В жизни всегда есть место... чему-нибудь еще

- Леворукий и все кошки его – ворчал Рокэ на документацию. Ворчал беззлобно, просто потому что не хотелось тратить драгоценное время на заполнение кучи бесполезных бумажек.       Но пришлось сидеть допоздна, так что к садику его Моро подъехал, когда уже было темно. Он прошел по дорожке, привычно выискивая взглядом окно группы и ожидая, не покажутся ли в окошке знакомые силуэты. В группе оставалось их всего трое. Двойняшки и неопрятный мальчик, имени которого Рокэ не счел нужным запоминать. Он сидел и рисовал по столу, отбросив в сторону листочки. Вся столешница была закалякана восковыми мелками. Девочки стояли в углу и о чем-то тихо переговаривались. - А, вот и папа ваш, - позвала усталая воспитательница. Няня, видимо, уже ушла, так как ей самой пришлось брать губку и оттирать художества. - Папа, папа! – бросились к Алве дочки. Обе привычно повисли на нем, целуя в щеки с двух сторон. - Ну что, может, сами расскажете папе, как себя вели? - А я ничего не делала, - быстро ответила Барбара и на всякий случай встала близко-близко, буквально вжалась в отца. - А он сам виноват, - с вызовом сказала Габри. - «Он» – это кто? - Маркус. Жирный поросенок. - Габри, так некрасиво говорить. - Ну и что? Он все равно жирный. И девочек обижает. И даже мальчиков, которые плачут. - А тебя обижает? Не-а. Он меня боится. И Барбару не обижает. Он Элиноре за шиворот мокрую бумажку сунул. - А ты его поколотила? - Хуже. Я ему в голову репейника напихала. Фу, у него и волосы жирные. Пап, ты не думай, я руки потом помыла с мылом, чисто-чисто. Воспитательница укоризненно качала головой, видимо, ожидая, что Рокэ будет ругать непутевую дщерь. Но он лишь удивленно глядел за окно: - Где ты репейник нашла? Зима, все в снегу. - Это не настоящий, он цветной, из него можно делать всякие поделки. А на коробке написано «Липучка». При этих словах Барбара отчего-то смутилась и отвернулась. Явно эта липучка была чем-то и для нее, и вряд ли просто материалом для поделок. - Ладно, нам пора, - сказал Рокэ и добавил со вздохом, глядя не в глаза воспитательнице, а на стенд «Наши достижения», - они больше не будут репейники в волосы кидать. В машине было тепло. «Космонавтики» в скафандрах и непросушенных после прогулки варежках уселись на свои сиденья. А Алва подумал, что опять придется варить или пельмени или макароны и сосиски. Готовить он умел, хоть и не любил. Но рагу, приготовленное в выходной, они доели вчера. А до следующего выходного еще долго. И спросил: - Какую пиццу закажем?! - Ура! Пицца! - С помидорчиками, - начала деловито загибать пальцы Барб, - и еще с грибочками. - С оливками и колбаской, - добавила Габри. - И много-много сыра, так? - Да!!! От двойного вопля зазвенело в ушах.       Пока ждали ужина, Рокэ просматривал одним глазом работы студентов, другим наблюдал за дочками. Обе играли на ковре. И если Барб сосредоточенно наряжала медведя в кукольной платье, которое на косолапого было мало размера на четыре, то Габри вела в бой армию, состоявшую из зайца, пупса и двух обезьянок. За окнами давно разлилась чернильная темнота с блестками фонарей. Погасив в комнате свет, все трое смотрели, как танцуют снежинки. Доев пиццу и допив чай, девочки сами почистили зубки, надели пижамы и расстелили кровати. Рокэ начал расчесывать косы у Барбары и вдруг заметил цветные непонятные штучки в волосах. - Это что такое? - Пап, это же липучка. - Тебе ее в садике в волосы сунули? - Никто мне не совал, - деловито ответила та, - я сама. - Но зачем? Барб пожала плечами. Габри сказала просто, как само собой разумеющееся. - Для красоты. Он с трудом сумел распутать волоски, поминая Разрубленного Змея и всех кошек Леворукого. Наконец, "липучка" покинула прическу Барбары. - А сказку? – попросила Барб. - Лучше песню. Пап, с гитарой, ладно? - Хорошо, - рассеянно ответил Рокэ. Он принес гитару из кабинета сел прямо на ковер. Обе запрыгали вокруг - По кроватям шагом марш! – скомандовал он. Дочки рванули выполнять приказ так, словно от этого зависело «повышение по военной службе». Алва не торопясь, настроил гитару и запел: Что ищешь ты, ветер, В просторах небесных, Куда ты спешишь От пределов земных? Что знаешь ты, ветер, Об огненных песнях Танцующих молний, Скользя среди них? Что видишь ты, ветер, Летя над волнами, О чем ты поешь, Поднимая их ввысь? Что думаешь, ветер, Паря над горами, Свистя в седых скалах? Ко мне прикоснись! - Что это за песня? - сонно спросила Барб. - Про ветер, - ответил отец, и стал просто наигрывать на гитаре мелодию без слов.