Дневник Лары

Сначала я услышала его тихое «хочу»… «Я хочу увидеть, как ты живешь, девочка моя. Мне хочется по- смотреть твой дом…» Пожалуй, на тот момент еще до конца не верилось в то, что мы вдвоем. Это волновало и будоражило, а сердце рвалось из груди от счастья. И я старалась чуть отстраниться от Майли, опасаясь, что такой радостный грохот будет им услышан. Новую торжествующую улыбку на губах, полную иронии в мой адрес, я уже не переживу – и чуть медлю с ответом. Он тут же делает шаг ко мне, словно чувствует, что теряет невидимую связь, и, подняв мою голову за подбородок, тревожно заглядывает в глаза. - Я много прошу? - сказано без тени улыбки. Даже непонятно, какой смысл вложен в вопрос. - О чем ты? - Я хочу… - снова пауза, от которой обрывается всѐ внутри, - … посмотреть дом. Это возможно? – его дыхание ласкает мое лицо, а манящие губы так близко… - Конечно! Я с радостью покажу тебе, как я живу. Только я здесь бываю не так часто, как хотелось бы… - говорю быстро, стараясь справиться с внезапно охватившим смятением. Последняя моя фраза тонет в его поцелуе – долгом и глубоком. Ему явно не нужен мой ответ – он всѐ решил сам и, прижимая меня к себе еще теснее, шепчет, чуть касаясь своими губами моих: - Твой… Он пахнет и дышит тобой, ангел… Мы стоим почти у порога, обнявшись, едва скинув верхнюю одежду. Будто опасаемся сделать шаг дальше, боимся долгожданного, такого манящего уединения. А потом… Мы долго бродим по дому. Я показываю ему все закоулки и укромные местечки. Ему безумно интересно! Он с удовольствием старается постигнуть мир, в котором я живу – мой мир… Майлз проникает в него постепенно, смакуя. Кажется, внимательно рассматривая дом, стремится лучше узнать и понять меня. Он умеет удивляться, как ребенок, и не стесняется задавать вопросы о том, что ему неизвестно. С восторженным блеском в глазах спрашивает разрешения потрогать какие-то вещи или взять их в руки, чтобы рассмотреть поближе. Я раньше не встречала таких людей… Он настолько открыт – даже на мгновение становится страшно… За него страшно. Как же он выживает в этом мире? Просто мамонтенок какой-то! Меня умиляет то, как Майли трогает фигурки на каминной полке, осторожно касаясь кончиками пальцев. Будто неуемный слепыш или ребенок, познающий окружающий мир через прикосновение. Некоторые вещицы приводят его в восторг – к примеру, маски, привезенные из Перу, или Гжельский фарфор. Бело-голубые статуэтки, покрытые глазурью, увиденные им в столовой, надолго привлекают его внимание. Он несколько раз переспрашивает название исконно русского чуда и вдруг выдает: - Это не хох-ли-мэй? – при этом Джейсон так хлопает ресницами, видимо, напрягая память, что сдержать смех уже нереально. Исковерканное слово, приплюсованное к «теремку», меня окончательно покоряет. Время, проведенное в России, однозначно, не прошло даром. Ужасно хочется услышать его познания в нецензурной речи – Ростов не мог так халатно отнестись к гостю. Пожалуй, словарный запас мистера Джейсона весьма пополнился, и банальное «щет», так обожаемое за океаном, утратило свое лидирующее место в рейтинге популярности бранных выражений.       Я стараюсь смотреть на свой дом его глазами, но, даже включив все свое воображение и фантазию, не могу удивиться тем вещам, которые его восхищали. Зато, я хохочу до упаду, когда Майли вцепляется в соломенного домовенка с метелкой, и долго донимает меня вопросом, что он означает. Его любопытство не знает пределов и границ: ему хочется заглянуть в каждую дверь и посмотреть изо всех окон. И все же я нашла способ не показать ему свою мастерскую и бассейн. Как-нибудь потом… В Майлзе явно ощущалось «недоигранное» детство и забавный инфантилизм, присущий многим американцам. И вот, мы стоим на пороге моей спальни. В изголовье кровати, на стене, висит огромный постер. В лучах софитов, переливаясь всеми своими совершенными гранями, красуется огромный изумруд. Мой бледно-зеленый идол… Мой Кинг Эмеральд! Майлз замирает на мгновение в замешательстве. Закрывая ладонями лицо, он чуть покачивает головой, как будто пытается отогнать внезапное наваждение. - Майли, что случилось? Мне не понятна его реакция – она выглядит, по меньшей мере, странно. Он опускает руки, и я вижу в его глазах явное смятение. - Что это? Он великолепен! – потрясенно шепчет Джейсон одними губами. - Ты слышал когда-нибудь о вечной любви? - я пытаюсь справиться со своими эмоциями.