Соединение установлено

      — Твою мать... — в сердцах бросил Даня, когда увидел в отражении камеры свой сущий бардак на заднем плане.       Разбросанные хаотично вещи, обувь, сваленная в углу, среди которой необходимо было навести порядок. Всё это Даня жутко не любил, и все про него это знали. Именно поэтому Дрим Тим был одной семьёй: кто угодно мог зайти в комнату к парню, перебрать пару полочек в шкафу, перебрать тот беспорядок, в котором утопала вся комната... и что-то убрать, а что-то — взять. Ну, раз уж хозяин всё равно так не аккуратно обходится.       Похожая вакханалия царила в раздевалке на шоу «Ледниковый период». Ещё Агата в своём блоге на YouTube показала, кто тут настоящая творческая душа со своим заезжанным творческим беспорядком. Что ж, людей от искусства не судят.       Но, чёрт, всё же, надо было убраться... Особенно то бельё и носки на спинке дивана выглядят неприлично.       Даня скривился и, оставив мобильник на столе, прижатым к стенке, в ожидании Жениного звонка (который, к слову, по устаканившейся традиции, исходил от неё первым), пошёл осуществлять попытки превратить свою обитель в место, где живёт цивилизованный человек.       Как же у него отлегло в следующий раз, когда Женя звонила ему из комнаты, где была раскидана одежда по кровати, а сама кровать не была заправлена. Но, на что и следовало уповать, это было всего лишь непредвиденное явление, а не умеренное постоянство, и в то утро Женя просто выбирала, что надеть. А потом убрала всё в шкаф. Он уверен: ну о-очень аккуратно.       А сегодня она позвонит ему со своей личной террасы в номере, попивая апельсиновый сок и открывая взору обширный пейзаж позади себя: морская гладь, чуть ниже — морское побережье, а вершали всё это прелестное зрелище высокие горы, которые уходили прямо в поднебесье.       Задумавшись о том, как прекрасны бывают их разговоры, как же замечательно то, что они вот так нашли друг друга в этой повседневности, то, что он нашёл её, Даня совсем пропал...       Волна трепета и волнения охватила парня и запустила по нему череду мурашек, пока он перемещал остатки своего вольно распределившегося по комнате гардероба на среднюю полку в шкафу. Больше всего он любил складывать носки, ибо у него их было много, и все — разноцветные. Весёлые принты забавляли его, и за этим медитативным процессом он мог провести долгое время, забыв про всё и вся, но не про неё. Носки лишь помогали ему, занимая руки, пока он погружался в свои приятные воспоминания, формируя видение их нового видеозвонка.       Даня смотрел через всю свою обаятельность на экран, в котором светился его лучик земного света.       Пленительные ямочки пробивались сквозь смущение улыбкой, в которую он боялся вложить всю полноту эмоций, которые светились в нём изнутри и проецировались на снаружи, едва возникала незатейливая табличка «соединение установлено» и фигура желанной девушки вырисовывалась сквозь постоянные помехи в сети.       Сегодня он пришёл домой под утро, и только и успел, что отснять тик-ток, где он привычным для себя образом и ритуалом делает сальтуху: только кровати у него не было, и пришлось делать сальтуху, прыгая с дивана и приземляясь на пол. Каждый раз он чудом, а может, по счастливой закономерности, приземлялся, и день продолжался. Но Женя, всякий раз, когда видела этот треш в социальной сети, охала-ахала (разумеется) и боялась, что следующее их онлайн-свидание пройдёт в больнице. Откуда, зная Даню, он бы звонил или отвечал с улыбкой через боль от собственного идиотизма и держа указательный и средний пальцы руки́ буквой V (победа).       После традиционного тик-тока, который уже был священным звеном во всей рутинной деятельности молодого человека, Даня прочитал пару сообщений в Директ, ибо резко почувствовал страсть и тягу к общению, но быстро пресытился, дожидаясь связи с человеком, который бы удовлетворил его в этом смысле как надо. Он небрежно позавтракал, помяв собственноручно сварганенную яичницу и горячий кофе, которым обжёгся и до сих пор с недовольством перебирал обожжённый язык во рту, переоделся из уличного в домашнее и помял, разучивая всё ту же песню, клавиши дорогого сердцу синтезатора, наслаждаясь пустынной тишиной дома, когда все куда-то разъехались на лето, а те, кто остался, мирно спали в другом стояке.       