Тринадцатая звезда

17 апреля, 2018 Она глубоко вдохнула и сделала шаг вперед - один единственный шаг за порог дома, как толпа людей устремилась к ней, как устремляются к знаменитостям, монаршим, людям-легендам, диктаторам и святым. В данный момент, она для них центр мироздания, а точнее - их хлеб, деньги, будущий отпуск, оплата за коммунальные и долги. Крик устремившейся толпы рвал перепонки, глаза ослепляли вспышки фотоаппаратов, к ее рту направлены куча микрофонов. Когда она отвечала, вся эта толпа из трех десятков людей замолкала на одном дыхании, внимая ее кроткие, тихие ответы. Гвендолин ненавидела их, всех этих жуков-навозников, которые копошатся в нечистотах, в бедах и наживаются. В первую неделю похищения они просто терроризировали ее и ее дом звонками, во всех передачах и газетах на первых полосах крупными буквами : «ПОХИЩЕНА ДОЧЬ НАСЛЕДНИКА «НОРД-АЛЬЯНС СТАР», «ПРОПАЛ ЗОЛОТОЙ РЕБЕНОК», «БЕДА В СЕМЬЕ БАНКИРОВ», «ВО СКОЛЬКО ОБОЙДЕТСЯ ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОЧЕРИ БАНКИРА?». И под этими грязными лозунгами был напечатан святой драгоценный лик Вайолет. Кому интересна пропажа обычного ребенка? А тут и семейное дело Гидеона, и старинный род Монтроуз, и причисление Гидеона с Гвендолин к избалованной золотой молодежи. Все это было - обсасывание с наслаждением прессой. Для них они просто зажравшаяся семья, получившая по заслугам. Им наплевать, что Гвен студентка, что Гидеон просто врач, что они живут простой жизнью, не роскошествуя, что Грейс Шеферд открыла благотворительный фонд, и, самое главное, им плевать, что Вайолет ребенок, как и все дети: милый, чистый ангел без прошлого и будущего. - Миссис Де Виллер, что вы скажите по поводу самоубийства Лиззи Рэнсом? - Это ее выбор. Не мне ее осуждать. - Миссис Де Виллер, как вы считаете, она похитила вашу дочь? - У полиции есть улики, что она причастна. Прямых доказательств не нашли. - Мистер Де Виллер, вы считаете похищение дочери – это месть вам, что вы не обращали на нее внимания, как к женщине? - Я не знаю. – Руки Гидеона лежали на моих плечах, он стоял позади, как моя опора и стена. - Мистер Де Виллер, вы считаете, есть шансы найти вашу дочь в живых? – вот он запрещенный удар под дых. Я почувствовала ,что скулы уже начинают ныть от боли, так как сильно стиснула зубы, а руки Гидеона сильнее сжали мои плечи. - Шансы всегда есть. Мы не прекращаем надеяться. Она - наша дочь. – Я посмотрела на любимое лицо, оно выражало все то же, что я сама чувствовала. - Мистер Де Виллер, что вы можете сказать похитителям? - Я и моя жена будем искать Вайолет, пока оба живы. - Спасибо , мистер Де Виллер! Благослови вас Бог. Мы надеемся, что скоро ваша дочь найдется живой и невредимой! На этих словах репортера, мы с Гидеоном развернулись и вошли внутрь дома. Меня колотила дрожь. Никогда не жаловалась на фобию большого скопления народа, но после таких наплывов репортёров я ею обзавелась. Гидеон мрачно прошел на кухню, запустив руки в волосы. Надо же они у него очень сильно отросли! Еще чуть-чуть и они станут такой же длины, как когда мы познакомились. Вчера я узнала, что Лиззи Рэнсом мертва. Никогда не верила, что она похититель, но то, что она замешана – это было очевидно. Я не знаю, что чувствовала по поводу того, что «чокнутая Лиззи» вскрыла себе вены. Наверное, появилась еще куча вопросов, на которых нет ответа. От этого лишь сильная усталость и желание вынести себе мозг. С кухни послышался запах сигаретного дыма. Гидеон курит. Мой желудок нервно сжался, а в горле запершило. Я вошла в кухню. Гидеон стоял, прислонившись спиной к тумбочке с раковиной, в какой-то