Внезапный порыв ветра

И без того робкий и не привыкший к шумным посиделкам Томиока Гию не сразу осознал, в какой именно компании оказался. Едва присев за стол, парень в полной мере ощутил разгорячённую праздничную атмосферу. Местные старички (которых и стариками-то язык не поворачивался назвать) мгновенно окружили гостей жениха вниманием и заботой. Глядя на заваленные едой и напитками столы, а также на доброжелательные и настойчивые лица местных, Гию вздыхал, благо рядом с ним всё-таки находился Санеми, так что он не чувствовал себя совсем брошенным. Шинадзугава же то и дело посылал ему понимающие взгляды. Мол, терпи, я с тобой в одной лодке. Томиока прежде никогда не бывал на свадебных церемониях, хотя как Столп был обязан рассматривать приглашения от семей тех, кто знал об организации или заведовал домами с эмблемами глицинии. Но Гию ни разу не ответил ни на одно приглашение. Сейчас, думая об этом, он ощущал себя слегка неловко. Было шумно и оживлённо, несмотря на скромное количество гостей. Зато каждый прохожий, решивший зайти в дом, чтобы поздравить молодых, обязательно получал в благодарность чашечку саке. На столах было предостаточно еды и многого из того, что Гию сам любил, поэтому, в конце концов, вкусные угощения и парочка стопок горячительного напитка сделали своё дело. Он сумел расслабиться. Наконец, за столом пошли задушевные разговоры. Томиока лишь изредка поддакивал, пока Танджиро и Незуко рассказывали о том, как устроились дома, как работали, с кем поддерживали связь, и далее, далее. Томиока улыбался каждый раз, глядя, как сидящая рядом с невестой Незуко, одетая сегодня в новое кимоно, так весело щебетала; её глаза сияли, а заливистый смех заставлял и других смеяться. А ещё почти всё свободное время она проводила дома, и кроме Канао и других девочек из «Поместья Бабочки» у неё больше не было подруг. Ей явно не хватало расширить свой кругозор и познакомиться с новыми людьми. Томиока подумал, что невеста Шинадзугава, которая в это время очень внимательно и заинтересованно её слушала, могла бы стать для Незуко хорошим другом. Это заставило бы Санеми быть более открытым, особенно по отношению к семье Камадо. Да, в любом случае госпожа Сора — милая и добрая девушка. Им с Незуко есть, о чём поболтать… Но Гию тут же скуксился, взглянув на Зеницу, занявшего место рядом с Танджиро. Этот рыжий выглядел так, словно сидел на иголках. Даже Иноске рядом с ним уже полностью переключил внимание на еду, тем более, что ему повезло сидеть около улыбчивой старушки, которая то и дело подкладывала ему темпуру и бормотала: «кушай, милый мальчик». Что и говорить, Иноске не надо повторять дважды. Сняв, наконец, кабанью голову и отложив её в сторонку, он с аппетитом уплетал угощения. А тем временем дело близилось к вечеру… И расходиться в доме госпожи Сейко никто не планировал. — И как в него столько влезает? — по-философски прокомментировал Томиока; подперев рукой щёку, он наблюдал за Иноске, сидящим напротив. — Такое ощущение, что я все свои средства слил в рот этому кабану, — вторил ему Санеми. — Надеюсь, что он наестся здесь и нам не придётся переживать то, что было в поезде, по дороге сюда… Ты не представляешь, как он ведёт себя в транспорте… — И знать не хочу. Пока под шумную гулянку соседей они перебрасывались подобными незначительными комментариями, а Сора вместе с Незуко и Танджиро разглядывали прелестную корзинку, которую парень сплёл самостоятельно ей в подарок, Гию неожиданно вспомнил о том, что ему передал Узуй Тенген ещё до отъезда. — Ва-а-а! Какая прелесть! — воскликнула Сора, едва увидела в руке Гию пузырёк с полупрозрачным зеленоватым стеклом. — А что это? — Он сказал… это какие-то особые духи. — Надо же! Какой необычный подарок… — Наверное, они очень дорогие, — заметил Танджиро, вглядевшись в этикетку на пузырьке. — Эти духи сделаны не в Японии. — Ох! А в-вы уверены, что я могу их взять? — Конечно, — улыбнулся Гию. — Мой товарищ просил передать их вам и извиниться за него. Он