Дневник Лары

      Предновогодняя городская суета. В свете мерцающих огней витрин и растянутых гирлянд над улицами всѐ кажется сказочным и волшебным: торопливые прохожие с огромными пакетами и цветными коробками в руках, ѐлочные базары и рождественские мелодии, доносящиеся из дверей магазинов, украшенных мишурой. Почему-то вспомнились мощеные улочки городов Европы, дышащие покоем и вековой историей: такое же искрящееся сияние празднично наряженных лавочек и гомон рождественских развалов. Улыбки, поздравления и пожелания от совсем незнакомых людей, охваченных удивительным безудержным счастьем. Как ни крути – все мы немного дети, ожидающие чуда и перемен в наступающем году. По центру передвигаться на машине значительно труднее, словно я внезапно попала в страну непуганых пешеходов. Но это не напрягает и не злит – мне спокойно и весело. Притормаживая на светофоре, вижу, как забавный долговязый парень в костюме Деда Мороза голосует на обочине. «Может, подберешь?» - спрашиваю сама себя и начинаю хихикать. А что? Человек мира у тебя уже есть! И вновь охватывает приятное ликование, едва я вспоминаю о предстоящей встрече с Майлзом в доме Ростовых. Похоже, нужно поторопиться, иначе опять опоздаю. Посмотрев на часы в мониторе, морщусь от досады – начало шестого. Однозначно, вовремя попасть на ужин мне не судьба! Но через двадцать минут, как ни странно, успешно добираюсь до дома. Мои домовята ждут меня, чтобы попрощаться, готовые в любой момент двинуться в путь. - Ларка, ты заблудилась? Ну как так можно: уехала и словно соком залилась! – ворчит подруга, наблюдая, как мы с Олегом перекладываем пакеты из джипа в багажник Мазды. - Лар, куда ты столько накупила? - вступает недовольно Олег, и я не выдерживаю. - Так, тишина в студии! Разговорились! Все ведут себя тихонько, а собравшиеся в путь – сваливают по-скоренькому. Последние мои слова, сказанные с интонацией, не терпящей пререканий, тонут в хохоте. - О! Типа опа – королевна! Не меньше! – басит Олег, обнимая меня за плечо и прижимая к себе.       Провожаю друзей и с серьезным видом выслушиваю огромный список ценных указаний, будто они едут не на пару дней, а минимум на год. Весь холодильник обклеен разноцветными стикерами с номерами телефонов спецслужб – особенно улыбнули координаты МЧС и пожарников. Аленький подошел к этому делу фундаментально! Внимая бесконечным наставлениям, я чувствую себя ребенком, родители которого уезжают ненадолго, оставляя в первый раз великовозрастное чадо дома одного. Едва сдерживая смех, я уже ожидаю подобающую случаю коронную фразу: «Будь хорошей девочкой – никаких мальчиков!» Ну, и строгий взгляд, не предвещающий ничего хорошего, если наказ будет нарушен.       Наконец, шустрая Мазда четы Ветровых скрывается за воротами, и я бегом поднимаюсь к себе наверх, чтобы собраться. С наслаждением нежусь под теплыми струями воды в душе. Они смывают суету дня, освобождая место для новых эмоций и ощущений. Скольжу пенной губкой по телу и внезапно представляю прикосновение его ладоней. Длинные пальцы касаются кожи, оставляя след в мыльных пузырьках. Огромные руки, такие уверенные и так нежно ласкают, что чуть кружится голова… Нет! Только не это! Торопливо смываю шампунь с волос и практически выскакиваю из душевой кабины, слегка дрожа от возбуждения. На часах 18-50 . Нереально успеть! Все, кто меня знает давно, привыкли, что пунктуальность на мне отдохнула. Если я не опоздала на встречу, день прожит зря! Понимаю: это ужасно, и корю себя нещадно, но снова задерживаюсь, даже прилагая все усилия попасть на место вовремя. Злой рок, преследующий меня постоянно… Телефонный звонок я едва услышала в шуме включенного фена. - Да, мой золотой, - привычно отвечаю, даже не глядя, кто звонит. - Лара, это безобразие, честное слово! Ты скоро?! Насколько ты опоздаешь? Только честно! Ростов был не весел. Сказать точнее – совсем опечален. Я почему-то представила себе, как он, закрывшись в кабинете, разговаривает со мной стоя у окна, и его блестящая бритая голова отражает свет уличных фонарей. Чертовски «сексуальный» парень! Фыркаю от смеха и отвечаю: - Андрюшечка, прости меня, пожалуйста! Я прям очень сильно тороплюсь - еще минут двадцать… - стараюсь изо всех сил сделать елейно-извиняющийся голосок. - Какие двадцать минут?! Ты еще дома, а тебе до нас ехать полчаса! Лара, он сейчас весь дом разнесет! Парень злой, как черт. Видите ли, он пунктуальный, в отличие от некоторых! Это настолько смешно звучит, относительно Майлза Джейсона, но убеждать его в том, что в опозданстве у него есть достойный конкурент – я не рискую! - Придумай что-нибудь: машина сломалась, дверь захлопнулась… Ну, что там еще…- придерживая трубку плечом, со смехом перебираю вешалки в гардеробной, пытаясь найти подходящий наряд. - Скрутило живот, должно быть, от счастья! – поддевает меня Ростов. - Не-ет… Вот это жесть! Хотя мне все равно, лишь бы он поверил и не сердился! Всѐ, я почти на пороге – до встречи! Бросаю мобильник на кровать и быстро одеваюсь. Хороша-а! Маленькое черное платье, как нельзя, кстати. Скромно и изысканно – беспроигрышный вариант, когда не знаешь, что надеть. Туфли на высокой шпильке. Поворачиваюсь боком к зеркалу, оглаживая невидимые складки по животу и бедрам. Сегодня у нас жемчуг: застегиваю на шее нить из тщательно подобранных морских жемчужин и надеваю серьги из белого золота. Волосы забираю наверх и закалываю гребнем, инкрустированным перламутром. Хлопаю ресницами и целую свое отражение. Очень даже неплохо! Легкий макияж, и я готова предстать перед самим Майлзом Джейсоном! Боже, вот бредятина… Ну почему нормальный мужик не может быть нормальным до конца! Я была бы несказанно рада, если бы он работал в какой- нибудь конторе от звонка до звонка. Так нет же! С моим фатальным везением мне «посчастливилось»… Супер- звезда, слегка покойная к тому же – просто идеал для обожания. Хотя чего я так переживаю? Кончатся праздники, и я умчусь в Москву или на другой конец земного шара. Какая лубофф? Даже смешно, честное слово! Секс с ним, конечно, роскошный, нет слов. Но это далеко не главное… Уговариваю сама себя? Забавно… Получается? Вглядываюсь в свое лицо, отраженное зеркалом, и вижу легкий испуг и смятение в глубине глаз. Я сильная. Я справлюсь. Парень