Он обожал пустые, рассечённые движением лишь одной машины — его — дороги. Обожал чувствовать себя королём в этом мировом пространстве, обожал горланить песни в тачке, снимать под это дело, куда без этого, смешные и искренние тик-токи с кривляниями, и приезжать на тренировку, когда всё живое ещё, в основной своей массе, спало. Любил нагружать себя в зале, а потом наслаждаться выбитыми кубиками пресса и улучшенной, по сравнению с прежними результатами, мускулатурой, снимая (как вы догадались?), опять же, обнажённые наполовину тик-токи у зеркала.       Сегодняшняя ночь выдалась для него плодотворной в плане крепкого и бодрящего сна, и, подорвав с места уже в пять утра, он вернулся к девяти, после «трени» ещё в блаженстве поколесив по городу и поулыбавшись вылезшему, пока он тягал штангу, солнцу.       «Евгения Медведева набирает, Евгения Медведева набирает, Евгения! Медведева! На связи!» —       надеюсь, вы прочитали этот мини-припев с достаточной выразительностью и, в идеале, голосом Дани. А последнее предложение нужно было именно так акцентно разделить на три части и добавить чуть-чуть хрипотцы. Вот. Теперь вы молодцы. Потому что эту прекраснейшую композицию исполнил Даня, и сам же поставил себе на рингтон входящего вызова — Жениного вызова.       Нетрудно догадаться, какая реакция проследовала на это симпатичной шатенки, которая не присутствовала при создании этого «идиотизма», как выразилась она сама лично, но сполна удивилась, когда телефон завибрировал, и Даня поднял трубку при ней же, перед этим с хитрой улыбкой выслушивая, вставляю цитату выше упомянутой, «идиотское исполнение идиотской композиции».       Это было присущее им дурачество в раздевалке, перед тренировкой «Ледникового периода», когда Женя огласила просьбу забрать её завтра и отвезти на лёд, чтобы она сама не мучилась с этим вопросом.       — Данила Вячеславович Милохин завтра занят. — важничествуя, продекламировал харизматичный блондин, шнуруя второй конёк. С первым, слова Богам, уже справился.       — Аа-а... — понимающе закивала Женя, поддерживая наигранную деловитость ситуации.       Где-то на другом конце раздевалки, входя в помещение и приближаясь к ребятам, не желая упустить больше не секунды очередного забавлявшего её (и не только) кипиша, ненавязчиво похихикивала Агата.       — Я ему сейчас позвоню. Чтобы точно договориться. — имела в виду она Даню. Она нарыла за спиной, среди разбросанного (но не до такой степени, как у Дани) хламья, свой мобильник. — Так, сейчас... — листала она список контактов, наконец, обнаруживая некого контакта по прозвищу «Сказочный придурок». Вот это поворот, правда? Всё в порядке, она переименовала его.       Вчера, к примеру, он был «Малиновым пупсом» (малиновым потому, что любит розовый), а завтра окажется просто «Придурком Даней», к которому она хотела добавить ещё разгневанный смайлик, но сдержалась.       Статно восседая на своём месте и соблюдая правила игры, она поднесла трубку к уху.       Дожидаться пришлось долго, пока она услышит сначала низкопробную мелодию, которую так и назвать-то нельзя было, если учесть, что это больше напоминало дешёвый рэп (потому что без музыки), а потом будет ржать вместе с Данькой над этой «бредятиной», уже не вспоминая, кто там куда кого просил отвезти.       — Да, Евгения... Армановна? — уточнил он, в итоге принимая звонок. И, пока ему не прилетело коньком, который лежал рядом с ней, ибо она тоже справилась только с одним, он быстро показал жест, что завязывает рот на замок, плотно смыкая губы. — Ну коне-ее-е-чно! — оптимистично подвёл он, смотря на Женю с трубкой у уха. — Для спортсменов у нас завтра скидки на частный извоз!       Он даже не успел дальше закончить, как планировал, как Женя просто залилась бешеным хохотом, подхватывая самую главную заводилу Агату, что уже давно шипперски подмигивала, проходя мимо их парочки.       — Поэтому, Вас мы подвезём... бесплатно! Да, бесплатно! — говорил в трубку Милохин. — Только не опаздывайте. Водитель очень пунктуальный. — с подколом добавил он, прекрасно зная, что о собственной пунктуальности ему можно только мечтать. И прекрасно понимая, что Женя, как и всё, что уже было здесь сказано, шутку оценит.       — Ребята, как хорошо, что я камеру ещё не успела взять, потому что она просто уже не ВЫДЕРЖИТ вашей ми-ми-мишности. — хохоча, внедрилась Агата.       — Давай я тебе конёк завяжу, Господи! Горе ты моё луковое! — откладывая телефон в сторону, Женя, с беспокойством наблюдая, как парень вот уже несколько минут не может справиться с какими-то несчастными шнурками, что не должно стать первой же преградой для фигуриста, идёт шнуровать напарника. Хотя у самой такое же положение. — А то мы так, чувствую, никогда сегодня на лёд не выйдем. — горестно подытожила она.       — А себе? — улыбается Агата, всё же доставая камеру, пока Женя не видит, занятая Даниным конёчком. Тот с удовольствием наблюдает и за тем зрелищем, и за тем. Ублажает его, понимаешь ли, олимпийская призёрка, двукратная чемпионка мира! А он тут уже лужицей почти стал.       — Да ладно, и себе потом. — житейски рассуждает Женя.       Первым делом — помощь ближнему. ...       — Ага-а-ат! — тянется к камере своими худыми пальчиками Женя, когда, заканчивая со шнуровкой, поворачивается и видит то, что их уже атакует папарацци.       «Евгения Медведева набирает, Евгения Медведева набирает, Евгения! Медведева! На связи!»       — Здарова, пу-у-упс! — посылает он привет, маша рукой в камеру.       — Да-аа-ня-яяя!.. — закричала шатенка, потряхивая телефон в руках так, чтобы было понятно, что она будто потряхивает парня, как она это делала на тренировках: беря за плечи и легонечко раскачивая, чтобы обратить на себя внимание или просто взбодрить. Но сейчас она трясла телефон вовсе не легонечко. Видимо, её (наигранному, но не без доли правды) бешенству не было предела.       Сдавалось ему, он уже успел её чем-то вывести из себя.       «Вот незадача» — подумал он, прикусывая язык во рту зубами и немного пятясь назад, от экрана.       — Чё, чё ты кричишь? — постарался он усмирить бушующее пламя. Хоть и по гороскопу её знак зодиака считался водным, а его — огненным, часто казалось наоборот. Вот только Даня не был силён в астрологии. Но оно, быть может, и не имело большой ценности. Он и так знал, что эта девочка в любой момент может вспыхнуть. И нужно либо не разжигать ярое пламя, либо уметь нейтрализовывать его.       Хотя, отпуск на тёплом курорте определённо давал ей новый стержень, и пламя, вроде как, поугомонилось само.       — Чего-чего! — возмутилась она. — Кто опять прыгал сальтуху в Тик-Токе? Такими темпами я останусь без...       Она не договорила. Без кого? «Ледниковый период» уже прошёл, давно причём. Теперь отмазки про то, что она «останется без партнёра его стараниями» не работали.       — Без чумного друга. — договорила она, сделав вид, что просто запнулась на слове, смачивая горло апельсиновым соком. Уф, хорошо выкрутилась.       Заворожённый её неспроста проступившим смещением, Даня даже не нашёлся, что сказать. Обычно он всегда был с ней особенно молчалив.       Секрет был в том, что ему просто нравилось наблюдать, не роняя лишних слов, за этой грацией. За этим ураганом. За целомудренным спокойствием и нервным подёргиванием, которое он устранял, подходя ближе и заключая в плен своих рук. Ему нравилось, какая она живая, непосредственная и смешная. Хоть и сама она считала себя и преподносила, как серьёзная, собранная девушка. Оно, конечно, так.       Но какая же она была милая, когда он приносил еду на лёд. Когда дурачился, провоцируя её на ответные действия. Когда снимал с ней лишённые смысла тик-токи, а потом втихаря пересматривал, вглядываясь в каждый миллиметр девичьей кожи.       — А ещё ты трубку не берёшь! Я уж думала, ты меня кинуть тут решил. Я благодаря тебе привела свои выходные здесь в порядок, нечто наподобие графика составила. Странно, да, что я разучилась это делать сама? — расплывалась она в улыбке с каждым произнесённым словом, не отслеживая уже их, как раньше, а свободно делясь тем, что считала важным. Он покорно слушал. — Просто когда ты мне в первые дни не звонил, я вообще ощущение времени потеряла. А так я знаю, что у нас с тобой связь утром и вечером, и я должна что-то успеть за это время.       — Много успела? — вклинился он.       — Вчера на экскурсию ходила. Но тебе по-любому это не интересно.       — Почему? — неподдельно удивился он. Ему казалось, что он олицетворяет собой интерес и излучает его ко всему, что связано с Женей.       А она просто хотела поговорить не об экскурсии. А о нём.       — А ты чего такой напуганный?       — Я?       — Я более чем уверена, что ты сейчас только вспомнил, за две минуты до того, как я тебя набрала, что, вообще-то, я должна была тебя набрать. — засмеялась Женя, поправляя непослушные волосы, проводя по ним рукой, и чуть потряхивая головой, чтобы задать им нужную фактуру и объём.       Даня, как заворожённый, смотрел за этим незамысловатым действом, неосознанно расширяя зрачки и делаясь всё более и более вовлечённым в ту часть жизни, которая рассказывалась ему благодаря их совместным видеозвонкам на экране смартфона.       Позади Жени был балкон с самым что ни на есть летним видом: вдалеке виднеются горы, под ярким июльским солнышком плещатся ленивые волны, отражая его сияние и радушно принимая туристов, кто любил поплавать, в свой щедрый омут, обволакивая тело тёплой водой.       Женя плавать умела, и с удовольствием окуналась, но в более приятное время, когда море было чуть прохладным, но не ледяным, а песок не был столь раскалённым под палящей звездой по имени Солнце.       Тогда она с удовольствием вышагивала по нему, плавно передвигая ноги, касаясь ступнями образовавшихся в песке ямочек, зарывала пальцы в песок, и так неспешно шла, пока ветер тормошил её развивающиеся по нему волосы, доро́гой до первого мокрого участка суши, постепенно вступая в близость с морем, погружаясь всё глубже и глубже, уже активно шевеля руками и ногами с целью плыть.       Женя периодически кидала восторженные взгляды туда, вниз, где активно продвигалась туристическая жизнь — где толпились, ожидая свою очередь на горячую кукурузу; где наслаждались холодным мороженым в такую жару; где загорали под зонтиками или без него, ежели не так повезло; где, наконец, бурным ходом сменялось течение одной и той же жизни всех людей, которые приехали посвятить себя этому курорту. Она любовалась морским пейзажем, его величиной и умиротворённостью, которой так не хватало в Москве, пусть она и любила её всем сердцем и считала по праву своим домом.       Нет, это всё — не так, он ждал её звонка! Он даже убираться затеял, хотя за ним такое только раз в неделю наблюдалось. Обычно сносным был только тот угол, где частенько снимались тик-токи.       Хотя, по факту, он «отключился», долго не брал, так что... Зачем ему портить карму? Ещё и в её присутствии.       — Ну, да, есть такое дело, ахах, — не стал скрывать парень, немного отводя взгляд в сторону, чтобы не показаться невежливым в том, что откровенно пялится на неё, потирая лоб и щурясь от собственного солнца, которое било в щель открытой форточки. Как настоящий кретин, он открывал её, запуская в квартиру горячий воздух, хотя должен был закупорить.       — Как твои дела? — добродушно спросила Женя, оставляя тему того, кто кому не сразу ответил. Хотелось уже поскорее начать оживлённый трёп обо всём и ни о чём, как говорится.       Даня, конечно, с нескрываемым удовольствием стал рассказывать ей про то, что у него, пусть и не очень интересного, как ему местами казалось, случилось за начавшийся день. Оказывается, за сутки набирается вполне себе обширная информация. Подноготная, можно сказать.       Женя, в свою очередь, открыто улыбалась ему, отзеркаливая его эмоцию, немного стеснённую, но, в целом, счастливую — оттого, что он просто так мог рассказать человеку то, что он ел на завтрак и под какую песню он кайфанул в машине, по пути домой, сейчас.