***
За час все кому надо успели переодеться, я тоже одел свой излюбленный эльфийский костюм. Мягко, удобно, тепло, приятно коже и красиво. Все пришли получать инструкции, Шон повторил, чтобы были аккуратнее со словами. Потому что то, что принято у нас, не принято здесь. И наоборот. Например, сказать девушке, что у той широкие бёдра или большая грудь – это вполне вежливый традиционный комплимент. Совершенно приличный. Вроде как констатировать, что из девицы выйдет отличная жена и мать. Но вот если выдать такое уже замужней особе, реально и в глаз получить – сначала от самой дамы, а затем от её супруга. Отличить здешних дев и жен друг от друга можно по причёске: замужние собирали волосы в пучок, а девицы перехватывали их лентой. Кстати, мог бы и не стращать. Аскани пока с викинговским не особо дружил и произнести настолько сложную фразу не сумеет, а нам вряд ли придёт в голову хвалить чьи-то сиськи. Большие те или маленькие. — Ну что, готовы? — спросил всех Шон. — Надо уже поторапливаться, а то скоро за нами придут. — Да уже приходили. Я их послал… погулять. — Да ты что? И когда? — удивилась Тим. — Минут сорок назад. — И что? — удивилась девочка. — Сказал, что мы не немощные и способны от этого дома до дома конунга дойти и за пять минут, и целый час нам не понадобится. — А чего ж ты молчал?! — взвился Аскани. — Вот же я сказал. — Это ведь может быть расценено как оскорбление, нам скорее нужно идти… — Охладись, Аскани, — пригвоздил я его взглядом. — Хватит на всех давить. Не расклеятся они там, небось не сахарные. Переживут. Чего ты постоянно переживаешь за чувства абсолютно чужих, причём недружественных тебе людей? — Но ведь… — Хватит, — поддержал меня Шон. — Аскани, успокойся. Вот кому надо переживать, так это Тим, а она, гляди, стоит спокойно, — указал он рукой на девушку. — Ладно, все всё помнят? Все готовы? Люди кивнули почти синхронно. — Ладно, тогда идём.***
Мы шли по приземистому городу и осматривались. Здесь не было вообще ничего, даже отдалённо похожего на то, что есть в Ларране или Лариндейле. Кажется, что чего-то не хватает. Вертикалей и высоких предметов! В обычных городах росли высокие деревья, стояли большие дома. А здесь всё казалось низким и плоским. Так, холмы, холмы, ещё холмы, дома и холмы на горизонте. Ну какой же это город? Хотя, по всей видимости, по-другому тут нельзя. Похоже, зимой тут очень холодно и сильные ветра. Значит всё, что тут посадить, выдернет и унесёт. И чем же они тут питаются? — Шон, тут нет никаких посевов, чем они вообще питаются? — спросил я. — Охотятся, дичь тут есть, но да, сами по себе они ничего не выращивают, а закупают у нас. — А почему, если они на нас нападают, после этого просто не перекрыть им подвоз еды? За зиму они и сами с голоду передохнут. — Так везут ведь купцы, им же не запретишь. — Что значит не запретишь? Ещё как запретишь, это во-первых, а во-вторых, можно у этих купцов всё тут же и выкупить, чтоб не везли. Много не надо. Одной зимы хватит. Всяко дешевле, чем все эти армии, крепости и дружины, которые приходится содержать. — Не знаю, об этом можно подумать. — Перекрыть им подвоз продовольствия и сказать, что пока они там у себя не найдут и не передушат сами всех, кто сюда плавает, не возобновим. Вам и делать ничего не надо. Жрать захотят, они всех воинственных и сами удавят. Шона я загрузил, и он задумался над проблемой. На его лице была написана огромными буквами фраза: “А чё, так можно было?” Прерывать я его не стал, а рассматривал окружающую обстановку. Народу вокруг было полно — мужчины, женщины, много детей. А ещё стаи собак… И, соответственно, крики, шум, галдёж, суета, беготня… С поворота стала видна каменистая равнина за городским частоколом с раскиданными по ней шатрами. Сейчас, в тёплое время года, это не было большой проблемой. Там жили приехавшие на праздник, у кого нет родичей в городе. Праздник и пир должны были состояться на большой площади с видом на залив. Её северную половину охватывал длинный подковообразный помост со столами на нём. Именно там будет сидеть верховный конунг