Край судьбы

По улицам крался сентябрь. Когда-то в таких же едва желтеющих декорациях Этери узнала, что теперь их с Даней будущее в поколениях общее. И рада не была. Правда и деваться оказалось некуда. Сейчас, пожалуй, она тоже не была рада тому, что у них есть это общее. Нет, Макс, в любом случае чудо, но внутри точила мысль, что, будь это чудо плодом другого мужчины, она бы меньше тосковала и переживала. До самого отъезда Глейхенгауза из Новогорска Этери злилась. Злость была иссини-белой, как костяшки пальцев, которые она сжимала в кулак, вспоминая, что тот заподозрил из с Дудаковым в связи. И обидно-то было не за себя. В конце концов - она соврала, он напридумывал. Сама унавозила почву для разного рода фантазий. За себя она Даню простила почти сразу Но Дуд?! Как он вообще мог заподозрить Сережу в такой гадости, подлости, предательстве его семьи?! В конце концов предательство ребенка, которого якобы от него родили. Это же тот самый Дуд, с которым Данечка съел не один пуд соли, знал всю подноготную Сергея Викторовича!.. Нет, решительно Этери не понимала подобных измышлений в отношении почти родного человека. И простить за подобные подозрения не могла никак. Совершенно неосознанно на этом фоне она посуровела к Максу во всех темах, где речь шла об уважении и благодарности. Если уж от отца своего сына она не дождалась уважения к человеку, который ничем себя не запятнал, то научить этому ребенка полагала нужным. До контрольных прокатов оставалось десять дней. Совсем скоро приедет Диша с Глебом, с ними подтянется их тренер. Сашка, конечно, тоже придет, не чужая ему постановка. И будет Даня. Самая тяжелая часть программы. Избегаемая. Злиться на него сил не было больше, но и относиться так, как прежде она не могла. Не простила, стало быть. А сосуществовать придется. Лед для пар и танцоров у нее один. Это - во-первых. Уйти от выходящих в первый сезон вчерашних юниоров в парах было бы неправильно перед контрольными прокатами. Это - во-вторых. Чем ближе подходило время приезда дочери с ее партнером, тем больше пространства и времени занимала жвачка одни и тех же мыслей. Макс, понявший за прошедшую неделю, что от мамы в машине теперь совершенно никакого толку как от конструктивного собеседника, тоже затих и разглядывал пейзажи за окном. На парковке высадила сына, закрыла автомобиль и неспешно двинулась ко входу, повторяя по пути наставления на день для Макса: - Поле тренировок тебя Лена заберет, пообедаешь с ней, сходите за новыми кроссовками. Выберешь, померишь, чтобы с размером не ошибиться. Я потом куплю с доставкой. Понял? Мальчик недовольно сморщил нос: - А давай ты сама сходишь и купишь?- внес рациональное предложение сын.- Мне правда-правда все равно какие! Жалостливо и хитро пара карих глаз снизу попыталась поймать взгляд сверху. - Нет, Макс,- отвергла заискивающее настроение хитрюги мать.- У меня очень много работы, так что в этом сезоне я точно не буду бегать выбирать тебе обувь и одежду, а потом бегать и менять все это, если не подойдет. Давай сократим количество моих телодвижений. На этой фразе что-то в боковом обзоре растревожило, и Этери резко повернула голову. По парковке, стремительно направляясь ко входу шел Глейхенгауз. Да что за новость-то опять?! Почем он вечно появляется на два дня раньше в ее вселенной? Дверь открылась и мягко на доводчике принялась за спиной хореографа. Видимо, их ждет встреча в холле. - Смотри, мам!- удивленно произнес Макс.- Дишин Глейх и Гаус! Пальчик сына вытянулся в направлении закрывающейся двери. - Я вижу,- кивнула Этери. - А Диша тоже приехала?- задал удивленный вопрос мальчик. - Нет, Макс, Диша с Глебом завтра прилетят, ты же знаешь!- напомнила женщина. - Ну да! А зачем он тут?- напрягся Максим. - Я не знаю,- пришлось разочаровать ответом мелкого.- Сейчас спросим. Но, войдя в двери, никакого хореографа, топчущегося у вахты, Тутберидзе не обнаружила. - А где посетитель?- поинтересовалась, забирая ключ от кабинета. - А он к Сергею Викторовичу, тот и забрал,- доверительно сообщила вахта. - Ясно,- кивнула блондинка. Выяснив, что ничего не узнает здесь про визитера, Макс тут же сбежал готовиться к тренировке у Ани Щербаковой, забыв даже попрощаться с матерью. Самой же Этери хотелось рвануть по этажам в поисках пары мужчин, на которых она теперь злилась уже совместно. Вот вам и задушевная дружба, а мужская солидарность все равно побеждает! Блондинка нервно дернула губой в полуулыбке: не сильно то Сережа нуждался в ее праведном гневе на Глейха, похоже. Ну и черт с ними обоими! Но послать не получилось всерьез. Внутри поселилось напряжение, не сказал бы Сергей лишнего. Хотя, для него и лишнего, он всегда ратовал за посвящение Данечки в отцовство последнего. С одной стороны, она, конечно, верила, что Серега не полезет в чужие отношения. С другой - он может считать, что Макс ему не чужой, позаботится так о ребенке. Взяла истерику в кулак и медленно придушила на взлете. Ну, право слово, что теперь по этажам