Where my heart is

      Вода медленно раскачивала лодку из стороны в сторону. Он лежал в ней с закрытыми глазами, слушая мерный стук воды об дерево и крики птиц наверху. Легкий ветер колыхал волосы, медными прядями блестящие на солнце.       — Кейл! — донеслось до него сквозь дрему. — Ке-эй…              — …э-эй, парень, ты заснул что ли?              Он открыл глаза.              Солнце нещадно палило сверху, и старая повозка уже никуда не ехала, остановившись где-то у входа в город. Мужик, любезно подвезший его, с сомнением и угрозой смотрел на странного парня, даже средь бела дня носившего капюшон. И если б не обещанная плата, он бы не согласился и говорить с ним! А то мало ли что, вдруг колдун какой? Или и вовсе демон…              Город раскрывал свои деревянные ворота всем желающим. Высокий частокол служил несильной преградой для непрошенных гостей, но что-то подсказывало путнику, что подобные случаи здесь бывали редкими.              Этот город был беден, как и любой другое селение, располагающееся на окраине мира. Он был из тех городов, которые навечно застряли в состоянии «уже не деревня, но еще и не столица». Люд, проходящий мимо, был знаком с тяжелым трудом в течение многих поколений, но эта бесплодная земля не кормила их. Простые одежды из грубых тканей были украшены тяжелым пушистым мехом, обосновавшимся на плечах у каждого живущего здесь.              Путник обернулся, увидев, как тот самый старик, испытывавший, должно быть, истинный страх, разгрузил телегу и понес вязанку рыбы куда-то вглубь города. Странник пропустил его и мирно пошел в другую сторону. Здесь было совсем нечего делать, и он хотел только затариться провизией, да пережить ночь — вблизи мрачной пустоши передвигаться в полной темноте было все еще опасно. Да и выспаться бы не мешало.              На него смотрели с подозрением. Почти каждый пытался заглянуть с подозрительным видом под капюшон плаща, который ежесекундно хотелось натянуть на подбородок, но путник всего лишь нервно поправлял ткань. Если кто-то увидит его глаза… его точно сожгут прилюдно или и вовсе убьют, прямо посреди белого дня, чтобы не терять времени зазря.              На первом перекрестке он нырнул в узкий проход, ведущий на маленькую улочку, по которой мог пройти только один человек, и уже более спокойно продолжил путь, тихо выдыхая. Надо бы найти комнату в трактире, но это он успеет сделать и позже — если кто-то ему вообще разрешит остаться, в чем он конкретно сомневался. На крайний случай, заночует в чьем-то сарае, пробравшись тайком до наступления темноты. Он собирался уйти рано, так что никто и не заметит его.              Сейчас же его путь лежал к кузне. Немногочисленное оружие уже изрядно затупилось, да и хотелось бы обзавестись чем-то лучшим, чем простой, но добротный охотничий нож, но путник знал, что все будет бесполезно — таким, как он, не подойдет обычный меч. Да и вообще любое привычное оружие.              Еще бы зайти к знахарю, и хорошо, если тот будет слеп — обычай ослеплять тех, кто мог исцелять, был все еще в ходу. Почти повсеместно, если говорить об окраине. Тогда у него есть хоть какой-то малейший шанс, что ему что-то ответят, а не выгонят взашей, даже не пустив на порог. А так, он всегда может сказать, что на него наложили проклятие, и он теперь вынужден искать кого-то или что-то, что сможет его снять.              По крайней мере, это все не совсем ложь. Хотя не совсем и правда.              Кузнец, высокий коренастый детина, мрачно глядел на человека в темном дорожном плаще, покрытом серой пылью и грязью. Он с сомнением осмотрел пару ножей и недовольно хмыкнул, но взялся их обточить после того, как увидел, что ему уж точно заплатят.              — У вас есть оружие? Другое, — спросил путник, и мужик недовольно, тяжело посмотрел. Странник почти что видел, как тот открывает рот, дабы от души рявкнуть: «Проваливай-ка отсюда», — но кузнец все же сдержался, помня об обещанной плате.              — Для тебя нет, — отрезал он, и тотчас ушел вглубь кузни, грубо задев плечом нежелательного клиента.              Путник тихо вздохнул и вышел, не желая понапрасну раздувать ссору. Руки вновь потянулись поправить капюшон, но он одернул себя. Дурная привычка.              Лекарем оказалась сухонького вида старуха, похожая больше на скелет, обтянутый кожей, чем на живого человека. Духовная пища? Хах! Ходит молва, что многие лекари питаются чуть ли не высшим духом, да фруктами и водой, и было истинным чудом то, что все они, как один, доживали до преклонных лет. Проклятие и благословение их дара.              Да, для кого-то подобное было даром, а вот он навечно застрял в касте проклятых. Изгой, демон — нелюдь, одним словом. И плевать, что большая часть в нем как раз-таки самая, что ни на есть человеческая.              Старуха повела своим носом, как ищейка, и недовольно нахмурилась, заставив странника задержать дыхание от волнения. Он откликнулся на молчаливый знак и подошел, оставляя на столе свое подношение — пару яблок, да редкий овощ, оставшийся с его путешествия к племени Лесных Волков.              — Я вижу, как страдает твоя душа, — по-старушечьи кашляя, проговорила она глубоким, неожиданно молодым голосом, от потусторонней глубины которого он вздрогнул. — Но я ничем не смогу тебе помочь, меченый. Метку не снимет божественная сила.       — Откуда? — хрипло спросил он, замирая в замешательстве.              — Ты не первый подобный, что я видела.              — И что… с ними стало?       — Зачем ты спрашиваешь, если и так знаешь, что тебя ждет? А теперь уходи. Правду говорят, что встретишь меченого — век отмываться будешь. Алук-тур-арс!              Он кивнул и послушно вышел, молча скрываясь в темных проходах улиц. Значит, надежды нет? Неужто все напрасно? Как он и думал…              Его нехотя пустили на ночь, вероятно, просто потому, что путники здесь были редкостью, а лишняя монета кошелек не утянет.              — Утром уберешься отсюда, — процедил трактирщик, открывая неприметную дверь. Гость согласно кивнул и ужом проскользнул в простую комнату. Время близилось к ночи, и не было смысла уже куда-то идти — ножи он забрал еще на обратном пути от старухи, а местный рынок снабдил его небогатой, но сносной снедью. Этого хватит до следующего города, а там он пополнит запасы и снова пустится в путь.              Он лежал на грубо склоченной кровати, которую явно не раз чинили, и размышлял над словами целительницы. Алук-тур-арс — следуй за солнцем. Или направь свой путь к солнцу. А именно в столицу, которую простые люди звали солнцем. Вернее, не ее, а королевский род — светило и радость этого темного мира, всеобщие защитники и благодетели, отмеченные самим Богом, как достойные.              Но столь благороднейшие люди не были его целью — какое дело звездам до насекомых в траве? Но вот уж чем славился самый крупный город в их мире, так это огромным, бесконечно длинным архивом, в котором собраны знания тех времен, когда их предки только закладывали первый камень места, где позже, спустя несколько веков, будет возвышаться белый, как снег, замок.              Интересно, успеет ли он хотя бы добраться туда прежде, чем придет его срок? Кажется, именно это ему и предстояло вскоре узнать.