________________________________________
Кэролайн напевает, когда выходит из ванной. Клаус отрывает взгляд от камеры, с которой возился, поднимает, чтобы быстро сфотографировать ее - волосы подняты вверх, яркое платье соблазнительно облегает ее тело. Она делает паузу, моргает, и ее брови с любопытством приподнимаются. - Это выглядит необычно, - говорит она, приближаясь. - Немного. Это не моя любимая среда, но я прослушал несколько курсов в школе. - Люди тоже их покупают? - спрашивает она. - Нет. Я просто балуюсь время от времени. - До сих пор он не удосужился вытащить камеру, большая часть их деятельности была слишком грубой и беспорядочной, чтобы оправдать идею о том, чтобы таскать ее с собой. Он сделал несколько снимков на своем телефоне, хотя и не так много, как у Кэролайн, но сегодня решил сделать несколько снимков получше. Он собирается выставиться в галерее чуть меньше, чем через два месяца, а у него не было сделано ни одной картины. Он рассчитывал на то, что воспоминания об отпуске вызовут некоторое вдохновение, когда он был в унылом Лондоне и приближался крайний срок. Он вообразил, что образы Кэролайн, великолепной и счастливой, смотрящей на него с такой теплой любовью, скорее всего, сделают свое дело. Она с минуту роется в своей сумке, вытаскивает две сандалии и рассматривает их. - Ты пришлешь мне копии? - спрашивает она. Это произнесено легко, но Клаус может сказать, что ее явное отсутствие беспокойства притворно, и ему не нравится, как она избегает смотреть ей в глаза. - Я доставлю их лично, - твердо говорит он ей. - В следующий раз, когда я приеду. - Хорошо. Так что не доказывать правоту Деймона, выглядя прилипчивым... - Она поднимает взгляд, прикусывает губу, беспокойство омрачает ее черты. Клаус встает и откладывает камеру в сторону, старательно сдерживая свой гнев. Он очень надеялся, что пройдет очень много времени, прежде чем его заставят находиться в одной комнате с ужасным братом Стефана. Ради Деймона. - Я не Деймон Сальваторе, любовь моя. Никогда не думай, что ты не можешь быть самой собой. Или бояться задать мне вопрос. - Какие у тебя планы? - в спешке спрашивает Кэролайн. - Это наш последний порт. Лодка поворачивает завтра. И я знаю, ты сказал, что не хочешь, чтобы это было интрижкой, но мне просто интересно, как ты видишь, как это работает. Она сжимает туфли в руках, плечи напряжены. Клаус наклоняется, чтобы высвободить их. - Я прилетел ночью перед нашим отъездом. Я планировал провести еще немного времени в штатах, когда мы вернемся. Приехать к Элайдже, проверить, как там малыш. Мы с Колом согласились, что это важно. Кто знает, каким суетливым кошмаром мог бы стать ребенок с Элайджей и Катериной в качестве родителей без небольшой порчи со стороны дяди время от времени? - Кэролайн издает тихий смешок, слегка расслабляясь. - Он действительно самый хорошо одетый малыш, которого я когда-либо видела. Кто знал, что они делают карманные квадраты такими маленькими? - Я ожидал, что буду ночевать в комнате для гостей Беки. Но я надеялся, - продолжает Клаус, - учитывая, как хорошо все прошло, что ты позволишь мне навязаться? Пригласить меня остаться с тобой? Он странно нервничает, задавая этот вопрос. Это крутилось у него в голове уже несколько дней, и он ждал подходящего момента. Он знает, что это неортодоксально, а не обычное развитие отношений. Клаусу легко отмахнуться от такой вещи, когда последние десять дней были такими же захватывающими, какими они были. Он надеется, что Кэролайн сделает то же самое. Кэролайн вскакивает, обхватывает ладонями его лицо и накрывает его губы своими, обвивая рукой его шею, когда его рот открывается под дразнящим движением ее языка. Она яростно целует его слишком короткую минуту, прежде чем быстро отстраняется. Дыхание Клауса вырывается прерывистым, его пальцы чешутся от желания дернуть ее назад. - Моя кровать не такая большая, как эта, - поддразнивает она его. Он наклоняется, прикасается губами к ее губам, облегчение наполняет его тело. - Технически, нам никогда не требовалось так много места. Так как ты ничего не можешь поделать со своими ночными блужданиями. По крайней мере, ты наконец признала, что не можешь устоять передо мной. - Заткнись. Я не слышал, чтобы ты жаловался. - Она с издевкой отталкивает его. - Ммм, с чего бы мне? Особенно после того, как ты вернулась к своим скромным ночным вещам. Ее глаза сужаются, и она наклоняется, чтобы надеть туфли, протягивая к нему руку, чтобы сохранить равновесие. - Я все еще не