чудесный, но, увы, он не герой моего романа… Я, естественно, опоздала совсем на чуть-чуть. На полчасика… Нетерпеливо давлю на сигнал у ворот Белокаменной. И где наша хваленая охрана? Меня что уже никто не ждет в этой берлоге на пригорке? Наконец, ворота распахиваются, и я, разогнавшись с места, резко торможу на мощеной клинкером площадке перед парадным входом. Выхожу из машины и по привычке окидываю взглядом дом. Помнится, я была очень удивлена, узнав, что Ростов решил выкупить заброшенную усадьбу на окраине города. В детстве мы частенько совершали набеги на ее сад, где росли старые яблони. Вековой особняк притягивал своей таинственностью и леген- дами о несчастной барыне, полюбившей крепостного, – они будоражили воображение. А развалины конюшни и псарни были чудесными тайниками для игр в прятки. Идея отреставрировать дом граничила с безумием – проще было снести всѐ и построить заново. Но Андрей настаивал именно на восстановлении Белокаменной. И как ни странно – ему это удалось. Его особой гордостью была очень широкая мраморная лестница с резными балясинами, ведшая в дом. Словно крылья распластанной на земле чайки, ее пролеты обнимали фасад из белого камня. Рассматривая особняк, я пытаюсь найти в нем что-то новенькое, то, что раньше не замечала. Случайно вижу, что у окна второго этажа, скрестив на груди руки, стоит Майлз и смотрит на меня. Посылаю ему воздушный поцелуй – он отходит от окна. У-у-у! Я так не играю! Неужели обиделся? Ну, это ты зря – Лара не давала никакого повода, просто ты ее совсем не знаешь. Держись, зверь-бурундук…       Не спеша, поднимаюсь по лестнице. Всѐ равно опоздала – куда торопиться? Я не была у Ростовых ровно год. Дом очень изменился! Сновало много народу – горничные, охрана… Кругом были разные интересные вещицы: вазочки, часики, статуэточки… Странно! На Верочку это не похоже: у нее достаточно сдержанный стиль, английская классика. В свое время она вытрясла всю душу интерьерщику, который занимался домом. Ей казалось, что его предложения по внутреннему убранству и декору давят и сужают пространство. Я называла их войну – побоищем за кубометры воздуха, и меня это долго веселило. Апофеозом кричащей красоты и пестроты, похожей на декорации в театре гламура, была елка. Она стояла в гостиной – огромная, украшенная шикарными гигантскими шарами и атласными бантами алого цвета. Я даже не смогла сдержать своего «восхищения», простонав вслух дурацкое: «Ва-ау!» Воспоминание о своей лесной красавице, уныло стоявшей в каминном зале, заставило грустно вздохнуть. Но я тут же отмела все печальные мысли – я же сказала, что украшу ее завтра, а оно еще не наступило. Расправив плечи, гордо вхожу в столовую. - Всем привет! Прошу прощения, я, как всегда… вовремя! – лучезарно улыбаюсь, пытаясь найти взглядом Майли. - Господи, Лара, мы тут с голоду чуть не умерли! Давай скорее к столу! – звонким голосом восклицает Верочка, жена Андрея. Мне нравится эта стильная брюнетка. Она похожа на француженку, этакая Миррей Матье из детских представлений о женской красоте. Ее стрижка неизменна годами – гладкий Сэссун на прямых блестящих волосах. Вера подходит ко мне и, приветственно касаясь губами щеки, шепчет: - Еще чуть-чуть, и я убила бы их обоих! Вдвоем они невыносимы, быстро меня пожалей! - Маленький мой Верунчик, прости меня редиску… - Наконец-то, не прошло и полгода! Ларка, ну почему у тебя все не так, как у людей! – ворчит Ростов. - Вот такая я загадочная! Ну я больше не бу… Честно-честно! – мой голос поросенка Фунтика из мультика смешит Ростовых, и они начинают хохотать. Я прощена! - А где Майлз?- в недоумении замирает Андрей. – А вот и он! Так, все к столу! Оборачиваюсь на легкие, почти неслышные шаги. В черной шелковой рубашке навыпуск и классических брюках, он кажется чуть выше. Волнистые пряди волос рассыпались по плечам. Господи, какая же он лапа! У меня даже перехватывает дыхание от восхищения. Придирчиво осматривает меня с ног до головы, и невозможно угадать – доволен или нет. Джейсон хмурится, пытаясь придать лицу рассерженный вид. - Добрый вечер, - едва сдерживая улыбку, говорю я. - Добрый вечер, – отвечает мне точно в тон, но очень серьезно. Мне приходится даже слегка прикусить язык, чтобы не прыснуть от смеха. Вот он смешной, когда злится! Просто настоящий бука! Сажусь за стол рядом с Ростовым. Мой злюка принципиально садится напротив меня. Андрюшка заговорщицки толкает меня под столом коленкой. - Всѐ! Ты у него сегодня злейший враг! Нам он уже мозг вынес своим негодованием, теперь ты на очереди, - тихонько шепчет он мне на ухо. - Надолго ли?- загадочно улыбаюсь я в ответ. Чудесный ужин! Обычная застольная болтовня. Только на этот раз на английском в большей части. Майлз замечательный рассказчик: смешно жестикулирует и заразительно хохочет. У него фантастическая мимика, порой кажется, что слова лишние – достаточно распахнутых глаз и чуть сморщенного носа, чтобы понять, о чем идет речь и умереть от смеха. Он говорит быстро и иногда использует сленг, который непонятен. Это чисто американские выражения, даже скорее негритянские. Видя недоумение и непонимание в наших глазах, Джейсон делает паузу, как будто подбирая слова, и начинает заново. Его манера слегка проглатывать окончания фраз, забавная и милая, а тихий голос хочется слушать и слушать, такой у него мягкий, словно журчащий тембр. Когда Андрей начинает рассказывать о недавней поездке в Корею, Майли погружается в историю полностью. Так внимателен и сосредоточен, что не замечает ничего и никого вокруг. На него интересно смотреть: он такой трогательный, временами действительно напоминает ребенка. Но это так призрачно и мимолетно, что я снова улыбаюсь своим нескромным мыслям. Он очень старается не встречаться со мной взглядом, да и я не особенно желаю видеть его обиженное лицо.       