со своей дружиной, а заодно и мы — почётные гости. Над помостом был устроен навес, защищавший от капризов погоды, под помостом сновали мохнатые собаки. Вообще, псов в городе более чем хватало, и они носились практически свободно. На них ездят зимой, с ними охотятся, они охраняют селение. И их в голодные годы едят. Куча информации, вытащенной из головы тех викингов, которых Тим и Аскани в своё время повесили, сейчас вставала на свои места. Нас провели к центральной, самой высокой части помоста. Выяснилось, что нам отведено место рядом с уже восседавшим за столом Ульхдаттваром. На огромных кострах жарились целые огромные туши яков, которых будут есть. Лучшие и жирные кусочки достанутся конунгу, его воинам и гостям, а сиськи, письки и хвост — всем остальным. При нашем приближении конунг поднялся со своего не кресла — трона. Сажальная конструкция была украшена бивнями нарвала, неведомо чьими громадными рогами и инкрустирована акульими зубами. Могучерукий сделал широкий жест рукой в сторону стола и произнёс на викингском. — Добро пожаловать за наш стол, высокородная госпожа! Рад принять почётных гостей — владычицу Сайгирн со свитой на Празднике Летнего Солнца. Тим склонила голову в приветствии. Кстати, причёска на её голове была отдельной песней. Распускать волосы как дева, ищущая мужа она не хотела. Подбирать в пучок как замужняя не могла. Так что при помощи магии сотворила средней сложности конструкцию из локонов и кос вроде той, с какой она была на балу в Ларране. Красиво, позволяет казаться выше и одновременно напоминает, что Тим всё же вне их местной иерархии. Во избежание недоразумений. — Рада встретить доблестного могучего воина, ведущего за собой тысячи тысяч мечей и топоров, в его доме. Слава о силе, мудрости и храбрости великого конунга разошлась далеко по берегам ледяного океана, и мы счастливы видеть, что песни и саги правдивы! Благодарю за честь стать гостьей на этом празднике! — выдала она в ответ насколько могла громко и разборчиво. Ульхдатварр усмехнулся и с сильным акцентом произнёс на имперском: — Я проголодался. Начинаем, что ли? И опустился на своё место. Оказалось, что стоят столы подковой не просто так. И не только для того, чтобы пирующие любовались на пьяные рожи друг друга. На пустом месте в центре предстояло выступать скальдам, борцам, акробатам. Поодаль сбоку был устроен ещё один помост, для музыкантов. Нас рассадили прямо рядом с конунгом. Судя по лицам, сказанное слышали все, и народ, вначале медленно, всё же имперский знали далеко не все, а потом по цепочке, постепенно разгоняясь, приступил к трапезе. Конунгская табуретка, как бы трон, вид имела экзотический. Он покоился вместо ножек на шести кривых растопыренных рогах местного то ли яка, то ли тура. Да, кости здесь уважают. Из него торчали всякие рога, шкуры и бивни мамонтов, обмазанные кровью. Сам Ульхдатварр вписывался в кресло весьма гармонично. Этакий первобытный царёк на первобытном троне. Не хватало костяного кольца в носу, и образ был бы завершён. В мысли его я просочился аккуратно, начав выхватывать с поверхности то, о чём он думал. Лезть глубже я не хотел. Что удивительно, в отличие от местных, блокировка у него, хоть и была достаточно хилая и дырявая, но распространялась и на физический мозг, и на разум. Незаметно просочиться туда было трудно. Я, конечно, мог сломать все его хиленькие амулеты и обереги, но он это явно почувствует и поднимет шум, а шума я не хотел. Тут уж искин не натравишь, а потому я выхватывал только то, что мог найти, и передавал Тим и Шону. Они сидели, словно в рот воды набрав, и все мы, совершенно не торопясь, молча вкушали пищу. Всё, что я нашёл в башке у этого тупого варвара, нравилось мне всё меньше и меньше. Много я найти не мог, но было ясно, что этот урод подготовил какую-то пакость, и он о чём-то знает, и ещё у него есть какие-то помощники, о которых он постоянно вспоминал. Планов у него громадьё, и хоть один из них должен сработать. Нет, переговоры о мире он действительно запланировал. Это уже на тот невероятный случай, если все