***
— Ну, что, как ваши дела, как вчерашние проводы мужа прошли? — спросила Галина Владимировна. — Всё нормально, уехала наша «Сибирь» в Уфу, — ответила Света. — Послезавтра первый матч, в девять вечера будет трансляция по ОТС нашему. — Отлично, посмотрю, девять — это не поздно! — сказала медсестра и, взглянув на Светлану, спросила? — Вам нехорошо, Светлана Юрьевна? Вы побледнели… — Да нет, что вы, всё нормально… — быстро проговорила Света, стараясь не смотреть собеседнице в глаза. — Какое там нормально… в зеркало на себя посмотрите: белая, как сметана! — не на шутку забеспокоилась Галина Владимировна. — У вас ничего не болит, голова не кружится? — Утром кружилась, — созналась Светлана. — Но сейчас уже нет, да и давление у меня перед уходом нормальное было, я посмотрела… — Ну мало ли что утром было, давайте сейчас его тоже проверим, — подсев к своему доктору, Галина Владимировна надела ему на предплечье манжетку тонометра и приступила к делу. — Низкое оно у вас, девяносто на шестьдесят, и слабого наполнения пульс… идите, прилягте и ватку с нашатырём возьмите. — Да ничего страшного, сейчас кофе выпьем! — беспечно улыбнулась Света и направилась к стоящему у стены кулеру для подогрева воды. — Светлана Юрьевна, посмотрите, что у вас на халате сзади! — подбежала к ней Галина Владимировна. — Сейчас же смените его… нехорошо… Сняв свой белый халат, Света увидела, что ниже пояса на нём расплывается большое красное пятно и поняла, что надежде на то, что скоро в её семье появится ещё одна живая душа, не суждено сбыться. — Эх… — тяжело вздохнула женщина, не скрывая своего огорчения. — А я-то на завтра на приём к врачу записалась…я уже представляла себе, какой у нас ребёночек будет… не вышло. — Не отчаивайтесь! — ласково улыбнулась Галина Владимировна. — Ну, не получилось, всё бывает… может быть, ещё будут дети у вас с Марио, вы же всего год вместе, у вас всё впереди! — и, помолчав, добавила: — Прокладка-то у вас хоть есть с собой? Если нет — я в аптеку за ними схожу, она же близко, через дорогу, вы пока полежите, а я сбегаю. — Есть, есть! — кивнула Светлана. — Она у меня на всякий случай всегда при себе, у меня же часто «приходит» внезапно, так что мне без них нельзя. Света пошла в процедурный кабинет, чтобы сменить халат и подложить себе прокладку, и почувствовала, как по её ногам стекает кровь. Светлана с испугом подумала, что у неё ещё никогда не было таких обильных менструаций… и вдруг резкая боль, пронзившая ей живот и ударившая в поясницу, заставила её вскрикнуть и согнуться. — Ложитесь скорее! — встревожилась Галина Владимировна. — Вам «Скорую» надо вызвать, не нравится мне ваше состояние! — Да это всего лишь месячные… они после больших задержек всегда у меня и обильные, и болезненные, — попыталась успокоить свою подругу Светлана, и, подойдя к кушетке, увидела, что там, где она только что прошла, осталась дорожка из капель крови. — Ой, простите, я вытру сейчас… — Ложись! Ложись! — вскричала Галина Владимировна, от волнения даже назвав Светлану на «ты». Она помогла Свете лечь на кушетку, положила ей на низ живота пузырь со льдом и сказала: — Потерпи немного, сейчас «Скорая» приедет… — Спасибо, Галина Владимировна, — тихо сказала Света. — Только, пожалуйста, ничего не говорите Марио… у него сейчас очень сложные решающие игры, не надо его тревожить… очень вас прошу… — Всё будет хорошо, — кивнула медсестра, не сказав ни «да», ни «нет». Вызвав «Скорую помощь», Галина Владимировна повесила на дверь медпункта записку, в которой написала, что медицинский кабинет сегодня не работает и указала, что по всем вопросам нужно обращаться в соседнюю школу, после чего пошла в