Внезапный порыв ветра

Когда-то это было внушительное древнее святилище, состоящее из двух больших залов и ещё одного помещения поменьше. Теперь же здесь царил ледяной полумрак, стены все покрыты трещинами, потолок кое-где провалился, а две колонны из четырёх снаружи вовсе разрушены. Санеми остановился посреди пустого зала и осмотрелся. Пыльно, темно, мрачно. Ничего, что напоминало бы о доме. В это время девушка копошилась где-то в углу зала, и, взглянув туда, Санеми понял, что это и было её «жилое» пространство. Здесь находились не только футон, одежда, аккуратно свёрнутая рулонами и подготовленное место для костра, но даже рабочая хибати, пусть и самого старого образца. — Так-так… И это ты называешь «домом»? — невольно высказался Санеми. — Ну-у… Видите ли… — Я впечатлён. — Ох, правда?! — Ага, — он пнул лежащий рядом камень и усмехнулся. — В жизни не видел более убогого места. Он не успел заметить её реакцию. Она тут же отвернулась и отвечать не стала. Лишь пониже склонилась, чтобы разжечь угли в хибати. Шинадзугава подошёл ближе, затем снял с пояса катану, убрал её и дорожную сумку в сторонку, а сам уселся на большую ровную глыбу камня, служащую здесь, видимо, стулом. Девчонка стояла на коленях возле печки и раздувала огонёк. — Почему ты здесь живёшь? — спросил он. — Мне некуда деваться, господин мечник… — Да здесь же нельзя жить! Это храм, а не сарай. Хотя… в сарае и том чище. — Эй! — возмутилась она, уперев руки в бока. — Я тут прибиралась, между прочим. — Когда? В прошлом году? Видимо, ей стало стыдно. — Ну… Тут всё же нет дверей, — всхлипнула она, хотя явно попыталась скрыть, что расстроена. — А ещё стена отсутствует. Тут всегда пыльно. Санеми вздохнул. Какая ему должна быть разница? Не он собирался здесь жить, это всё не его дело. Однако… Он упёрся локтем в колено и подложил под щёку кулак. Какое-то время он просто наблюдал, как она ставит небольшой чайник на хибати и разводит огонь. Когда он предложил помочь, она с улыбкой отказалась: — Лучше сами отдыхайте, я справлюсь! — А что там с твоим горлом? — Ха? — Я мог нанести тебе серьёзную травму. — Санеми жестом указал на шею. — А ещё удар в живот. Тебе просто повезло, что я не дрался в полную силу. — Ох, я уже это поняла. Но ничего! Как я сказала: вы бы не убили человека! Он усмехнулся, отведя глаза в сторону, чтобы не видеть, как она улыбается после всего, что сегодня произошло. Такая странная. — Откуда ты вообще знаешь, что бы я сделал? Как ты верно поняла, я — мечник из организации, которая охотилась на демонов… — Как раз поэтому и знаю! — повторила она упрямо, взмахнув рукой так, что чуть не уронила чайник. — Истребители демонов должны соблюдать устав и не лишать людей жизни, даже если это противоречит их личным принципам. Брать столь огромную ответственность за чьи-то чужие злодейства — это неправильно. Даже если бы я была настоящим похитителем детей, я верю, вы бы не стали убийцей. В тот момент их взгляды пересеклись, и Шинадзугава невольно вспомнил один из своих самых постыдных поступков: как он пытался унизить господина Оякату-сама на своём первом собрании Столпов. Тогда из-за гибели Масачики он был ужасно расстроен, а после собрания ему было дико стыдно, и все его отчитывали. Особенно Тенген. Он целую неделю пытался выловить его и заставить с ним побороться, однако Санеми не поддался на провокацию — это был единственный раз, когда он отвернулся от боя и признал себя поражённым. — Ты так много знаешь об Истребителях… — протянул Санеми ленивым тоном. — Откуда? Девушка внезапно замерла, взглянув на него то ли с удивлением, то ли растерявшись. Затем её лица словно коснулся невидимый тёплый луч, и в свете пламени костра Санеми увидел её расслабленную нежную улыбку. Потом она приняла позу сэйдза, сложила руки на коленях и ответила: — В