полусогнутой позе с опущенной головой, что волосы упали на глаза и превратились некой завесой от мира. Он медленно и долго втягивался, а потом через доли секунды выпускал с грудным вздохом клубы дыма. В данную секунду он завораживал, как прекрасное искусное полотно какого-нибудь художника-декадента. - Как ты думаешь, мы справились? – глупый вопрос. Но больше ничего на ум не пришло. Гидеон пожал плечами. Его мало интересовали эти газетчики и интервьюеры, собственно как и меня. - По крайней мере, они не будут на нас сильно наседать после интервью. – Это точно. По этой причине, мы решили с ним с утра выйти к репортерам, чтобы кинуть собакам кость на первое время. Я не знала, что еще сказать, поэтому в воздухе повисла затяжная пауза, лишь клацанье когтей Лу о паркет , зашедшей в кухню, вносило разнообразие. Собака тоскливо и грузно подошла к своей миске с водой и начала, громко чавкая, пить. - Давай-ка, Лу, я тебе воду сменю. – С этими словами я взяла миску и подошла к раковине ,у которой стоял Гидеон. Подвинувшись и пропустив меня, я налила свежей воды Лу, стоя и вдыхая горький неприятный запах сигарет и сладкий аромат одеколона любимого тела. Поставив миску на место, я все-таки решилась задать вопрос, который меня мучал и терзал со вчерашнего дня. - Где ты был вчера? – тихо спросила я, опустив глаза, не смея взглянуть в любимое лицо. Мне было стыдно, что я спрашивала, будто не доверяю мужу. Но еще больше боялась увидеть осуждение, жестокость и обман. - Я был на дежурстве. - Твое дежурство заканчивается в 7 утра. Где ты был после?- я была, как сжатая пружина. - В Темпле. Его ответ резанул меня. Ложь! Вот она, ложь. Неужели нашему браку пришел конец? Внезапно перед глазами возникла совершенно другая картинка из прошлого, где мы целуемся в церкви Святой Троицы, и он шепчет «ты не обыкновенная, Гвендолин. И не нужно никакой магии, чтобы быть для меня особенной». А я и не была. За те шесть лет нашего брака я показала всю свою обыденность, глупость, неряшливость, злобу. Порой сама себе была противна своей ничтожностью перед ним и всеми. Тут же вспомнилась баронесса Ева Хардгрейв, которая после знакомства с Гидеоном ,поставила своей целью добыть его себе. Не смотря на высмеиваемую между мной и Лесли ее любовь к силикону и краске цвета блонд, в ней чувствовался стержень, на моих глазах многие мужики превращались в ее глупых собачонок и мечтали оказаться с ней в постели. Я безумно ревновала Гидеона, а тот лишь забавлялся моей яростью. Может уже тогда он понял, что я простая серая обыденность? У нас давно уже не было интимной связи, с пропажи Вайолет я только и знала, что добавляла ему проблем, нервов, винила, не подпускала к себе - словом, мстила и наказывала за несколько минут халатности на катке, которые стоили жизни дочери, но я все еще боюсь его потерять, все еще люблю, обожаю. Я стала деспотом, не меньше. - Я звонила в Темпл. Тебя там не было. Где ты был? – я решила жать до конца. Молчание. Я поднимаю глаза и вижу жестокое выражение его лица. Ответ ясен, как никогда. У него кто-то появился. От этого я почувствовала, как горло сжимает невидимый стальной обруч, а на глаза наворачиваются слезы. - У тебя кто-то появился, да? – я шепчу, ибо голос уже не в моей власти. Он резко повернулся и ошеломленно посмотрел мне в глаза. Что это значит? Я права в своей догадке или же ошибаюсь? - Да, как ты… - начал он. Но тут же замолк. И тут я увидела нарастающую ярость. Зеленые глаза рвали и метали. Казалось, еще чуть-чуть и он взорвется, но вместо этого ядовито произнес на одном дыхании. – А может это у тебя появился кто-то? Бегаешь от меня постоянно, пропадаешь