- Вот– моя! Это Кинг Эмеральд – мечта, которая когда-то точно сбудется! Я в это верю… Ищу его много лет, но он исчез – растворился в чьей-то частной коллекции. А так как такие вещи обычно не исчезают бесследно, у меня есть надежда, что рано или поздно, я найду его. Стараюсь говорить как можно спокойнее. По большому счету мне все равно, как он воспримет мои слова. Посчитает за сумасшедшую – его право… Я такая, какая есть! Мне не хочется прогибаться под чье-то мнение и казаться лучше, чем на самом деле, пытаясь понравится и произвести хорошее впечатление. Сразу становится смешно и скучно. Этот изумруд – моя мечта. Увидев его раз в жизни и дотронувшись до удивительной красоты камня, я потеряла покой на долгие годы. Тщетно я пыталась найти его – он растаял, как легкий туман июньского утра, оставив лишь призрачную надежду увидеть когда-нибудь вновь это чудо, цвета майской листвы. Смотрю, как Майлз осторожно пересекает комнату и подходит к окну. Засунув руки в глубокие карманы спортивных брюк, он чуть покачивается, перекатываясь с носков на пятку, видимо, размышляя над моими словами. Наконец, он произносит: - У меня тоже есть вечная любовь – моя музыка… сцена… Но, когда она сбывается, эта мечта, и воплощается любовь, поверь мне, малыш, легче не становится… Ты стараешься прыгнуть выше своей головы, сделать то, что никто и никогда не делал до тебя. Борьба с самим собой за первое место на пьедестале – самое гнусное занятие! Ты словно дышишь в спину самому себе, и порой становится страшно. Правда, страшно… Он замолкает и садится в кресло, стоящее у окна, перед туалетным столиком. Очень аккуратно, как-то боком, зажав большие ладони между коленями. Вопросительно смотрит мне в глаза из другого угла комнаты. Понимаю, что его выжидающий взгляд не предвещает ничего хорошего. Пауза затягивается, и я уже готова предложить ему спуститься вниз и выпить что-нибудь, но его голос, вкрадчивый и мягкий, прерывает меня на полуслове: - Лара, можно вопрос? - Конечно! - А как же вечная любовь между мужчиной и женщиной? Она вообще существует? Что это для тебя? Я снова теряюсь… Как можно ответить на такой вопрос человеку, которого знаешь всего три дня? Выворачивать наизнанку перед ним душу? Нет, это я считаю верхом глупости, даже если учесть то, что он мне небезразличен. И к тому же, не люблю такие разговоры, они не возникают просто так. В них всегда скрывается тайный смысл, попытка прощупать почву и выяснить отношение к себе собеседника. Зачем? Да и по большому счету, мои понятия о вечной любви так и остались на страницах романа Шарлотты Бронте. А идеальный мужчина – пресловутый мистер Рочестер – впечатался в память с внешностью Тимоти Далтона. Интересно бы увидеть лицо Майли, когда всѐ это я волью ему в уши с должным сарказмом. Глядя в его красивое одухотворенное лицо, мне впервые в жизни стало стыдно за то, что я никогда не испытывала такого чувства! Никогда! Мне нравился флирт, заигрывание, нравилось внимание мужчин… Кстати, не много их и было в моей жизни! С таким темпом и вечной занятостью на работе на любовь, увы, времени не оставалось. Марк? Мой муж был славный… Если бы он не сел на иглу, может, со временем, какие-то чувства к нему, кроме дружеской привязанности, я бы испытала. Иногда я завидовала Алинке – у них с Олегом и есть, наверное, настоящая любовь… Они счастливы вместе. Дорожат друг другом. А я? Иногда мне хотелось романтических отношений, этакого «конфетно-букетного» периода. Мужчины, окружавшие меня и ловившие каждый благосклонный взгляд, стремились понравиться и очаровать. Порой я даже принимала ухаживания и начинала строить что-то подобное отношениям. Но… Мне это быстро надоедало. Наверное, не было той самой искры, которая называется «влюбленность» - именно она способна разжечь какие-то чувства и подтолкнуть к чему-то большему. Через неделю мне становилось совсем скучно смотреть в чужие, полные обожания глаза… И стервозно устраивая «разбор полетов», уцепившись за малейший повод, я исчезала из жизни мужчины навсегда. Я давно смирилась с тем, что карьера и семья не могут быть удачными одновременно. Или то – или другое. Поэтому я выбрала работу – альтернативы не было! Зато мое сердце и ум были ясными и свободными!.. - Лара… Это такой сложный вопрос для тебя?! Его голос будто разрезает тишину. В нем чувствуется легкое, плохо скрываемое раздражение… Я даже вздрогнула от неожиданности. - Майлз, успокойся! Это для меня ничто! Мне жаль тебя разочаровывать, но я не знаю, что такое вечная любовь в отношении полов! За исключением случаев, описанных в классической литературе, – начинаю злиться и слегка повышаю голос.