Серебряный башмачок, или Если бы Тотошка...

Плоскогорье, отделявшее Фиолетовую страну от Изумрудной, заканчивалось долиной, которая со вступлением во владения Бастинды сужалась в ущелье между отвесными склонами. Этот участок пути войско преодолевало в режиме постоянной боевой готовности - именно здесь, в каменном мешке, его очень легко было бы атаковать. Но вот уже впереди пологий подъем, по которому сползают к ущелью фиолетовые строения мигунов. В подзорную трубу Чарли рассматривал многочисленные корпуса всевозможных мастерских и конические купола над жилыми домами. Неровные улочки оставались пустынными, но во дворах нельзя было не заметить определенного оживления: робкие мигуны сквозь страх глядели в Непроходимое ущелье на безумцев, по собственной воле идущих в рабство к Бастинде. - Почему волшебница до сих пор не попыталась нас остановить? - недоумевал Железный Дровосек. - Неужели позволит войти в Фиолетовую страну? Разменяет её на Изумрудный дворец? Страшила в Золотой Шапке обратил задумчивый взор в сторону запада, где огненный столб над Изумрудным городом сверлил небо широким не рассеивающимся лучом: - Не думаю. Спрашиваешь, почему она не напала на нас в ущелье? А почему держала на башне у всех на виду? - Так проще было наблюдать, - предположил Джюс. - И сильно это помешало нам бежать? По-моему, Бастинда скорее хотела постоянно напоминать таким образом горожанам о своем могуществе и держать их в страхе. И если она попытается нас разгромить, то сделает это на глазах у мигунов. В качестве пе-да-го-ги-че-ско-го приема для них. - Мне тоже так кажется, - сказала Элли. - И вообще мне кажется, что злое волшебство питается страхом. Филин на этих словах открыл глаза и внимательно уставился на девочку. - А ты что думаешь? - спросил его Урфин. - Подозреваю, что это не единственная причина. Бастинде может быть нужно время для качественного колдовства. - То есть невидимый дворец - это не максимум, на что она способна с обручем и башмачком? - спросил Чарли. - Сами увидите, - проворчал Гуамоко. - Или она сдалась, что вряд ли, или должна себя проявить прямо сейчас. Он оказался прав. Ущелье вдруг вспенилось и забурлило серыми спинами волков. Сорок волков с железными зубами было у Бастинды, и почти половина их полегла в предыдущих боях. Но теперь тысячи их накатывали, словно горная река, стремительно наполняемая потоками со склонов. Жуткое это зрелище вдруг наполнило сердце Урфина Джюса давно не испытываемой радостью. Казалось, нечто подобное он переживал, когда создавал лицо Тилли-Вилли - особенно после того, как принял решение не копировать неизвестного резчика Куру-Кусу, а бросить ему вызов. Но эта плебейская удовлетворенность ремесленника своим мастерством и рядом не стояла с тем, что играло в его душе сейчас, к чему рвалась она с раннего детства среди постылой фермерской реальности, в которой он рано почувствовал себя изгоем и предпочел не стараться вписаться в отторгающую его толпу, а подняться над ней - для начала хотя бы в собственных глазах. Могучий враг - это то, что оправдывает существование империй и королей, затыкая рты всяким умникам. То, что свидетельствует о правоте его презрительного отношения к патриархальному правлению Пастории и преклонения перед Гудвином, начавшим возрождать былую мощь Балланагара, построившим первый за многие столетия город и настоящий королевский дворец. - Поднимай в атаку, сын! И меня пристегни. Генералиссимус помог ему взобраться на плечо и зафиксироваться крепкими ремнями, свисающими среди бахромы эполета. Ради этих минут он создавал деревянных солдат, а не в качестве пугал для жевунов и даже не для оказавшегося легкой прогулкой штурма Изумрудного города. Пусть его войско довёл до ума Чарли - но Чарли теперь на своей деревяшке вынужден отсиживаться в тылу. А он, Урфин, в гуще событий - пусть на практически безопасной высоте, зато на виду. Цепь дуболомов с дубинами перекрыла ущелье. Капралы с саблями наголо распределились