A Hard Life

Вечер, который вернул в жизнь 47-го Диану, был совершенно нереальным. Костюм, который он по-прежнему любил, вдруг стал тесен. Красный галстук, который по-прежнему нравился, начал душить как удавка. А руки в перчатках взмокли. Но Диана лишь скользнула по нему взглядом и отвернулась. Да и была ли она… Дианой? 47-й весь обратился в скрытность и внимательно за ней проследил. Она двигалась как Диана, она говорила как Диана, она была внимательна как Диана. И она казалась лучше Дианы. 47-й и сам не слишком понял свои мысли и чувства. Правильно ли слово он подобрал? Или всё еще мыслил величинами, которыми всегда оперировал «отец» Орт-Майер? Диана в отличие от урода «отца» и самого клона, была человеком. Она ушла из торгового центра, и 47-й последовал за ней. Вдали от людей, на темной улице она показалась испуганной. Диана бы не испугалась. У неё не было машины, и весь путь она прошагала с большим пакетом в руках. А затем скрылась за дверью видавшего виды домика и оставила 47-го на улице. Он перешагнул через заборчик и подобрался к окнам. И первое, что сделала Диана в доме – плотно закрыла шторы. Кроме неё внутри был кто-то ещё. А он, 47-й, был в самом центре густонаселенного пригорода, где чужак как на ладони у всех доброжелателей, любопытствующих и откровенно враждебных жителей. Это его, конечно, не пугало, но заставляло вести себя аккуратно. Найти убежище. Иметь возможность наблюдать за домом. Как следует рассмотреть её. Утром Диана попрощалась с пожилой дамой. Она собиралась вернуться и ничем не отличалась от любой другой молодой женщины, спешащей по делам. И не была похожа на доброжелательного оператора, хладнокровно подтверждающего гибель цели. Поэтому, вконец запутавшись, 47-й захотел попасть в этот дом. Он позвонил, но ему даже не открыли. Зато, как принято в пригороде, заднюю дверь не заперли. Он, впрочем, заходить не стал, засвидетельствовал катастрофу с трубой на кухне и подслушал тщетные попытки старухи дозвониться до ремонтников. Маскировка готова! А внутри дома время для него остановилось, побежало назад, а с возвращением Дианы всё и вовсе полетело к дьяволу в Ад! Во-первых, конечно же, ребенок! Если это не его сын, то какой еще малец сумел бы так подкрасться? 47-й был увлечен поисками и даже не догадывался о его присутствии. Старуха возвратилась и пришлось уделить внимание трубам. Он перекрыл воду и полез под мойку. Повозился там, раздумывая как лучше потратить время внутри дома. Потянуть с ремонтом до прихода Дианы? И почувствовал, что на него кто-то смотрит. Ребенок подобрался не только близко, но еще и бесшумно. Он был почти полностью раздет, разут и своей голенькой головкой и очень светлыми глазами живо напомнил 47-му детей-клонов. Он стоял по щиколотки в воде. Совсем как они все. …В бассейн детей водили каждый день. Часть ежедневной подготовки и проверки реакции. Наказывали всех. И тех, кто сжимался под струями ледяной воды. И тех, кто стойко держался. Реакция неверна. Реакция недостаточна. 47-й моргнул, а ребенок зашлепал по воде и весело засмеялся. Он был счастлив и он не был объектом для экспериментов. Позднее, находясь во временном убежище, просто запертом гараже, 47-й вертел расческу в руках. Затеять проверку ДНКа как он сперва хотел?.. А смысл? Диана больше не красила волосы, это он прекрасно рассмотрел. Диана больше не красила волосы. Все эти годы совместной работы он всегда слышал её, но видел очень редко. Но, конечно же, сразу заметил, что её волосы стали более рыжими. И ему было безразлично. А это слово правильно отражало то, что он чувствовал? Ему было безразлично, что в волосах у неё проступает все больше седины, что морщин прибавилось. И то что кожа на её руках сохнет так сильно. Он просто взял на себя всю работу по готовке, стирке, и мытью посуды. Ему было безразлично, главное, что Диана была с ним. Это желание постепенно становилось все сильнее. Он любил её по привычке. И, без сомнения, и перешагнул бы и раздавил, будь она неизвестной женщиной, случайно оказавшейся рядом с его жертвой. Всё это 47-й вполне осознавал. Тем сильнее было чувство, охватившее его, когда он увидел записи МКА. Она выбрала его. Она рисковала своей карьерой. Она увидела потенциал там, где другие видели лишь недостатки. “Ты мне просто понравился”. Да нет, это не могло быть просто. Это было необъяснимо. Из разряда человеческого чуда, о котором говорил отец Витторио. И чувство, которое вызывало это чудо… Было чудесным. А теперь он видел её, а она его не видела, но смертельно боялась! Она помолодела и похорошела, и… без него! И ребенок, на которого 47-й не знал как реагировать и уж точно он не любил его, это живое воплощение мучений в “Институте усовершенствования человека”. И обручальное кольцо у Дианы на пальце, которое не он ей надел! 