коридор, прихватив свой мобильник. — Куда вы? — тревожно спросила Света. — Я сейчас приду, только скажу охраннику, чтобы он открыл ворота и «Скорую» встретил, — ответила Галина Владимировна и, закрыв за собой дверь и отойдя подальше от медпункта, набрала номер заведующей, заслужившей в своём отделении нелестное прозвище «Морковка». Медсестра понимала, что ей предстоит неприятный разговор, но сейчас это совсем её не волновало: она думала только о Свете и о её состоянии. — Дошкольно-школьное отделение, доброе утро, — услышала она спокойный голос Морковки. — Доброе утро, Марина Олеговна, это Галина Владимировна вас беспокоит, — сказала медсестра. — Я по поводу Светланы Юрьевны, нашего доктора… Несчастье случилось… у неё кровотечение маточное, я «Скорую» вызвала… ей очень плохо… — Доигралась, мадам Маруа?! — злобно проговорила заведующая. — Кто теперь работать будет?! В понедельник в вашем медпункте проверка Роспотребнадзора, в четверг — медосмотр третьеклассников… Придётся теперь выкручиваться… вечно у вас какие-то проблемы! — Странные я слышу разговоры, — парировала Галина Владимировна. — Не забывайтесь! — ответила заведующая. — Вы что, думаете, если вы работаете в нашем отделении тридцать пять лет — вам можно дерзить начальству?! Смотрите мне, чтобы в понедельник при проверке у вас комар носа не подточил! С медосмотром будем думать, как поступить, и если вашего доктора до четверга не выпишут — перенесём его… да, прибавила мне ваша врач заботы. — Марина Олеговна, я ещё хотела сказать, что сейчас я поеду вместе со Светланой Юрьевной в больницу, — добавила медсестра. — С какой стати? — спросила заведующая. — Она что, без сознания или, может быть, несовершеннолетняя? И даже если ей и нужен сопровождающий — пусть с ней едет кто-то из родственников, это его прямая обязанность! — Но вы же знаете, что у неё нет никого, кроме мужа, а его сейчас нет в городе, — возразила Галина Владимировна. — И что? — возмущённо переспросила Морковка. — Это даёт вам право бросать свою работу и оставлять без медиков огромную школу? Слишком много вы на себя берёте! — Да не оставляю я детей без медиков, — сказала медсестра. — я на дверях объявление повесила с телефоном соседней школы, пусть туда обращаются, она же рядом! — Вот только не надо «включать дурака», Галина Владимировна! — воскликнула заведующая. — Вы не хуже меня знаете, что пока в школе идут занятия — в ней должен быть медик, всегда готовый оказать помощь ребёнку! А ваше объявление — это просто бумажонка, «мулька», которая никак не заменит человека в белом халате! — У нас здесь вообще-то не травмпункт, не хирургия и не реанимация, мы работаем со здоровыми детьми, у которых есть и телефоны, по которым они могут позвонить своим родным, и родители, которые могут их забрать, и учителя, которые могут и холод на ушибленную коленку приложить, и «кровавый» нос затампонировать, и отпустить домой тех, кто на что-то жалуется, — попыталась отстоять свою правоту Галина Владимировна. — Я понимаю, что здесь всё время нужны медики, но такой уж сегодня «форс-мажор», что поделаешь… — А вот у меня, как у заведующей, законный вопрос: а если травма в школе? — Марина Олеговна явно не желала сдавать свои позиции. — На физкультуре мяч в голову попал, или на перемене дети бегали или подрались и что-то себе сломали, или на уроке кто-то пошутил и стул из-под соседа по парте выдернул — тогда что? — Тогда «ноль-три», «Скорая», — ответила медсестра. — А ещё социальный педагог у нас есть, он как раз отвечает за школьный травматизм и может и с родителями связаться, и «Скорую» вызвать. — Ладно, Галина Владимировна, поступайте, как считаете нужным, — сказала