этом городке проживала одна очень уважаемая семья. Несмотря на то, что они были довольно обеспечены, они обосновались именно здесь, а не в большом городе. Четыре поколения Истребителей вышли из той семьи, из них была даже одна девушка. Последним мечником, которого я знала, был господин Сотодзаки-сан. Несмотря на то, что он был ещё молод, всего лишь на три года старше меня, он уже достиг ранга «киноэ». Он казался немного странным: часто разговаривал сам с собой и не имел друзей, кроме соседей. И всё же, несмотря на это, он был добр, особенно ко мне. Она снова улыбнулась, чуть склонив на бок голову. Санеми молча слушал, попутно пытаясь вспомнить мечника по имени Сотодзаки, но не мог. — Ему нравилось, что я интересовалась его деятельностью в организации. Мелкая и любопытная — я сидела во дворе его дома и слушала истории про демонов. Он очень часто уходил на свои миссии и возвращался нескоро и ненадолго. В последний раз мы разговаривали ещё зимой… С тех пор он так и не вернулся. — Её голос заметно дрогнул, но всё же печаль не коснулась лица. — Он так и не женился, детей не завёл. Его мать и сестра уже продали дом и уехали, ничего не сказав. Видимо, Сотодзаки-сан всё-таки… Ей не нужно было договаривать, всё и так стало понятно. Значит, он мог погибнуть тогда в заварушке с Мудзаном, ведь сроки вполне совпадали. Санеми очень тихо пробормотал слова сожаления, на что девушка только кивнула. — Так это он обучал тебя? — А? Вы о чём? — О навыках шиноби. Когда в ответ она лишь засмеялась, парень смутился и понял, что снова сказал что-то не то. — Ну что вы, господин Истребитель! Я никакая не куноичи. Быстро бегаю я всю жизнь, а костюм и ту штуку с дымом я взяла в полиции… — Взяла? — Э-э-э, всё равно это были чьи-то конфискованные вещи, — сказала она и беспечно пожала плечами. — Эти идиоты даже не могут уследить за своим складом. Ну что за болваны! Сами виноваты… Ой, что с вами?! Наверное, она решила, что ему стало плохо. Санеми же просто склонил голову ниже так, чтобы за длинной чёлкой не было видно, как он тихо смеётся в кулак.

***

Затем она рассказала ему о той женщине, которой они вернули ребёнка. Оказалось, что её муж имел в полиции связи и, когда после очередной ссоры и избиений, она с малышами попыталась сбежать от него, негодяй забрал всех детей, а её прогнал из дома. В городке знали об этой беде, но никто ничего не мог поделать против озверевшего мужа и полиции, тем более старики. — Эта женщина оказалась очень храброй! Ей удалось вернуть четверых, но не Юту. Бедняжку даже в полиции заперли, чтобы мать не смогла его забрать. Тогда я решила помочь. Я решила, что сидеть сложа руки и смотреть, как несчастной матери придётся выбирать — уехать к родне с оставшимися детьми и оставить Юту у этого негодяя или просто сдаться — это преступление. Проникнуть в сумерках в полицейский участок было не сложно… Шинадзугава всё сидел и слушал её болтовню. А болтала она довольно красочно, хоть и много. Он вдруг забыл, где находился. Забыл, что остался с последними деньгами. Забыл про неясность завтрашнего дня. К его удивлению выслушать её оказалось… правильно. Была уже глубокая ночь, но костёр в храме горел ярко. Вокруг витали ощущения теплоты и безопасности. Санеми даже не сразу заметил, как девушка приготовила чай сэнтя, и теперь протягивала ему чашку. — С-спасибо… — пробормотал он, забирая чай из её рук. — Ох, я надеюсь, что уже не болит! — сказала девушка с досадой. — Я говорю о… ну-у-у… Ваши пальцы… — А, это? — он ухмыльнулся, махнув в воздухе перебинтованной правой рукой. — Нет, не болит. Бывало и хуже. — Хуже… — повторила она несколько отстранённо. — Понятно. Не сочтите за оскорбление, просто ваши шрамы действительно говорят о том, что вы во многих битвах побывали, господин… э-э-э… — Шинадзугава… — буркнул он, прячась