По мою правую руку сидит Джошуа, симпатичный молодой человек лет тридцати. Насколько я поняла из разговора, он приехал на несколько дней, чтобы помочь Майлзу свести звук в домашней студии. Мы мило болтаем обо всякой ерунде, и я чувствую на себе пристальный взгляд. Ага! На тебя не обращают внимания? Продолжаем разговор! - Ты из Лос-Анджелеса? - мне интересен акцент Джоша, и внешне он похож на испанца. - Я, как ветер. Родился в Мадриде, учился в Нью-Йорке. Работаю там, где нужен. Я так счастлив, что мистер Джейсон пригласил меня… Вы даже не представляете – это похоже на настоящее чудо! Парень с таким чувством и так пылко рассказывает мне о гениальности мистера Джейсона, что фраза Андрея звучит, как спасение: - Пойдемте уже курить! - Андрей отодвигает свой стул и встает. - Извините, я ненадолго, - Джошуа поднимается вслед за Ростовым. Провожаю его взглядом и, как бы случайно, смотрю на Майлза. Он просто буравит меня глазами! Стряпаю солнечную улыбку, якобы абсолютно не понимая причины его недовольства. - Ты невыносима! - одними губами произносит он.- Ты плохая! Снимаю туфельку с ноги и, осторожно сползая на краешек стула, пытаюсь дотянуться до него. При этом смотрю ему прямо в глаза и продолжаю улыбаться. Отлично! Достала! Майли вздрагивает от неожиданного прикосновения и заливается румянцем. Испуганно озираясь по сторонам, он закрывает ладонями лицо, но при этом я вижу его блестящие глаза, игриво смотрящие на меня сквозь пальцы. Ах ты, жулик! Провожу носочком по его колену. Он резко сводит ноги вместе и выпрямляется, ерзая на стуле. Ты так? Ну, ладно… Начинаю снизу тихонечко поднимать брючину, легонько касаясь кончиком большого пальца его тела. Ногу он не убирает. Наоборот, расслабился и раскинул колени в стороны. Принимает мою игру! При этом он чуть жмурится, словно от яркого света, и на его губах блуждает рассеянная улыбка. Оставляю брючину в покое и начинаю гладить его по внутренней стороне бедра. Жаль, что не достаю до самого интересного… Но, похо- же, ему и этого хватает – Джейсон стремительно вылетает из-за стола. Я тебя сделала! Глупый, нашел на кого сердиться… Чуть позже тоже поднимаюсь и следую за ним. Прохожу через гостиную с елкой – никого. Ну, если ты считаешь, что я буду искать тебя по всему дому – ты очень сильно ошибаешься. Иду к туалету, минуя гардеробную. Майлз догоняет меня, хватает за руку и вталкивает туда, закрывая дверь на замок. Прерывисто дыша, прижимает к стене, наваливаясь всем телом. Он дрожит от возбуждения и хрипло шепчет, едва сдерживая стон: - Я так скучал по тебе! Ты меня бросила! Я думал, что ты не приедешь. Так нельзя, не смей бросать меня, слышишь? Не смей! – он покрывает мое лицо и шею бесконечными поцелуями, гладит тело, пытаясь поднять платье. - Тише, ты с ума сошел! Сюда могут войти в любой момент,- я пытаюсь отбиться, упираясь ладонями в его грудь. - Никто сюда не войдет… Маленькая… Моя девочка… Он начинает целовать меня нежно, легко касаясь. Наши губы похожи на крылья бабочек, которые едва справляются с порывами ветра, где поток воздуха – едва сдерживаемая, сжигающая всѐ страсть. Его пальцы скользят вниз и, отодвигая кружевное белье в сторону, медленно входят в меня круговыми движениями. Это невозможно, я пугаюсь своей похоти и неистового желания. Не испытывая никогда в своей жизни подобных чувств, мне страшно расслабиться до конца и отдаться в его уверенные сильные руки. Из последних сил, поспешно возводя слабое подобие защитной стены и пытаясь оттолкнуть его от себя, я начинаю двигать бедрами навстречу. Я хочу его… Поцелуи становятся увереннее и настойчивее. Его язык, проникнув жадно и глубоко в мой рот, кажется, заполняет все пространство. Я отвечаю на поцелуй, стремясь забрать власть себе. Жестко впиваюсь в губы Майли, и он сдается сразу, вдруг становясь мальчиком-подростком, виновато пробующим мои губы на вкус... Меня немного пугает эта внезапная перемена, кажется, я что-то сделала не так. С трудом открываю подернутые туманом глаза. Вижу его влажный взгляд в полумраке гардеробной и понимаю, что это лишь передышка, что он словно боится сорваться раньше времени. Майлз чуть улыбается уголками губ и вновь начинает осыпать мое лицо, плечи и грудь легкими воздушными поцелуями, шепча при этом, словно молитву: - Господи... Я хочу тебя... Мой ангел... Мой котенок... Нежные длинные пальцы глубже входят в мою плоть… - Можно сойти с ума…- шепчет он мне на ухо… - Я хочу сумасшедшего мальчика… Очень хочу. Выдыхая эти слова ему в рот, расстегиваю брюки и освобождаю его, рвущегося на свободу. Обхватываю ладонью, начинаю ласкать. Он уже не пытается сдерживать стон. Упершись в стену одной рукой над моим плечом, Майли тяжело дышит, обжигая шею горячим дыханием. Чуть подавая бедра вперед, старается навязать мне свой ритм, а я… Как я хочу попробовать его на вкус!.. Пытаюсь осесть на пол, чтобы сделать это. Словно прочитав мои мысли, он останавливает меня, удерживая за плечи: - Потом… Не сейчас – у тебя еще будет время… - прошептав, он поворачивает меня лицом к стене. Прогибаюсь в спине, упираясь в стену руками. Он входит в меня медленно и нежно. Представляю, каких усилий ему стоит сдерживать себя! Двигаюсь ему навстречу: я хочу глубже, до конца. Держа меня за бедра, он опять сковывает мои движения. Почти не выходя, он двигается какое-то время внутри. Будто надевает меня на себя, каждый раз немного изменяя направление. Я начинаю сходить с ума! Это похоже на пытку – сладкую муку, которую хочется продолжать, как можно дольше. Кажется, он заполняет каждую клеточку моего тела, разливаясь теплыми мягкими волнами внутри. Вдруг Майлз начинает длинные и резкие толчки, вталкивая на всю длину. В какой-то момент я тихонько взвизгиваю – так далеко он вошел! И слышу его хриплое «Чш-ш-ш…» При этом он так сильно прижимает меня к себе, что кажется: наши тела сливаются в одно. Рука с бедра соскальзывает, и ладонь накрывает мне низ живота, точно помогая себе контролировать темп. Пальцы беспрепятственно ныряют в меня, влажную и откры- тую… С каждым движением его бедер и уверенных пальцев меня словно пронзает током. Я больше не могу сдерживаться в экстазе: судорожно сжимаю его в себе, шепча со слезами в голосе: « Ма-а-йли…» Будто цепляюсь за соломинку, надежду на реальность. В глазах темнеет… Он накрывает меня своим телом, прижимает к себе и замирает. Чувствую, как он пульсирует во мне: еще одно его движение… и я улетаю… - Я с тобой, - где-то вдалеке слышу его хриплый голос… Ноги дрожат так, что еще миг, и я просто упаду на пол. Сползаю вниз и сажусь, прижавшись спиной к стене. Он устраивается рядом, тяжело дыша. Какое-то время мы просто молчим, пытаясь выровнять дыхание, да и сил нет говорить. Наконец, мои мысли обретают направление, и я начинаю понимать – меня резво отлюбили в гардеробной комнате, и, честно сказать, это было великолепно! - Ты вообще, нормальный?