по всей ширине во главе своих взводов. Тилли-Вилли с Урфином на плече возвышался, вознося гигантскую саблю по центру. Звери двигались вторым эшелоном, готовые схватить тех, кто прорвутся через деревянные ряды. Неожиданно Железный Дровосек, выхватив из ящика под фургоном два плотницких топора, хромающей походкой медленно направился в сторону линии столкновения. - Куда ты?! - крикнул Чарли. - Железо крепче дерева, - ответил Ник не оборачиваясь. - А эти фиолетовые - слабые бойцы. Действительно, Джюс, заботясь об эффектной картинке, не только выстроил дуболомов строго взводами, но и, вдохновленный зрелищем башен Радужного дворца в стране Подземных рудокопов, расположил их по цветам радуги. Левый фланг, прикрываемый хозвзводом капрала Ельведа, чью неопытность успел понять даже Дровосек, вызывал закономерные опасения. Впрочем, Льву пришла в голову та же мысль, поэтому он вместе с боевой подругой и небольшим подкреплением из тигров и медведей бросился на этот край. Силы сошлись в ближнем бою. Строй дуболомов гнулся, но держался. В одном ряду со зверями к линии столкновения приблизились гиганты-гренадеры. Гранаты по одной полетели в гущу волчьего потока, разнося все в клочья со страшным взрывом в месте своего падения. Каждая вызывала панику лишь на несколько секунд, затем поток смыкался вновь и рвался вперед с той же силой. Однако благодаря им удавалось сдерживать напор. Урфин с высоты было видно странное, если не сказать больше, поведение железнозубов. Они не оставляли после себя трупов. Тилли-Вилли косил их своей саблей чуть ли не по десятку с каждым взмахом - и с каждым повторялось одно и то же: вонь горелой шерсти и загадочное исчезновение тел без следа. Ничего подобного раньше не наблюдалось: мертвые волки, судя по рассказам, вели себя как положено. Чарли, наблюдавший за ходом битвы в подзорную трубу с крыши фургона, пока не мог разглядеть этого в её суматохе. Его внимание, однако, привлекло невероятное бесстрашие волков, тогда как во время штурма Изумрудного города они с первыми потерями отступили, а затем и вовсе исчезли. Железный Дровосек со своими игрушечными топориками (так уж воспринимались они им - да и со стороны всяким, кто видел Дровосека со старым топором, увы, спрятанным ныне где-то в закромах невидимого Изумрудного дворца) между тем доковылял до линии замеса. Правильнее сказать, это линия сейчас приближалась к нему на левом фланге быстрее, чем он к ней. Дуболомы, в центре благодаря Тилли-Вилли врезавшиеся клином в волчий поток, на этом участке заметно отступали, хотя по-прежнему не пропускали волков. Нимми Эми, до сих пор стоявшая словно в оцепенении, внезапно ожила. Схватив первый попавшийся заостренный дрын, бросилась с ним наперевес вдогонку за Дровосеком. Львица, заметив её, уважительно и ободряюще кивнула. Ник, к счастью или к несчастью, заметить не успел. К счастью - потому что наверняка опять стал бы её прогонять. К несчастью - потому что именно в эти секунды в фиолетовом строю образовалась первая брешь, которую Железный Дровосек, орудуя топорами с обеих рук, бросился заполнить собой. Чарли не сразу заметил дрогнувший фланг - его внимание отвлекло происходящее на горизонте. Багряный луч над Изумрудным городом вдруг исчез! Радости это, однако, не доставило. В подзорную трубу была отчетливо видна появившаяся на его месте черная воронка. Разглядеть её в деталях пока было невозможно, но моряк не сомневался: это вороны, которых тем же неведомым волшебством из недосорока стало бесчисленное множество, летят, сопровождая Бастинду, и в ближайшее время присоединятся к волкам, атакуя с воздуха. А когда снова направил трубу на левый фланг, тот благодаря Железному Дровосеку уже закрепил позиции. Дровосек прорежал волков быстрее, чем двое дуболомов. В этом темпе не успевал даже замечать, что тела бесследно исчезают - а запаха гари и вовсе не слышал, потому что вообще не чувствовал запахов. Волки в свою очередь усиливали атаку на него. Они быстро