не смог приехать… поскольку одна из его жён… э-э-э… в положении. Отовсюду тут же послышались радостные охи-вздохи. Особенно местные старики, заслышав о чьём-то прибавлении в семье, открыли в себе второе дыхание, снова опрокинув по чашке. А никто даже не заметил, как Санеми и Зеницу одновременно едва не подавились закусками. — Я так счастлив за господина Узуя, — произнёс Танджиро, почему-то грустно улыбаясь. — Он ведь всегда хотел, чтобы его семья жила самой обычной жизнью. — А теперь у него родится малыш! — улыбнулась Незуко. — И он воспитает его вне законов клана шиноби! Ох, надеюсь, нам можно будет посмотреть… или даже немножко понянчиться! Пока остальные радовались за Тенгена и рассуждали о пополнении его семьи, Санеми прикончил очередную порцию вина и взглянул на дорогой подарок, который разглядывала его жена. Шинадзугава с мимолётной горечью подумал о том, что и здесь Узуй смог его обставить. Он сам так и не преподнес Соре достойного подарка и постоянно из-за этого бесился. Даже кандзаси в её причёске сегодня была от Мидзуты, а он ничего для неё не приготовил. В какой-то степени это задевало его мужское самолюбие. Гулянка продолжалась своим ходом, когда наевшийся до отвала Иноске начал делиться своими впечатлениями о поездке. Разумеется, поначалу его занесло не туда, и он чуть не кинулся в красках пересказывать миссию на поезде «Бесконечный», случившуюся в прошлом году, но Танджиро вовремя его остановил, решив, что подобная история для застолья не сгодится. — Короче, эти парни ходят от вагона к вагону и носят на себе еду! Це-е-елую гору еды! — Иноске жестами пытался показать публике эту самую «гору». — Можно купить бенто прямо из окна! Эти парни — самые крутые ребята, каких я встречал за последнее время! Зуб даю, эта поездка была куда лучше предыдущей… — Как увлекательно… — едва не зевал Санеми, на что Сора просто пихнула его в бок. Но на этот раз, видимо, лишившийся всякого внимания как Незуко, так и остальных, Зеницу решил подать голос: — Между прочим, на одной из станций этот гений спутал продавца бенто с носильщиком. Он вцепился ему в сумку, хотя это были чьи-то вещи. Пришлось оттаскивать его силой. — Эй! Я не виноват, что они все одеты одинаково! — Пф, этот придурок даже не может отличить фуражку от шляпы! Сразу видно, деревенщина! — Ты кого придурком назвал?! Завязалась очередная бессмысленная крикливая перепалка, которую не удалось остановить даже Незуко, хотя в любой иной ситуации Иноске слушался её беспрекословно. Гию, Санеми и Сора смотрели на эту уже привычную картину со стороны с толикой недоумения. Бедняга Танджиро сначала просто молчал, поникнув головой, затем едва не ударился лбом о поверхность стола: — Мне очень-очень стыдно за их поведение! Простите! — Мне тоже было бы стыдно, будь эти двое ненормальных моими приятелями, — высказался Санеми. И, пожалуй, если бы его слова прошли мимо навострённых ушей Иноске, последующего скандала удалось бы избежать, однако судьба распорядилась иначе… и его слова дошли-таки до тех самых ушей. — Хэй! А ты расскажи всем про тот случай после драки на мерзкой горе с пауками, когда… — Иноске, нет! — Танджиро кинулся к нему, перевалившись через разозлённого уже Зеницу. — Молчи! — Какой такой случай? — Н-никакой! Совсем никакой! Ничего не было… — Да не затыкай ты меня, Тоужуро! — Иноске всеми силами пытался отпихнуть от себя и Танджиро, и Зеницу. — Этому глазастому должно быть стыдно за то, что он издевался над твоей сестрой! — Иноске-кун, это ведь было очень давно… — попыталась вмешаться Незуко, но её снова никто не услышал. — ЧТО ТЫ СКАЗАЛ, КАБАНИЩЕ?! — Я сказал, что этот псих проткнул её катаной… причём несколько раз! Да! Да!.. уйди, Лобешник, я всё равно скажу!.. А ты вообще, — Иноске осуждающе взглянул на онемевшего Гию и указал на него пальцем, — стоял и смотрел! Ничего не сделал! Ха! Ну что теперь скажете, старичьё?! Вам должно быть стыдно! Ненадолго за столом повисла какая-то кошмарная давящая тишина. А когда Танджиро, наконец, удалось