заведующая. — Но учтите: если за время вашего отсутствия с кем-то из детей что-то случится и если родители нажалуются на то, что медпункт был закрыт и помощь ребёнку не была оказана — будете иметь дело не со мной, а с главным врачом, и у вас будут большие неприятности. — Плевать на всё, — ответила Галина Владимировна и, отключив телефон и велев охраннику встретить «Скорую», вернулась к Свете, повернув её на бок и сменив лежавшую под ней и пропитавшуюся кровью одноразовую пелёнку. — Галина Владимировна, присмотрите за Шреком и рыбками до тех пор, пока не приедет Марио, — тихо попросила Светлана. — Вы же знаете, где я живу, вы столько раз у меня были… Мои запасные ключи здесь, в верхнем ящике моего стола… Можно после работы ко мне заходить и кормить и рыбок, и Шрека, их корм на кухне, в тумбочке, на верхней полке, коробочки с попугаем и с рыбами. Только не выпускайте Шрека из клетки, а то он нахулиганит… — Хорошо, я всё сделаю, — ответила медсестра. — Спасибо вам за всё… — попыталась улыбнуться Света. — Я что-то устала… я немножко посплю… — Конечно, конечно, — сказала Галина Владимировна, и выглянув в окно, подумала: «Да что же «Скорая»-то до сих пор не едет?» И словно в ответ на её мысли в медкабинет тут же вошли одетые в голубую спецодежду врач с фельдшером. — Заходите, пожалуйста, — встретила их Галина Владимировна. — Сюда, в процедурный… Света всё так же лежала на кушетке и, казалось, отдыхала, закрыв глаза. — Светлана Юрьевна, просыпайтесь, — попробовала разбудить её Галина Владимировна… и, заглянув в лицо Светы, поняла, что та вовсе не спит. … «Скорая» ехала по улицам города с «мигалкой» и сиреной. Света лежала под капельницей, она была без сознания, и лицо её было даже не бледным, а побелевшим, а дыхание слабым и редким. — Детка, деточка… — плакала Галина Владимировна, сжимая холодную влажную руку подруги. — Ну скажи что-нибудь… посмотри на меня… открой глаза… Света не слышала, не понимала…***
— В реанимацию! — распорядилась осмотревшая Свету врач приёмного покоя и пояснила: — Бессознательное состояние, давление семьдесят на сорок, да и соотношение давления и пульса говорит о том, что она много крови потеряла… — и, посмотрев, как Светлану увозят на каталке в реанимационное отделение, спросила Галину Владимировну: — В середине декабря, говорите, последний раз были месячные? А точную дату не можете назвать? — Нет, — ответила Галина Владимировна. — Я не родственница, а её сотрудница, я просто с ней приехала, чтобы сопровождать её и ответить на ваши вопросы. — Ладно, — пожала плечами врач. — Надо бы, конечно, конкретную дату знать, но мы это потом выясним. А вы не знаете, были ли у неё какие-то гинекологические заболевания и вообще проблемы по женской части? — Были, — последовал ответ. — У неё задержки часто бывают, она говорила, что в какой-то частной клинике наблюдается. — Надо бы потом посмотреть выписки из этой клиники, но мы и сами здесь её обследуем, — сказала врач и добавила: — А странная фамилия — Маруа… — Это по мужу, он канадский хоккейный тренер, — ответила Галина Владимировна и, посмотрев в глаза врачу, спросила: — Со Светой всё будет в порядке? — Не волнуйтесь, всё будет хорошо! — успокоила врач. — Вы молодец, всё правильно сделали: и «Скорую» вызвали, и сами вместе со Светланой поехали. Напишите мне расписку, что согласны на госпитализацию и оставьте нам контактный телефон, чтобы в случае необходимости мы могли с вами связаться. Закончив все бумажные формальности и поблагодарив врача за помощь и поддержку, Галина Владимировна вышла из больничного здания и присела на лавочку. Нужно было возвращаться на работу: ведь заведующая действительно