вычислили его слабое место - неустойчивость - и старались повалить его с ног. Железный Дровосек героически держался, но в конце концов волк сильным прыжком опрокинул его навзничь. Нимми, стоявшая за его спиной, почти рефлекторно ткнула своей деревянной пикой в волчье брюхо. Та переломилась под тяжестью его тела, кто-то из зверей его добил - она этого уже не видела, как и не чувствовала гари. Дровосек грохнулся головой прямо у её ног, и в железных глазах, где она давно научилась читать невидимые другим эмоции, вспыхнули при виде её изумление и страх. И тут же погасли. От сильного удара о землю заплатка на груди Ника, сделанная Гудвином, отлетела, и красное шелковое сердце выпало на камни. - Сердце, мое сердце! - прошептал Железный Дровосек, и челюсть его застыла на полуслове. Взгляд, видимый лишь Нимми, померк и для неё. Нимми, вне себя от ужаса происходящего, потянулась его подобрать. Но ослабленный без Дровосека строй снова отступал под натиском железнозубов. Капрал Ельвед наступил на сердце мощной пяткой, на волосок от пальцев девушки. В эту же секунду новый волк, выскочив из образованной лежащим Дровосеком бреши, повалил её на землю и раскрыл стальную пасть. Молнией метнулась Львица, спасая подругу. Клочья серой шерсти, всё тот же смрад. Обезумевшие глаза Нимми. В следующие несколько минут зверям удалось сдержать прорыв волков, а дуболомам - отвоевать позиции. Нимми смогла дотянуться до сердца. Из разорванного острыми волчьими когтями предплечья на ладонь сбегала кровь, пачкая треснувший под деревянной стопой шелковый мешочек. Она ощущала боль, но было не до неё. Рыдая, сгребала она опилки вперемешку с пылью боя, и обильные слезы превращали их в грязь. А черная туча на западе становилась все заметнее. Теперь, когда линия столкновения восстановила статус-кво, Чарли тоже обеспокоился отсутствием волчьих трупов. - Как же так? - рассуждал он вслух. - Они призраки, что ли? Но ведь нападают по-настоящему... - Не призраки, - важно сказал Гуамоко. - Походу, это виртуалы. Такой колдовской термин. Полноценная копия, но связанная с оригиналом. Видимо, Бастинда с помощью башмачка и диадемы научилась их делать из своей недожити. - То есть они существуют, пока живы? - Да. Виртуалы создаются только с живого оригинала и сами могут быть только живыми. - Погоди, - вмешался Страшила, ухватив за хвост какую-то важную мысль. - Значит, если уничтожить оригинал, то исчезнут и все сделанные с него вир-ту-алы? - Совершенно верно. - Хорошая мысль! Жаль, что бесполезная, - вздохнул Чарли. - Как найти иголку в стоге сена? Но мудрые мозги Страшилы после трех месяцев на башенной площадке, где четыре феи делили Волшебную страну, а король Пастория наблюдал за звездами, стали воистину премудрыми. - Оригиналы должны быть в самом конце стаи, - уверенно сказал он. - Точно! - Чарли хлопнул себя по лбу. - Я, старая копченая селедка, мню себя тактиком, а до такой простой вещи не додумался... Он измерил взглядом длину стаи, заметно уменьшившуюся. - Вот теперь-то будет настоящая работа для гренадеров... Кагги-Карр полетела к Тилли-Вилли и Урфину с новой стратегемой. Генералиссимус вклинивался в волчью лаву как можно глубже, ледоколом расчищая путь для гренадеров. На тех остервенело кидались с боков железнозубы, однако они были для них слишком высокими. Некоторые волки даже додумались грызть им ноги. Но все было тщетно. Несколько мощных и метких бросков, несколько взрывов в конце стаи - и ущелье, только что кишевшее смертоносными монстрами, мигом опустело. Лишь в подзорную трубу можно было разглядеть разбросанные вдали кровавые серые ошметья. Чарли, однако, было не до созерцания этого аппетитного зрелища. С тревогой следил он за приближающейся тучей ворон, внутри которой уже различалась Бастинда с зонтиком. Ворон было намного меньше, чем волков - создание виртуалов требует времени. И все же их количество ужасало. Они чудом избежали комбинированного боя, но и одна атака с воздуха такой