бегать, искать их, проверять, не наговорил ли один другому чего? Пришла на работу, работай, Этери Георгиевна. Неспешно спустилась вниз, заглянула в зал хореографии, с которого сегодня начиналась тренировка у старшей группы. Посмотрела за спортсменами. Поговорила с Железняковым, хором определили задачи ближайшего времени. Зашла на ОФП, где прыгали средние. Там подзадержалась минут на тридцать, обсуждая с Пуниным работу спортсменов. Дальше лед малышами. На него можно было и не заходить, поглядеть сверху, чтобы не отвлекать детей, да и идти к кабинету. Анечка священнодействовала между малышами. Со стороны то, что она делала было обычной игрой в догонялки, однако, ж отличное упражнение для развития скорости, маневренности, ощущения конька и, в этом Этери видела главный смысл подобной игры, развитие соображалки. Старший тренер с интересом наблюдала, какую тактику выбирают разные дети, догоняя хохочущую и уворачивающуюся от маленьких ладошек, стремящихся ее “запятнать”, Анну Станиславовну. Сегодня внимание Тутберидзе привлекала рыженькая малявка, которая, видимо, давно не ходила, так как была очевидно медленнее других детей из группы, да и не помнила ее тренер совсем. Головочка у девчушка варила на полную. Поняв, что никогда не выиграет в равной борьбе со Щербаковой, в какой-то момент ребенок остановился, внимательно посмотрел, как движется ее тренер и, оценив траекторию, чуть не со спины Анны Станиславовны, пошла наперерез, предугадав следующий поворот. В итоге Аня вылетела боком прямо под руку мелкому стратегу с морковными косичками. Женщина запрокинула голову и расхохоталась, даже пару раз хлопнула в ладоши, признавая заслуги малышки, а когда опять опустила взгляд на лед, то увидела, как открывается дверь и на каток входит… Данечка. Снова здорово! И без Дуда. Аня его в кутерьме игры не заметила. Дети - тем более. Сам же мужчина и не подозревал, что сверху за ним наблюдают, пока он вглядывался в повзрослевшую, изменившуюся и такую родную Аню. Макса в крутящемся вихре детей разглядел не разу, да и не очень им интересовался. Пришел к ней. Его девочке, которой пришлось идти на свою олимпиад без него. А ведь обещал, что они дойдут. Каждый раз, когда приходил к ней, лежащей в гипсе со сломанной ногой, домой - обещал. Когда она проигрывала, подбадривая, обещал. Даже в том сезоне на сборах, в свой день рождения обещал, что они пойдут вместе к олимпийским победам. У них был первый взрослый сезон. Был бы, но не было. Все большие Анины побед случились без него. Щербакова остановила игру и отправила детей на круг отрабатывать связки шагов, и только следя за движениями ее группы, заметила в углу катка силуэт. Легко двинулась ближе, полагая, что зашел кто-то из родителей. И, не доехав совсем чуть-чуть, резко затормозила. Сверху Этери наблюдала мизансцену, в которой Аня было покатила навстречу Даниилу Марковичу, неспешно, но без всяких размышлений, явно не ожидая ничего особенного и ничего неожиданного, но вдруг остановилась и всем телом дернулась было назад. С ее места не было понятно, то ли он что-то сказал, то ли чемпионка сама передумала, но через некоторое время она так же неторопливо подъехала и явно что-то произнесла. Выслушала ответ. Покачала головой. Еще послушала, что говорит ей Глейхенгауз и окончательно отказавшись, развернулась к центру катка. Последовало громкое указание, слышимое даже с яруса, где стояла Этери. Дети разбились на группы и начали отрабатывать заход в волчок и непосредственно вращение. Дальше звука снова не было, но эмоциональные руки Ани рассказывали историю ярко и откровенно. Тон Щербакова не повышала, но по тому, как менялся оттенок ее глаз, начавшийся непониманием, сменившийся удивлением, мимолетной радостью и обидой, Даня и так мог сказать, что на него сердиты до сих пор. И сейчас в тихом голосе и выразительной жестикуляции эта обида звенела. Аня спрашивала только одно: “Почему он ее бросил?” В первый, такой трудный сезон! У него не было правильного ответа, который бы сохранил тайну Этери и его ошибку, но при этом мог бы стать достаточным оправданием. И все, что мог это сказать: - Ань, я не хотел, но иначе было нельзя. Ты ведь все равно стала великой спортсменкой! Я тобой всегда гордился. Всегда переживал! В этот момент один из детей неудачно падает и заливается слезами. И Ане не до разборок с давно бывшим тренером, она убегает в свое дело. Видимая женщина на льду не интересуется его доводами. Невидимая женщина над головой оценивает еще одну боль непонимания. Пожалуй, обиду Ани Даниил точно не заслужил. Как тренер он всегда был предан своей спортсменке. Но об этом Этери не думала, принуждая его писать заявление. По прошествии времени, зная все, что случится после, она все меньше верит в то, что тогда ее давление было на благо и на пользу. И, может быть, она была неправа в своей категоричности тогда. И же не знает, права ли сейчас. В итоге остается только развернуться и уйти в кабинет. На сердце неспокойно, а в душе вьюжит.