могла устроить ей большие неприятности. Но прежде чем уехать к себе в школу, медсестра решила сообщить обо всём случившемся тому, кто был для Светланы самым близким и дорогим человеком. Но номера Марио у Галины Владимировны не было, поэтому она нашла в поисковике телефон новосибирского Ледового Дворца. — Дворец Спорта «Сибирь», — раздался из мобильника незнакомый голос. — Здравствуйте! — взволнованно заговорила Галина Владимировна. — Мне нужно срочно связаться с тренером нашей команды… это касается его жены… — С Марио Маруа? Он же уехал! Что ему передать? Галина Владимировна рассказала о том, что сегодня случилось со Светой, назвав номер и адрес её больницы. «Возвращайся скорее, Марио! — думала добрая чуткая женщина. — Приезжай, ты очень нужен Свете, ты нужен ей, как никто другой!»***
Пока в семье главного тренера хоккейной «Сибири» разыгрывалась эта ужасная драма, работа в его команде шла своим чередом. Проводя утреннюю тренировку на «Уфа-арене», Маруа после разминки и силовой подготовки в тренажёрном зале разбил «Сибирь» на две команды и велел сыграть им между собой микроматч. Марио с удовольствием смотрел на своих подопечных: ребята работали с такой самоотдачей, словно это была не тренировочная игра, а официальный матч сезона. «Пусть журналисты пишут, что «Салават» — фаворит первого раунда плей-офф, да и вообще пускай говорят что угодно, мы никого не боимся и ещё себя покажем!» — думал наставник «Сибири». — Работаете? Ну-ну… — кивнул игрокам и тренерскому штабу подошедший генменеджер «Сибири» Кирилл Валерьевич Фастовский. — Марио, пойдёмте со мной, у меня к вам очень серьёзный разговор. — Что-то случилось? — спросил Марио, и сердце его тревожно забилось. — Случилось, — ответил Фастовский. — Пойдёмте в тренерскую, этот разговор — не для посторонних ушей. «Что же произошло? Может быть, Милен всё-таки добралась до Новосибирска и о нашем с ней романе как-то узнало руководство «Сибири»? Но как же она смогла вылететь из Канады, неужели полиция не поймала её?» — думал Марио, идя по коридору уфимского Ледового Дворца, но он и представить себе не мог, что его ждёт кое-что пострашнее. — Присядьте, пожалуйста, — сказал Фастовский, закрывая дверь тренерской. — Мужайтесь… вам ещё понадобятся силы. — Что случилось, Кирилл Валерьевич? — тихо спросил Маруа. — У меня для вас очень плохие новости, Марио, — ответил генменеджер. — Только что позвонили из Новосибирска, из нашего Ледового Дворца… Ваша жена в тяжёлом состоянии, она сейчас в реанимации в одной из наших больниц. — О, Боже… как?! — вскричал Марио. — Не может быть, вчера же было всё хорошо… как это могло случиться? — Она попала в больницу сегодня утром, — сказал Фастовский. — Подробностей я не знаю, сообщили только, что у неё маточное кровотечение и назвали номер и адрес этой клиники, запишите… — и, продиктовав Марио адрес больницы, добавил: — А ещё говорят, что она потеряла много крови и что ей очень плохо. — Кирилл Валерьевич… — умоляюще заговорил Маруа, но Фастовский не дал ему закончить. — Я понимаю вас, Марио, — сказал он. — Я думаю, что вам нужно как можно скорее вылететь в Новосибирск и поспешить к своей жене. — Что? — спросил Марио, не веря своим ушам. — Вы отпускаете меня к Светлане? Даже несмотря на то, что уже послезавтра — первая игра с «Салаватом»? — Конечно, отпускаю, вы сейчас гораздо нужнее в Новосибирске, чем здесь! — подтвердил Фастовский. — Вместо вас здесь будет работать ваш первый ассистент, а вы вернётесь к нам уже после выездных матчей, когда «Сибирь» будет дома играть… — и, покопавшись в своём смартфоне, добавил: — Так, когда первый самолёт в Новосибирск… через три часа, вы ещё успеете