- улыбаюсь я, не глядя на Майли. - Нет. А что, это сильно заметно?- он отвечает, чуть хихикнув, и я представляю, как в его бархатистых глазах пляшут бесята. Валюсь на бок от хохота и жалобно молю: - Не смеши меня, у меня и так ноги дрожат. Ты чокнутый, Джейсон! Просто чокнутый… - Не нужно было меня доводить… А так бы вечер закончился в теплой дружеской обстановке! – он ворчливо бормочет, едва сдерживая смех, и привлекает меня к себе. – Ты же хотела сумасшедшего? Или я что-то не расслышал в твоем жарком шепоте? Ангел, ты великолепна… Он дышит мне в макушку, и от его дыхания по коже бегают мурашки. Так приятно, что хочется раствориться в этой нежности и забыться в объятиях. Стать маленькой девочкой, которую укачивает любящий отец в страшную грозу. Чувствую, как вспыхивает лицо от его слов: мой жаркий шепот… я ли это была? На меня это абсолютно не похоже! Для меня секс не играет важной роли в жизни. Точнее сказать – не играл… Поднимаю голову и, чуть потеревшись носом об его подбородок, шепчу, касаясь губами гладковыбритой щеки: - Вставай. Нам пора идти – нас все потеряли! - Реально… - он вздыхает с такой досадой, что становится больно. Я прекрасно понимаю его желание – вытянуться вдвоем под одеялом и просто лежать, прижавшись друг к другу, вслушиваясь в дыхание. Джейсон медленно поднимается с пола и протягивает мне руку, помогая встать, прижимает к себе, и я слышу, как бьется его сердце – неровно и беспокойно. - Майли… - к горлу подкатывает ком. - Что? - Нас сейчас сожрет чета Ростовых. Тебя, может, слегка надкусит – а меня смолотит и не поперхнется! Он смеется и, выпустив из своих объятий, начинает приводить себя в порядок. Я тоже пытаюсь поправить платье и спрашиваю его, в надежде услышать заветное «ты чудесно выглядишь»: - Посмотри на меня! Всѐ нормально? - Да… только… - он разжимает кулак. Там лежит маленькая ажурная тряпочка. - Слушай, ты меня скоро без нижнего белья оставишь! – пытаюсь возмутиться я. - Я с тобой своим поделюсь,- смеясь, снова прижимает к себе. – Я все равно его редко надеваю. - Ну, это я уже заметила! - скольжу ладонью по его паху. - Тс-с-с… Лара! Ты играешь с огнем! Как бы нам не пришлось здесь переночевать… - Ну, уж нет, мистер Джейсон! Я привыкла спать на своей широкой кроватке, - обнимаю его за шею и зарываюсь пальцами в струящиеся кудряшки. - А она достаточно широкая? - он в нетерпении облизывает губы и старательно прячет улыбку . - А ты с какой целью интересуешься? - А-а-а… Лара! Ты чертовка! Не трогай меня…. - и с глухим стоном добавляет. – О, мой бог! Я реально, похоже, съехал с катушек… Беру его за руку и тяну к выходу. Выходим из гардеробной и ныряем в туалет – благо он рядом. Смотрю на себя в зеркало, уныло покачивая головой. - И как в таком виде к людям выйти? Это же просто кошмар! Боже, стыдно-то как… Он наблюдает за мной, сидя на полу. Смеется, закрывая лицо руками: - Ангел, ты великолепно выглядишь! Уверяю тебя! – кое-как выдавив это из себя, он скрючивается снова. Вытираю размазанную тушь под глазами, поправляю волосы. Да-а-а, красотка! Губы, правда, размера на три увеличились с момента прихода в гости… Так в том и прэлесть! Кто из нас «съехал с катушек» - это вопрос весьма спорный! Если бы мне сказали неделю назад, что я буду сексовать в самых странных местах и с парнем, ко- торого вижу второй раз в жизни – я бы посчитала собеседника ненормальным. Какой ужас! Да, я пуританка, и всегда относилась к половым вопросам очень щепетильно. Поворачиваюсь к нему. Он внимательно разглядывает меня снизу, склонив голову к плечу. У него задумчивый печальный взгляд, и так хочется обнять Майли, зарыться лицом в чуть спутанные волосы и дышать его запахом. - Ну… и? - Ты очень красивая. - Спасибо. Огромные глаза с пушистыми ресницами внезапно наполняются детским восторгом. Он поднимается с пола и, притягивая за талию, прижимает меня к себе крепко-крепко. - Я поеду сегодня с тобой? Я хочу к тебе в гости. Ты меня приглашала! Как там по этикету? После секса в гардеробной? - Майли говорит очень быстро, снова проглатывая окончания фраз. - По этикету? Ну, я даже не знаю. Гардеробная не сеновал. Вот после сеновала – никаких гостей, сразу к алтарю! Поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом. От увиденной в нем боли невыносимо щемит сердце – глаза Бэмби… Милого олененка из Диснеевского мультфильма. Только этот трогательный сказочный герой словно прошел через ад: в его взгляде такая тоска и безнадежность, что я спешу ответить: - Я тебя здесь не оставлю… Я заберу тебя к себе! Он облегченно вздыхает и, касаясь губами моего виска, шепчет: - Я счастлив! Правда, счастлив… Не вижу его лица, но представляю, как Майли улыбается – тихо и кротко. И от этого становится радостно и светло. Я уверена, что смогу сделать его счастливым хотя бы на несколько дней… Неважно, сколько их будет: время, проведенное вместе, останется в памяти надолго. Вместе навсегда? Это нереально! Так не бывает в жизни… Все должно быть правильно. А правильно – не для меня и, уж тем более, не для него. Наша случайная встреча – само по себе чудо: словно две плоскости в бескрайнем пространстве под влиянием высших сил чуть сместились и внезапно пересеклись. Но они не слились воедино: пересечение было мимолетным. Несколько дней – такая малость во всех измерениях! Но эти дни и ночи есть… Они существуют и, даже уходя в прошлое, остаются в памяти ощущением поглощающего все остальные чувства, счастья… Как мне хотелось на тот момент убедить себя в своих мыслях! Дать четкую установку на дальнейшие действия. Вытянуть за кончик из самой глубины сознания здравый смысл. Я помню, как смотрела в его огромные блестящие глаза и обводила кончиками пальцев контур немного капризных губ. Мне так хотелось, чтобы весь мир изменился в одну секунду. Главное, чтобы не осталось этого яркого сочного имени, которое на слуху… Красивого, звенящего, но такого пугающего своей значимостью и известностью – Майлз Джейсон. Да, я эгоистка и собственница! Но я хочу трогать то, что принадлежит мне. Наслаждаться энергией, исходящей от предмета моего обожания. Я согласна делить своего