Принц под звездами

Пустота сеет зерна. Небеса подневольны. Слезы больше не льются, Принц утонул в бессердечии. Антагониста этой истории больше на свободе ничего не держит. Ее глаза — это порок. Но она смотрит так нежно — не ответить на эти вопросы. Что же было между… Отвратительно паскудные вопросы. Что же героя на самом деле гложет? Сто ответов и ни один не правильный. Прямо в сердце раненый. Сегодня была теплая погода и сыпал снег по его вечности дороге. Что же, что же ты такой робкий?.. В отражении нашел кромку льда скомканной. В его зеленых глазах была неповторимая нежность. Что же делать, если время на самом деле не лечит? Что ее глаза пророчили? А что на самом деле отсрочили? Как громко падать в грязь на самом деле? И кому улыбается на самом деле небо?.. Пеплом бархатным продолжает осыпаться. И то, что было — в то уже не верил. Его кудряшки сияли звездами. И кого на произвол судьбы бросили. Что нельзя было отобрать, а что было так легко взять? Крохи из карманов собирать. И как от безысходности удрать?.. В ночи свет далеких звезд найти. И как он мог ее забыть? Ее — волчицу, белую как свежий снег? А он ее забыл. Однажды он очнулся и ничего не помнил. И не помнил, как это произошло. Но ему было адски больно! Будто все раны посыпали солью. Что же значила для него она? И кому она кроме него еще так бессмысленно врала? Он пытался вспомнить, но не мог. И все это отзывалось болью, будто загаженных улиц индустриальный смог. Он смотрел на свои порезы — у каждой была своя роль. И он понимал, что ему было приятно, когда он чувствовал боль. Когда лезвие касалось его рук — будто бы обрубали сгнивший сук. Сердце бьется: «тук-тук», кровь летит по венам и артериям. Что же имело значение? Где же спряталось ее очарование? Где-то за границами рая алая птица взлетала. И друга неизбежно усталого забирала. Где-то под лунным сиянием она летала. Бог играл — Бог знал! Он знал, что в смерти искупление. В ней избавление от всех пороков. И что другой путь кроме побед сулит и отчаяние. Каждому отведена своя роль — но, кажется, что все было поделено на ноль. Он не выбирал эту игру — она выбрала его. Кроме того, он ждал, он ждал ее… Освободись от оков, Принц, не умри, стирая в кровь своих лап. И помни ее взгляд. Сердце трепеталось и вновь, кажется, освобождалось от оков. И он, ничего не понимая, ждал. Что душу огреет тепло. Что сон станет реальностью. Что опалых лап треск проберется сквозь цепь. Что когда-нибудь кончится эта ночь. Что реальность — это, на самом деле, бесконечный рай. Отбери же душу ты, принцесса-волчица! Дай же ему надежды на то, что никак нельзя потерять. Слышишь, щемит в душе? Бессмысленно отзывается в этом дне. Принц, кажется, упал на самом дно… Слезы не текут, в нервных окончаниях сенестопатиями бьет по всему телу ток, и как же далек этот рай… Очнись, ведь это на самом деле не сон! Разговаривай, ни капли не повышая тон. Убийца своих надежд, все обратно забери. И как же было прекрасно, чтобы Принц опять хоть раз увидел настоящие добрые сны. Мгла необъятная окутала метелью его туманный взгляд. И настало время что-нибудь у Бога отобрать. И настало время действительно очнуться. Ее тонких лап хоть раз коснуться. И на небесах очнуться. Хоть это все и было похоже на сон — это все не он. Где-то торжественно завыла барабанная дробь и забила вспышками света по крышам. Все движется к неминуемой гибели. Зачем звезды, если их не зажечь? Оставалось только врать. У розы все еще остались шипы, наверное. Возможно, развеет их затем ветром по лунной дороге. Миг, как же был прекрасен этот миг! Вдаль уходили последние частички солнца. Дыши, дыши прохладой, о, мой юный Принц! С каждым вдохом изо рта выходил пар. И терялись осколки потерянного дня. Детка-конфетка со сладкими бирюзовыми волосами, где же ты была? Понежься, отважный волк, ты в снегу и аккуратно отряхни ее с пушистой, как одуванчик, шерсти. И не знай больше никакой мести. И тут появилась она, волчица, которую он так долго ждал. И она была прекрасна, и на миг ему показалось, что он на самом деле попал в рай. Ее движения были изящнее, чем у любой балерины. И он так долго этого ждал. А, может быть, и всю жизнь. — Здравствуй, волчица, — он слегка зажатыми губами ей