стаей выглядела непреодолимой силой. Он отвлекся на Нимми, которую Элли осторожно довела до фургона. Только теперь, когда исчезли волки и дуболомы смогли, взяв на плечи безжизненное тело Железного Дровосека, отнести его к штабу, она согласилась отправиться за ними. Бледная, потеряв много крови, несла она на ладонях драгоценное сердце. Когда обработал ей рану, вороны с Бастнидой уже были совсем близко. Страшила между тем снял золотой шлем. Мудрые мысли сопровождались у него обильным выходом из головы иголок и булавок, которые теперь, после столь гениальных озарений, неприятно скрежетали по золоту. Он начал выдёргивать их из атласной подкладки... - Ой, а тут что-то написано! Элли, можешь посмотреть? Девочка как раз закончила перевязывать руку Нимми. - Да тут ерунда какая-то! - сказала она. - "Бамбара, чуфара, лорики, ёрики"... - Бамбара, чуфара, лорики, ёрики, - повторил Страшила. Он всгда так делал, слыша незнакомые слова, для лучшего их запоминания. - Продолжать? "Пикапу, трикапу, скорики, морики"… - Пикапу, трикапу, скорики, морики. - "Явитесь передо мной, Летучие Обезьяны!" - Явитесь передо мной, - послушно начал было Страшила, но страх сковал ему голос. Он единственный из присутствующих был знаком с Летучими обезьянами не понаслышке и, хотя избежал с ними прямого контакта, успев спрятаться в потайном помещении Изумрудного дворца, совсем не жаждал новой встречи. Но его рот в таких случаях жил автономно от мудрых мозгов, поэтому машинально закончил: - Летучие Обезьяны!? Шелест перепончатых крыльев со всех сторон - и перед фургоном приземлилась стая Летучих Обезьян. – Что прикажет владетель Золотой Шапки? - почтительно склонился перед Страшилой её предводитель Уорра. - Кто... владетель? - прошептал съежившийся от ужаса Страшила. Уорра изумленно уставился на него: - На ком надета, тот и владетель. Это же вроде вы? - Да, конечно, - осмелел Страшила и на всякий случай нахлобучил Шапку. - Значит, вы исполняете все желания её хозяина? Глаза Уорры недобро блеснули. - Еще чего! Только три, - он для наглядности выставил три пальца. - Такое вечное заклятие наложила на наш род фея Гаелетта, когда наши предки с ней немного повздорили. Ну, и кроме мордобития никаких чудес. Или доставка по воздуху кого-нибудь куда-то. Будет желание, или первый вызов потрачен? - Будет! Видите Бастинду? Ее надо остановить и доставить к нам. И ещё уничтожить всех ворон. Уорра громко расхохотался: - Бастинда, значит? Что ж, первый заказ от нового владетеля расправиться с предыдущим - не редкость, но всегда забавно. А в данном случае ещё и приятно... Стая с визгом и криками поднялась в воздух. - Погодите! - крикнул им вдогонку Страшила. - Большинство ворон - вир-ту-а-лы. Настоящие должны быть ближе к Бастинде. - Разберемся, - небрежно бросил Уорра. И в самом деле, Обезьянам, похоже, истребление железноклювок доставляло удовольствие и спортивный азарт, поэтому они не стремились вычислить первообразных. Некоторые из них, впрочем, сами выдали себя, попытавшись спастись бегством, но были схвачены, после чего туча в несколько раз поредела. И вот уже ни одна птица не прикрывает колдунью с зеленым от ярости лицом и серебряным обручем на голове. Хищные лапы Уорры с длинными когтями тянутся к зонтику, и... Смущенная стая понуро возвращается к фургону. - Прости, Мудрый Страшила, но кому как не тебе должно быть известно, что мы и пальцем не можем прикоснуться к обладателю серебряного башмачка. Даже одного. В подзорную трубу действительно уже отчетливо был виден башмачок - вплоть до золотой пряжки. Бастинда больше не доверяла его ридикюлю и носила на ноге, крепко примотав веревкой с множеством узелков, вероятно, заколдованных. - Так что, - продолжал Уорра, - мы свободны до следующего вызова. Но если не возражаете, хотелось бы остаться до конца замеса. Посмотреть, чем оно закончится. Страшила глянул на Кагги-Карр. Та виновато отвела взгляд. Было очевидно, что никто из птиц не сможет преодолеть