- Если у тебя в жизни это случалось – я безумно рада! Мне не посчастливилось… Похвастаться нечем! Ответ, надеюсь, исчерпывающий? Кстати, если разговор будет продолжаться в подобном тоне, предлагаю закончить его, пока мы не поссорились. Давай лучше спустимся вниз и что-нибудь выпьем. Он выслушивает мой ответ, чуть прищурившись и поджав губы. И едва я замолкаю, выражение его лица меняется: - Иди ко мне, детка…- он опять удивительно мягок и нежен. Послушно подхожу к нему, Майли притягивает меня за руку к себе и усаживает на колени. Целует в лоб, как ребенка, прижимает и начинает укачивать, приклонив мою голову к своему плечу. Мне становится так тепло и уютно в его руках, что по-детски щиплет в носу от слез. Только бы не разреветься, как последней дуре! Старательно их сдерживаю, прикусив губу до боли, но горячие капли начинают медленно ползти по щекам. Он как будто почувствовал это. Отстраняет меня и пристально вглядывается в мое лицо: - У тебя всѐ будет хорошо… Ты будешь очень сильная, поверь. Я тебе помогу… Легкими поцелуями Майлз собирает мои слезы. Обнимаю его за шею и зарываюсь лицом в волосы, вновь утопая в аромате духов. Так хочется впитать его тепло и запах в себя: согреться до конца зимы этой нежностью и лаской. Пропуская сквозь пальцы его струящиеся пряди волос, чувствую, как меня накрывает счастье… Неужели это и есть любовь? Не знаю, сколько мы сидели вот так, обнявшись… Он гладил меня по спине и, едва касаясь губами закрытых глаз, тихо напевал колыбельную… Я уже совсем успокоилась. Хочу движений! Спрыгиваю с его колен. - У меня есть предложение! Давай устроим Мартини-вечеринку в пижамках у бассейна? Ну, пойдем, Майли… Только не говори, что не любишь Мартини! Этим ты разобьешь мое бедное сердце… Он тихо смеется в ответ и задумчиво теребит мочку уха: - Хорошо, я поберегу твое сердце – оно мне еще пригодиться. - Вот даже как? - и продолжаю с загадочной улыбкой. – А зачем оно тебе? У тебя есть свое… Он откидывается к спинке кресла и начинает хохотать, прикрывая ладонями лицо: - Лара… Ты невыносима! - Ошибаетесь, мистер Джейсон. Я – ангел! – игриво повожу плечами, словно расправляя крылья. – Только вы мне перья слегка примяли! Так что там насчет моего сердца? - Ты действительно хочешь это знать? От блеска его глаз и выжидающей улыбки по телу пробегает волна, сжимая все внутри. - Думаю, что уже нет! Слишком таинственный у вас вид. И к тому же, у меня нет никакого желания с ним расставаться! Его брови взлетают вверх от удивления: - Хм-м… Посмотрим – время всѐ расставит на свои места, детка… И вновь таинственная улыбка прячется в уголках его губ. Это уже опасная игра – поспешно перевожу тему: - Пойдем, я покажу тебе твою комнату… Норку, в которой ты будешь прятаться от невыносимого ангела, не желающего расставаться со своим сердцем. Там ты, возможно, разработаешь стратегический план по поводу его захвата. Он поднимается с кресла и послушно следует за мной: - О, не-е-т! У меня уже давно готов этот проект. Осталось лишь воплотить его в жизнь. Слышу за спиной его тихий голос, и тут же горячие ладони ложатся на мои плечи. Майлз обнимает меня и шепчет на ухо: - Считай, что у тебя нет шансов на спасение… - Вы очень самоуверенны, разговаривая с небожителями. Боюсь, что ваши планы способны рассмешить не только бога… - мурлычу в ответ. – Итак, как ты насчет бокала Мартини? ***       Мы входим в комнату для гостей. Он внимательно рассматривает уютную спальную и явно остается доволен: - Ну, скажем так… Я не очень люблю Мартини и предпочитаю белое вино. Но если речь идет о целостности вот этого, – его указательный палец скользнул по моей шее и груди, остановившись в области сердца, - согласен! - Я думаю, что белое вино в моем баре тоже найдется без особых проблем. - Я хочу то, что хочешь ты… - ладонью он проводит по моей щеке, очерчивая контур губ большим пальцем и будто оправдываясь, продолжает. - Правда, мне еще нужно сделать несколько звонков… - Делай, что хочешь – у тебя есть полчаса! Встретимся в столовой на первом этаже… Не забудь про пижамку – дресс-код вечеринки! Надеюсь, она у тебя есть? - Конечно… Ты проводишь меня вниз за вещами? Я боюсь заблудиться. Его чуть виноватая и детская улыбка сведет с ума любого.       Торопливо принимаю душ и, завернувшись в полотенце, замираю в задумчивости у полок с бельем в гардеробной. … Пижамка! Какую же надеть? Вот уж никогда бы не подумала, что этот, явно не вечерний туалет, вызовет у меня тучу сомнений! Пожалуй – эту… Бледно-зеленый шелк эффектно подчеркивает цвет глаз. Распускаю волосы и одним движением наношу на губы бесцветный блеск со вкусом клубники. Поправляю макияж и оценивающе оглядываю себя в зеркало: «Как там мой «мамонтенок» по «русалочкам»?» Вполне довольная собой, выскальзываю из спальной. На цыпочках прохожу по коридору мимо его комнаты и на мгновение останавливаюсь, услышав, как он за дверью разговаривает по телефону. Ого! Вот это интонация! Он отчитывает кого-то «металлическим» голосом. Его твердый тон не терпит ни оправданий, ни объяснений. Майлз говорит очень четкими и жесткими фразами, от которых становится не по себе: не хотела бы я быть на другом конце телефонной ли- нии. Куда же делся милый, почти детский фальцет? И где эта очаровательная манера проглатывать окончания