сказал, — Как же я тебе рад, как же долго я тебя ждал! — Привет, волчонок, — у Принца вдруг заторчали ушки. — Мне кажется, что уже век прошел, когда я что-то настолько прекрасное видел, — Принц вдруг заулыбался, на секунду рассмеялся, и глядел только в ее глаза. — Сколько боли ты познал? — спросила у него она, — Знаешь, в последнее время я едва дышала. И только слезы на замерзшие лужи я роняла. И даже свет звезд меня не обнимал, мне часто казалось, что он только мне врал. — Я прошел долгий путь. Я даже пытался умереть, но смерть не приняла меня, — говорил почти шепотом Принц. — Я падал перед надеждой сколько раз ниц. Я больше не видел улыбку звезд. А только опустившихся на дно шныряющих туда-сюда крыс. Я был сам себе не нужен и спрашивал о том у Бога, может мне взлететь, как Икар в небо, и к черту навсегда сгореть? Но он не отвечал, сколько бы я ему не кричал. Он меня игнорировал — и за что — я вообще не знал. — Знаешь, однажды я бродила по пустынному лесу где-то в середине марта, когда уже начал таять снег. Мои лапы были грязными, и мне тоже не приходил от Бога никакой ответ. Мне так была нужна первая оттепель, я так хотела увидеть лужи, и как росток орхидеи тянется вверх. Меня в тот миг заразил чем-то вроде надежды какой-то странный Лис. Он говорил о каком-то Принце, который его когда-то приручил. И о том, как он боялся смотреть ему в глаза. И как его вера в людей достигла дна. — это все говорила волчица с таким спокойствием, будто монах во время медитации в храме. — И я знала, что рано или поздно все отнимет у меня смерть. Но я не боялась в ее глаза смотреть. — А как тебя зовут, волчица? — спросил вдруг с серьезным взглядом Принц. — Аэлита, — ни чуть не покоробившись, ответила она, — Я не знаю, нравится ли мне мое имя и не помню, кто его мне дал. Но, возможно, этот кто-то больше, чем я представляла, обо мне знал. — Приятно познакомиться, — Принц в волчьем обличье сказал. — А ты не встречала такую странную, хрупкую как фарфор, девушку, которая зовет себя Агенткой Пустоты? — Нет, не встречала, а кто она? — Она — совершенство нежности, тонкий в изяществе хрусталь, я с ней как-то часами говорил. Но затем она пропала, и мне стало пусто на душе. А иногда казалось, что она теперь постоянно будет гореть в огне. И я слышал ее шепот в тишине. Помню, как видел в последний раз ее улыбку, что затем навсегда скрылась во мгле. — Она для тебя важна? — спросила Аэлита, — Ты бы хотел, чтобы она припала к твоим губам, о мой ласковый волчонок? — Я всегда мечтал об этом, — говорил, запинаясь, Принц, — Но этого, видимо, не будет никогда. Ее тонкие нежные руки, ее превосходная мимика, ее полный очарования взгляд я никогда не забуду. Когда я на нее смотрел, думал что прочитал какую-то древнюю и важную руну. И чувствовал, что в трепете руку в карман за зажигалкой сунул. И после этого всего только о ней и думал. — А я думала только о встрече с тобой, но, похоже, ты не готов принять мои чувства, ты весь принадлежишь ей. Она для тебя всего важней. И ради нее ты готов отринуть даже Бога. И ты не веришь, что именно он раздал тебе эти маски, в которых ты смирено выполняешь данные им роли. И как зажигаются у тебя чувства в лимбической системе. И как прибывает дофамин в ответ на ее нескромные взмахи рук, за которыми ты постоянно следил. — Возможно, ты права. Хоть ты и тоже волчица в человеческом обличье, ты максимум для меня сердечный друг. — О, как же мне печально! Я ведь так надеялась, что наша встреча станет чем-то большим, что ты успокоишь мою боль. Что заденешь ты кромки моих кошмарных снов. И я перестану их видеть, но… — Не говори такие слова, мне стало больно, — лицо Принца стало изнывающе тоскливым, он был вновь в себе разочарованным. Ему было больно принять такую правду. Он никогда никому не хотел делать больно. Это откровение осыпалось на его глаза едкой солью. Он неожиданно заплакал и хотел сказать стоп, довольно… — Я не могу это принять, это был единственный мой смысл жизни… — Принц увидел, как застыл нож в ее ладонях, и она поднесла его к горлу. Увидел миг пореза — и море крови. Он, кажется, больше не дышал, закрыл глаза и побежал, куда глядит глаз его дорога. Что же это было такое, почему он кому-то сделал больно?..