***
В этот день было солнечно и тепло, хотя незадолго до церемонии даже выпал снег. Соседи, те, кто постарше, советовали молодым не торопиться и дождаться лета, ведь никто их не подгонял. Санеми не мог так долго ждать. Он то и дело думал о том, что до сих пор не рассказал Соре про метку. И чем ближе был момент признания, тем волнительнее он себя ощущал. Иногда ему казалось, что он предаёт её, но рассказать всё равно не решался. У них останется меньше четырёх лет, чтобы жить счастливо. Вместе, как он обещал. А в итоге даже это обещание сдержать был не в силах. Их свадьба и без того была бы не такой, как диктовали традиции. У жениха нет ни родни, ни собственного дома. Никаких бесконечных подарков, ни приданного, никаких тётей и дядей. Также и с невестой. Не послушав советы старших, они оба решили, что скромной церемонии и таких же скромных нарядов будет вполне достаточно. Мидзута-сан был один из тех, кто взял большую часть приготовления на себя. Чему Санеми весьма удивился. Но он был ему благодарен (хотя и догадывался, что старик просто торопит момент с застольем). Больших затрат не понадобилось: всё, что Санеми успел заработать честным трудом в кузнице, ушло на свадьбу. В любом случае ему помогали все неравнодушные старики. На Соре в этот день было свадебное кимоно чёрного цвета, с узорами цветов и рисунками журавлей; широкий пояс оби украшен золотистыми нитями; и, конечно, така-симада, дополненная той самой кандзаси. Санеми облачился в самый простой наряд, накинув для приличия сверху чёрное хаори. Уже после всех формальностей, церемонии в храме и молитв, они возвращались назад, чтобы закончить приготовления к празднованию. Пока всё честное сопровождение молодых ушло вперёд, ярко дискутируя на тему блюд и напитков, которыми предстояло заставить все столы, Санеми и Сора неторопливо шагали позади. Некоторое время в их обоюдном молчании ощущалась неловкость, но вскоре и это прошло. — Как жаль, что не удалось провести церемонию в нашем храме! — посетовала Сора вслух. — Раньше он был популярен! — Ага… — Не пришлось бы долго идти и тратить время. — Э-э-эм… — Ну что это ещё такое за «ага» и «эм»? — девушка состроила кислую мину. — Ты не согласен? — Да просто… разве это важно, где именно всё произойдёт? Санеми остановился на тропе, и Сора тоже. Он взглянул на свою жену, сначала строго, затем его взгляд смягчился, а щёки слегка покраснели. Санеми посмотрел ей в глаза, пытаясь представить их цвет — словно чистое синее небо с солнечными бликами, как его заверил Мидзута-сан — и улыбнулся: — Я ничего о свадьбах не знаю. Никогда в церемониях не участвовал… и мне всё равно, как там принято… просто… Ты и без того красивая, неважно, где и когда… Он тряхнул головой, чтобы убрать чёлку, и отвёл глаза в сторону. Какое-то время Сора просто молчала, глядя на него с любопытством и смущением. Затем вдруг взяла его за правую руку и слегка потянула к себе. Пока она говорила, низко опустив голову, её голос звучал трогательно и нежно: — Санеми-сама… Пусть мы уже и произнесли клятвы, всё же я хотела поблагодарить тебя… Ты спас меня от тяжести, которую я несла всё это время. Она давила и казалась невыносимой. Но затем появился ты, и я не могла поверить — неужели всё правда? А потом она подняла к нему глаза, такая смущённая и милая, и сказала: — Я чувствую, как меня наполняет благодать, когда я рядом с тобой. Словно каждое твоё слово пытается меня излечить. Не подумай, что я наивная или глупая… просто ты и в самом деле… Видишь ли… Санеми, я тебя люблю… Повисло неловкое молчание. Казалось бы, кто из них смутился больше? Но затем парень просто протянул к Соре руку и нежно погладил её розовую щёку. — От такого… я и растаять могу, — улыбнулся он. — Смотри, а то ведь привыкну. Сора лишь засмеялась и кивнула. В конце концов, он был прав: не столь важно, где — да хоть на самом краю света — они уже были вместе. Девушка взяла Санеми за руку, и он мягко сжал её тёплые пальцы. Так неторопливо они вернулись в дом госпожи Сейко, которая даже лавку свою закрыла на целый день ради празднования свадьбы. Поначалу всё складывалось довольно хорошо: гостей было не слишком много, большинство