остальные провокации не сработают, а так… выйдет по-быстрому подпоить и женить Тим на одном из его сыновей — хорошо, можно будет забрать край без боя. Не выйдет, можно будет заставить силой или обманом. Почему-то конунг полагал, что здесь мы полностью в его власти. В общем, он рассчитывал, что за эти пять дней у него появится как минимум несколько возможностей так или иначе решить всё в свою пользу. До деталей я добраться так и не смог. Всё, что хотел, узнал, и я оставил разум этого царька в покое. Тим и Шон, естественно, поняли, откуда им пришёл пакет знаний, и теперь мы втроём переговаривались между собой ментально при помощи моих амулетов. Была там и такая функция, как защищённая приоритетная беседа. — Как я и сказал, ехать сюда не надо было. — Да я и сама не хотела, — послышался голос Тим, — но Аскани… ты же знаешь. — Знаю, надо выработать план. — Что предлагаешь? — спросил Шон. — Во-первых, не пить много вина. Конунг напирал на то, что хочет подпоить тебя, Тим. — А как не пить если предложит? — удивилась девушка. — Это ты опять фатализма от Аскани набралась? Скажи, что не можешь пить. Потому что маленькая, потому что болеешь, потому что не хочешь. — А если он будет настаивать? — Пошли его в жопу! — рявкнул я. — Вы оба реально достали. Тим, выйди из своего розового тумана. Ты не маленькая девочка, и он тебе никто. Не папа, не мама, почему это ты должна его слушаться? Это ваш организм, ваше тело, ваша жизнь, кто он такой, чтобы диктовать вам условия? — Мы уже знаем что он хочет сделать. Раньше я бы сказал, что стоит подыграть, но сейчас, зная, что он замыслил недоброе, я даже склоняюсь просто вывезти вас отсюда и забыть про этого конунга, — задумчиво произнёс Шон. — Точно мы не знаем, что он замыслил, но я предполагаю, что попробует он всё. — Что ты предлагаешь? — Предлагаю полностью поменять условия игры. Не стоит садиться играть в шахматы с шулером, тем более он вообще играет в карты. — Это как это? — Ставить себя так, будто это мы тут хозяева положения, что на самом деле так и есть. Это он нас позвал. Это мы ему нужны. Мы будем искать любой повод, чтобы покинуть мероприятие. — А как это выглядит практически? Вот, скажем, если он захочет меня подпоить? — Скажи, что не пьёшь вино. Не пьёшь и всё. Не только с ним, а вообще. — А если он скажет, что это неуважение к нему? — спросила Тим. — Ответь, что он волен думать всё, что хочет, но пить ты не станешь и всё. Можешь даже не объяснять причин. Не хочешь и всё. То же самое, если он позовёт куда-то. Скажи, что ты пойдёшь только вместе. — А если он обидится? — Конечно, обидится, ну или сыграет обиду. Плевать на него. Он тебе кто? С одной стороны, он поклялся на своём топоре, что тебе не будет причинён никакой вред здесь. — Предлагаешь вызывать его на конфронтацию? — спросил Шон. — Да. Предлагаю. Будем делать это осознанно и намеренно. Причём я тоже. И Шон тоже. Если он обидится и нападёт, у нас тут же появится повод разнести тут всё, как с орками. — А что там с орками? — поинтересовалась Тим. — Ничего, нет больше орков. Тим повисла в прострации. — Кузнечик мелкий, кончай отвлекаться, дело серьёзное. — Как-как? Кузнечик? Оригинально, — хмыкнул я. — Прости, я привык так называть Тим только ментально. При устной беседе привык называть по имени. Видно, сильно переволновался. — Понял, не лезу. Это сугубо между вами. Вернёмся к правилам, которые я предлагаю. Во-первых, никуда не лезть. Ни на что не реагировать, даже если кто-то зовёт на помощь. Я подниму дронов и заполню ими тут всё. У нас будет постоянная ситуативная карта. — Ещё надо нацепить на вас амулет эвакуации, — предложил Шон. — Согласен. Чуть что не так, ВНАЧАЛЕ эвакуируешься в замок, и только ПОТОМ зовёшь на помощь. — Леон сказал верно, ходить будем только все вместе. По одному — никуда. Я это Аскани тоже объясню. Если захотят вас зазвать по отдельности, отказываете. — Можно даже в грубой форме. Без объяснения причин. Их ты и сама знаешь. Объясни это своему жениху с суицидальными наклонностями, чтобы не лез никуда, а лучше даже знаешь что? — задумался