47-й решил, что самое время кого-то убить. И лучшую кандидатуру, чем Бёрнвуд трудно было представить. Смит позвонил почти сразу и 47-й подумал, что было бы неплохо отделаться и от него тоже. - Привет! Я слышал ты Бёрнвуда ищешь? 47-й промолчал. - Так вот, что мне известно… Он в Чили, гниет в тюрьме Пенитенсиариа-де-Сантьяго. Молчание. - Э… 47-й? У тебя всё хорошо? - Напомни когда я позволял тебе контактировать со мной. Смит задохнулся и это было слышно: - Это предупреждение? - Нет. - Вот значит как… Знаешь, я не из робкого десятка, так что можешь приходить. А про Бёрнвуда я узнал потому что его давно уже списали. Кому, кроме родственника, он может понадобиться? - Это всё? - Ага. Одна просьба: в Америку его не тащи. Это моя страна. Смит бросил трубку. Наверняка пойдет топить горе в бутылке и уж точно ввяжется в какую-нибудь сомнительную операцию. Да. Ну, что же, пора было отправляться в Чили. Думал, что едет за трупом, а миссия оказалась спасательной. Бёрнвуд действительно гнил и едва ли долго протянул бы в жутких условиях, но это конечно же не являлось поводом для милосердия. Просто всё, к чему прикоснулась Диана, превратилось в золото. 47-й переправил умирающего в Аргентину и в госпитале Святого Иоанна их приняли с распростертыми объятиями. - Благодарим вас за щедрые пожертвования, синьор! Мы сделаем всё, что… Сам Бёрнвуд пришел в себя в месте, которое он мог бы принять только за рай, но боли, которые мучили его тело, подсказывали, что он в аду. Он начал бороться на постели, и очень быстро рядом оказалась медсестра. Пока она старательно заботилась о нем, Джейкоб понял, что в комнате есть кто-то еще. Больничная койка была занавешена легким белесым пологом, защищающим едва живого пациента от малейшего колебания воздуха. Бёрнвуд не долго вглядывался в эту очень темную тень, легко перемещающуюся за преградой. Он прохрипел: - Ты?.. - Да. - Почему… - Я нашел Диану. Джейкобу захотелось рвать простыни руками, но он овладел собой и постарался отыграться: - Только сейчас? Значит… я выиграл. И она ничего не помнит. Тень остановилась. - Почему? - Чтобы… Она возненавидела тебя… Как мы Бёрнвуды… умеем. Вот… почему. С улицы послышался колокольный звон. - Как мои… ноги? - спросил Бёрнвуд. - Их нет, - безразлично ответил 47-й. - Я ведь… все равно умру… Я… расскажу… - Расскажи, - согласился 47-й. - Когда родители погибли… их обгоревшие тела… лежали в морге… Я… учился в колледже. И сидел на героине. Не просыхал… два дня. Думал только о том, что я теперь наследник отцовского состояния… Баронет… Джейкоб закашлял, а 47-й вновь неспешно прошелся по комнате. - Диане было четырнадцать… знаешь. Её сразу забрала кузина Лу… знатная стерва. Диана звонила мне… всё время. А потом сбежала… приехала в колледж… прорвалась ко мне… И возненавидела меня!.. Бёрнвуд продолжал: - “Иди до конца!” девиз нашего рода… Мы с сестрой остались одни… Я решил… идти до конца. Думал, что хотят тебя убрать… но ты уже знаешь… Меня использовали… рассчитывали избавиться хотя бы от одного… из нас… А им нужна была Диана. 47-й помолчал и заговорил: - Твое лечение оплачено. Если выживешь, выползешь из госпиталя с суммой, которая позволит тебе дожить до естественной смерти. И больше никогда не смей к ней приближаться. - Я что, должен был это стерпеть?!.. - захрипел Джейкоб. - Она меня… меня возненавидела, а тебя простила? Сделала Бёрнвудом! Следующим баронетом Бёрнвудом!.. - он начал захлебываться кашляющим смехом. 47-й направился к выходу, но Джейкоб все-таки нашел слова, способные задеть: - Я сразу забрал её кольцо!.. И продал! За дозу… Он ведь этого и добивался. Высказаться и умереть не мучаясь. Но пережил, возможно, самые ужасные минуты своей жизни, когда 47-й наконец-то отогнул полог и посмотрел прямо на исхудавшее, искривленное судорогами тело, прямо в землистое лицо. Бёрнвуд чувствовал себя просто жалким огрызком человека перед лицом этой мощи и уверенности, нечеловеческой по природе, но превосходящей по силе личности (1). - Никогда! - Это не было предупреждением. Это было угрозой. Церковный хор запел: “Аве, Мария”. …Семейство Тимптонов съехало день назад, а грузчики уже заполняли дом для нового владельца. Каждый переезд - это событие, каждый новый житель тихих улочек, это… Невероятно интересно! - Добрый день… Мистер Бёрнвуд (2)? - Совершенно верно! - А мы ваши соседи… И мы… А чем вы занимаетесь, мистер Бёрнвуд? - Я работаю в трастовом фонде. Он разочаровал всех. Ну, а кем мог быть этот высокий мужчина? Слишком ладно на нем сидел деловой костюм, слишком хорошо были начищены его туфли. Он оставлял впечатление типичного бюрократа, всю жизнь прячущегося за желтоватыми стеклами массивных очков. Ах, нет, есть что-то интересненькое… - А когда мы увидим миссис Бёрнвуд? - Надеюсь, скоро.