фраз? Похоже, у него проблемы, раз он так рассердился! Мне не хочется думать, что неприятности возникли по поводу его отъезда из дома Ростова. К тому же, нет и желания вникать в суть разговора. Не хватало еще подслушивать под дверью и быть застуканной на «месте преступления»! Даже не сомневаюсь, в какой восторг его бы это привело… Нет уж, не доставлю мистеру Джейсону такого удовольствия! Снова улыбаюсь, ясно представив его сияющие от смеха глаза, когда он внезапно распахнет дверь и увидит за ней меня, с абсолютно идиотским, испуганным выражением лица. Пожалуй, нужно убраться отсюда и побыстрее! Чтобы попасть в бассейн, необходимо спуститься в цокольный этаж. Здесь еще не был мой любопытный гость. Надеюсь, он будет приятно удивлен. Включаю подсветку в бассейне и над ним. Да-а-а! Маруська бы сдохла, узнав, кто будет плескаться под ее «звездным небом»! Маруся, чудный человечек – дизайнер от бога! Она помогала мне с домом – это ее руки воплотили мои фантазии. Сказочный терем стал таким, каким я его представляла в своих мечтах: дерево, облаченное в стекло. У Маняши было фантастическое чувство стиля и цвета – она словно угадывала мои желания, с ходу принимая правильные решения. Я помню, как с бассейном возникли проблемы. Не представляя его себе совсем и не зная, чего хочу, я особенно остро чувствовала пустоту этого места. Иногда так бывает, и требуются новые ощущения, эмоции. Можно вынести их из путешествия или, прочитав увлекательную книгу, вобрать в себя другую энергию, взамен той, что иссякла. Поэтому я часами бесцельно бродила возле кромки прибоя у моря, впитывая в себя крики суматошных чаек и шелест ленивых волн. Любовалась алыми закатами - предвестниками ветреного дня - и тихонько сходила с ума от нежности, провожая взглядом свечи цветущих каштанов. Меня захлестывали новые идеи, но странным образом они касались огранки камней, вязи металла и всего остального, связанного с моей работой. Это было совсем не то, и я с трудом засыпала вечерами, зная наперед, что утром буду уставшей и точно разбитой. Когда делался свет на потолке в помещении бассейна, я случайно узнала – Маша… фанатка Джейсона. Его песни звучали так громко, что пустая новостройка, казалось, до краев наполнялась голосом, знакомым с детства. Грохот басов раздражал и не давал покоя, поэтому я решила улететь в Москву раньше, чем было запланировано изначально. Всѐ равно толку от моего пребывания здесь не было никакого. Пусть отделывают этажи, а к цоколю вернемся позже. В тот солнечный майский день я спустилась вниз и увидела заваленную чертежами, примостившуюся на старом диване Марусю. Зажав зубами карандаш и уткнувшись носом в монитор огромного ноутбука, она пританцовывала на месте и подпевала, ничего не замечая вокруг. - Манюнь, пойдем наверх: здесь так холодно и сыро, - я зря пыталась докричаться до высокой блондинки с забавным хвостиком на макушке. Полное отсутствие присутствия! Пришлось подойти ближе. - Маня, да сделай ты потише этот ор! - я уже с трудом сдерживала негодование. Маруся взвизгнула от неожиданности и вскочила с дивана. - Ларка, что ты так кричишь?! Напугала до полусмерти! - Я кричу?! Это твой Джейсон надрывается на всѐ побережье! – пытаюсь сердито хмуриться, глядя в ее круглые от испуга, изумленные глаза. - Не обижай мальчика! Майли старается: видишь, как выводит, шельма! - она так рвется в бой, защищая объект своего обожания, что я начинаю хохотать, и Маня делает звук тише. - Машунь, я уезжаю. Давай посмотрим последний макет потолка. Готово? В нем была загвоздка: мне каждый день приходили в голову новые идеи – от фрески в стиле Ренессанс до викторианской мозаики. Всѐ аккуратно воплощалось в проект и, в конечном счете, отвергалось – это было не то… Последняя идея с натяжным потолком показалась мне наиболее удачной, встал вопрос о рисунке, и снова заминка. - Смотри, - Маша повернула ко мне ноутбук, - звездное небо. Довольно классический вариант с Млечным путем. Можно еще посмотреть рассвет – тоже неплохо. Задумчиво глядя на небесный свод цвета насыщенного кобальта, усыпанный звездной пылью из светодиодных ламп, я вдруг поняла – это было именно то, что нужно! - Мах, ты гений! Мне всѐ нравится – пусть звездюляет! Загоняй в работу. Она засмеялась в ответ и начала подначивать, подвывая злобным сказочным голосом: - То ли видится мне?.. То ли кажется?.. То ли злобный колдун куражится?.. То ли Ларе моей умная мысль пришла? И не будет она больше мучить меня! Добавленные к зловещему вытью жуткие пассы руками привели меня в восторг! Едва справившись со смехом, я ответила: - Ну, я же терплю твоего несравненного Джейсона?! Так что счет равный! - Не смей обижать мальчика – он мне дарит идеи и вдохновение! У нее всегда был такой блаженный вид, когда она говорила о своем кумире, что всякая дискуссия на эту тему загибалась на корню. - Всѐ! Я умчалась. Звони, если что… Поцеловав Машенцию и почти дойдя до лестницы наверх, я услышала ее загадочный голосок за спиной, заставивший обернуться: - Кошка, а может, созвездие прилепим? Чтобы совсем круто было! - Лепи, что хочешь, я в тебя верю! Мне так надоела мозготня с потолком: по большому счету, этот вопрос меня мало волновал. Есть небо, есть звезды – пусть будет и созвездие!       