Книга их жизни

Джо вернулась с почты с целым ворохом посылок и писем. Приближался Новый год, и отец прислал ей в подарок книги, мама – теплую одежду, а Ханна – ее любимые имбирные пряники. Вместе с весточками из дома ей переслали и письма Эми и Бет из Европы. От Яна пришло сразу пять объемистых конвертов со штампами из разных городов и большая коробка, в которой оказалась украшенная резьбой шкатулка с письменными принадлежностями. Все эти дары от чистого сердца возвращали Джо в те времена, когда все ее родные и близкие были дома. Как же они веселились, собираясь все вместе на праздники! Больше так не будет. Мег и Джон живут своим домом и приглашают в гости друзей Джона по работе, мама с папой собираются провести Новый год в обществе прихожан, а Бет и Эми всё еще путешествуют… и Бет с таким восторгом писала о встрече с Фрэнком Воном в Лондоне, что Джо чувствовала: Мышка может остаться в Европе и навсегда. Фрэнк сопровождал тетушку Кэрролл, Бет и Эми на прогулках, в музеях и театрах, несколько раз танцевал с Бет на балах, присылал ей милые подарки. И даже хотел помочь издать сборник нот мелодий, которые Бет сочинила… но тетушка Кэрол сказала, это будет слишком серьезный подарок, люди могут неправильно понять. Привязанность, которая придавала им сил на расстоянии, при встрече расцвела, как цветок под солнечными лучами. Читая письма сестры, Джо часто вспоминала, как Ян рассказывал ей сказки своей родины, и в них о любящих друг друга людях часто говорилось: «спутники на пути совершенствования». Ей нравился этот образ. Именно так – люди, которые идут одной дорогой и смотрят в одном направлении. Как раз это может ждать Фрэнка и Бет, если судьба будет к ним благосклонна. А раз так, лучше надеяться и не грустить о прошлом. В пансионате на Новый год устраивали маскарад, и, вспомнив о домашнем театре, Джо решила нарядиться госпожой Малапроп из комедии Шеридана. У миссис Кирк хранилось несколько старомодных платьев – можно попросить одолжить одно из них. Прическу Джо уже придумала сама. Пусть она далеко от дома и скучает по родным, это не помешает ей хорошо повеселиться! Письма от Яна она по привычке читала последними, откладывая, как долгожданный десерт. Да он просто баловал ее, рассказывая обо всем необычном, странном или страшном, что видел в пути или слышал от других. В этот раз он поделился с ней историями, услышанными от пожилого сыщика, вместе с которым ехал в поезде. «Это еще далеко не всё, но уже поздний час и у меня заканчивается бумага – молодой господин Мэн снова будет шутить, и спрашивать, сколько же девушек скучают по мне дома, раз я столько пишу. У него не язык, а ядовитое жало! А мистер Робертс был весьма рад найти во мне внимательного слушателя, и его речам не было конца, поэтому я продолжу в следующем письме. Надеюсь, что-нибудь пригодится тебе для колонки в «Вулкане»». Джо едва сдержала себя, чтобы не взвизгнуть и не захлопать в ладоши, как маленькая девочка. Пригодится? Да мистер Дэшвуд будет просто в восторге! Может даже, заплатит вдвое больше. Ее вдохновению, признаться, весьма способствовал гонорар, позволивший ей прислать родным в подарок именно те вещи, о которых они давно мечтали. Конечно, вряд ли мама и отец одобрили бы рассказы без морали... Джо иногда очень сожалела, что родители так педантичны в этом вопросе! Ее огорчало, что она уже который год хранит такой секрет от них. Но мысль о здоровье отца и будущем семейном счастье Бет удерживала ее от слишком опрометчивых признаний. * Миновали праздники с весельем и радостной суетой, и Джо вернулась к шитью, занятиям с Минни и Китти и долгим вечерам и ночам за рассказами. Случалось, она так и засыпала, сидя за столом, а рабочий фартук покрывался пятнами. Одним утром в гостиной под присмотром Джо и профессора Баэра играли его племянники Франц и Эмиль, Минни и Китти Кирк, и малышка Тина. Дети вообразили, будто они путешественники, и профессор рассказывал им о разных странах, во многих из которых бывал сам. Эмиль захотел сделать бумажные кораблики, и взял со