошептал Пит. Он отчётливо слышал, как заполошно в эти минуты их диалога рвало сердце, ему было больно это выговаривать, но Пит считал, что Паркер обязан это знать, знать всю серьёзность его намерений. Паркеру сложно было возразить сейчас, так как он видел себя тогдашнего, только осознавшего смерть Гвен, в нём, в Пите. Паркер так не хотел ему похожей судьбы, тех же изнуряющих до разрыва аорты самобичеваний, того же животного желания кровавой мести, которая бы ничего не решила. Но он понимал, что это придёт младшему с опытом, и он ещё всё сам осознает и простит себя самого. Слова о тёте напомнили горьким следом и Паркеру о любимой ему тёте, ставшей для него матерью. Он старался не упоминать о ней при них, за редким случаем говорил о ней, но это всё было лишь опять же для того, чтобы лишний раз не бередить никому душу, особенно Питу, в этот сложный для него период. Но по ней, добродушной женщине, любившей его так нежно и сильно, он думал, скучая жутко, каждый день. Его постыдной верёвкой скручивало от мыслей, что он оставил её надолго, такого не было давно. Хоть он и чаще проводил время с ней, всё же небольшую комнату он тоже снимал, о чём невзначай обмолвился перед пауками однажды. Он успокаивал себя тем, что у Мэй ещё были родственники, которые часто её посещали, подруги по соседству, хотя Паркер был просто уверен в том, что она будет злиться на него за пропущенное Рождество. Но он правда пока не мог придумать, как ему объяснить своё исчезновение. Ему, он вспоминает, до сих пор не верится, что у него получилось ей признаться в том, что её племянник — Человек-паук. Паркер долго терзался размышлениями на этот счёт, после похорон Гвен он окончательно пришёл к этому решению, так как Мэй осталась у него единственным на весь этот несправедливый мир родным человеком. Паркер прокручивал в голове впечатлившую его реакцию тёти на его признание. Она с грустной улыбкой тогда ответила, что знала, но молчала, чтобы его тоже не тревожить. Да и как тут было не догадаться, когда её племянник приходил побитый, в крови и жутких ссадинах сразу после очередного сражения Человека-паука с новым злодеем? Тогда у него были силы только крепко-крепко, стиснув в своих длинных руках, обнять это худенькое тело самой доброй женщины на свете. Он плакал навзрыд, не останавливаясь, мельтеша руками по её телу, пока она тихо шептала что-то ему в ухо, поглаживала и успокаивала. Тогда Паркер впервые мог выговориться полностью, рыдая, горло себе срывая от слёз, от корки до корки мог высказать всё, что его терзало, вылить эту боль от потери Гвен. Он осознал в тот момент, как ему безумно не хватало простого разговора, этой обычной, но такой бесценной человеческой теплоты и ласки. А сама тётя Мэй обнимала уже не племянника, а сына, которого она вырастила, и её тоже ломило от осознания, сколько всего её бедный мальчик перенёс. — Я не собираюсь тебя отговаривать или как-то возражать. Но я должен был это сказать. Как твой старший брат, — последние слова он выдал со смущением, щёки его покраснели уже точно не от мороза. Паркер порой думал, что он уж чересчур к ним двоим привязался, он боялся быть навязчивым, ему мнилось, что они не воспринимают, не ценят их связь так дорого, как он. Он всегда был в плане привязанности очень чутким, тактильным, за эти годы, наполненные пустотой одиночества, он позабыл тепло, в котором постоянно нуждался. Поэтому к кому-то привязаться для него было опасной тропой, грозящей нестерпимой болью. Однажды он так сильно обжёгся, оставшись без родителей, потеряв дядю Бена, а потом и Гвен, что теперь связи с кем-либо для него это слишком болезненная, закрытая на все замки тема. Но с ними, с ними ему стало так легко, наверное, поэтому он в ту ночь, когда они в первый раз встретились, на бьющих штормом эмоциях сказал им, что он их любит. Паркер тогда заметил недоумение в их глазах, из-за чего он позже проклинал себя, ощущая себя полным идиотом, ведь они тогда были знакомы пару часов от силы. Потом же, прожив с ними в той тесной квартире Пита, он осознал, что всё с этим в порядке. Они ни в коем случае не считали из-за таких поспешных проявлений