повалить Иноске с дзабутона, над ними обоими раздался такой душераздирающий вопль, что, пожалуй, весь пригород в тот вечер вздрогнул: — ЭТА СКОТИНА ПОСМЕЛА СОТВОРИТЬ ТАКОЕ С МОЕЙ МИЛОЙ НЕЗУКО, И НИКТО МНЕ НИ СЛОВА НЕ СКАЗАЛ?! — Зеницу, прекрати орать! — Танджиро дёрнул его за рукав. — Это было давно, и мы уже всё забыли… — А ТЫ! ТЫ ПРЕДАТЕЛЬ! КАК ТЫ СМЕЕШЬ СИДЕТЬ ЗА ОДНИМ СТОЛОМ С ЧЕЛОВЕКОМ, КОТОРЫЙ РАНИЛ НЕЗУКО-ТЯН?! НЕ-ПРО-СТИ-ТЕЛЬ-НО! — Перестань истерить… — ТЫ ДОЛЖЕН СДЕЛАТЬ СЭППУКУ! ЗДЕСЬ ЖЕ! СЕЙЧАС ЖЕ!!! Когда Зеницу бросился на Камадо с бешеным от злости лицом, оттаскивать его не рискнул никто, кроме Иноске, который, возможно, уже пожалел о сказанном. Вообще-то в своё время он услышал эту историю от сплетников сокрытелей и для себя решил, что никому не расскажет, однако то ли наглое выражение на лицах бывших Столпов его так раззадорило, то ли случайно выпитая чашечка вина (так же совершенно случайно стянутая у старушки рядом) сделала своё дело — в любом случае, сказанного было не вернуть. Далее началось то, чего Томиока желал избежать больше всего: Агацума Зеницу кричал, чтобы жених унизительно упал на колени перед Незуко и умолял её о прощении, затем он обязан был вспороть себе живот за оскорбление чести «его невесты»; Камадо Танджиро пытался одновременно остановить взбешённого друга и попутно отбивался от его атак, а атакован он был потому, что как брат оскорблённой девушки «ничего не сделал во имя её благополучия» (почему-то все опустили тот момент, когда Танджиро удачно треснул Санеми лбом); Хашибира Иноске умудрился влезть между двумя друзьями и получить несколько раз от Зеницу (по большей части из-за того, что голова его уже шла кругом и он плохо соображал), поэтому его внезапно потянуло на драку, и, без всякой видимой причины провозгласив себя «сильнейшим», он решил вызвать Столпа Ветра на бой; Шинадзугава Санеми, стиснув кулаки и вскочив с места, как мог, оправдывался, однако перекричать такого голосистого парня, как Зеницу, было даже ему не под силу; Камадо Незуко оставила попытки разнять брата и друзей и теперь просто сидела, спрятав лицо в ладони; Местные же гости, собравшиеся за другим столом, отчего-то наблюдали эту нешуточную сцену и хохотали, хотя на них уже никто не обращал внимания. Томиока был настолько поражён тем, как обернулись эти посиделки, что даже оказался бессилен вставить хоть слово. Но чутьё подсказывало ему, будто эта ситуация — абсолютно нормальная… в некотором роде. Где-то он слышал, что свадьба без драки или ссоры считается неполноценной. Определённо кто-то говорил такое… Пока он раздумывал над этим, в воцарившейся минутной тишине внезапно раздался тихий, но строгий голос Соры: — Санеми-сама… Так это правда? Ты действительно ранил Незуко-чан катаной? — затем она посмотрела ему в лицо таким искренним жалостливым взглядом, что даже Гию стало не по себе. — Как ты мог быть таким жестоким? — ЧТО?! Т-ТЫ ВООБЩЕ МЕНЯ СЛУШАЛА?! ОНА БЫЛА ДЕМОНОМ, ЯСНО? А Я ПРОСТО… — Ты ранил клинком эту милую девочку… Поверить не могу! Ты что, действительно был таким ужасным? — КАКОГО… ТЫ ВООБЩЕ НА ЧЬЕЙ СТОРОНЕ?! — Садист! Маньяк! — закричал рвущийся в бой из рук товарищей Зеницу. — Ты заслуживаешь самых адских пыток!!! — Захлопнись, малявка! И они снова начали ругаться. Странным образом Гию вдруг ощутил себя в привычной атмосфере, потому что несколько раз собрания Столпов без господина Убуяшики заканчивались именно так. Наверное, со стороны он выглядел странно, когда улыбнулся вдруг, но этого всё равно никто не заметил. Доев остатки тушёного лосося с дайконом, Томиока поднялся, поклонился пожилой женщине, которая сидела слева и весь вечер подкладывала ему в тарелку вкусности, затем, под общий шум и гул голосов, подошёл к Соре и спросил, прошептав ей на ухо, не может ли она проводить его до ближайшего храма. Вот так Томиоке удалось спасти из этого нарастающего балагана не только себя, но и невесту. В спокойном обоюдном молчании они дошли до храма, вместе помолились, затем