черт-те где, лишь бы не дома, не подпускаешь к себе? Определись, Гвен! Как ты сказала, «это не значит, что я вычеркиваю Вайолет и пытаюсь ее забыть»? Так вот, я не вычеркиваю Вайолет и это мой способ жить дальше! Думай ,что хочешь! Поняла? На последнем слове он практически заорал на меня и вылетел из дома. Он никогда так на меня не кричал с таким ненавидящим взглядом. Кажется, я сделала только хуже. От этого я разрыдалась, сев прямо на пол к Лу. *** Я колесил по всему Лондону, чувствуя, как во мне клокотал гнев. Как она смогла? Как она посмела даже допустить мысль, что у меня кто-то появился? Я же ей всегда клялся в любви, да ради нее готов на всё! Я столько раз доказывал ей свою верность, любовь, обожание. У меня же нет никого роднее и любимее. Господи, да за ее жизнь я всю историю перевернул! И еще раз переверну, если надо. Это было нечестно, было жестоко с ее стороны. Она во всем винила меня! Последние месяцы Гвен только и занималась, что отдалялась от меня. Я все понимаю, что происходит с ней, но такого я не ожидал! Как она могла? Как она могла? Как она могла? Это было нечестно с ее стороны. Мне всегда казалось, что она любила меня немного меньше, чем я. Всегда объяснял это тем, что она следовала правилу «никому не доверять». Но я думал, что за эти годы завоевал доверие ее, оказалось, нет. Она все та же, что и шесть лет назад. В ее сторону я никогда не допускал мысль измены мне, хотя причин было хоть отбавляй. Я ревновал постоянно, все года с нашего первого знакомства. Могу даже книгу с именами составить «Поклонники Гвендолин Шеферд»: помню всех, каждого, кто бросал на нее жадный взгляд, начиная с ее тупого писклявого одноклассника Гордона, заканчивая детективом Джеймсом Монтгомерри. Что думал, я не замечу, как ты меняешься в лице при взгляде на нее, как ты ее глазами раздеваешь? Но я делал вид, что не замечаю, так как это глупо. Меня тоже часто облепляли девицы, которым я даже надежды, мысли не подавал на что-то взаимное. Но, Гвен, ты же ревновала всегда и высказывала мне все это! Было забавно, смешно, меня радовала такая собственническая реакция, доказывающая твою любовь ко мне, но я в жизни не допускал мысли, что ты когда-нибудь обвинишь меня в неверности! Гнев просто клокотал, я вжал педаль, чувствуя ,что еще чуть-чуть и полиция будет гнаться за мной ,как за нарушителем правил дорожного движения. И тут я очнулся от гнева и осознал, что за это время монолога длиною в вечность, я доехал до Банбери. Первое желание было повернуть назад в Лондон, но понял, что не могу, а точнее не хочу. Банбери, так Банбери. Отсижусь там в каком-нибудь кафе. К дому Уитмена даже не подъеду. Свернув с Оксфорд Роуд на Майн Клоуз, я остановился у отеля Файрлаунс. Это был двухэтажный в британском стиле отель из красного кирпича и белыми окнами и балюстрадами. Зайдя внутрь , первым , что бросилось в глаза - полосатый ковер, и только потом возле стенки увидел стол регистрации и девушку в черном костюме. - Я хочу у вас снять одноместный номер на одну ночь, - тому, что я делал , не было оправданий. Я мстил Гвен. Если она считает, что у меня есть кто-то , то пусть; тогда пускай будет готова к тому, что я сегодня не ночую дома. Внутри было осознание того, что я поступаю чудовищно, не правильно, что бросаю свою любимую. Но впервые мне нужно было это. Меня всегда считали эгоистом, так пусть будет так. - Заполните карточку посетителя. - Я начал вносить свои данные. – С вас 116 фунтов. Приятного вам отдыха. * карта Банбери, где разворачиваются события. Красным отмечено, где живет Уитмен. http://static.diary.ru/userdir/2/7/0/2/2702624/79430465.jpg