раскрыла по-настоящему горячие вещи. Не испытывай свою удачу. - Может быть, сегодня вечером? - спрашивает Клаус, и нотка надежды окрашивает его тон. Ему очень нравятся некоторые из ее ночных ансамблей, и ему очень интересно посмотреть, насколько более изящными они могут стать. - Чтобы искупить свою бесстыдную измену? - он подстегивает. - Я не жульничала, - говорит ему Кэролайн, указывая на него пальцем. - Ты просто обиженный неудачник. - Ты действительно жульничала. Намеренное сокрытие соответствующей информации является абсолютным мошенничеством. Ты гораздо более коварна, чем позволяет казаться твое хорошенькое личико. - Клаус качает головой в преувеличенном разочаровании, пытаясь выглядеть суровым. - Может быть, немного. Тебя это заводит, Клаус? Просто подожди, пока мы не сыграем в Монополию. Я надеру тебе задницу, конечно. - Она лукаво улыбается, снова делая шаг вперед и запуская руки в его рубашку. - Громкие слова, любовь моя. - Хорошо, на следующей неделе. - Кэролайн решительно кивает. - Я с нетерпением жду этого, - говорит ей Клаус, довольный, что она, кажется, утратила свою неуверенность в будущем. Он видит ее своей, и у него есть еще несколько дней, чтобы убедить ее, что он серьезен, еще одна неделя в ее компании, чтобы довести дело до конца, спланировать, как он впишется в ее жизнь. Он очень много думал об этом. Клаусу нужно подумать о предстоящей выставке в галерее, закончить два заказа. Это должно привести его к лету, при условии, что он больше ничего не подхватит. К этому моменту Хенрик закончит школу, больше не застрянет в родительском доме и не будет нуждаться в открытом убежище. Клаус знает, что его младший брат намерен немедленно уехать, планирует поступить в университет в Нью-Йорке после окончания учебного года. У Клауса будет немного больше свободы. Он официально не принял решения о переезде, потому что это было бы преждевременно. Но он думает, что это более вероятно, чем нет. Не помешает составить несколько мысленных списков, перебрать возможности, на всякий случай.________________________________________
Позади нее раздается уже знакомый щелчок затвора, и Кэролайн бросает равнодушный взгляд через плечо. Они провели пару часов на рынке и обнаружили, что у них очень разные мнения о чае. Клаус был традиционалистом и настаивал на том, что большинство вкусовых вариантов были ужасными. "Это не чай" обиженно повторялось снова и снова. А Клаус, казалось, считал восхитительность сладкого чая мерзостью, с которой Кэролайн просто не могла смириться. С другой стороны, у них были удивительно схожие вкусы в остром соусе, и оба купили несколько бутылок. Он делает еще одну фотографию, нисколько не обеспокоенный отсутствием у нее энтузиазма. - Серьезно? Тебе еще не надоело меня фотографировать? На самом деле она не возражает, и она почти уверена, что он это знает. Клаус бросает ей насмешливую усмешку. - Никогда. У тебя самые очаровательное выражение лица, милая. И твое платье чуть-чуть прозрачно при определенном освещении. Это захватывающе, и я не могу дождаться, чтобы снять его с тебя позже. - Извращенец, - обвиняет Кэролайн, хотя тепла почти нет. Не то чтобы в последнее время она не получала прямой выгоды от его сексуального аппетита. Или не планировала снова получать выгоду в ближайшем будущем. Повторно. - Возможно, - говорит Клаус, в его голосе нет сожаления. - Они помогут мне пережить это, как только я вернусь в холодный, дождливый Лондон. Когда у меня есть только твой голос по телефону, твое лицо на экране. Неделями подряд. - Недели? - спрашивает Кэролайн, поворачиваясь к нему лицом. Они идут по тропинке, направляясь к винокурне. Они бродили, болтали и наслаждались солнцем. Она наклонилась, чтобы осмотреть клочок зелени, когда Клаус снова стал фотографироваться счастливым. Еще раз. Серьезно, у него, должно быть, чертовски хорошая карта памяти в его шикарной камере. Во время их бесед он поделился множеством планов на будущее, пообещав, что на самом деле умеет готовить, и поразит ее своими креветками на гриле с лемонграссом. Упомянул о вещах в Лондоне, которые он хотел бы ей показать, рассказал о картине, с которой он боролся, пообещав прислать ей ее фотографию, чтобы она могла понять, что он имел в виду, говоря о том, что цвета не те. - Я подозреваю, что это все, что я готов вытерпеть, - признается он. Он говорит об этом раздражающе небрежно, как будто говорит: "До смешного идеально", "сердце трепещет", "все это ерунда". Его глаза серьезны, оценивая ее реакцию, в