столика несколько старых газет. Джо и профессор Баэр помогали девочкам сложить бумагу, и тут профессор заметил газетный лист с картинкой, изображающей моряков, сражающихся со змеями на необитаемом острове. Это оказался один из «сенсационных рассказов», которые обожали некоторые молодые постояльцы. На миг Джо даже залилась краской, вспомнив свое творчество для «Вулкана». Но те фельетоны она не подписывала, а мистер Дэшвуд и не интересовался, кто она такая. Никто бы не узнал. Может, профессор Баэр и догадался, но с присущей ему деликатностью ничего ей не сказал, только с горечью заметил: - Жаль, что такие вещи появляются в приличном доме. Уж лучше позволить детям баловаться спичками, чем читать настолько аморальные произведения. - Это всего лишь развлечение, - осторожно возразила Джо. – Просто товар, который нравится определенной публике. Вы же не считаете, мистер Баэр, что мистер Ридли плохой человек… а он же время от времени такие газеты покупает. Она говорила о молодом клерке из номера на втором этаже. То был трудолюбивый и серьезный юноша, хоть иногда и склонный к язвительным репликам. - Мистер Ридли очень порядочный молодой человек, - согласился профессор. – Хотя я уже давно заметил, что он одинок и ему не хватает родительской заботы и наставлений. Но, мисс Марч, виски и табак – тоже просто товар, и студенты и молодые служащие его покупают, однако мы с вами не стали бы им торговать, правда? - Я понимаю, виски вредит здоровью. Но в чем вред от историй о приключениях? – Джо смутилась. - Не буду навязывать вам свое мнение, мисс Марч, возможно, вы поймете это сами, - уклончиво сказал профессор Баэр, чтобы не обсуждать серьезные вещи при детях. – Как ваш друг я могу только поделиться с вами книгами европейских писателей, настоящих знатоков человеческой души. Изучив их, вы узнаете много нового и интересного. Джо поблагодарила его за совет и вернулась к наблюдению за детьми, которые как раз соревновались, кто назовет больше городов и рек. Она спокойно поправляла Китти, когда та делала ошибки в названиях, переплела косу Минни, а когда все устали от игр и сели отдохнуть, рассказала сказку. Когда-то она увлеченно и шумно спорила с людьми, с которыми не соглашалась. Теперь ей хватило терпения промолчать. Но своей сдержанностью она была во многом обязана тем самым «аморальным» произведениям, которые так критиковал профессор Баэр. Всё, что нельзя было сказать или сделать в жизни, Джо изливала на бумаге, оставаясь для окружающих настоящей леди. А что плохого в ее желании заработать? Она хотела, чтобы сестры носили новую обувь, а не подклеивали и подкрашивали старые туфли, как это было раньше. Она хотела покупать для отца фрукты круглый год, ведь они полезны для его здоровья. Но профессор Баэр, хоть сам знал, каково это – постоянно трудиться ради блага родных, никогда в жизни не согласился бы поступиться принципами. * Вечером за общим столом Джо была так же любезна с профессором Баэром, так же весело разговаривала с соседями, будто и не случилось никакого неприятного разговора. Но миссис Кирк, будто шутя, сказала, что она могла бы заменить Францу и Эмилю мать, которой им так не хватает, и на душе у нее стало мрачнее. Да, ей нравилось то, как старательно Франц учился рисованию и музыке, нравилось помогать Эмилю с арифметикой. И все же – она, скорее, чувствовала себя их старшей сестрой, а не возможной мачехой. Вдохновение покинуло ее. Она попыталась взяться за перо, но вспоминала нравоучения профессора, и раздраженно откладывала бумагу в сторону. Неужели она, правда, строит счастье своей семьи на беде других людей? Целая неделя прошла уныло и безрадостно, но в воскресенье пришло письмо от Яна. Он вернулся в Нью-Йорк и просил Джо навестить его. Последние строки были написаны несколько неровно, как будто у него дрожала рука или он спешил сообщить что-то важное, и опасался передумать. Что могло произойти?.. Никому из знакомых по пансионату Джо ничего не сказала. Она когда-то упоминала, что в Нью-Йорке работает воспитанник ее знакомых из