неторопливо повернули назад. Было прохладно, но небо оставалось ясным до самой ночи, и луна светила ярко. Некоторое время Гию раздумывал над тем, стоит ли начать разговор первым (и стоит ли разговаривать вообще), но в конце концов Сора нарушила молчание первой: — Господин Томиока! Мне очень жаль, что праздник так обернулся. Он удивился; ей не за что было извиняться, о чём он незамедлительно высказался вслух. — Просто поначалу мне действительно казалось, что всё идеально, — произнесла девушка. — И я не хотела, чтобы кто-то ругался… — Здесь не из-за чего расстраиваться, поверьте мне. Эти парни болтают чепуху не со зла… Они ещё такие дети. — А… да, я понимаю… — О Зеницу не беспокойтесь. Он просто любит покричать. Я бы даже сказал, у них с Шинадзугава это общее. — Томиока улыбнулся. — Только ему не говорите. Иначе мне не поздоровится. Сора тихо засмеялась в ответ, прижав кулак к губам, и кивнула. Они прошли ещё немного по тропе, ведущей с холма, и вышли на открытую местность, поодаль от жилых построек. Внезапно Томиока остановился, вспомнив разговор за столом, и обернулся к девушке. Сора остановилась тоже. — Не думайте о Шинадзугава плохо, — сказал Гию. — Это было тяжёлое для всех время. Танджиро только-только появился, и для организации стало неожиданностью, что он брал сестру-демона с собой на миссии. В тот момент никто, кроме меня и одного моего товарища, их не принял. А Шинадзугава… Я думаю, для него это было делом чести. Гию помолчал, наблюдая за реакцией девушки. Но выражение её лица было спокойным, она уже не казалась расстроенной. — Возможно, он даже позавидовал ему, — задумался ненадолго Томиока. — Но всё это в прошлом. Незуко больше не демон, и Шинадзугава больше не действует сгоряча. Когда Сора вздохнула и тепло улыбнулась, слегка склонив голову, у него словно стало легче на душе. — Я понимаю, — ответила она. — И я вовсе не хотела думать о нём плохо. И всё же… Это очень мило, что вы защищаете своего товарища! Спасибо, Томиока-сан! Когда она поклонилась, он даже смутился. Кто бы мог подумать ещё несколько месяцев назад, что однажды он станет выгораживать Санеми. Не как товарищ по организации, а просто как друг. От этого внезапно стало очень тепло на сердце. Он почувствовал себя счастливым. Он был окружён друзьями, они с Санеми, наконец, ладили, и это было здорово. Его товарищ женился за замечательной девушке, которая так сильно была похожа на Цутако, что даже не верилось. И он сам был жив, дышал и мог наслаждаться такими простыми вещами, как посещение местного храма (его ничуть не смутило, что он был полуразрушен, наоборот, в этом ощущалась некая особая прелесть). Но, как и любой пробудивший метку Истребитель демонов, он обязан был нести своё бремя до самого последнего дня. Хуже всего, что это придётся пережить и Танджиро. Видимо, заметив тень разочарования на его лице, Сора обеспокоенно спросила: — Господин Томиока, вы чем-то расстроены? — Я просто задумался. — Вот как… — Об оставшихся годах. Честно говоря, я рад, что всё это время с Шинадзугава рядом будет любящий человек. Вы очень смелая, раз готовы… — О чём вы говорите? — удивилась девушка. — Какие оставшиеся годы? И тут Томиока всё понял. Он замер на месте, как вкопанный, словно загипнотизированный чужим любопытным взглядом. Даже его левая рука чуть задрожала. — Господин Томиока! — позвала его Сора настойчиво, посколько он молчал, а время шло. «Шинадзугава, ты просто болван!» — вот и всё, о чём он успел подумать перед тем, как инстинктивно открыть рот. Разумеется, она ничего не знала о «метке Истребителей». Гию был поражён тем, как можно промолчать о таком важном факте, когда речь шла о любимой женщине, готовой прожить с тобой до конца жизни. Кратко и ёмко Томиоке пришлось рассказать о метке и её последствиях. Тем временем он с тревогой наблюдал за тем, как менялось выражение лица девушки с любопытного до взволнованного. В конце своего рассказа Гию склонил голову и произнёс так громко, что эхо разнесло его слова по