мужчину с бизнесом, с друзьями, но не… с миром. Боже мой, я ли это пишу? На тот момент мои мысли были именно такими. Я даже не задумывалась над тем, что всѐ будет выглядеть с точностью наоборот и наш эгоизм и упрямство сможет… Впрочем, не буду забегать вперед. Это больно! Мучительно больно… ***       Смотрю, как Майли кладет ладонь на ручку двери, чтобы ее открыть, но с глухим стоном прижимается спиной к стене, закрыв глаза: - Я не хочу! Не хочу, Лара… Почему нельзя щелкнуть пальцами и оказаться в другом месте в одно мгновение? Почему нельзя делать то, что хочется? Почему нужно всем объяснять свои поступки и намерения? Почему?! Я хочу лишь быть свободным… Разве я многого хочу? – в его голосе столько отчаяния, что становится тяжело сделать глубокий вдох, словно невидимыми тисками сдавило грудь. Только не это! Мои слезы его добьют… Сколько раз еще я услышу его «хочу»… Оно будет сказано по-разному: с лукавой полуулыбкой, с опущенными в детском упрямстве уголками губ, пропето милым фальцетом. Я даже услышу, как он выкрикивает его, едва сдерживая ярость… Но это будет потом. А что я сделала тогда, увидев его отчаяние? Улыбаясь сквозь слезы, подхожу к нему. Притягиваю его к себе за шею и нежно целую в податливые и такие желанные губы. Он замирает на миг, даже перестает дышать. И отвечает на поцелуй: также мягко, трепетно, с легким, почти невесомым стоном. Дыхание Майлза ласкает мое лицо, и хочется растаять в его объятиях … И вот я с трудом отрываюсь от его настойчивых губ: - Пойдем… Всѐ наладится, я тебе обещаю. Ты мне веришь? Он молча кивает головой, вновь пряча взгляд и чуть поджимая губы. Взявшись за руки, выходим в холл. Еще раз осматриваем друг друга – всѐ ли в порядке. Майли поправляет жемчужную нить на моей груди и, целуя в лоб, как ребенка, улыбается: - Ты мое чудо... - А ты мое! - шепчу я, словно заклинание… Медленно делаю несколько шагов к елке. Даже внутри холодно от того, что между нами есть расстояние. Всего пара метров, но это ощутимо и немного пугает. Чтобы отвлечься, трогаю пальцем чудовищные в своем размере и яркости алые шары. - Милые игрушечки! Кто же автор такого изумительного дизайна? – снова подкатывает смех. Я больше чем уверена, кому принадлежит «рука мастера», но всѐ же нужно убедиться. Так хочется увидеть гордость на его лице, но боюсь испортить своим хихиканьем торжественность момента. - Тебе нравится? – и, не дожидаясь ответа. - Мне тоже! Я заказал их в Риме, они сказочно красивые – дети были в восторге от этих шаров! Держусь из последних сил, чтоб не съязвить. Однозначно, такие жутчайшие гигантские игрушки смотрелись бы волшебно на городской елке! Среди надувных зайцев и плавательных кругов в окружении крашеных лампочек. Мистер Джейсон, конечно, одаренный креативщик – но на этот раз его определенно вынесло не на свою территорию. Так, сейчас нужно что-то ответить… Ну, например: «Боже, они великолепны!» И не забыть сложить ручки от умиления… Да! И глазки зажмурить тоже – не слепнуть же от такой красоты?! Интересно, что сказала Верочка, когда это увидела? Что ее спасло от сердечного приступа: флакон корвалола или в ход пошла более тяжелая артиллерия? Жаль, меня не было – похоже, многое потеряла! Уже приготовившись выплеснуть свой бурный «восторг», вижу, как в зал входит чета Ростовых. Мне кажется, я так никогда не была им рада! - Лара, я тебя умоляю – ни слова о шариках и бантиках! – Веруня тихо пропискивает эту фразу по-русски, и я взрываюсь от хохота. Кое-как добираемся с ней до дивана и просто падаем на него, заливаясь смехом. - Что она сказала? - тихо спрашивает Майли, и я вижу сквозь слезы озадаченное лицо Андрея. - Не обращай внимания, они глупые женщины! - быстро бросает он, в надежде уйти от ответа. - Андрей! – Джейсон нетерпеливо чуть повышает тон. - Майли, не обращай внимания. У них это бывает – иногда они начинают хохотать просто так. Майлз расплывается в улыбке и его настороженность проходит: - Просто так? - он так смешно вскидывает брови вверх, что нас с Верунькой накрывает новая волна. - Мы решили тут танцы устроить! Мистер Джейсон, вы как? Лара, первый вальс мой! – Ростов быстро переводит тему разговора и с надеждой в глазах ожидает поддержки от нас с Верочкой. Майли подходит к дивану и протягивает мне руку: - Поздно, дама уже приглашена! – обнимая, Майли привлекает меня к себе и, напевая, начинает кружить в танце. Сто лет не танцевала вальс, а он так уверенно ведет, что я даже слегка теряюсь от неожиданности. На наш смех и его голос прибегают остальные. Кто-то включил музыку. Я пристально смотрю Майлзу в глаза и шепчу: - Нам пора… - Да! Но мне нужно взять с собой хоть какие-то вещи… - его глаза сияют от счастья. – Я хочу, чтобы ты пошла со мной. - А ты плут… Он жмурится, как котенок и шепчет мне на ухо: - Боишься? Так хочется сказать, что я просто умираю от страха… Подняться с ним наверх – это значит, навряд ли спуститься и уехать домой. Наши сексуальные приключения на заднем сиденье автомобиля и в гардеробной наверняка приведут к продолжению, едва в поле зрения попадет кровать. И это уже будет надолго… Я хочу видеть его тело, ласкать до тех пор, пока он не будет просить, задыхаясь от желания. Хочу слушать жаркий, полный мольбы шепот. Или метаться самой, едва сдерживая стон, растворяясь в нежных прикосновениях Майли… В своей постели я буду чувствовать себя полностью свободной, наслаждаясь своей властью или отдаваясь в его горячие руки. Снова боюсь поднять взгляд, зная: он прочтет в нем то, что заведет его с новой силой. Майлз и так едва сдерживается, прижимая меня к себе за талию теснее с каждым движением в танце. И я уже давно слышу, как сменилось его дыхание: стало жестким и сбивчивым. Поворачиваю голову, чтобы встретиться с его бархатными влажными глазами. Сердце замирает, я вижу, как он в нетерпении пробегает кончиком языка по губам. Знаю, что он готов сказать, я чувствую то же самое и готова произнести это вслух: «Я хочу тебя…» Но, сделав усилие над собой, выдавливаю: - Мистер Джейсон, идите за вещами! Иначе… - Гардеробная совсем рядом… - он чуть касается губами моего виска, обжигая кожу возбужденным дыханием. - Майлз… - у меня нет слов, и я снова пытаюсь освободиться из объятий, упершись ладонями в его грудь. Он чуть хихикает и выдыхает: - Я скоро… Джейсон уходит наверх по лестнице. Провожаю его взглядом и улыбаюсь вслед. У него такая забавная походка: он двигается очень медленно и как-то неуверенно. Подхожу к Андрею, беру его под руку и увожу в столовую. - Мы уезжаем. - Лара! Ты моей смерти хочешь ?! Это невозможно!.. Ростов мягко отстраняется, и в его глазах явный испуг и растерянность. Предполагая этот поворот разговора, не даю ему развивать тему: - Андрей, Майлз пошел за необходимыми вещами: он хочет быть со мной! Я пойду к машине, а ты попробуй его удержать, если сможешь! Спасибо за чудесный вечер… - Пойми, ты подвергаешь его опасности! Находиться под круглосуточной охраной – необходимость, а не дурацкая прихоть! Если в Штатах узнают, что он покинул этот безопасный объект – неприятности ждут нас всех, а его тем более! Это очень серьезно. Я понимаю, вы хотите быть вместе. Но это не повод таскать его, как игрушку, с места на место. Проще тебе переехать сюда, и не будет проблем! - Андрей, я привыкла жить дома. - Лара, во всех привычках есть исключения! Ты же акула в бизнесе – считай, что это своего рода форс-мажор. - У меня не бывает форсовых ситуаций! - чувствую, как закипаю от возмущения. Только бы не сорваться и не повысить голос. Выглядеть истеричкой мне совсем не хочется. – Андрей, я тебя уверяю, ничего с ним не случится. Мне кажется, что ты искусственно создаешь подобную ситуацию. Мы в России! Тут нет дела до покойного Майлза Джейсона, а тем более до Паоло Санчеса. Он устал. Он вымотан до предела. Дай ему отдохнуть! Да пожалей его, в конце концов! Он просто человек! Сколько можно сопеть ему в спину и контролировать каждый вздох – Майли уже на грани! Представь себя на его месте – ты бы тронулся через неделю… Эмоции захлестывают настолько, что задыхаясь от гнева, я подхожу к окну перевести дух. Нужно собраться с мыслями, сделать паузу. Андрей встает рядом. - Я понимаю, прекрасно понимаю, кошка. А ты? Ты рассчитала свои силы? Что будет дальше? Всѐ происходит так стремительно между вами, словно отмерен срок, дата, к которой нужно все успеть, а дальше – хоть потоп. Я очень хорошо знаю тебя… И его. Вы слишком похожи, и это не предвещает ничего хорошего. Что будет, если он влюбится в тебя? Ты сможешь стать его опорой? Ты в курсе, что у него трое детей? Пойми, он просто человек, как ты говоришь! Ростов говорит очень тихо, но его слова наполнены горечью и недоверием. Что я могу ему ответить? О чем можно говорить на третий день знакомства? Да, я понимаю, что сейчас меня переполняет эгоизм! Меня тянет к этому мужчине, он интересен и желанен. А что будет через день… два… неделю… Да кто сможет об этом сказать? Кто вообще мог предсказать нашу встречу на окраине российского южного городка? Никто! Меня вымотал этот диалог. Я хочу домой… Мне хочется быть с Майлзом. И пусть будет так, как будет! Никто не вправе предостерегать нас и пытаться нам помешать – мы взрослые люди и сами сделаем выбор. Я ненавижу, когда мне навязывают свое мнение, даже если в нем есть здравое зерно. Я принимаю решения сама… Повернувшись к Ростову и упрямо глядя ему в глаза, возвращаюсь к началу разговора: - Андрей, мы уезжаем. Скажи ему, что я жду его в машине. А если есть желание – попробуй влить ему в уши то, что вливал сейчас мне. Жаль, не увижу реакцию мистера Джейсона. Д маю, она будет не очень позитивная! Андрей потер ладонями лицо и словно пригладил невидимые волосы на абсолютно лысой, гладко выбритой голове. Мы молчим какое-то время, а потом он сдается: - Лара, не торопись, дружок. Собрать «необходимые вещи» в его понятии несколько отличается от нашего с тобой! Так что у тебя есть в запасе минут сорок, если не больше! Пойдем, выпьем чаю с шарлоткой. - В смысле?! – недоуменно восклицаю в ответ, искренне не понимая, о чем идет речь. - Самое необходимое – это пара, тройка чемоданов с тебя ростом! - хохочет Андрей.- Я уже вывозил его на рыбалку – можешь мне поверить… Мне становится смешно, и я снова улыбаюсь в ответ на его слова: - Прекрасно! Тогда пойдем пить чай! - Знаешь,- Ростов очень серьезен. – У него удивительная способность искажать пространство вокруг себя. Майлз словно заполняет его собой – каждый уголок, без остатка. Да, он странный, немного нелепый и абсолютно непредсказуемый. Он живет в своем мире, куда не многим открыт вход. Но тот, кто сумел попасть в его круг, кому он открыл свое сердце, становятся воистину счастливыми людьми. Это так здорово! От него исходит столько любви и тепла… Я уже так привык к нему… И я… - Андрюш, всѐ это понятно, но я тебя с собой не возьму! – смеюсь в ответ, обрывая его на полуслове. - Я понимаю, что говорю глупости. Просто хочется, чтобы ты была с ним осторожнее. Он привязывает к себе очень сильно – неосознанно, но крепчайшим канатом… - Ой! Ты меня напугал! Я просто трясусь от страха: Майли в твоих рассказах – маг Вуду, не меньше! …«Искажает пространство»… «Заполняет его собой без остатка»… Если бы я тогда всерьез восприняла его слова! На тот момент я абсолютно не понимала, о чем он мне говорит: это казалось бредом… Я только хотела быстрее остаться наедине с человеком, который мне понравился. Здоровый женский эгоизм! Лифт, несшийся вниз, набирал скорость…       Вопреки предсказаниям, Джейсон был готов очень быстро – появился довольно неожиданно в дверях столовой. - Можно ехать, – услышала я тихий почти детский голос. Переодевшись в спортивный костюм, он был совсем другой, славный и домашний. Майли близоруко щурится от яркого света и пытается найти очки в карманах красной флисовой спортивной куртки. Наконец, он их обнаруживает и аккуратно надевает, поправляя дужками волосы. Чуть встряхнув головой, убирает назад непослушные пряди и приваливается к дверному косяку плечом. Словно боится, что его начнут останавливать и отговаривать от задуманного отъезда. У него внимательный и настороженный взгляд. Во всем чувствуется напряженность и готовность отстаивать свое мнение. Ужасно хочется прижаться к нему, перебирать пальцами забавные кудряшки, накручивая длинные локоны на палец, и целовать эти губы, уголки которых недоверчиво опущены вниз. - Андрей, я уезжаю в дом Лары. Не волнуйся за меня, всѐ будет хорошо. Его голос натянут и звонок. Явно слышны нотки нетерпения. - Эм-м-м… Ты понимаешь, что поступаешь, мягко сказать, не по инструкции? - Андрей пытается зацепиться за последний весомый аргумент. – Охрана поедет с тобой и это не обсуждается! - Я всѐ понимаю, и охрана мне не нужна. Это не обсуждается! – он делает ударение на последней фразе. Повисает неловкая тишина. Подхожу к Майли и беру его за руку: - А где твои вещи? - Я распорядился – их отнесли в твою машину.