знакомых и соседей приходили, чтобы поздравить молодожёнов да выпить чашечку саке, а те, кто планировал веселиться до самой ночи, расположились вокруг двух столов в самой лавке, где было предостаточно места. С блюдами и выпивкой сердобольные соседи постарались на славу. И больше всего Санеми начинало смущать количество напитков. Время шло, и он всё чаще присматривался к компании Мидзуты-сана и его приятелям из местной идзакаи, которых хлебом не корми — лишь дай повод надраться. — Клянусь, если вы мне всё испортите, я вам этого не забуду, — пробормотал Шинадзугава в ухо старому кузнецу, когда тот едва не промахнулся мимо дзабутона. — Вот же наглый мальчишка! За кого ты нас принимаешь?! — возмущался тот. — Мы — опытные и умудрённые люди! И себя в руках умеем держать! — Не смеши… — Не учи учёных! И не болтай о том, чего не знаешь!.. — Ох и хорошая жена получится из нашей Соры-тян! — мечтательно протянула захмелевшая уже госпожа Акари. — Ты уж береги её, сынок! — Начинается… — буркнул Санеми, вернувшись на своё место рядом с девушкой. — Как я им завидую! У молодых всё ещё впереди, ах… — И правда! Но самое главное — это дети… — Да-да, и деток побольше, обязательно! — Ха, для начала пусть воспитают хотя бы одного спиногрыза! — воскликнул Аяно-сан. — Они и понятия не имеют, что их ждёт… — Ничего! Со временем всё придёт, и дом, и детишки… Вон, какая ладная у нас Сора-тян! Говорю вам, она много детишек родит! — Т-так, попридержите коней! — крикнул Санеми, но его, конечно, не услышали. Поскольку стариков было уже не остановить (они хохотали и веселились на зависть молодым), то он и стараться не стал. Пока Сора пыталась хоть как-то скрыть, что уже не на шутку раскраснелась, парень незаметно вышел на улицу. Отсюда, даже с порога, открывался отличный обзор между домами и лавками соседей. В течение всего застолья Санеми уже несколько раз выходил проверять… — Не сбегай вот так! — Сора появилась рядом с ним и поёжилась. — Не оставляй меня с ними одну… Б-р-р-р! Разговоры о детях я ещё могу пережить, но когда они начинают рассуждать о ширине женских… А? Что такое? — Задерживаются, — произнёс Санеми, хмуро вглядываясь вдаль. — А вдруг они не приедут? Вдруг они не захотели или обиделись? — Ну что ты! Конечно, они приедут. Это ведь твои друзья. Вот увидишь! — она улыбнулась, взглянув куда-то в сторону. — Никакие прошлые обиды или недомолвки не заставят хороших товарищей разорвать эти узы. Санеми не на шутку удивился. Даже холодок по коже пробежал. Ему показалось, что однажды он уже слышал эти слова от кого-то близкого. Может быть, от Масачики или даже Канаэ. Но в любом случае, кто бы это ни был, этот кто-то наверняка заботился о нём и желал счастья. Шинадзугава с нежностью улыбнулся, глядя на порозовевшее лицо своей невесты. Нет, уже полноправно жены. Он не сдержал смешок от этой мысли. «Как всё быстро случилось, — подумал он. — Даже не верится». А ещё он думал о том, как ему повезло. Повезло оказаться здесь, в нужное время, в нужном месте. Повезло встретить хороших людей… и особенно её. Несмотря на безразличие матери и жестокость отчима, она осталась такой чистой и светлой, но даже понятия не имела, какой была доброй. Сора до сих пор отказывалась говорить об этом, но он твёрдо решил, что однажды обязательно её убедит… Внезапным, но уже довольно привычным импульсом, Санеми хотел было взять её за руку, когда неожиданно над их головами раздалось громкое птичье карканье. Тогда они оба взглянули вверх, и Санеми, наконец, признал своего ворона. До роспуска корпуса Истребителей они не слишком ладили, но в последнее время ворон часто навещал его прямиком из столицы, видимо, в благодарность за то, что Санеми освободил его от всяческих обязательств перед бывшим хозяином. К тому же, этой птице очень нравилась Сора, у них даже имена были похожи. Когда девушка положила руку парню на плечо и указала на запад, в ту сторону, откуда от железнодорожной станции вела главная дорога, Санеми увидел, наконец, знакомое клетчатое хаори Камадо Танджиро.***