за чашкой. — Санеми… — А меня зовут Ёшикава Сора! — её ответ прозвучал чересчур звонко, и она едва не пролила свой чай. — Приятно познакомиться! Простите, что мне нечем вас угостить! Я ведь не запасливая, поскольку живу здесь одна… — И как давно, говоришь, ты здесь? — Почти год! Её ответ его удивил. Это означало, что она жила в этом храме ещё в то время, как существовали демоны. Большинство тварей просто обожали тёмные укромные места, и на его собственной памяти довольно часто поджидали свою будущую закуску как раз в таких заброшенных святилищах. Возможно, что не вернувшийся мечник вовремя успел защитить жителей и этот храм. — И что… твоих родителей не волнует, где ты шляешься? — спросил Санеми потом. Сора опустила глаза и уставилась на ровную поверхность чая в чашке. — Моя мама умерла уже давно. Я её почти не помню… — Вот как… Извини, я не подумал… — от смущения он тут же взъерошил волосы на голове. — Да ничего! В конце концов… у неё была незавидная тяжёлая жизнь. Возможно, когда Боги распоряжаются нашими судьбами, то им виднее. — Э-э-эм, д-да… наверное… — В любом случае, не стоит болтать о грустном! — поправив ветку в костре, она снова взглянула на него с тёплой улыбкой. — Лучше расскажите, Шинадзугава-сан, как вы здесь оказались! Вы на миссии? Или это добровольный поход? Санеми показалось, что её лицо, её большие глаза и длинная, перекинутая через плечо коса на пару мгновений просто расплылись перед ним: он подумал о кошмарной битве с Первой Высшей Луной, о смерти Геньи и остальных мечниках, о том, как сам чуть не отправился на тот свет… И ему стало противно. Пусть всего лишь на мгновенье, но противно, что такое прошлое, как у него, вообще существовало. Внезапно ему показалось, что стоит раскрыть рот и начать говорить, он больше не сможет наслаждаться этой уютной безопасностью рядом с человеком, который так искренне ему улыбался. Но потом он взглянул на неё: она казалась совсем миниатюрной, сидя так смирно, почти не шевелясь, в этих чёрных одеждах, чёрных перчатках; она смотрела ему в лицо широко раскрытыми глазами и казалась обеспокоенной оттого, что он молчал. Санеми уже давно ни с кем не разговаривал, один на один — тем более. И сейчас… стоило ли? «Вот бы оградить всех хороших людей от кошмаров, с которыми им приходится сталкиваться, — сказала однажды Кочо Синобу в его присутствии; её старшая сестра тогда погибла, и они вместе посещали её могилу. — Жаль, что я не такая, как она. Ей не нужно было убивать демонов, чтобы защищать людей. Достаточно было просто поговорить». — Простите меня, — произнесла Ёшикава, отвлекая его от ступора. — Если я спросила что-то неправильное… — Нет, нет… Дело в… короче говоря… Я уже даже не состою в организации. — Как так? — Она была расформирована. Я оставался Столпом до самого конца, но произошло кое-что… А затем он рассказал всё, даже сам того не заметив. Словесный поток лился из него водопадом, он не мог или не хотел замолкать. Санеми рассказал о битве с Мудзаном, о том, как едва не умер. О том, как погиб его брат, которого он то и дело отталкивал, чтобы уберечь, но жестокие методы не помогли. Рассказал о Столпах, о семье Убуяшики, о девочке-демоне, которая оказалась настолько сильной, что победила солнце и снова стала человеком. О Кумено Масачике, о том, как много он значил для него, и каким он был хорошим товарищем. Рассказал даже о том, как, будучи ещё ребёнком, убил собственную мать, превратившуюся в демона… О том дне, когда жизнь его семьи была разрушена. В конце концов, когда рассказ был окончен, и Санеми, опустошённый воспоминаниями и выдохшийся из-за всей той брани, которая слетала с его губ, поднял голову и увидел, что Сора сидит в позе агура, скрестив на груди руки. Её лицо было очень сосредоточенным, а глаза прикрыты. А потом она посмотрела