запрета, остановившего Летучих Обезьян. Бастинда в воздухе оставалась недосягаемой. Но мудрые мозги Страшилы сегодня были в ударе. - Гудвин! - крикнул он. Феникс опустился ему прямо на голову в Золотой Шапке. - Ты можешь остановить Бастинду? - Я могу все! Я Гудвин, Великий и Ужасный! - предсказуемо ответила искусственная птица, расправив крылья, и без всякого отдельного приглашения взмыла ввысь, в сторону летящей колдуньи. То ли заклятие башмачков не распространялось на искусственных существ, оживленных порошком, то ли феникс, считая себя Гудвином, игнорировал всеобщее табу, но башмачок его действительно не остановил. Грудью кидался он на раскрытый зонтик и, яростно размахивая крыльями, пытался его посадить. Зонтик в самом деле не выдерживал его напора и снижался на глазах. - Кыш, кыш! - кричала Бастинда. - Как ты смеешь дерзить Великому Гудвину, презренная колдунья? - громогласно обрушил на неё феникс свой гнев над куполом зонта. Бастинда, конечно, помнила его чучелом в потайной комнате Изумрудного дворца, за которое сама спрятала ставшую ненужной после третьего желания Золотую Шапку. Вот только она вполне допускала, что в него действительно мог воплотиться Гудвин, которого продолжала считать великим волшебником. А Гудвина она после той страной войны боялась не меньше, чем он её, закрывшись от всех в тронном зале, а там прячась за куклами. Ей казалось, что Гудвин тогда раскрыл её тайну. Кроме того, она боялась, что о ней догадался и отец Руфа Билана, а наипаче - что успел рассказать сыну. Нет, она не собиралась рисковать и делать Билана наместником, если бы все пошло по плану, как, впрочем, и в подвале бы его запирать не стала. Глупец так и не узнал, что пропавший башмачок спас его никчемную жизнь. Теперь смертный ужас обволакивал её. На феникса не действовало заклятье башмачка, а это могло означать наихудшее. Тем временем Тилли-Вилли по нашептыванию Урфина на плече готовился к решительному единоборству. Дуболомы укладывались штабелями, ступенями, на которые сверкающий жестью Генералиссимус начал восхождение. Железный рыцарь со страшными глазами, бестрепетной юной душой и острой саблей наголо готовился схватить волшебницу ещё в полете, когда она не в состоянии применить магию озовского канона. Феникс Гудвин продолжал бить раскрытый зонтик крыльями и рвать когтями, направляя ему навстречу. С обручем на голове Бастинда в любую секунду могла стать невидимой, но это ей ничего не дало бы: крылатый Гудвин крепко вцепился в зонт. Запланированное триумфальное появление и разгром врага на глазах у мигунов уже обернулись позором, который вот-вот перерастет в поражение. Изо всех сил старуха дунула в железный свисток, прибегая к последнему оплоту своей волшебной силы - черным пчелам. Она не создавала им виртуалов: занятие кропотливое и выглядевшее ненужным. Их и так казалось много - особенно, когда у неё были волки и вороны. Теперь на бронированного гиганта и птицу-берсерка их было совсем мало. О том, чтобы поразить ещё дерзких людей и зверей, речи вообще не шло. Но это все, что у неё оставалось. И чем приходилось жертвовать ради собственного спасения. Жалящая пчела - штука одноразовая. Джюс, увидев над головой черный рой, враз забыл о своем показном геройстве и о том, как будет выглядеть в глазах союзников и мигунов, наблюдавших за происходящим все смелее, фиолетовыми толпами на склоне. Нервно и метушливо расстегивал он ремни, в страхе кричал "Опускай меня!" генералиссимусу и "Прикрывайте меня!" дуболомам. В первые часы пребывания Элли в Волшебной стране она услышала от Виллины, что здесь разговаривают "все животные". Позже убедилась, что это некоторое преувелечение, фигура речи, как и другое заявление волшебницы Желтой страны, что-де Кругосветные горы "не пересекал ни один человек". Все-таки легендарный создатель Волшебной страны Гуррикап, то ли Торн, был, вероятно, добрым волшебником и не наделил разумом и речью низшие звенья пищевой цепи, освободив хищников