На его памяти это было самое утомительное путешествие. Не говоря уже о том, что бывший Столп Воды, Томиока Гию, на самом деле редко когда выезжал за пределы родной префектуры, всё же поездка до Тагадзё на поезде стала тем ещё испытанием. И всё бы ничего, но двое из их весёлой компании портили и без того напряжённую атмосферу. Этими двумя были Хашибира Иноске и Агацума Зеницу. Первый всю дорогу только и делал, что носился по вагонам, как ненормальный. Плюс ко всему на несколько часов пути они не взяли с собой провианта, из-за чего парень буквально с ума сходил. Его не могли успокоить ни проводник, ни даже Танджиро. К тому же Иноске начал раздражаться, едва они оказались на вокзале, а всё из-за того, что его заставили одеться, как подобает. «Придётся тебе остаться дома и присматривать за ним в одиночестве, — оставила за собой последнее слово Незуко, когда решался вопрос о поездке. — А мы будем веселиться на свадьбе без тебя… Да, как жаль, что нам придётся есть вкусную еду, повидать новые места без тебя… Ну что ж поделать!» Иноске моментально купился, но уже на перроне его терпению пришёл конец. Так что каждый вынужден был выслушивать его жалобы по поводу тесного давящего хаори и пустого (якобы) желудка. Однако хуже всего ситуация обстояла с Зеницу. Если бешеный темперамент Иноске можно было понять, то поведение этого парня раздражало даже Гию. А ведь всё началось ещё задолго до поездки. Как только прилетел ворон с приглашением, Томиока сразу же сообщил об этом Танджиро и Незуко. В тот же самый момент, находившийся рядом Зеницу выронил из рук чашку с чаем и закричал так, что у всех присутствующих уши в трубочку свернулись: «ЖЕНИТСЯ?! ЭТО ЧУДОВИЩЕ, КОТОРОЕ ЕДВА НЕ СДЕЛАЛО НАС КАЛЕКАМИ, ЖЕНИТСЯ?! КА-А-А-А-АК?!» Это был сущий кошмар. С тех пор Зеницу не унимался и время от времени начинал ныть о том, как это несправедливо, что бывший Столп Ветра (парень, разумеется, называл его исключительно «монстр» или «мужлан») так внезапно нашёл себе невесту. Его уговоры, чтобы все отказались и не поехали, особенно Незуко, успехом не увенчались. В конце концов, скрипя зубами, Зеницу сел в поезд вместе с друзьями. И всю дорогу он продолжал ворчать и ныть, несмотря на просьбы Танджиро успокоиться. Сам Гию настолько наслушался этих бесконечных монологов о несправедливости и некоем «подвохе», что в один прекрасный миг задумался: а действительно ли это взаправду, и такой сложный парень, как Шинадзугава, при всём его трудном характере нашёл девушку, которая его полюбила. Едва ли не загипнотизированный словами Зеницу, постепенно привыкший к социальной жизни Томиока даже начал сомневаться, что верно прочёл то письмо. Благо, путешествие на поезде не могло длиться вечно, и Гию вместе с Незуко и Танджиро сошли на перроне с огромным чувством облегчения. Иноске же продолжал нервничать и жаловаться, беспокойно хватаясь за кабанью маску. Зеницу до сих пор злился и скалил зубы при любом упоминании о Санеми. Томиока также чувствовал себя некомфортно, оказавшись в чужом краю. Он думал о том, что они с Санеми не виделись слишком давно, да и распрощались весьма спонтанно и быстро. Столько всего могло произойти за эти месяцы. Долгое время Шинадзугава и вовсе не отвечал на письма, но Танджиро всё равно продолжал ему писать; он верил, что Санеми будет приятно узнавать новости из дома. К тому же перед тем, как уехать, он оставил для Незуко подарок, хоть и постарался сделать это анонимно, и Танджиро очень хотелось его отблагодарить. Ворон уз любезно проводил всю их честную компанию до городка, расположенного недалеко от реки. Здесь воздух был куда прохладнее, и грядущая зима ощущалась гораздо ближе, но Гию уже было не до местных достопримечательностей. Он всё думал о «подвохе» и слегка нервничал, как же пройдёт встреча с Санеми. Едва они оказались лицом к лицу, Томиока выдохнул и с облегчением подумал о том, что ничего не изменилось. Это был всё тот же Шинадзугава, с которым они попрощались в поместье господина Убуяшики. Перебросившись короткими приветствиями, Санеми улыбнулся, даже потрепал Танджиро по голове и поинтересовался у него и Незуко, как их дела. Наблюдая за этим, Гию был счастлив, он испытал, наконец, обыкновенную радость от встречи со старым товарищем. Но когда наступил момент, и Санеми