собраться. Да и билеты на этот рейс, я вижу, ещё есть, купите его на сайте авиакомпании «S7» и сохраните в своём телефоне. — Спасибо вам огромное, Кирилл Валерьевич! — поблагодарил Марио. — Не за что, — ответил генменеджер. — Все мы люди, и я тоже человек и понимаю, что в жизни всё бывает. Скорейшего выздоровления Свете, помните, что и я, и вся наша «Сибирь» мысленно с вами, и что все мы поддерживаем и вас, и вашу жену! — Спасибо вам ещё раз: и за поддержку, и за такие слова! — сказал Маруа. — И я тоже мысленно буду с «Сибирью», буду болеть за неё и желаю ей успеха во всех играх! Вместо ответа Кирилл Валерьевич дружелюбно улыбнулся главному тренеру своей команды и крепко пожал ему руку. **Интермедия** О, Боже, как тянется время… Мне уже не раз доводилось бывать с «Сибирью» на выездных матчах с «Салаватом Юлаевым», и я знаю, что Уфа гораздо ближе к Новосибирску, чем Владивосток или Хабаровск. Но сегодня перелёт длится бесконечно долго, и я ничем не могу себя занять и вообще не в состоянии ни о чём думать. Я сижу, уставившись на проплывающие в иллюминаторе облака, и в ушах у меня звучит голос нашего генменеджера: «Ваша жена в тяжёлом состоянии… она сейчас в реанимации…» Я закрываю глаза и вижу сидящую рядом Свету, взгляд её больших серых глаз, обрамлённых длинными ресницами, её спадающие на плечи золотистые волосы цвета мёда или спелых хлебных колосьев… Мне вспоминаются и наше знакомство, и наша свадьба, и сказочный «медовый месяц» во Флориде, и недавний чудесный новогодний праздник… о, если бы в памяти осталось только это! С болью в сердце я вспоминаю, как из-за своей проклятой несдержанности и вспыльчивости обижал любимую, кричал на неё, бывал с ней грубым, и теперь каждое сказанное мной недоброе слово жжёт меня, как раскалённое железо или пламя костра. Почему, ну почему я не ценил посланное мне самой судьбой счастье? Светочка, прости меня, родная моя, за всё прости! Я готов ради тебя на всё, только бы ты была жива и здорова… живи, пожалуйста, живи! Я чувствую, что у меня перехватывает дыхание и что мне ужасно щиплет глаза. Да что же это я, в самом деле, стал таким слабым?! Я собираю в кулак всю свою волю, чтобы взять себя в руки, ведь теперь я должен быть сильным, сильным, как никогда: не ради себя, а ради Светы. Я изо всех сил стараюсь думать о чём-то другом, чтобы отогнать от себя мрачные тревожные мысли… но куда их отгонишь? Самолёт совершает посадку в аэропорту «Толмачёво», и, выходя на трап, я вижу светящуюся огромную надпись «Новосибирск». Скоро, совсем скоро я буду рядом с любимой, узнаю, что с ней, увижу её… Сейчас я доеду на такси до нашей квартиры, оставлю там свои чемоданы, и, не разбирая дороги, помчусь на своём «Феррари» в больницу… Но до сознания доходит, что сейчас я не в состоянии сам вести машину, и что если я сяду за руль — больших бед натворю. Поэтому, вызвав такси, я называю диспетчеру не наш адрес, а адрес больницы, который мне продиктовал генменеджер «Сибири». — Пожалуйста, побыстрее, очень вас прошу! — гоню я водителя такси. — Да куда быстрее, смотрите, везде по городу пробки, сейчас же вечер пятницы! — слышу я в ответ. — Я и так стараюсь ехать там, где дорога свободнее! — Но вы всё-таки побыстрее, пожалуйста! — прошу я, понимая, что просьба эта бесполезная и что это просто мой крик души. Но вот, наконец, преодолев все дорожные пробки, такси останавливается у входа в белое четырёхэтажное здание, и я, протянув водителю деньги и схватив свои лежащие на заднем сиденье чемоданы, буквально выскакиваю из машины. — Сдачу возьмите! — кричит мне вслед водитель, но я уже взбегаю по лестнице ко входу в больницу, и, открыв дверь, врываюсь