чувств каким-то ненормальным, нет. Просто в тот момент были этим ошеломлены, а по правде они чувствовали уже ту же щемящую привязанность, что и он. Эти сомнения, кишащие в его голове, были развеяны сначала похлопыванием по спине, а потом фирменной лучистой улыбкой Пита. Он мягко накрыл его ладонь своей ненадолго, как бы давая знать, что он для него самый настоящий старший брат. Они не замечали время и не могли даже сказать, сколько они так стояли, то молча, то переговариваясь, задирая голову к звёздам, то шутя. Наконец, дрожать так, с открытыми шеями, стало уже невыносимо, поэтому Пит и Паркер поспешили вернуться обратно. Отсюда, с террасы, Питера и ЭмДжей совсем было не увидеть, но они замечали скосившиеся на них взгляды других посетителей этого дорогого ресторана, не понимающих, что они вдвоём забыли на улице в мороз. Пит нутром чувствовал, что они с Паркером поймали какую-то общую волну. И младший, хоть он ещё строго и решительно настроен против того, чтобы что-то менять в своей ситуации с забывшими его друзьями, но он всё же был от души благодарен Паркеру, что того заботило его состояние и будущее. Чтобы вернуться обратно в зал, сначала нужно было выйти с террасы в коридор, отделяющий его от основного пространства. Потянув ручку, Пит остановился, как вкопанный, устремив взгляд вперёд. — Эй, ты чего застрял, паучонок? — с непониманием спросил встревожившийся Паркер, случайно ударившийся о Пита. Он поднял голову и посмотрел в ту же сторону. Глаза его моментально расширились при виде блестящего золотого круга, застывшего в коридоре. Сам проход был пуст, словно никаких официантов и прочего персонала и в помине не должно было тут оказаться. Этот круг, за которым вырисовывалась какой-то тёмный переулок, словно зазывал зайти внутрь. — Очень это сейчас не вовремя, приятель, — опасливо прошептал Паркер, ругаясь про себя. Он, к сожалению, узнавал сей переулок. Это не значит, что он помнил каждую улочку своего мира, но это место было примечательно одной деталью. Пит повернулся к нему, обеспокоенный голос Паркера вернул его в реальность. Младший и подумать не мог, что им сейчас делать. Как сказал Паркер, время сейчас было уж точно вовсе не подходящее для каких-либо межпространственных перемещений. Но будет ли оно потом? Когда портал появится вновь? И почему что-то или кто-то выбирает какой-то конкретный момент, причём обычно самый неудобный, чтобы так возникнуть? Это бесило Пита, он не хотел вот так покинуть Питера и ЭмДжей, но и не собирался оставлять Паркера, он видел по его напряжённому состоянию, по этим лихорадочно бегающим глазам, что это был его дом. Они так и стояли ещё пару минут, раздумывая над тем, что им делать дальше. Отрывать Питера — об этом даже не было и речи. — Я пойду с тобой, — уверенно сказал Пит, прямо глядя Паркеру в глаза. Паркер готовился наговорить целую тираду о том, что Питу было бы лучше остаться тут, что пришло его время их покинуть. Он беспокойно взялся за голову, пытаясь соображать, но голову словно накрыло свинцом, как и отяжелевшие ноги. Внезапно пауки услышали скрип двери, из-за которой вышел улыбающийся, наверное, самой счастливой улыбкой Питер. Было видно, что шлейф всякого опьянения спал с него, но щёки ещё горели румянцем. Он явно хотел их позвать обратно, но ранее разнеженное лицо с такими добрыми голубыми глазами резко погрубело при виде золотого портала. Пауки не успели что-либо ему сказать в ответ, как Питер тут же испарился. Наверняка, он понёсся к ЭмДжей, но зачем? Паркер уже даже согласился с Питом, что тот пойдёт с ним, но он не хотел отнюдь, чтобы сейчас, когда Питер наконец-то вернулся домой, к своей жене, он бы пошёл за ними. Ведь Паркер не мог предугадать, насколько затянется теперь их дальнейшее путешествие. Да и Новый год наступит через два дня, какие тут путешествия сквозь вселенные. Но попрощаться с четой Паркеров он определённо жаждал, как и Пит. Пускай всё снова происходит с бухты-барахты, но, видимо, что в их паучьей жизни по-другому не бывает. — Что будем делать? Пойдём к ним туда и попрощаемся там? Или они придут сюда сами? — с надеждой спросил Пит, следя за