на него осознанным взглядом и сказала: — Так вот, в чём всё дело. Значит, тот главный демон был источником всех наших бед. Это невообразимо! Я так зла! Ведь это из-за него вы потеряли свою семью! А Сотодзаки-сан не вернулся домой! — она вдруг сжала кулаки, но затем сразу же расслабилась. — И всё же вы сумели победить. Поразительно. Так вы — Столп?! Я своим глазам не верю! Сотодзаки-сан рассказывал о рангах… впрочем, он тогда просто хвастался оплатой в организации и сказал, что все Столпы дико богатые… Ой, речь же не об этом! Сора резво обернулась к нему, и на её лице снова появилась эта обезоруживающая лучезарная улыбка, увидев которую, Санеми полностью растерялся. Он совсем забыл о своём остывшем чае. — Расскажите, каково быть таким сильным Столпом, Шинадзугава-сан? — воскликнула она. «Какая шумная!» — подумал он про себя с ухмылкой. Он не знал, что ответить. Быть Столпом — как это? Убивать демонов так много, как только можешь. Резать себя, чтобы эти твари пьянели и теряли бдительность, и не ощущать боли, потому что твои мысли заняты лишь идеей убийства и безумным наслаждением от осознания собственного превосходства. Мутузить молодняк до потери сознания, чтобы они понимали: они не найдут в этой организации лёгких путей и им придётся терпеть боль снова, и снова, и снова… Он мог бы рассказать обо всём этом. Но тогда она, наверняка, больше так не улыбнулась бы. Так всегда было, ведь его многие боялись. Старики, женщины, дети, да и многие взрослые мужики боялись его, потому что он успешно носил свою грозную маску, был резок, груб и холоден. И, разумеется, никто ему не улыбался. Вместо этого Санеми рассказал, как ему однажды пришлось гонять молодых мечников в своём додзё, потому что он узнал, что они подглядывали за девушками в отдельной бане. Потом разразился жуткий скандал, ведь он потерял над собой контроль и довёл всех парней до обморока. Ёшикава долго смеялась над его рассказом и похвалила за то, что он решил отстоять честь тех девушек. — Похоже, что вы очень хороший мастер! — пролепетала Сора, улыбаясь и утирая краешек глаза. — Да, возможно, некоторые методы обучения и кажутся суровыми… но тем, кто даже к такому не готов, не стоит становиться мечниками. — А-а-а… да… Вообще-то так и есть. Наверное. Вот так плавно и неторопливо ночь уступала свои права. За час до рассвета истлели угли в хибати, но костёр ещё горел. Санеми сказал, что не собирается спать и присмотрит за огнём. Он уселся прямо на пол, прислонился спиной к стене, пока Сора укладывалась в свой футон. Со своего места Санеми хорошо видел главный вход в храм и оставшиеся от него колонны, а между ними — полоску горизонта, где небо соприкасалось с далёким ровным простором. — Шинадзугава-сан… Он обернулся на приглушённый голос, раздавшийся из полутьмы зала всего в девяти сяку от него. Сора, до этого закутавшаяся в тонкое старое одеяло до подбородка, выглянула из-под него и улыбнулась: — Вы такой хороший человек! Спасибо вам! Он не нашёлся, что ответить на столь наивную детскую откровенность. Но непроизвольно почувствовал, как сердце вдруг упало и будто бы замерло на несколько мгновений, а всё потому, что… «Потому что мой брат… самый замечательный… человек… на свете…» Его тело дёрнулось навстречу голосу, который прозвучал в его голове… но это было бесполезно. Немного растерянный, Санеми посмотрел на девчонку. Она уже закрыла глаза и, кажется, уснула. Он ещё какое-то время сидел неподвижно, глядя на неё и думая, как же так его угораздило завершить путешествие именно здесь. В конце концов, вскоре по пыльному захламлённому полу храма поползли первые лучи солнца. Но Санеми к тому времени уже клевал носом и не мог удержать голову. — Какой странный день… — пробормотал он с улыбкой, засыпая. — Как быстро пришёл рассвет. На этот раз… слишком быстро…