я. — Шон, что думаешь, может, стоит лишнюю свиту вернуть? Аскани тут — слабое звено. Дополнительная точка воздействия. — Уверен? — удивился Шон. — А что он сделает, если что, против этой толпы? А Тим защищать, она хоть спокойная и никуда не лезет. Свитой он побыл? Побыл. Лицо показал? Показал. Толку от него тут никакого, мешает только. Да ещё своей постной рожей тут светит… достал уже. Пусть возвращается. — Я бы с радостью, — заявила Тим, — но этот баран как обычно рогом упрётся. Проще его пустить, чем объяснить, почему он должен уйти. Толку от него никакого, но упрямства и самоуверенности на десятерых. Конечно, я поговорю с ним, но практически гарантирую, что мы опять поссоримся, и никуда он не уйдёт. — А вы что, уже помирились? — улыбнулся я, на что Тим только тихо фыркнула. — Хочешь, могу его силой выкинуть, но потом с его закидонами будешь сама разбираться. Мне он надоел. Встрянет, так встрянет. В конце концов, он уже взрослый парень, более-менее. Хочет подставлять свою голову, пусть подставляет. Тим задумалась на некоторое время и вздохнула. — Надоел он мне хуже подагры. Холера с ним, я ему скажу, а он уж пусть сам что хочет, то и делает.***
Трапеза продолжалась, и остальные тоже поглядывали на нас. Вкушали мы пищу не спеша, посматривая на остальных, словно на дикарей. Есть тут полагалось с овальных досок с резьбой по краям, кромсая мясо кинжалами. Подцепить разрезанное остриём да так и отправить в рот тоже считалось нормальным. Обглоданные кости кидали вниз, собакам. Пили из кубков и рогов. Причём только спиртное – пиво, вино, вересковый мёд. Никакого сока или тайры. Я втихаря создал для всех нормальные вилки и столовые ножи, и мы заменили ими предложенные приборы. Временная трансфигурация. Её хватит на пару часов. Салфеток в поле зрения не наблюдалось, зато можно было сполоснуть пальцы в чаше с водой, которую готов был поднести расторопный прислужник. Женщин, кроме Тим, за центральным столом не было — прочие трапезничали отдельно, рассевшись сообразно статусу. Главная — нынешняя жена Могучерукого с массивным золотым обручем на шее — в центре стола. Могучерукий развернулся к Тим и сообщил, что желает выпить кубок за её здоровье. Мы и без подсказок сумели сообразить, что потом ей придётся сделать то же самое — встать с огромной посудиной в руках, пожелать Ульхдаттвару здоровья, крепости и удачи, дому его — процветания, жёнам и скоту — плодовитости и здорового потомства, а договорив, попытаться осушить чашу до дна. А в ней, между прочим, не вода. Да и воды маленькой девочке столько не выхлебать. На тост Тим лениво кивнула, поблагодарив за пожелания и продолжила принимать пищу, поглядывая в центр между столами. Стол ломился от яств. Жареное мясо с золотистой корочкой, лежащее на огромных подносах целыми тушами, окорока и рулеты, птица и рыба на больших блюдах, каши, хлеба, пироги, лепёшки, соленья и свежая зелень, большие кувшины и рога с элем, вересковым мёдом, вином. Уж пир так пир! От горячего плыл одуряющий запах. Наконец, импровизированный оркестр, который расположился прямо посредине, закончил хлопоты на сцене. Заиграла музыка, создавая праздничный фон. Ухо уловило знакомое гуденье волынки, свист флейты, переливы рожков, что-то струнное. Барабан отбивал бодрый ритм. Сам мотив, несложный, но приятный, отлично подходил к трапезе. Вот только это оказалось не основным музыкальным сопровождением, а лишь некоей приправой к основному действу. В центр площадки между столами вышли шесть парней в белых льняных рубахах с чёрно-жёлтой вышивкой по вороту и с деревянными мечами и круглыми щитами в руках. Рослые, но совсем юные, ни у одного ещё нет бороды. Распущенные волосы падают на плечи. Поклонились конунгу и начали учебный бой. Бой, хоть и учебным оружием, шёл явно всерьёз… Один из парней ударил щитом в лицо другого – у того из носа хлынула кровь. Викинги за столами одобрительно загудели. Кто-то выкрикнул: “Давай, Гуннар! Бей сильнее!” Просто замечательная приправа к трапезе. А уж какой аппетит может разыграться от такого зрелища. Конечно, было бы