них нарастает намек на озорство. - Я, конечно, подозреваю, что секс по телефону будет впечатляющим. Но это не заменит твоей компании. Кэролайн разворачивается на каблуках, делает несколько быстрых шагов, чтобы он не увидел ее улыбки, слышит, как он следует за ней, большими шагами быстро сокращая расстояние между ними. - Не уверена, как я отношусь к сексу по телефону, - размышляет Кэролайн, украдкой бросая еще один взгляд на Клауса. Он приподнимает бровь, самодовольство растет. - Никогда не пробовала это, любимая? - он интересуется с большим интересом. - Для меня будет честью показать тебе, насколько это может быть приятно. - Ее фырканье, вероятно, не подобает леди, но оно громко и ясно выражает ее недоверие. - Или, может быть, я просто предпочитаю заниматься сексом по скайпу, ты когда-нибудь думал об этом? - Хотя она может видеть привлекательность в том, чтобы слушать его, не отвлекаясь ни на что другое. О том, как она закрывает глаза и следует указаниям, пока он рассказывает о том, что он с ней сделал, о том, чего он хочет. Дурацкий сексуальный акцент. Клаус издает задумчивый звук, и она чувствует, как кончики его пальцев касаются ее руки. - Я вижу это привлекательным. Мы должны попробовать и то, и другое. Принять обоснованное решение. Кэролайн переплетает свои пальцы с его пальцами, радуясь, что он легко идет в ногу с ней. Это семейная вещь, которая ей вроде как всегда, нравилась, и к тому же она не ожидала, что Клаус согласится. Но он, кажется, не испытывает никаких угрызений совести, его большой палец рассеянно касается костяшек ее пальцев. - Посмотрим, - отвечает она. - В любом случае, какая разница во времени? Это может помешать вашим грандиозным планам. Я точно не могу продолжать свои грязные разговоры на работе. - Я на пять часов впереди тебя. И я обычно работаю допоздна, так что это не будет проблемой, - говорит ей Клаус, преисполненный уверенности. - Ты можешь позвонить мне, когда вернешься домой, не беспокоясь о том, чтобы разбудить меня. - Он сжимает ее руку. - И я в основном шучу насчет секса по телефону, дорогая. Очевидно, я был бы в восторге. Но совершенно рад услышать о твоем дне, рассказать тебе о моем. Она сдерживает скептическое "Правда?", которое хочет вырваться наружу. Клаус ясно дал понять о своих намерениях, и она понимает, что ей нужно перестать сомневаться в нем на каждом шагу. Она действительно хочет его, помимо этой поездки. Она должна понять, как внести свой вклад, чтобы все получилось, и она считает, что планирование возвращения к их обычной жизни - хороший первый шаг. Кроме того, она великолепно планирует, и это полностью расслабляет ее. - Скайп может быть лучшим вариантом, - замечает она. - Более рентабельно. - Хорошее замечание. Но у нас достаточно времени, чтобы разобраться в этом. Не только на следующей неделе у тебя дома, но и мы будем сидеть взаперти на лодке более 48 часов. И поскольку мне не придется тратить столько времени на то, чтобы выслеживать тебя, пока ты пытаешься избежать моего очаровательного общества... Кэролайн мягко толкает его локтем, и он ухмыляется в ответ, притягивая ее ближе и обнимая за плечи. Они поднимаются в гору, и вот уже видно здание, вокруг разбросаны люди. - Я возражаю против очарования. И я знаю, что каждый наш общий знакомый поддержал бы меня. Если хочешь, я проведу опрос. - Предвзято. Большинство наших общих знакомых состоят со мной в родстве и не в том положении, чтобы судить. - Они знали тебя всегда. В некоторых случаях буквально всю их жизнь. Они должны знать это лучше, чем кто-либо другой, - возражает Кэролайн. В основном просто потому, что это весело и она может. Она не делает ни малейшего движения, чтобы отойти от него, не отмахивается от его руки, когда он дергает ее за кончик хвостика. - Говоришь как настоящий единственный ребенок. Поверь мне, любимая. Братья и сестры - профессионалы в том, чтобы никогда не забывать плохие моменты, напоминая тебе о них при каждой возможности. Вероятно, на всю оставшуюся жизнь. У меня, в частности, ужасно долгая память. Вообще-то, напомни мне никогда не оставлять тебя наедине с Колом. Вероятно, он не хотел, чтобы это было интригующе, но если Кэролайн была совершенно неспособна удержаться, чтобы не сделать то, что ей сказали не делать. Даже если это было в шутливой манере. Она сделала мысленную пометку при первой же возможности выкачать из Кола постыдные истории, может быть, даже найти его на Facebook. Она была уверена, что Ребекка тоже станет золотой жилой. - И