от моральных терзаний. Неразумными оставались и насекомые Волшебной страны. Черные пчелы Бастинды, хотя и не были обычными насекомыми (Гуамоко назвал их "недожитью"), также не отличались интеллектом. Не пробившись сквозь плотно подогнанную обшивку вовнутрь корпуса Тилли-Вилли, как в свое время получилось с Железным Дровосеком, они от злости тупо ломали жала о жесть и застревали ими в дереве, массово умирая без жал. Ничего удивительного - даже говорящие животные здесь порой оказывались полностью во власти инстинктов, как Тотошка при виде полевых мышей или Лев при виде рулетки. Генералиссимус остался совершенно равнодушен к этой насекомой возне. Хуже пришлось фениксу. Да, в его деревянном скелете пчелы тоже лишались жал и жизней, лишь делая его крепче своим ядом. Да, им не удалось повредить его скрепы, которые Гудвин сделал очень качественными. И все же их рой смог, облепив ему крылья, задержать полет, а затем, массово жаля, на последнем издыхании добиться, чтобы он ослабил лапы и выпустил зонт. Бастинда тут же сложила его и прямо в полете, переходящем в свободное падение, с легкостью, поразительной для полутысячелетнего высохшего тела (но закономерной для волшебницы, десятилетиями осваивавшей телодвижения озовского канона), уселась на него верхом, как на помело. Коснулась звездочки с монограммой Оz и растворилась в воздухе. Напрасно осмелевший и вернувший поспешно растраченную спесь Урфин властным окриком скомандовал дуболомам прочесывать окрестности. Бастинда появилась в стороне от их цепи. Неторопливо подняла средний палец правой руки, стоя на левой ноге. Средний палец левой, стоя на правой. Растопыренные пальцы обеих рук, стоя на двух ногах. И снова исчезла, оставив взамен сферу прозрачного огня, которая, поднявшись в воздух, направилась на запад, в сторону Изумрудного города. Преследовать её не имело смысла. - Как вы думаете, она вернется? - спросила Элли. - После такого позора перед мигунами? Ни за что! - уверенно ответил филин. - Хорошая работа, - признал Уорра. - Респект и уважуха. - Значит, Бастинда использовала Золотую Шапку трижды? - поинтересовался у него Страшила. - Да. Первый раз с нашей помощью завоевала Фиолетовую страну, второй - разбила войско Гудвина. Третье желание долго берегла, но после того, как у тебя выкрали ключ от шкатулки с башмачками, решила завоевать Изумрудный город именно с нашей помощью, чтобы нагнать больше страха. Шапка ей теперь была не нужна - считала, что серебряные башмачки у неё уже на ногах. Ну, а у тебя, - в голосе Уорры осторожно проскользнули насмешливые нотки, - осталось только два желания, - для наглядности выставил вперед два пальца. Самолюбие Страшилы задело, что Обезьян считает его туго соображающим чучелом - и это после всех его сегодняшних блестящих озарений. - Спасибо за напоминание, - сказал он со всей глубиной соломенного сарказма, - да только Шапку ведь можно передавать. А нас видишь сколько? Не так вам просто будет от нас отделаться... - Ты не прав, - мягко, но решительно возразила Элли. - Думаю, после того, как мы победим Бастинду, Шапку надо будет отдать Летучим Обезьянам. Чтобы никто больше не мог заставить их делать всякое зло. - Многие так говорили, - мрачно сказал Уорра. - А как до дела доходит... Видимо, нашей свободы боятся больше, чем того, что Золотая Шапка попадет в руки их врага или просто какого-нибудь злодея... Он свистнул - и стая с воплями поднялась в воздух. Друзья проводили её взглядами. А с пологого склона уже спускалась фиолетовая лавина. Огромная толпа мигунов, робких, застенчивых человечков, непрестанно мигающих, благодарила и славила героев, избавивших их от рабства злой волшебницы. И лишь забытая в этой победной суматохе Нимми Эми медленно, но упорно штопала в фургоне шелковое сердце. Раненная рука её почти не слушалась, каждое движение отзывалось резкой болью - но от Ника она научилась быть, если надо, железной. Особенно теперь, когда железной приходилось быть за двоих.