лучше, если бы один из них другому кишки выпустил, а если ещё эти кишки с кровищей упадут зрителям на тарелку… Грёбаные дикари, блин. И как меня угораздило сюда припереться? — Хорошо бьётся! Мой племянник, — повернулся к нам Ульхдатварр. На это замечание Тим по нашему совету лишь лениво кивнула, но никак не ответила, на что конунг нахмурился, но продолжил. — Завтра, леди, начнутся ратные состязания среди взрослых бойцов. Посмотрите на моих сыновей. Альдиву — двадцать, Торнвалду — двадцать три. Оба ещё не женаты. — У меня уже есть жених, — указала она рукой на Аскани, — и нарушать данное слово я не собираюсь, — ответила Тим и отвернулась. “Молодец Тим, — передал я, — вон как его перекосило.” Аура Ульхдатварра ходила ходуном от ярости, хотя наружу не проскакивало ничего. Он всё так же мило улыбался. Тем временем на площадку между столами вышел здоровенный бородатый плечистый детина с музыкальным инструментом, похожим на гусли. Прямоугольная, чуть скошенная основа, в центре — овальная дырка, наверху — струны. Здесь это называется кантеле. Подскочивший прислужник поставил кресло без ручек. Музыканты на помосте смолкли. Мужик спокойно сел, оглядел пирующих. На секунду я поймал взгляд серых глаз из-под тёмных густых бровей — внимательный, острый, умный. Потом скальд положил на колени инструмент и неожиданно мягко, даже нежно, прикоснулся к струнам. И заговорил-запел… Голос оказался глубоким, приятного тембра, звучным. Ритм напоминал набегающие на берег волны — одна за другой… Вот только сознание выцепляло отдельные слова, а общий смысл ускользал… — Скальд Ингрегарте. Он знаменит. А это — сказание об охоте на великого кита и пире по этому поводу. Одна из традиционных праздничных песен. Но обычно поют о битвах, — прокомментировал Шон. — Я не понимаю смысла. Расслышала “конь”, “корабль” и “сарай” подряд. Ерунда какая-то, — ответила Тим. — А, это кеннинги, — ментально сообщил нам Шон. — Стандартный стихотворный приём. Существительные нанизываются как бусины, причём одно служит определением другого. “Конь корабельных сараев” — попросту корабль. “Пот меча” — кровь. “Ясень битвы” — воин. Это общеупотребительные. Но иногда такого наворотят, что голову сломаешь, пока догадаешься. Ингрегарте продолжал петь. Пока кит оставался непойманным, шло поимённое перечисление всех, кто сел на корабли, и описание их доблестей… вся эта тягомотина хоть и была мелодичной, напоминала больше рэп, а не музыку и резала тонкий эльфийский слух. Застолье продолжалось до позднего вечера, пока большинство пирующих в самом прямом смысле слова не отпали от столов. Были ещё поединки, выступали скоморохи и акробаты, пел второй скальд, этот исполнял нечто очень воинственное, потому как половина гостей с энтузиазмом начала долбить в такт кубками и кружками по столам. Время от времени Могучерукий обращался к Тим с каким-нибудь вопросом или выражал эмоции по поводу происходящего. Последние были бурными, видно, помогло выпитое горячительное. Время от времени конунг пытался заставить Тим выпить с ним, но она как единожды отказалась от этого, так и продолжала отказываться, а тот пытался любыми способами заставить её выпить с ним. Даже сказал, что она оскорбляет его. “Спроси, когда и где завтра начнутся мирные переговоры, и будем валить,” — передал я мысль. — Уважаемый Ульхдатварр, когда и где начнутся наши переговоры? — спросила Тим, глядя на уже полувменяемого конунга. Тем самым мы показывали, что вся остальная их дикарская атрибутика и пляски у костра интересны нам постольку-поскольку, они являются преддверием к самому главному — мирным переговорам. — Давайте договоримся об этом завтра с утра. — Хорошо. Тогда мы с вашего позволения откланяемся. Наша делегация встала и под удивлённые взгляды полупьяных мужиков чуть ли не строем покинула застолье. Как только мы вошли в выделенный для нас дом, мы тут же перенеслись обратно в замок. — Уф… — выдала Тим, — я еле досидела до конца, — заявила девочка и побежала в уборную, как в принципе и все остальные. Я тоже решил откланяться и переместился к себе домой.