пустырю, где они остановились: — Мне очень жаль! Я не хотел вас расстраивать. И понимаю, почему Шинадзугава промолчал. Пожалуйста, простите его! — И что же вы… намерены теперь делать? — Что? Гию выпрямился и посмотрел на Сору. Скрестив руки на груди, она очень серьёзно, слегка прищурившись, наблюдала за ним. — Я спрашиваю, что вы собираетесь предпринять в этой ситуации? — Но… Я… немного не… — Эх… Господин Томиока, вы же не хотите сказать, что все эти последние месяцы вы ничегошеньки не сделали для того, чтобы узнать об этой штуке побольше? Внезапно Гию почувствовал себя полным дураком. Он уже готов был покаяться в том, что не должен был говорить, ведь то была всецело обязанность Санеми, однако, как оказалось, проблема вовсе не в «тайне». Он тяжело вздохнул: — Я думал, вы разозлитесь или расстроитесь… — А я должна была расстроиться, потому что мой жених ничего не рассказал о том, что собирается умереть к двадцати пяти годам? После таких слов Гию удивился ещё больше. Он взглянул на девушку и заметил, что она улыбается, пусть и невесело. Однако разочарованной она и вправду не казалась. — Томиока-сан, я достаточно успела узнать вашего товарища, чтобы быть готовой к таким вещам, — сказала она совершенно спокойно. — Конечно, жаль, что он сам не рассказал. Наверное, не хотел меня расстраивать раньше времени… — Думаю, так и есть. — И поскольку это не первая его выходка, с которой я обязана смириться, на данный момент нам стоит сосредоточиться на том, чтобы найти для всех вас… ну… лекарство. Весь оставшийся путь до дома госпожи Сейко Гию и Сора продолжали рассуждать о последствиях метки и о способах их преодоления. Всё, что было известно об этом феномене, хранилось в поместье семьи Убуяшики, в их архивах. Сам же Гию с удивлением отметил, что даже не пытался что-то предпринять или выяснить. Пока он только и делал, что старался адаптироваться к нормальной жизни. — Ни один из носителей метки, известный нам по истории, не жил дольше положенного. Ни один, кроме самого первого, из эпохи Сенгоку. Но у него было единственное преимущество — метка присутствовала у него с рождения. — Рассказал Томиока. — Боюсь, что действенных способов продлить нам жизни просто нет. Мой старший товарищ умер сразу же после битвы, ведь ему было уже двадцать семь… Они как раз прошли в знакомый переулок, а Сора молчала, упрямо глядя перед собой. В конце концов, в паре домов от того, где проходило гулянье, она остановилась, обернулась к Томиоке и сказала: — Мне искренне жаль, что это произошло. И, пожалуй, ещё больше мне жаль Танджиро-сана, ведь ему придётся тяжелее всех… Но неужели вы трое действительно готовы вот так сдаться? И это после всего, что вы пережили? Гию больше не мог смотреть в эти глаза, «глаза сестры», и видеть там столько стремления. Что он знал о метке? Ничего существенного. Чего он сам хотел от жизни? Он ни на что не претендовал. Он лишь хотел, чтобы его близкие жили счастливо… Чтобы Незуко и Танджиро жили счастливо… Он знал, что Танджиро умрёт в положенный срок. И Незуко придётся всё это пережить. От одной мысли о подобном, ком застревал в горле, и сердце ныло. Несправедливо, что Танджиро придётся заплатить за силу таким образом… — Я не хочу… чтобы он умирал… Эти слова так неожиданно сорвались с его уст, он и сам не заметил. А когда понял, ему пришлось посмотреть на Сору. И тогда он увидел, как она мягко улыбнулась, а затем вдруг взяла его за руку и крепко сжала в обеих ладонях. — Спасибо, что рассказали мне всё, Томиока-сан! Теперь у меня есть цель и задача, которую я обязана решить! — И она низко поклонилась. — Давайте вместе постараемся, чтобы вы трое обязательно жили долго-долго! Пожалуйста, помогите мне! У неё оказались тёплые и маленькие пальцы, но довольно сильная хватка. И, пожалуй, если бы он не был так тронут её просьбой и искренностью, он бы смутился ещё сильнее. Но Сора была права. У них ещё есть время и даже возможности, чтобы постараться всё исправить. «Ради Санеми, у которого уже есть своя