родного города, но не более того. К тому же, она часто ходила в разные кварталы с заказами или за покупками, на очередную отлучку никто бы не обратил внимания. На следующий день она отправилась в Чайна-таун. Нужную улицу она нашла не сразу, пришлось поспрашивать людей. Симпатичная, ярко наряженная китаянка согласилась ее проводить, восхищенно защебетала, услышав адрес: - Да, мисси, я знаю, где это. Хороший дом, там очень богатые люди останавливаются. Трехэтажный особняк в европейском стиле, но со статуями драконов у входа, действительно выглядел внушительно. Джо встретил привратник, и, услышав, к кому она пришла, уважительно склонился. - Проходите, молодая госпожа, мистер Соммерли у себя. Вы правильно сделали, что к нему обратились, он знает толк в фарфоре. Джо усмехнулась. Что-что, а выбирать красивые вещи и торговаться за них Ян умел, это было для него своего рода игрой. Она поднялась на второй этаж. Девочка-подросток открыла ей, церемонно поклонилась и жестами показала на дверь кабинета. Ян работал за столом, но, едва услышав ее шаги, обернулся и быстро подошел к Джо. - Мисс Джо! Как же я по тебе скучал! – он смотрел на нее с тем же восторгом, что в детстве. – Наконец-то мы можем наговориться обо всем на свете. На А-Тинь можешь не обращать внимания, она совсем не понимает по-английски. Славная девчонка, но языки не ее конек. Джо засмеялась. - Ты писал, что у тебя хорошо идут дела, но я даже представить себе не могла, что ты станешь таким франтом. В черном костюме по последней моде Ян выглядел настоящим светским львом… хотя нет, скорее пантерой, чудом вышедшей в город из джунглей. - О, мне есть чем похвастаться… и в чем признаться тоже, - неожиданно взволнованно сказал он. – Но лучше сначала расскажи, как поживаешь, что пишешь. Джо собиралась начать разговор с каких-то незначительных вещей, но когда Ян внимательно посмотрел на нее – будто читал в самой глубине ее души – и спросил о творчестве, у нее дрогнули губы, она заморгала, стряхивая подступившие к глазам слёзы, и прошептала: - Уже неделю ничего не пишу… просто не могу! - Что случилось, моя мисси Джо? Ян обнял ее, прижал к себе… и она, спрятав лицо у него на груди, горько зарыдала. В последний раз она так плакала, наверное, в детстве, из-за каких-то совсем уж ребяческих страхов, и тогда отец так же ее утешал и гладил по голове. - Ну что с тобой, моя мао-мао? «Кошечкой» он называл ее еще в детстве, когда учил своему языку. Но сейчас это звучало совсем по-другому. Всхлипывая, Джо рассказала о том, как профессор Баэр увидел у племянников газету с десятицентовыми историями и сказал, что такие произведения опаснее пороха. - Да что он понимает, твой профессор! – возмутился Ян. – Он что, думает, людей делают жестокими книжки? Когда я жил на улице, я вообще читать не умел, а сколько насмотрелся и натерпелся… - Ты прав, - Джо вздохнула, переводя дыхание. – Но когда я пишу эти истории, я иногда сама поражаюсь, сколько зла в моей душе. Мне нравится писать про убийства, интриги… как будто я притворяюсь хорошей… - Не притворяешься, а создаешь хорошую себя, оставляя всё плохое там, - спокойно сказал Ян. – Ну что такого в убийстве вымышленных персонажей, это же не живого человека убить! Ты же еще тогда, давно, говорила мне, с этими историями тебе легче жить. - Это правда. Но профессор Баэр считает, что людям вредно читать вещи, которые не приносят пользы, - сомневаясь, сказала Джо. - Глупости! Не все же умеют сочинять, как ты. Потому они покупают и читают чужое, чтобы выпустить пар. Слушай, в самом деле же, гнев – как пар в котле. Если не давать ему выйти, котел взорвется и кипяток и горячий воздух обожгут всех, кто оказался рядом. Так что всё в порядке, мао-мао, - Ян провел ладонью по ее щекам, стирая слёзы. - Т-ты… не осуждаешь меня… - прошептала Джо. - И никогда не осуждал. Послушай, мисси Джо, я должен тебе сказать, - Ян дотронулся до ее ладоней кончиками пальцев. – Может, после этого ты скажешь, что ты настоящая леди из хорошей семьи и не должна общаться с таким, как я… пусть