- Едем? - Конечно… У него такая счастливая улыбка, как у ребенка, для которого осуществилась заветная мечта. Прощаемся со всеми и выходим на улицу. Снег! Он такой чудесный… Огромными хлопьями падает, кружась в свете уличных фонарей. Я не могу вспомнить, чтобы снег в этих местах задержался так надолго. Обычно выпав с утра, к вечеру от маленькой армии Зимы не оставалось и следа. Пальмы и кипарисы, согнувшиеся под тяжестью поработивших их сугробиков, начинали расправлять спины, а грязь под ногами и сырость наводили уныние и тоску. Снегопад, периодически начинавшийся и заканчивавшийся также внезапно уже неделю, настораживал местных жителей. Они всерьез переживали за плодовые деревья в садах и урожай грядущего лета. Но вопреки всему, снег падает с черного низкого неба, и мы замираем, околдованные этим зрелищем. - Я тоже так хочу… - шепчет мой сказочный принц. – Вот также медленно и тихо лететь… И чтобы меня никто не дергал. Не контролировал. Не знал… Мне кажется: он сейчас расплачется. Хороший мой, как же ты устал! Зачем затеял всѐ это? Я понимаю, что должна быть причина – чудовищная ситуация, у которой было только одно решение, инсценировать свою смерть. Но мне страшно знать правду. Как маленькой девочке, мне верится в то, во что хочется верить. Этот мужчина с печальным взглядом, стоящий рядом, не кумир миллионов… Он просто славный парень, который мне очень нравится. Тяну его за руку к машине. - Поехали, у меня с балкона вид еще красивее – всю ночь будешь смотреть на эту сказку, никто не помешает… Мы молчали половину пути. Повернувшись ко мне на сиденье, также как в тот первый день, Майлз рассматривал меня и улыбался. У него были такие счастливые глаза, будто он выбрался из заточения. Решаю нарушить тишину. Странно, но за это время я соскучилась по мягкому тихому голосу. - Слушай, можно я задам тебе один вопрос?.. Он вздрагивает, и улыбка мгновенно слетает с его губ. Джейсон выпрямляется на своем месте, как-то весь собирается, точно пружина, и прерывисто выдыхает: - Конечно… Я не ожидала такой реакции! Ругаю себя мысленно и даю зарок впредь ни о чем его не спрашивать! Да, по большому счету, мне неважно и неинтересно знать, что там у них произошло… Мне нравится он, я хочу быть с ним… а не с музыкальной легендой! - Майли, я обещаю тебе не задавать никаких вопросов, - пытаюсь оправдаться и сгладить ситуацию. - Но только один… Он настороженно смотрит на меня: - О боже, Лара… Ты меня пугаешь… От этого шепота по спине пробегает холодок. На миг мне кажется, что он сам поверил в то же – он просто Паоло Санчес, деловой партнер Ростова, и никому нет до него дела, и мой интерес к той его жизни, от которой он так счастливо открестился, загнал его в угол… Впечатал в спинку сиденья, заставляя вжиматься в нее сильнее и сильнее. Я вижу это боковым зрением, и мне становится так неловко, но обратного пути нет. - Как ты оказался на той дороге, один, в сломанной машине? Я с ужасом думаю о том, что было бы, если бы я не остановилась! Как так получилось?! Несколько секунд он молчит, будто подбирает слова. Потом делает глубокий вдох, как перед прыжком в воду, и выдыхает: - Дети… Это из-за детей… - он начинает нервно жестикулировать.- У них была возможность привезти их на Рождество сюда, из Лос-Анджелеса. Было много сложностей, но в последний момент всѐ получилось! Лара, я был так счастлив! Мне казалось в эти дни, что весь кошмар закончен и мы снова вместе! Мы играли, валялись в снегу, я читал им на ночь сказки… Сидел ночи напролет в их комнатах, слушая дыхание. Я безумно скучаю по детям – эта тоска поселилась, как крыса внутри. Она выгрызает плоть, заставляя страдать и мучиться в разлуке. Моя жизнь и так была не очень счастливой, а сейчас кажется, что я проживаю ее в аду! Это реальный ад… Мое счастье длилось три дня… Им нужно было возвращаться в штаты, иначе все заметили бы их исчезновение. Я провожал своих малышей на самолет, и мне казалось, что сердце просто разорвется от боли. Разлетится в клочья к чертовой матери! Хотелось выть, подняв голову к небесам, как монстру из дешевого ужастика. Молить Господа дать силы и поддержку, указать верный путь, по которому идти дальше. Возвращение в Белокаменную было чудо- вищным. Мне казалось: смысл жизни утрачен. Да, это было со мной уже не в первый раз – ощущение потери реальности, света впереди и желания жить. Но у меня всегда находились силы подниматься и двигаться вперед. А в тот день… Мне стало действительно страшно! Представляешь, я захожу в дом, поднимаюсь в свою комнату… а на постели лежит записка дочери: «Папочка, я люблю тебя до самых звезд…» Я чуть с ума не сошел! Даже не помню, как оказался в машине и рванул в никуда… Странно, что они за мной не доглядели!- и вдруг хихикнув, добавляет. - Какое счастье, что не доглядели! Тогда бы в моей жизни не было тебя… Во время его рассказа, у меня в глазах стояли слезы. Сердце щемило от невыносимой боли, будто чувства Майли целиком заполнили меня. Он поворачивается ко мне. Я останавливаю машину на обочине. - Прости меня… - тихо шепчу, глядя ему в глаза. – Я не хотела сделать тебе больно. - Прости меня ты…- отвечает он с кроткой улыбкой. - Знаешь, в ту Рождественскую ночь мне приснился чудесный сон. Я знаю точно: всѐ будет хорошо. У меня есть ангел, только пока он слаб… Но… - Майлз откидывается затылком к подголовнику и закрывает глаза. Он заканчивает фразу так тихо, что я не разбираю его послед- них слов из-за шума двигателя. Мне слышится: « Я помогу тебе окрепнуть и поверить…». Но думаю, мне это только кажется… ***       Веду машину очень медленно по ночному городу, вновь любуясь мерцающей иллюминацией, украшающей улицы . Мне совсем не хочется говорить, и, кажется, его тоже устраивает тишина. Кто знает, может, он корит себя за то, что доверился – вот так нечаянно и спонтанно. Его измотала тянущая, сосущая боль внутри: захотелось выплеснуть ее наружу, высказаться