Какие приятные воспоминания… Машильда уже три года, как живет и работает в Австралии. Вышла замуж – растит сына. Мы часто болтаем в Скайпе, и я за нее безумно рада… Странно, как абсолютно ничего не значащие события могут переплестись в жизни. Его голос побывал здесь значительно раньше. Скажу больше – его песнями пронизаны все стены и энергия этого дома: от проекта до отделки. Словно то, что Майлз должен был попасть сюда, было предначертано высшими силами. И плутая по самым запутанным лабиринтам жизни, нить судьбы всѐ же привела его ко мне, в мой дом. Спрашивается – зачем? В чем смысл этой встречи? И снова отгоняю прочь свои почти безумные мысли. Какая, к черту, любовь? Глупости всѐ это – просто ему скучно и одиноко. Меня тоже на данный момент дела особо не тяготят. Почему бы не провести так приятно новогодние праздники? Опять я убеждаю себя, глядя на собственное отражение в зеркальной глади воды. Вновь стараюсь не замечать свой полный смятения и растерянности взгляд. Наконец, сажусь на корточки и трогаю воду. Теплая! Олежка постарался. Знает, что 28 градусов для меня – самое то… Еще раз осматриваю просторное помещение бассейна. Здорово получилось! Мягкий, приглушенный свет создает уют и покой. Аквариум, встроенный в стену, населенный яркими золотыми рыбками, очаровывает таинственностью развалин бутафорского замка на дне. А еще мне очень нравится искусственный камин с зоной отдыха из мягких удобных диванов. Пожалуй, это мое любимое место в доме. Ну, не считая мастерской – там живет частица моей души… Пора! Поднимаюсь наверх и, направляясь на кухню, останавливаюсь на мгновение около лестницы на второй этаж. Прислушиваюсь – тишина. Похоже, Майли «вставил» всем страждущим и готовится произвести на меня впечатление своим дефиле в пижаме. Вот он, наверное, будет смешной! Почему-то представилось нечто полосатое, как матрасик, такая была у моего отца.       Достаю из холодильника Мартини, лед, еще кучу всякой вкуснятины и фруктов. Стараюсь красиво оформить всѐ на подносе. Удивительно, но мне нравится это делать, хотя я ненавижу колготню на кухне, и по большому счету – отвратительная хозяйка. Ну, не судьба мне баловать близких кулинарными изысками! Для меня приготовить банальную яичницу всѐ равно, что совершить прыжок с парашютом. Вдруг ловлю себя на мысли: я желаю заботиться о Джейсоне, чтобы он был счастлив и доволен! Мне нравится видеть его лучистые глаза, ослепительную солнечную улыбку. Хочется нянчить его, как ребенка: купать, укутывать в пушистое полотенце и кормить с ложечки. Ждать, когда он уснет и долго слушать его спокойное дыхание. Стараясь оградить от страшных снов, смотреть, как вздрагивают густые ресницы, пока он путе- шествует в стране своих грез… И в то же время так сладко ноет внизу, когда я представляю Майлза рядом с собой… Его руки с длинными пальцами. Чуть приоткрытые губы – такие желанные и властные. Глаза, цвета древнего, овеянного ветрами времен янтаря. Рука непроизвольно скользит по шелку вниз… Лара! Возвращаемся! Одергиваю сама себя и ощущаю каждой клеточкой его близость. Я не вижу Майли и не слышу его легких, скользящих шагов. Я начинаю чувствовать его запах… Мне кажется, что сначала появляется облако изысканного, пропитанного древесной горечью и ароматом немыслимых цветов парфюма, а за ним уже сам Майлз… Он медленно, чуть покачиваясь, входит в кухню, и я замираю на месте. Влажные волосы тяжелыми завитками покорно лежат на плечах. Расстегнутые верхние пуговицы подчеркивают длинную сильную шею с глубокой ямочкой между чуть выпирающих ключиц. Белоснежная шелковая пижама с вышитым королевским вензелем на груди – ткань струится, играя блеском в ярком свете ламп. Похоже, я совсем отстала от мужской пижамной моды, наивно ожидая зеброидную полосатость в принте… Он останавливается в дверях, засунув руки в карманы. И я едва дышу от его великолепия, любуясь роскошным, самым лучшим на свете, сказочным принцем… - Ничего, что я босиком? Как там по этикету? – спрашивает Майлз, лукаво улыбаясь и склонив голову набок, словно очаровательный пушистый кот. - Ничего, что я тоже не на каблуках? – улыбаюсь в ответ, приподнимаясь на цыпочки. Он внимательно рассматривает меня сверху вниз и, прикусив нижнюю губу, похоже, остается доволен. Мне так хочется обнять его, прижаться к нему всем телом и вновь