я создал монстра, не так ли? - Клаус вздыхает, прерывая ее мысли. - Возможно, - подтверждает она, пожимая плечами. - Если тебе от этого станет легче, я знаю Бонни с тех пор, как мне было года два. Как только я постараюсь убедить ее, что ты на самом деле не придурок, ты можешь попытаться вытянуть из нее несколько историй. - Я сделаю это. Использую то очарование, к которому ты так скептически относишься. - Клаус решительно кивает. - Она совершенно невосприимчива к акцентам, у нее есть собственный горячий английский парень, так что я думаю, тебе не повезет. - Посмотрим, - говорит Клаус. - Я бы предложил заключить еще одно пари, но ты, скорее всего, будешь жульничать. Снова. Кэролайн пытается устоять перед наживкой, действительно пытается. Он хочет ее реакции, слегка насмешливый оттенок в его словах выдает его с головой. Ему нравится выводить ее из себя, он прямо признался в этом. Кэролайн борется и терпит неудачу, ее потребность быть правой больше, чем потребность подчиниться Клаусу. Она прекращает свой спор, свою решительную настойчивость в том, что она не совершала такого поступка, как мошенничество, только тогда, когда приходит время попробовать ром.________________________________________
Она снова напевает, хотя, может быть, немного пьяно. Ром был восхитительным и крепким. За ужином глаза Кэролайн расширились от множества ярких коктейлей, доступных в ресторане. Она попробовала несколько из них во время их обильной трапезы. Ее туфли болтаются на кончиках пальцев, она сняла их перед возвращением на корабль, жалуясь, что они стали неудобными. Ее рука снова теплая в его руке, она запрокинула голову, чтобы посмотреть на звезды. Клаус смотрит на часы, помня о том, который час. Призыв вернуться на борт прозвучал раньше обычного, так как это был последний день. Но у них достаточно времени, так что он не видит необходимости торопить ее, особенно когда она выглядит такой расслабленной и довольной. - Ты пялишься, - поет Кэролайн песни, размахивая их соединенными руками между телами. - И не говори мне какую-нибудь дурацкую фразу о том, какая я красивая. Нет, если твое дурацкое правило "никакого секса, пока ты навеселе" все еще в силе. Клаус смеется, ее раздражительность и темный взгляд, которым она бросает на него, очаровательны. - Во-первых, ты прекрасна. Во-вторых, я не дрянной. В-третьих, я пялился. Но в основном потому, что я немного шокирован тем, как хорошо все прошло. Превзошло мои самые смелые ожидания. Возможно, мне даже придется поблагодарить Ребекку, и я как бы ненавижу это. Она будет невыносима, ты же знаешь. - О, да. Определенно. - Кэролайн морщит нос. - Я готова ко всем видам самодовольства, когда мы ее увидим. - Ее лицо становится задумчивым, и она поворачивается, чтобы посмотреть на него с интересом. - Как ты думаешь, это когда-нибудь случилось бы, если бы она не размазала свои грязные маленькие лапки по всему нашему бронированию номеров? Клаусу требуется время, чтобы подумать об этом. Последние два года он пытался при любой возможности поговорить с Кэролайн. Но она была упрямой и хитрой, так что ему никогда особенно не везло. Ему нравилось думать, что ему удалось бы выстоять, что в конце концов Кэролайн немного смягчилась бы и поняла, что Клаус не имеет ничего общего с этой ужасной тратой клеток, которая положила начало ее холодному фронту. Что они каким-то образом преодолели бы это. Но он никак не может знать, чем бы все закончилось без вмешательства Ребекки. - Я не знаю, - честно говорит он. - Я знаю, что это, вероятно, заняло бы целую вечность, если бы мы справлялись с этим одни, и я не сожалею, что этого не произошло. - Я тоже. - Кэролайн улыбается, медленно и удовлетворенно. - И, - добавляет Клаус, понизив голос, - я мог бы пересмотреть свою позицию. О сексе под хмельком. Я хотел, чтобы первый раз был запоминающимся, и поскольку я ясно убедил тебя, что в будущем должно быть много-много раз, я не понимаю, почему мы должны лишать себя этого сейчас. - Теперь скажи что-нибудь. Боже. Мы могли бы взять десерт с собой, знаешь ли. - Ее глаза расширяются, и она ускоряет шаг. Клаус не сопротивляется, когда она тянет его за собой. Ему нравится, что она нетерпелива, что она хочет его так, как хочет. Ему едва удается вежливо кивнуть сотруднику, который регистрирует их, когда они поднимаются по трапу. Он не может заставить себя беспокоиться о том, что мужчина, кажется, забавляется, когда желает им спокойной ночи. Зачем это должно беспокоить Клауса, когда так оно и будет?