и быть хотя бы услышанным. И вот сейчас, раскрывшись передо мной, возможно, Майли чувствует себя опустошенным. Он, нахмурившись, почти не мигая, смотрел на дорогу, в задумчивости теребя губы пальцами. А я внезапно ощутила странное желание: мне захотелось забрать его боль, его страдания… И это не жалость! В душе была искренняя потребность поделиться с ним своей силой и энергией, словно вдохнуть в него удачу и счастье, заставить поверить в лучшее и совершить для него маленькое чудо. Как в старой сказке о Золушке, где мальчик-паж переносит гостей королевского бала в страну грез – точно также окутать нежностью и унести его в то место, где он будет свободен. Я всегда думала, что человек проживает жизнь, словно пишет полотна, картины, в которых причудливо смешиваются краски. Вот он рождается, и цвета блеклые и размытые. Растет, и по мере того, как проходят его детство и юность, краски начинают перетекать друг в друга, образуя замысловатые узоры на безликом холсте. В природе не существует черного цвета, и человек своим движением по ленте времени начинает находить ему альтернативу: совершает гнусные поступки, встречается с не совсем приятными людьми. Он делает гадости – ему делают их в ответ. Бывает неуверен в себе и испытывает страх: и вот уже полотно наполнено сгустками сочных грязно-черных пятен. Смотреть на него тоскливо и неприятно – хочется снять с мольберта и начать новое, не отягощенное тьмой и смутой в душе. И сейчас я хотела начать писать на чистом холсте. Пусть это будет совсем маленькая картина – наше знакомство и встречи не продлятся долго и не перерастут во что-то большее, чем рождественский роман. Это я уже решила, и не буду даже думать о будущем. Но я уже вижу эту миниатюру, прописанную шелковыми акварельными мазками. Фон будет размытый и неяркий, а общий колорит – звенящий, трепетный, наполненный удивительными по силе и изысканности цвета красками. Майлз – это сплошные полутона, он будто пропитан стихиями. В нем разгорающийся отблеск огня и легкий невесомый воздух. Чуть-чуть земли, как боль и одиночество, а еще – гладь воды. Манящая, как хрустальный ручей для страждущего путника. Себя в этой картине я представлю цветом изумруда – тоном, выражающим ожидание чего-то нового и неизвестного… Да, на тот момент, я его почти не знала. Но я его чувствовала. Это было немного странно и необычно – похоже на навязчивую идею о «своем мужчине, своей половинке», который в мечтах у каждой женщины. Но даже подумать о том, чтобы напрячься и, влюбив его в себя, пойти по жизни с Майлзом Джейсоном – сама мысль казалась мне нелепой и безрассудной. Я живу в реальном мире, и сказкам там места нет… Не сдерживаюсь, охваченная вихрем своих фантазий, и фыркаю от смеха. Майли вздрагивает от неожиданности: - Что-то не так? – у него немного рассеянный взгляд. - Прости… Всѐ прекрасно! Я сама не знаю, почему смеюсь! - продолжаю улыбаться, разглядев в полумраке салона автомобиля его напряженное лицо. - Ты странная… Ты смеешься просто так… - он замолкает, будто не знает, как закончить фразу. И не до конца понимает: хорошо это или плохо. – Я раньше не встречал таких женщин. Правда…. - Ты озадачен? – мне снова хочется его поддеть. Нравится, когда он впадает в ступор, не зная, как себя повести или что мне ответить. При этом он смущается, как мальчишка: начинает потирать кончик носа, у него сбивается дыхание, и он прячет взгляд, даже не осознавая, какой он милый и трогательный в этот момент! Но сейчас Джейсон не доставил мне такого удовольствия. - Озадачен?! - он поворачивает голову, и я вижу, как взлетают в изумлении его брови. – О, нет! И не надейся, детка…. У него уверенная и насмешливая улыбка. Вот это поворот! Я даже слегка теряюсь от неожиданности. И, радуясь моему смущению, Майлз довольно смеется и отворачивается к окну. Похоже, с этим парнем расслабляться нельзя!       Останавливаюсь перед автоматическими воротами, установленными в глухом деревянном заборе. Он с интересом ждет, когда они откроются, и улыбается своим мыслям. Наконец, тяжелый металл с ажурной кованой вязью сдвигается в сторону, повинуясь сигналу с брелка, и я, въехав на территорию, глушу двигатель на мощеной площадке перед домом. - Мы приехали, добро пожаловать! - Лара - это же те-ре-мок,- он смешно выговаривает старинное, исконно русское слово, разглядывая строение, затаив дыхание. Произвела впечатление, нечего сказать! Пожалуй, нужно глянуть на досуге в Интернете его жилище. Тоже, наверное, не слабо! - Пойдем, теремок мой! – я едва сдерживаю смех. Мы выходим из джипа и останавливаемся перед парадным входом. - Подожди немного, мне хочется его рассмотреть, - Джейсон с восхищением оглядывается: посмотреть есть на что… Двухэтажный дом из бревен – с резными балкончиками и наличниками, открытыми и закрытыми террасами – будто обнимал своими «крыльями» площадку, на которой мы стояли. Он, действительно, словно сошел со страниц детских сказок. Русских сказок! Остроконечные башенки многоярусных крыш придавали ему залихватский и задорный вид, а окна первого этажа «в пол» делали строение воздушным и легким. - Он очень красивый, Лара. Мне нравится! У тебя хороший вкус…- Майли довольно улыбается и притягивает меня к себе, чуть касаясь губами моей щеки. Я так счастлива! Мне кажется, что это самая значимая похвала для меня за всю жизнь – остальные признания моего художест- венного дарования растаяли без следа в восхищенном блеске темно-карих глаз. Снег легкими хлопьями ложится на его жгучие черные волосы, будто стараясь привлечь мое внимание изысканностью и чистотой цвета. Но, даже переливаясь в свете фонарей, проиг- рывает… Черный! Только черный цвет. Блестящий, яркий, струящийся и мерцающий… Он, как изгой природы, пришедший в реальность из небытия и иллюзии, приковывает взгляд и пробуждает желание прикоснуться. И я невольно протягиваю руку, чтобы смахнуть с его длинных прядей искрящуюся белоснежность. Словно услышав мои мысли, Майли откидывает назад волосы, и от этого движения побежденный белый снег уныло падает на землю. - Пойдем? – я беру его под руку. - Одну минуту, я только возьму из машины свои вещи. Андрюшка на этот раз не угадал! Мой парень собрался очень скромно – всего одна спортивная сумка. И мне снова хочется смеяться… Просто так.