почувствовать на своей коже тепло огромных ладоней. Но желание оттянуть этот момент, некое ожидание чуда –сильнее. Происходящее похоже на игру, которую сознательно затягиваешь, зная о долгожданном призе. Придумываешь новые ходы и повороты, словно тренируешь пресловутую «силу воли», и от этого награда становится еще желаннее. Игра! Сколько раз это слово будет всплывать в памяти и пытаться сорваться ненароком с языка. Непонятная, странная, похожая на захват власти в каком-то неведомом сказочном королевстве с двумя жителями за глухим забором. Но какие они! Абсолютно сумасшедшие в своих желаниях и чувствах… Одичавшие от одиночества, боящиеся потерять преимущество и быть подчиненными. Глупые… Какие мы глупые! Наши отношения были подобны раскачивающимся качелям: вверх – внутри всѐ сжимается от счастья и внезапной свободы, вниз – сковывает холод и охватывает ужас от понимания, что свобода потеряна навсегда. - Ты похожа на русалку! – восхищенно шепчет Майлз, подходя ко мне совсем близко.- Что мне делать? Я хочу помочь. Кажется, он тоже не торопится до меня дотронуться. Воздух точно электризуется вокруг нас – становится густым и осязаемым, как после грозы. Не затягивая паузу надолго, тихо бросаю: «Держи…» - и торопливо вручаю ему приготовленный поднос. При этом стараюсь ни в коем случае не коснуться его – иначе всѐ! Вечеринка может закончиться, даже не успев начаться. Взяв в одну руку бутылку с Мартини, а в другую – с тоником, направляюсь к выходу. Майлз, чуть помедлив, двигается за мной и настороженно спрашивает: - Куда мы идем? - В подвал! – стараюсь говорить серьезно. – Страшно? - О, боже, Лара! Ты меня пугаешь? – он тихонько хихикает у меня за спиной. - А это возможно? - Нет… Абсолютно!.. – это звучит негромко, но настолько уверенно, что чувствую смущение. Раздвигаю дверь в бассейн и пропускаю его вперед: он замирает на ступенях, а я обгоняю его и невозмутимо шлепаю дальше босыми ногами по теплому полу. - Ты там не примерз, золотой мой? – меня просто душит смех. Он медленно садится на широкой ступени у входа, ставя рядом с собой поднос: - Лара, здесь как дома… У меня дома…Там, где я жил в последнее время. Смотри,- он показывает на потолок, - это Дева, мой знак Зодиака. Она у меня точно также – посредине потолка над бассейном! Удивительно… Я потрясен! Реально… Теперь моя очередь осесть от изумления на диван. Ну, Маруся, ну, «подруженька»! Водолеи ей никак не пялились на потолок, а вот Девы – с дорогой душой! Господи, как я ее люблю, Марусеньку мою! - Так ты говоришь – Дева? - я начинаю хохотать. - Да, это так... А что случилось? - он немного напрягается, вновь не понимая причины моего веселья. - Ничего! Просто мне ужасно хочется надрать задницу одному замечательному человечку! - Хм… - он подкашливает, словно у него внезапно пересохло в горле. - Это не твой знак? - Увы! Я – Водолей! Может, рассказать всѐ-таки ту забавную историю? Ему определенно должно понравиться. - Лара, мне очень жаль… Я расстроил тебя? Прости… - Ты тут совершенно ни при чем – это вина моего дизайнера, Маруси! - и чуть подумав над смыслом сказанной фразы, добавляю. – Ну, уж нет – ты этому главный виновник! - Я?! - его глаза становятся огромными от ужаса. – Я не знаю твоего дизайнера! Действительно, не знаю… Можно, конечно довести парня до легкой истерии, но думаю, хватит для него сегодня «сюрпризных» моментов. - Иди сюда, – провожу ладонью по дивану, показывая на место рядом с собой. – Я сейчас тебе что-то расскажу. Майли внимательно слушает мою историю. При этом он временами заливается застенчивым румянцем, когда речь идет о том, как громко звучала его музыка в пустом доме и как я этим была недовольна. Он звонко хохочет над моими метаниями в стилях и выдумыванием «велосипеда» в виде простейшего решения – натяжного потолка. Когда я закончила свой рассказ, Майлз еще раз поднял взгляд к созвездию на «небосводе». Он долго молчал, видимо, обдумывая услышанное. Я, в свою очередь, старалась не нарушить тишину – чувствовалось, что мои воспоминания его удивили. Наконец, он прерывисто вздохнул и произнес: - Удивительно. Наверное, это бог решил за нас, Лара. В мире ничего не происходит просто так – у всего есть причина и следствие. Всѐ взаимосвязано – и я потрясен... Мне сложно подобрать слова… Пора менять тему – сейчас меня пригрузят сотворением мира и библейскими постулатами на эту тему. - Ты знаешь карту звездного неба? Вот это для меня точно темный лес! – разливаю Мартини по бокалам. - Я очень люблю звезды: прочел о них огромное количество книг. Кстати, я сам делал макет потолка для бассейна. Мне было так грустно, когда я арендовал те апартаменты. Сказать по правде, ненавидел их, как и все арендованные мной жилища за последние десять лет. У меня лишь одна мечта - вернуться к