так. Ты должна знать. Когда мы с Мэн-гэ путешествовали, я встретил того человека… который толкнул меня под повозку. Из-за которого я остался без пальца. Джо потрясенно посмотрела на него. - Прошло столько лет… как ты узнал, что это именно он? - Чезвик сам припомнил тот случай. Мы с Мэн-гэ обедали в ресторане и говорили с покупателем, испанцем. Чезвик сидел за соседним столиком с какими-то дельцами и стал громко возмущаться, что владельцы ресторанов разрешают всякому сброду сидеть с приличной публикой. Хвастался тем, как до войны избивал черную прислугу в южных штатах, как довел до самоубийства девушку-полукровку, да еще много чем… и в одной из его историй я узнал свою. Мне хотелось устроить скандал, или вызвать этого типа на поединок, и плевать, что это незаконно… но Мэн Яо придумал лучше, - Ян на миг умолк, поджав губы. По его виску потекла капелька пота. - Что же? – спросила Джо, сжав его ладони в своих. - Он попросил меня подождать немного. У него самого давно был на Чезвика зуб, этот ублюдок и в нью-йоркском Чайна-Таун успел наследить, - шепотом ответил Ян. – А теперь Чезвик оказался по уши в долгах. И не мог их отдать, не мог ни перезанять, ни заработать, о его «подвигах» приличные люди уже знали и не принимали его в своем кругу. В ресторан он ходил, чтобы попросить в долг у черных кредиторов. А тут мы с Мэн-гэ скупили все его расписки, назначили встречу… и вот тогда я сказал, что я – тот самый мальчик, которого он когда-то толкнул под повозку. В тот же вечер Чезвик застрелился в своем номере в отеле. Неудивительно… многие такие люди, как он, предпочитают умереть, если их долговые расписки оказываются в руках дельцов из Чайна-Таун. - Ян… - Джо смотрела на него, не отводя взгляда. Его глаза были похожи на два черных омута. Он молчал, будто ожидая приговора. – Я тебя не виню. Этот человек заслужил свою судьбу. - Но как же то, чему тебя учил отец? Прощение, смирение, путь пилигрима… - Ян смотрел на нее, все еще не веря, что она не отталкивает его. - Ты отомстил не только за себя, а еще и за всех тех несчастных людей, - уверенно ответила Джо. – Если бы мистер Чезвик не заслуживал такого конца, судьба не дала бы тебе такого положения в обществе и не свела бы тебя с молодым господином Мэн, чтобы ты смог всё это сделать. Ян снова обнял ее и легко-легко коснулся губами ее виска, щеки, уголка губ. - Я должен был это тебе сказать, чтобы между нами не было никаких тайн. Чтобы ты знала обо мне всё. Потому что… я люблю тебя, Джо. - Ян?.. – потрясенно произнесла она. - Я люблю тебя, - повторил Ян и поцеловал ее. Леди должна была оттолкнуть, потребовать не делать так, сказать, что это возмутительно и мерзко. Но вместо этого Джо обняла Яна еще сильнее, отвечая на поцелуй с такой жаждой, будто шла по пустыне не один день и, наконец, добралась до источника с чистой водой. Они оба совсем ничего не знали и не умели, с силой прижимались губами к губам, сжимали друг друга в объятиях так, что даже становилось немного больно, и прервали поцелуй неохотно, краснея, глядя друг на друга так, будто увидели впервые. - Мы не должны были оставаться наедине, Ян-Ян, - выдохнула Джо, стыдясь скорее не самого поступка, а того, что ей это понравилось. - Ты не будешь против, если я попрошу твоей руки у твоих родителей, мао-мао? – спросил Ян. – Я никогда не помешаю тебе писать книги, ты же это знаешь. - Знаю, Ян. Я… я тоже тебя люблю, - тут же, не сомневаясь, ответила Джо, и вдруг вздрогнула: - Но что скажут мистер и миссис Соммерли? Я же старше тебя. Я странная, я никогда не смогу стать такой идеальной женой и хозяйкой, как Мег. Что люди подумают? - Люди могут думать, что хотят! А я знал, что буду просить твоей руки… еще тогда, когда ты защитила меня от Вилли и угостила меня конфетой. Нет, если ты сама не хочешь связать свою жизнь с моей, я пойму… скажи «нет», и я это приму без единого слова, - словно в лихорадке, говорил Ян, не отводя от нее взгляда. – Мне не нужна какая-то идеальная девушка, мне нужна ты. Джо робко улыбнулась. - А мне – только ты.