внутрь. — Стойте, а вы куда, молодой человек?! Куда вы в верхней одежде, да ещё с этакими чемоданами?! — окликает меня женщина на «ресепшене». В других обстоятельствах мне бы польстило то, что люди полагают, что я ещё молод, но сейчас я на это даже внимания не обратил. — Я… я Марио Маруа, тренер команды «Сибирь»… — я чувствую, как земля уходит у меня из-под ног и как бешено колотится моё сердце. — Моя жена, Светлана Маруа… она поступила к вам сегодня утром… мне сказали, что она в реанимации… я прямо с самолёта… я пришёл к своей жене… — Я понимаю, но с чемоданами-то нельзя, да и раздеться нужно, здесь же всё-таки больница и тем более гинекология, — слышу я в ответ. — Ладно, оставьте ваши вещи здесь, я за ними присмотрю. Верхнюю одежду сдайте в гардероб и не забудьте там бахилы и одноразовый халат взять… Что с вами, вы плохо себя чувствуете? Вы очень бледный… — Нет, всё в порядке, — отвечаю я. — Ну, хорошо, — говорит женщина, задвигая мои чемоданы за свой столик. — Реанимация на втором этаже, в левом крыле, но туда вас не пустят, вам нужно будет позвонить в звонок, чтобы к вам вышли. — Как не пустят?! — восклицаю я. — Я же должен быть со Светой, должен быть рядом! — Да не переживайте вы, о вашей жене есть кому позаботиться, там с ней сейчас и доктор, и медсестра! — слыша это, я понимаю, что сталкиваюсь с местными порядками, с которыми мне придётся считаться. — Позвоните в звонок, к вам выйдут и всё расскажут! Я поднимаюсь по лестнице на второй этаж и чувствую, что меня шатает так, словно я иду по палубе попавшего в шторм корабля. «Будь сильным… будь сильным», — повторяю я про себя, как мантру, но «заклинание» помогает плохо. Чем ближе я приближаюсь к своей цели, тем сильнее бьётся моё сердце и кружится голова, а душа сжимается и падает куда-то вниз… …Массивная белая дверь с табличкой «Отделение реанимации и интенсивной терапии», круглая чёрная кнопка слева от этой двери. Я нажимаю на эту кнопку, и, подождав несколько секунд, жму ещё раз. За дверью слышен приближающийся стук каблуков, и я понимаю, что сейчас наступает самый важный момент сегодняшнего дня. Ко мне выходит девушка в белом халате с убранными под голубой колпак волосами… что же она сейчас мне принесла — Светину смерть или жизнь? — Добрый вечер! — здороваюсь я. Я с трудом стою на своих ватных ногах, а моё сердце колотится так, что готово выскочить из груди, и я не просто ощущаю, а слышу его биение. — Добрый вечер, — отвечает девушка в белом халате. — Что вы хотели? — Я муж Светланы Маруа, — говорю я. — Она поступила к вам сегодня утром… Что с ней? Как она? — Да, поступила, — слышу я в ответ. — Я не могу давать сведений о наших больных, я медсестра… сейчас к вам выйдет наша заведующая и всё вам расскажет, у неё как раз суточное дежурство. — Я понимаю, — говорю я, чувствуя, как меня покидают последние силы. — Но скажите мне одно, только одно: Света жива? — Сейчас, сейчас выйдет заведующая, — торопливо отвечает медсестра и исчезает за дверью. Стук двери прозвучал для меня как выстрел, и тут же внутри у меня что-то натянулось и оборвалось. Яркая вспышка перед глазами… нечем дышать… мне страшно! Как темно…***
