Несбыточная мечта

— Повтори, — прошу я брата, уже, наверное, в третий раз, не до конца веря его словам. — Да ты задрал, давай я тебе на листочке распишу, будешь перечитывать хоть каждые пять минут и хранить под подушкой, — недовольно ворчит он. — Говорю же. Нет у него шансов с ней. Трясу головой в полном непонимании. — Сколько же можно тебе объяснять? Есть у меня на работе друг, они с Хоторном в одной смене работают. И тот сам слышал, как тот говорил, что Китнисс его отвергла. Жёстко и прямо. — Бред, — возражаю я. — С чего ему вообще об этом кому-то говорить? Они с Китнисс из одного теста, оба молчаливые как… — Ну, видимо, как-то так да получилось. Всё ещё отрицательно качаю головой, не веря в слова Бейгла. — И это всё, что ты хотел мне сказать? — Ну да. Ну разве ещё добавить, что ты слепой идиот, братец, — он как назло смеётся, заставляя меня только сильнее нахмуриться и разозлиться. — Знаешь, даже проиграй ты, многого бы не потерял. Девчонка сама на тебя запала. Я фыркаю, утомившись от издевательств брата. Ничего не говорю ему больше и просто встаю с дивана и ухожу в свою комнату, но напоследок слышу крик в мою спину: — Так что действуй! И поймёшь, что я прав! На это я только устало закатываю глаза. Ночь выдаётся бессонная. Круговорот мыслей не даёт сомкнуть глаз. Что за ерунду наплёл мне Бейгл? Якобы Гейл не так давно признавался Китнисс в любви, а она всё это пресекла, желая только лишь сохранить их дружбу. Но как давно это было, и было ли вообще? Если да, то до или после того, как я видел их на площади? С тех пор я не заставал их вместе, Китнисс лишь один раз сказала, что её друг работает, на остальные мои вопросы или реплики, изредка касаемые его, она не отвечала вовсе. Всё ли так просто, как я думаю? А что он там сказал про её отношение ко мне? Это уж тем более ничем иным как абсурдом не назовёшь. Китнисс прежде никогда не обращала на меня внимания. И сейчас бы не обратила, не вторгнись я на её территорию. Тут может помочь разве что только чудо и ничего больше. Мне уже повезло, что она не прогнала меня и согласилась научить кататься, обременяя себя моим обществом на несколько часов в день. Стоил ли этот спор вообще хоть чего-то? Определённо. Пусть он не дал мне чего-то стоящего от брата, потому что его словам я не верю ни на мгновение, но он дал мне возможность провести время с Китнисс. Чего ещё я мог желать? В случае моего проигрыша я… Нет, я бы ни за что не позволил себе проиграть, но даже это было куда большей ставкой, чем то, что предложил мне Бейгл, теперь я это понимаю. Если бы я так и не научился кататься, по условиям нашего спора, я должен был бы признаться в своих чувствах Китнисс. Вот так практически с самого порога, без «здрасьте» и «до свидания». Разумеется, я бы смог отрепетировать какую-нибудь длиннющую речь, с долгим вступлением и кучей обоснований, красивых эпитетов, прилагательных и прочим, но смог бы я хоть слово вымолвить перед ней самой? Злюсь на себя и на брата за всю глупость нашего спора. Злюсь, но понимаю, что совершенно необоснованно. Всё же я ничего не потерял, а наоборот, приобрёл. Засыпаю только под утро, когда веки наконец тяжелеют, а разум не в состоянии раз за разом переваривать информацию и бесперерывно причитать себе же. Когда я открываю глаза мир кажется совершенно спокойным. Я не чувствую себя отдохнувшим, скорее выжатым как фрукт и не соображающим как овощ. Будто бы и не спал вовсе. Гляжу на часы и удивляюсь тому, что проспал аж до полудня. Всё же спал, значит. А по состоянию и не скажешь. Выгляжу я сейчас примерно так же паршиво, как себя чувствую. После умывания сразу же завтракаю, в один момент заглядываюсь в окно. Там, почти в центре городской площади, детишки строят снежную крепость, потому что ночью градус поднялся и снег стал более поддатлив. Они весело о чём-то смеются, иногда кидая друг в друга снежки. Даже какое-то чувство зависти пробирается в самое сердце. А ещё что-то непонятное скребётся в мозгу, словно я что-то… Китнисс! Мы ведь договорились встретиться с ней сегодняшним утром, чтобы пойти вместе в лес! Как ошпаренный я подскакиваю, натягиваю одежду, не успев застегнуть её, и забывая шапку и шарф в прихожей. Плевать! Мне нужно найти её хотя бы извиниться. Ноги сами несут меня, а утренней дремоты нет уже ни в одном глазу, усталость и вялость как рукой сняло. Не успеваю я отойти от дома слишком далеко, как сам натыкаюсь на идущую в моём направлении Китнисс. Она