движениями Паркера. Тот и не знал, что ему ответить. Но уйти, не попрощавшись с ними, он не мог. Он взял Пита за руку и уже шёл к выходу в зал, как им преградил путь вновь возникший Питер. Его фигура будто бы пылала сущей уверенностью в своих поступках. ЭмДжей за ним не было видно. Небесно-голубые глаза своим блеском внушали обоим паукам, что Питер собирался идти с ними. — Нет-нет-нет, даже не думай, Питер! Ты только вернулся в свой мир, тут твоя ЭмДжей, ты же сам по ней так скучал, что ты ей скажешь? Нет, перестань! — Паркер в панике чуть ли не переходил на крик, накинувшись на Питера, и крепко, до боли сжал руки на его плечах. Разгорячённое лицо Питера, настроенное на обратные аргументы, внушало сейчас такую непоколебимость в своих решениях, что становилось страшно. Пит тревожно, с осторожностью коснулся до спины Паркера, притягивая его на себя. — Я предупредил её, всё в порядке, Паркер, я всё решил. Я иду с вами, как и в прошлые разы. Ты же не можешь не поделиться со мной своим миром после знакомства с моим? — Питер лукаво склонил голову вбок, и будто бы вся устрашающая серьёзность на мгновение спала. Он тоже положил свои ладони на плечи Паркера и дотянулся головой до его лба, прикоснувшись к нему, как бы в знак полного доверия. Больше всего всех удивляло то, что портал не исчезал, он с каждой секундой словно светился ещё ярче, подогреваясь их перепалками. Пит, глядя на эту драматичную сцену, конечно же, переживал. Ему казалось, что время на исходе. В глазах Паркера тем временем скапливались сияющие от света портала слёзы. У него не было сил спорить с Питером тоже. Да и такое размякшее от алкоголя состояние не давало ему былой самоуверенности в желании всех отвергнуть для их же безопасности. Отпрянув от Питера, он ещё раз со всей возможной сейчас твёрдостью спросил их, хотят ли они правда пойти за ним. Пит и Питер одновременно, переглянувшись, кивнули. Паркер, смеясь, смахивал подступившие слёзы. Он хотел столько им сейчас высказать, но слова словно бы и не шли, в горле стоял комок, пока он старался собраться с силами. Питер, будто бы угадывая его мысли, сам сказал: — И мы тебя тоже любим. А теперь идём! Пит с Питером протянули ему свои ладони, на которых уже были натянуты перчатки от костюмов. Они доверительно и заботливо улыбались ему, и эти улыбки вселяли в него даже не надежду, а настоящую веру в то, что всё получится, ведь они рядом с ним. Паркер пошёл вперёд, держась за их руки, прикрывая глаза. Хотя это уже какой по счёту проход сквозь портал? Четвёртый? А всё также непривычно всё холодеет внутри, когда пересекаешь грань мироздания. Как только они ступили на ледяной асфальт, портал захлопнулся, напоследок пустив сноп искр. Их охватил шум ревущих машин, разговоры людей, хотя сами они очутились в безлюдном и пустом переулке. Слабый свет фонарей едва досюда доходил, но их чёткое зрение давало возможность всё разглядеть детально. — Парни, всё же зря вы пошли… — вновь начал Паркер, опустив их сжатые ладони и почёсывая нервно виски. Троица пауков так и стояла в куртках, даже Питер успел переодеться, надев на себя длинное пальто. Ситуация вырисовывалась комичная, для надёжности, в дополнение к самому костюму Человека-паука, они надели маски и сейчас оглядывались по сторонам, в куртках и шапках. Паркер был готов к их ответным комментариям, но он ничего не услышал, потому что Питер с Питом подошли к одной из стен этого переулка и стали рассматривать огромное красочное граффити на этой стене. Вот почему Паркер сразу узнал это место, оно ему дико напоминало о той жизни, о которой он хотел забыть. Сердце тревожно забилось, а голова начала противно болеть, истошно крича о том, что Паркер так хотел бы от них скрыть. На граффити был изображён Человек-паук крупным планом в грозной позе, нависший над фигурой безликого человека. Паук был облачён в костюм Паркера. — Паркер… — прошептал Пит, поражённый, не верящий своим глазам. Питер молча продолжил рассматривать во всех подробностях этот рисунок. Маска паука была перечёркнута кроваво-красной краской, а сверху крупными буквами словно горело одно-единственное слово: «Убийца».