себе, в свой дом. Увы, это будет не скоро… За столько лет он чудовищно обветшал, меня сильно гнетет и расстраивает сама мысль о его состоянии на сегодняшний день. Он смотрит в сторону, и мне кажется, с трудом сдерживает слезы. - Майли, ну, когда-то же это случится! Чуть позже или чуть раньше – уже не имеет значения… Мне приходится очень аккуратно подбирать слова, чтобы вытащить его из грустных воспоминаний. Словно крадусь по минному полю, где шажок влево – и … яркая вспышка! С одной лишь разницей – это будет его боль и его новые страдания. Славный человечек, неужели за твою яркость и талант, данный богом, такая чудовищная расплата? Как горько и нелепо! Зачем тогда нужен дар, приносящий подобные муки? - Тебе как? – замираю с бутылкой тоника в руке. - А тебе? - Мне два к одному! - Мне тоже… Протягиваю ему бокал. Примостившись в углу дивана, поджимаю ноги под себя: - За что пьем? - За тебя, мой ангел… Сделав глоток, он ставит бокал на кофейный столик рядом. - Значит, тебе не нравятся мои песни? - он едва сдерживает улыбку. - Если они не звучат громко – почему нет? У меня в машине даже есть один из твоих альбомов, я достаточно часто его включаю, когда стою в пробке. Чувствуется: его слегка задели мои слова. Он немного хмурится и задумчиво теребит подбородок, похоже, собираясь с мыслями. - Видишь ли, хорошую музыку нужно слушать громко: тогда есть возможность насладиться всеми полутонами и нюансами звучания. Мелодия, как тропический ливень, она складывается из мельчайших капель и, набирая красоту и мощь, становится настоящей стихией… В природе бесчисленное количество разных шумов и звуков – сложно выбрать самые достойные, чтобы вплести их в волшебный венок мотива песни. Заставить сердце замирать от восторга, когда музыка наполняет пространство вокруг. Ты понимаешь меня? - он пытается доступно объяснить свое мнение буквально на пальцах. Легкие взмахи рук, словно он хочет поймать звуки из ниоткуда и, собрав в ладони, щедро одарить ими тишину. Как Майлз красив в этот момент! Увлеченный блеск глаз и легкий румянец на немного бледном лице выдают волнение и одухотворенность. Его жесты и голос завораживают так, что невозможно отвести взгляд. Вдруг он замолкает, выжидающе глядя в мои глаза. И можно бы было слукавить, согласившись с его доводами, но я отвечаю правду: - Конечно, понимаю. Но не люблю ничего громкого: я фанатка тишины и покоя. - И всѐ? – он в удивлении поднимает бровь вверх и забавно склоняет голову к плечу. – Тишина – это так скучно! - А кто сказал, что я люблю веселье? – пытаюсь сделать то же самое: изображая самое искреннее удивление. - О, не-е-т, Лара… Ты снова выносишь мне мозг! – он хохочет, забавно прикрывая рот ладонью. - Даже не пытаюсь! - тоже смеюсь в ответ. Чуть успокоившись, Джейсон произносит следующую фразу так серьезно, что она падает застывшей льдинкой мне в самое сердце: « Ты дитя другой стихии – вот и всѐ. Ты воздух, а я, по- хоже, – огонь. И это страшно…» Он пристально смотрит мне в лицо, и я снова ощущаю непонятную дрожь внутри. Майлз начинает медленно скользить по мне взглядом, будто раздевая. Он очень серьезен, но глаза… В них кипит горький, расплавленный шоколад. Они так близко, что кажется невозможным оторваться от магического притяжения и влажного блеска. В них дикое, но сдерживаемое желание… В них столько страсти и нежности, что становится трудно дышать, утопая в этом взгляде. - Хорошо… Кажется, мы не дотанцевали? – он протягивает руку - Я приглашаю тебя. Послушно поднимаюсь с дивана, и он, привлекая меня к себе за талию, начинает петь. Его голос… Господи, разве может человек так петь? Чистый, звонкий, просто волшебный звук! Разлетаясь по огромному помещению, он словно умножается стократно, ударяясь о стены и воду, а возвращаясь обратно, завораживает и заставляет сердце застыть на миг от восхищения, чтобы потом забиться вновь, пытаясь поймать свой же ритм, молотя, как сумасшедшее. Длинные пальцы Майли скользнули под мою рубашку и немного дрогнули, словно пугаясь собственной смелости, касаясь моей кожи под изумрудным шелком. От этих прикосновений по телу пробегает озноб, и боль в груди усиливается настолько, что, кажется, еще миг и разорвет всѐ внутри, сжигая дотла. - Ты дрожишь… - какой у него низкий грудной голос. Майлз нетерпеливо облизывает губы, и у меня кружится голова от неистового, никогда не испытанного ранее желания. - Ты тоже… - лепечу, ощущая ответный трепет в его теле. Он теснее притягивает меня к себе, и я чувствую его возбуждение, упиваясь рваным тяжелым дыханием. - Я до сих пор не верю, что мы вдвоем. Это… Не договорив фразу до конца, Майли робко касается моих губ, словно с осторожностью ступает на тончайший декабрьский лед, сковавший лесное озеро. Пробует их на вкус, затаив дыхание, и шепчет: « Клубника… У тебя клубничные губы …» Потом он легко подхватывает меня на руки и увлекает на диван. Мы словно два подростка-девственника не знаем, с чего начать. Хочется всѐ и сразу, но в то же время, невыносимое желание сдержать себя из последних сил, оттянуть этот момент безумного сплетения тел, когда нет ни границ, ни тормозов. Есть только страсть и инстинкт, подчиняющие себе остатки здравого смысла. Он начинает свое путешествие по моему телу. Сквозь прикрытые ресницы, я снова вижу на его лице любопытство и вспоминаю «слепыша», познающего мир через прикосновения рук. Вот он проводит пальцами по моим губам: очерчивает их контур, наблюдая за мной. Пытаюсь поймать его пальцы, что- бы поцеловать. «Чш-ш-ш!» - шепчет Майлз, не позволяя мне этого сделать. Губы… Его губы так близко… Я так хочу почувствовать их вкус… Провожу языком по своим, стараясь смочить, будто они пересохли от жажды. Тянусь к его лицу, к его губам – он улыбается и отстраняется: «Потерпи… Ты невозможная… Я хочу поиграть…» Пальцы тем временем продолжают свою прогулку. Легко, чуть касаясь, скользят по шее. Он играет, а я умираю от возбуждения. Очень медленно, словно всерьез настроившись меня измучить окончательно, расстегивает пуговицы. Шелк послушно падает, обнажая мою грудь. Я начинаю искать его руками – хочу прижаться к нему всем телом. Но он очень нежно, убирая мои ладони, шепчет: «Еще не время…Ты, как ребенок, Лара…» Завожу руки за голову и сплетаю пальцы. Тело вытягивается в струну – я принимаю его игру, только бы он не останавливался! Чуть помедлив, Майлз продолжает…Круговыми движениями, будто крылья бабочки, почти не касаясь тела, ласкает мою грудь. Вдруг он слегка задевает возбужденную до предела, вершинку – меня подбрасывает, как от разряда тока. Не могу больше терпеть… Начинаю тихонько стонать, моя рука летит вниз. Он перехватывает ее на полпути. «Потерпи!» Я не могу! Я хочу… Мечусь, словно в бреду… Тело покрывается испариной… Он сжалился надо мной! Его колено ложится у меня между ног… Судорожно сжимаю бедра – я рада и этой подачке. Пальцы, его пальцы – они продолжают беспрепятственно скользить вниз. Как легко сдается тонкая резинка пижамных брюк: его рука ныряет под нее… Я с трудом открываю глаза – хочу видеть своего мучителя. Встречаюсь с ним взглядом и вижу – он восхищен! Нежно улыбается и шепчет: « Еще чуть-чуть… Мне так нравится смотреть на тебя, детка…» Входит в меня пальцами... Совсем немножко, только чтобы я почувствовала проникновение. Рвусь ему на- встречу – больше не могу ни ждать, ни терпеть! Мои руки судорожно ищут его, путаясь в шелке. Наконец, он зависает надо мной. Волосы Майли падают на мое лицо, его глаза так близко, что я вижу свое отражение в завораживающем блеске. Тяну рубаху, пытаясь снять еѐ через голову. Он помогает мне и бросает еѐ на пол. Обвиваю его руками и прижимаюсь, дрожа, словно меня лихорадит. Его кожа, как атлас, горячая и удивительно нежная. Стягиваю с него брюки, насколько достаю… Ну же, Майлз, прекрати меня мучить! Смотрю ему в глаза: - Я сейчас умру… Возьми меня, - просто пугаюсь своего голоса. Сколько в нем боли и мольбы… Это говорю не я! Он с упоением погружается на всю длину в горячую бездну. Я ищу его губы, но он неумолим. Он начинает – это похоже на танец. Его танец… Резкие толчки сменяются плавными движениями бедер. Временами, он полностью покидает меня и тут же входит обратно: ему тесно во мне, и он заводится еще больше. «Маленькая моя… Какая же ты маленькая!» Майлз хрипло шепчет что-то еще, прикусывая губы. В его глазах уже нет ясности, они подернулись поволокой. Он уже не контролирует себя, движения становятся мощными и размашистыми. Я ловлю его темп, и вот мы летим навстречу друг другу… Сплетаю ступни у него на пояснице – кажется, мы слились в одно целое, стали единым сгустком наслаждения и счастья! Еще одно движение… и я срываюсь первая! Всхлипывая от слез, выгибаюсь в его руках: тело плавится от эйфории. Я сжимаю его собой… И он тут же догоняет, обжигая, изливаясь внутри… Это похоже на агонию: Майли протяжно стонет, до боли сплетает свои пальцы с моими… И лишь только тогда, когда он был удовлетворен, я чувствую его губы, горячие, требовательные и жадные… Кажется, что он высасывает все мои силы и мою душу. Благодарно отвечаю на его поцелуи – я так долго ждала этого! Чуть прикусываю зубами его губу и, лизнув , отпускаю. Он сползает с меня и вытягивается рядом, положив голову на мою грудь. Нет сил… -Ты великолепен… Ты просто чудо! Мое волшебное чудо, - бормочу сквозь слезы, целуя его в макушку. - А ты мое…- откликается он и, обнимая, ближе прижимает к себе. Достаю мягкий пушистый плед со спинки дивана и накрываю нас. Дыхание становится ровным и глубоким, он вздрагивает, погружаясь в сон. Я закрываю глаза и тоже засыпаю…