представил им свою невесту, Томиока замер на месте. И без того едва заметная улыбка исчезла с его лица. Ему показалось, что он снова испытал это ощущение — как и каждый раз, когда явственно видел в ком-то свою старшую сестру. Порой он видел её даже в Незуко, но со временем это прошло. А сейчас, пусть и на одно короткое мгновение, Гию решил, что она снова стоит перед ним. Цутако… У неё тоже были большие синие глаза и такая же искренняя задорная улыбка. Она очень любила своего младшего брата, и отдала жизнь ради него прямо перед собственной свадьбой. Одна мысль об этом заставляла Гию стиснуть зубы, он почти уговаривал себя держаться стойко. Он никак не показал своей минутной слабости. Как и в прежние времена просто промолчал, однако поклонился и поприветствовал невесту весьма горячо. А затем с радостью понял, что не было никакого подвоха, как и не было никаких причин сомневаться в Санеми. Эта девушка казалась милой и любящей, а ещё очень вежливой и искренней. Она пригласила гостей в дом, где соседи уже начали празднование, мгновенно взявшись опекать Незуко, которая теперь с любопытством озиралась по сторонам… И всё прошло бы, как по маслу… если бы не парочка упомянутых ранее препятствий… — На кой чёрт эти двое здесь? — рявкнул по дороге назад Санеми, когда заметил озлобленное выражение на лице Зеницу. — На меня не смотри, я их не звал, — последовал ответ Гию. Конечно, их слова вызвали у Зеницу очередную драматичную вспышку возмущения: — Вы что, серьёзно думаете, что я бы отпустил Незуко-тян в такую даль к этому грубияну неотёсанному?! Совсем одну?! — Ну, вообще-то она не одна… — попытался втиснуться в разговор Танджиро, за что друг буквально вцепился ему в плечи. — Ты правда считаешь, что я буду терпеть, когда моя дорогая и любимая Незуко находится один на один с этими двумя немытыми мужланами?! ЗА КОГО ТЫ МЕНЯ ПРИНИМАЕШЬ?! — З-зеницу… умоляю тебя, прекра-ати… Мы же на улице-е! Из-за того, что друг так сильно тряс его, бедный Танджиро даже говорить чётко не мог. Но Зеницу явно не смущали ни прохожие, ни то, что его могли услышать девушки, ушедшие вперёд. Томиока с опаской взглянул на Санеми, на которого уже страшно было посмотреть. — Я его убью, — услышал Гию скрежещущий звук из уст товарища. — Знаешь, я не стану тебя останавливать… однако подумай хотя бы о Незуко. Этим ты только испортишь ей настроение. Пожалуй, в прежние времена подобной шутки было бы мало, чтобы сдержать Санеми, но в этот раз он быстренько взял себя в руки. Впрочем, Иноске, который в это время преспокойно наблюдал за всем со стороны, наконец, высказался: — Он не замолчит. Этот придурок всю дорогу только и делал, что ныл и называл тебя… — Иноске, прошу, стой! — Танджиро тут же вырвался и попытался закрыть товарищу рот. — Как он меня называл?! — Н-никак, господин Шинадзугава!!! — КТО НЫЛ?! Я НЫЛ?! А САМ-ТО! КАБАНИЩЕ ТУПОЙ! БЕГАЛ ПО ВСЕМУ ПОЕЗДУ, КАК ИДИОТ! ЗАЧЕМ ТЫ ПОТАЩИЛСЯ ЗА НАМИ? — У меня, в отличие от тебя, есть цель! — НАЖРАТЬСЯ — ВОТ ТВОЯ ЦЕЛЬ! Со стороны это выглядело, как типичный детский сад. Гию и Санеми с самыми непроницаемыми лицами стояли и ждали, пока эти двое успокоятся, а Танджиро продолжал попытки их унять. В конце концов Санеми спрятал пылающее лицо за ладонью и пробормотал: — Ну и что мне теперь с ними делать? — Я задавал себе тот же вопрос, — вздохнул Томиока. — Но каждый раз, когда я говорил, что мы не возьмём их с собой… они оба бесились и начинали орать. А у рыжего на тебя явно зуб. Похоже, что он завидует… — Я НЕ ЗАВИДУЮ ЭТОМУ ЗЛОДЕЮ! — закричал Зеницу за его спиной. — Я ВОВСЕ НЕ ЗАВИДУЮ ЭТОМУ ГРУБИЯНУ, ЧТО У НЕГО ТАКАЯ КРАСИВАЯ И МИЛАЯ НЕВЕСТА! НЕТ, НЕТ, ВОВСЕ НЕ-Е-ЕТ! Я НИЧУТЬ НЕ ЗАВИДУЮ, ЧТО ОНА АБСОЛЮТНО НОРМАЛЬНАЯ, В ОТЛИЧИЕ ОТ НЕГО, ЭТОГО МОНСТРА, КОТОРЫЙ ЕДВА НЕ УБИЛ МЕНЯ ВО ВРЕМЯ ТРЕНИРОВОК… — Да хватит уже! Разумеется, Танджиро пришлось приложить немалые усилия, чтобы успокоить и Зеницу, и Иноске, у которого уже руки чесались кому-нибудь наподдавать. Гию же взял нейтралитет. Вмешиваться он не собирался. Вздохнув в очередной раз, в сопровождении Санеми он и остальные вошли в дом с мыслью о том, как бы им всем спокойно пережить этот день.