семья… и ради Танджиро, которому это ещё предстоит… Да, надо попробовать…» Едва приблизившись к дому, за приоткрытыми дверьми которого раздавались весьма громкие голоса, они наткнулись на двоих мужчин, как раз покидавших праздник. Сора узнала в одном из них хозяина идзакаи и поспешила поблагодарить за то, что они благословили её сегодня. Несмотря на явное опьянение (а этим двоим приходилось держаться друг за друга очень крепко), они без труда поклонились ей, а затем, уже уходя, похлопали Гию, по спине: — Отличный у тебя друг! Отличный! — приговаривали они почему-то, смеясь и хихикая. — В следующий раз обязательно приводи его снова! — В следующий раз? — прошептала Сора, глядя на Гию; тот лишь в недоумении пожал плечами. Но стоило им войти в дом, и общая картина происходящего сразу обрела ясность… Гию и Сора встали на пороге большой комнаты, как вкопанные. Из местных почти никто не разошёлся, и под предводительством Мидзуты-сана они преспокойно продолжали праздновать за своими местами. А вот приезжие гости явно отличились. Не говоря о том, что бедняжку Незуко сморило, и она уже крепко спала на двух дзабутонах в уголке комнаты, оставшаяся «лихая четвёрка», похоже, дошла до кондиции. Танджиро сидел, скрестив ноги и выпрямив спину, но качался и хлопал глазами, словно его только что очень сильно ударили по голове; Иноске вовсе подсел (вернее, подполз) к старикам, и почему-то теперь пытался надеть на господина Аяно кабанью голову, притом хохотал, как ненормальный; Но что странее всего — это Санеми и Зеницу, которые сидели за столом, будто в обнимку. По крайней мере, так казалось со стороны. На деле же Санеми закинул руку парню на плечи и прижал его к себе так, словно хотел придушить. Глядя на эту сцену, Сора лишь шлёпнула себя по лбу ладонью. А после того, как они услышали их пьяный разговор, Томиока сделал то же самое. — Не думай, что, если я тебя принял, сопляк… то я сразу же всё забыл! — бормотал Шинадзугава с брезгливым выражением лица. — Я ничего не забываю… Зеницу, который никак не мог (или не хотел) вырваться из его мёртвой хватки, смотрел перед собой глазами, которые словно стали в два раза больше. — А я тем более никогда не прощу… такого мужлана… за то, что ты сделал с моей Незуко!.. — Твоей… Ха-а-а-ха-ха! Если Камадо действительно… отдаст свою сестру тебе… то он полный идиот! И по комнате прокатился его громкий смех, что даже невеста обомлела. Она никогда не слышала, чтобы Санеми так смеялся. — Я буду ей отличным мужем!.. Вот увидишь… Все-е-е увидят! Ещё пять месяцев и… ОНА СКАЖЕТ «ДА»! Что?! Ты смеёшься надо мной, негодяй?! — Мне смешно от одной мысли… что ты вообще станешь чьим-то мужем, балда! — СТАНУ! Я СТАНУ ЛУЧШИМ МУЖЕМ, ЧЕМ ТЫ!.. СК-КАЖИ ЕМУ, ТАНДЖИРО-О-О! — Ик! Ой… В то же мгновение раздался оглушительный удар, словно молотом треснули по наковальне. Это Танджиро упал лицом на стол. Он заснул мгновенно, даже не почувствовав удар. Санеми громко захохотал, хлопнув Зеницу рукой по спине, но тот почти не дёрнулся. — Я тебя обставлю! — кричал один. — За все издевательства на тренировках! — Обставишь меня? — отвечал ему другой. — А кишка не тонка?! — Столп Ветра… Я тебя… ненавижу! Злой, жестокий мужлан! — Завидуешь, сопляк! — Чему?! — Сегодня… моя свадьба, придурок!.. И этой ночью… Сора станет, наконец, моей женщиной!!! А ты… жди своей очереди… ещё пять месяцев! Ха! В конце концов Зеницу выбыл следующим. Благо, до него не дошёл смысл последней фразы, и он преспокойно покачнулся, закрыл глаза и упал на пол, захрапев. Глядя на оставшегося в одиночестве за столом Санеми, Томиока покачал головой и произнёс: — Он таким никогда не был. Кажется, он сам не ожидал от себя такого… А невеста до сих пор прятала пылающее лицо в ладонях, но Гию сумел расслышать её гневный шёпот и что-то вроде слов «пьянчуги несчастные». Таким образом завершилось празднование свадьбы в доме госпожи Сейко, и тем, кто ещё держался на ногах, пришлось укладывать спать тех, кто этим вечером переоценил свои возможности.