тормозит, едва завидев меня, и я замечаю её хмурое выражение лица. Сбавив темп, медленно подхожу к ней, по пути обдумывая возможные варианты, как бы загладить вину. — Прости, что не пришёл, — только и могу сказать её. Девушка продолжает молчать, я вижу назревающую в её глазах бурю, поэтому как-то скомканно добавляю: — Проспал. Её глаза сужаются, когда она осматривает моё лицо, ещё явно говорящее о том, насколько недавно я поднялся с постели. Недоверчивый взгляд малость смягчается, но она нарочно пытается сохранить в себе ту холодность, с которой предстала передо мной изначально. — Я думала ты забыл, что мы договорились встретиться. Думала ушёл в лес сам, по привычке. — Она потирает ладони и выдыхает, а её дыхание образовывает в воздухе морозное облачко, тут же растворяющееся в дневном свете. — Пришла туда, а тебя там нет. Я ждала. Испугалась, не случилось ли с тобой чего-нибудь по пути, мало ли зверьё загрызло. Вернулась к опушке, стала искать следы, а ты в тёплой постели дома спишь. Должно быть, мне стоит чувствовать себя пристыжённым, но вместо этого по лицу расползается глупая улыбка от её возмущений в мой адрес. Все эти глупые сомнения, слова и догадки, которые все эти дни роились в моей голове как-то сами складываются в одно целое. Китнисс всё продолжает грозно читать мне нотации о том, как она успела распереживаться, ведь зная мой характер, можно быть точно уверенной, что я бы просто так не поступил так безолаберно. А меня с каждым её словом наполняет всё больший детский восторг, мысли о её переживаниях обо мне, страхе за мою жизнь и уверенности в моей ответственности. Когда она так горячо высказывается на её лице расцветают все краски. Глаза, казалось бы просто серые, горят настоящим пламенем, едва загорелая в зимнее время кожа сияет бархатом, переливающимся на холодном солнечном свете, а её порозовевшие щёки не помогают воспринимать её всерьёз в полной мере, когда она пытается быть такой суровой. А цвет её губ живее, чем когда-либо. Они мягкие и влажные, я вижу это, когда смотрю на них прямо в упор. Прямо сейчас так сильно хочется поцеловать её. Вот просто взять и сделать это. И плевать на последствия, плевать на неоправданные надежды. Просто взять и сделать. Возможно, узнать, есть ли хоть доля истины в словах Бейгла. Не знаю, что движет мной, ведь я определённо всё порчу, но тело само подаётся вперёд, а губы сами впиваются в её. Пожалуй, вот он момент, когда я действительно застиг Китнисс Эвердин врасплох. Потому что она тут же замолкает и замирает. Я с какой-то долей страха, который только сейчас смог закрасться в мой мозг, когда уже абсолютно поздно что-либо исправлять, ожидаю её реакции. А она не шевелится, не отвечает на мой поцелуй, но и не отталкивает. Это заставляет наглеть, и я пытаюсь поцеловать её более настойчиво. Её губы на вкус как свежесть, они мягкие, прохладные, будто морозящие, отчего свои собственные начинает еле заметно покалывать. Но Китнисс моя настойчивость приходится не по душе и она слабо и медленно, но всё же отстраняется. Отводит глаза, не зная за что ими зацепиться, а я могу смотреть только на неё, мозг совершенно отказывается функционировать в такие моменты, и наверняка, всё осознание придёт позже. Китнисс хочет уйти, она мечется между тем чтобы развернуться и тем чтобы что-то сказать. Наконец она утыкает свой палец мне в плечо и впивает свои серые, бушующие грозой глаза прямо в меня. — Ты идиот, Пит Мелларк, — с чувством произносит Китнисс. А затем разворачивается и поспешно уходит, напоследок бросив на меня искромётный взгляд, который приводит меня в хоть какие-то чувства. Да, идиот. Но в данный момент самый счастливый. Хотя, возможно, и самый глупый, испортивший любую надежду на сохранение нашей дружбы. Но я успею пожалеть об этом позже, на это у меня будет ещё целая жизнь. Возвращаюсь домой я как в тумане, даже не обращая никакого внимания на брошенный кем-то в меня снежок, слабо ударивший в плечо. Даже если это был не только наш первый поцелуй, но и последний, я навсегда сохраню его в памяти и пронесу в своём сознании. Всегда буду помнить его как что-то невероятно приятное и прекрасное, пусть даже только для меня. Отчаянные мысли догоняют только, когда я оказываюсь в тёплых объятиях домашнего очага. С каждой новой минутой я ужасаясь своему поведению всё больше и больше.

следующая глава, думаю, будет заключающей я и так слишком разошлась, хотя изначально планировала явно мини