Темнота понемногу рассеивается, и я чувствую, что мне в нос и в голову бьёт какой-то резкий тошнотно-едкий запах. Сквозь туманную пелену я вижу, что я сижу (вернее, полулежу) на стоящем у стены диване, и та самая девушка, которая вышла на мой звонок в дверь, стоит возле меня и держит у моего лица пропитанную чем-то ватку. И мне вспоминается, что когда-то давным-давно мне давали нюхать такую же резко пахнущую ватку, когда везли в больницу после полученной в международном товарищеском матче травмы и когда в машине «Скорой помощи» мне стало плохо. Голова становится всё яснее и яснее, туманная пелена исчезает, и я вижу рядом с собой одетую в белый халат пожилую женщину в очках и понимаю, что это и есть заведующая реанимационным отделением. Я пытаюсь вздохнуть полной грудью, и при этом у меня сам собой вырывается какой-то хриплый стон… — Не очень-то вы сильный, раз от переживаний падаете в обморок, — говорит заведующая. — Видать, ваша жена покрепче вас, раз смогла в таком состоянии выйти на работу и вообще держаться на ногах! Мне хочется сказать, что за моей спиной шестнадцать сезонов в Национальной Хоккейной Лиге и немало травм, среди которых были и очень серьёзные, после которых я каждый раз восстанавливался и играл в хоккей с новой силой, и что в профессиональном спорте слабакам вообще не место, но я понимаю, что лучше промолчать. — Света… как она… она жива? С ней всё в порядке? — спрашиваю я. — Жить будет ваша жена, — отвечает заведующая. — Мы всё сделали, не упустили. Но, к сожалению, её кровотечение было очень обильным, да и поступила она к нам слишком поздно, надо было вызвать «Скорую» сразу же, как только она почувствовала недомогание… в общем, ребёнка она потеряла. — Ребёнка?! — от неожиданности я чуть дара речи не лишился. — Как так… она мне не говорила, что беременна… — Да она уверяет, что и сама об этом не знала, а между тем она была уже на третьем месяце беременности, — отвечает заведующая, и, покачав головой, добавляет: — А ещё называет себя врачом. Мне хочется достойно ответить этой грубой женщине: так, например, как я ставил на место наглого тренера хоккейного ЦСКА, или говорить с ней так, как я заставлял прикусить языки журналистов, пристававших ко мне с провокационными вопросами в мою бытность игроком в ситуациях, когда мой родной клуб «Квебек Нордикс» проигрывал… но я понимаю, что сейчас не тот случай, что нужно просто всё выслушать, не обращая внимания на слова, которые мне не по душе. — Пожалуйста… — говорю я. — Если Свете нужны какие-то дорогие лекарства, которых нет в вашей больнице, я могу достать их, скажите только, что я должен купить. Может быть, нужны деньги на какое-то платное обследование? Всё, что угодно… расходы меня не пугают… а ещё, если понадобится, я могу сдать для неё кровь… — О чём вы? — спрашивает заведующая. — Какие деньги? Какая кровь? Вашей жене достаточно того, что есть в нашем отделении, у нас нет проблем ни с кровью, ни с медикаментами. Пока до понедельника Светлана побудет у нас, а потом, если всё будет хорошо, мы переведём её в обычное отделение для дальнейшего лечения и обследования. Нужно выяснить, что же послужило причиной и выкидыша, и, главное, такого сильного кровотечения. В первый момент у нас даже было подозрение на прервавшуюся внематочную беременность, но, к счастью, это не подтвердилось. Тем не менее надо выяснить причину случившегося, чтобы определиться с дальнейшим лечением и не допустить, чтобы такое повторилось. — А нельзя после перевода поместить Свету в отдельную платную палату, чтобы ей было комфортнее? — спрашиваю я. — Это вы обсудите с заведующей отделением, в которое мы её переведём, — слышу я в ответ. Я чувствую, что пока ничем не смогу помочь любимой, и растерянно спрашиваю: — Что я должен делать? — Прежде всего успокоиться и отдохнуть, — говорит заведующая. — Завтра и послезавтра можете позвонить нам и справиться о состоянии вашей жены. В реанимацию вас всё равно не пустят, но если хотите — можно так же подъехать и поговорить с дежурными врачами. Мы будем держать вас в курсе происходящего, а когда Светлану переведут отсюда в обычную палату — будете её навещать, и она сама вам всё расскажет.