Край судьбы

Даниил Маркович пакует чемоданы, внутри него сидит и подвывает безнадега. Он совсем не так представлял себе результаты этого визита в Новогорск. Вообще-то, Даня хотел вернуться чуть ли не сразу, как его выставили за двери шесть лет назад, но сначала надеялся, что придут и вернут, потом умерла мама, потом кончилась иллюзия о семье и ребенке, потом был запой. Потом решил, что возвращаться надо в белом и на коне, а не побитым уличным бобиком. Именно тогда и пришла идея переквалифицироваться на танцы. Глейхенгауз не сомневался, что никто и никогда не пригласит его ставить никому из спортсменов Этери. Да и претило вступать в конкурентную борьбу с ней. Вряд ли что-то бы выиграл, но потрепать в битве все же при желании, наверное, смог бы. Этери была щедра со своими, не таила никаких секретов собственной “кухни”, ни от него, ни от Дуда. И платить за это неблагодарностью работы с другими коллективами одиночников он не хотел. Без того чувствовал себя виноватым перед ней. Так танцы сами собой и вызрели. Даня сожрал пуд соли, уча правила, которые со времен его спортивного прошлого подвинулись вперед осязаемо, пришлось вспоминать все особенности танцевальных постановок, даже заново учиться кататься как танцор, чтобы чувствовать, что предлагаешь парам. Про далекую перспективу набиться в постановщики к Дише тогда и не думал почти. Слишком заоблачно и неосязаемо. Сначала надо было встать на крыло. У Этери он понял главное, чтобы что-то получилось, надо работать как ишак, как проклятый, и еще немного больше, точнее много. Он так и работал. Несмотря на пандемию, невзирая на постоянное ощущение усталости и вечный джетлаг. Из инфопространства Глейхенгауз выпал почти полностью до олимпиады в Пекине. Ее пропустить не смог. Там были его девочки. Ками, Саша, Аня. Сидел в миланской гостинице перед монитором и плакал, глядя, как девочки претворяют в жизнь когда-то их общую мечту, и его тоже. Смотрел и на Этери. Она была странная, более рассеянная что ли, чем обычно. В ней чувствовалась работа не только туда - на лед, но и куда-то еще. Сейчас мужчина понимал, что дома оставался совсем крошечный Макс, который занимал часть мыслей. И все же она поехала на олимпиаду. Пожертвовала возможностью быть с ребенком. Интересно, тогда еще с ними жил его отец? Хотя, неправильный вопрос, а есть ли отец сейчас? В эту минуту Даня осознал, что непозволительно небрежно отнесся к возможностям общения с мальчиком. Слишком был занят своими глупыми фантазиями и ошибочным убеждением. Теперь эту упущенную возможность вряд ли вернешь. На тренировки ему путь закрыт, а вне их мальчик либо с матерью, либо с сестрой. С Дишей, кстати, он попробовал поговорить о ее маме и брате вскользь, но та вежливо, однако безапелляционно предложила с подобными вопросами обращаться к самой Этери. Личная жизнь есть личная жизнь. Путеводная звезда Диана, на которую Глейхенгауз посмотрел с особенным интересом тоже на китайской олимпиаде, поняв, что можно зайти с этой стороны в запертый для него замок “Хрустального” и встретить наконец-то его единственную королеву, не подвела. Ворота открылись. Хотя до предложения Шпильбанду, активно окучивавшему с появлением пары “детей Тутберидзе” старую напарницу Зуеву и поначалу не желавшему вовсе смотреть в сторону “начинающего” Глейхенгауза, тоже пришлось доказать, что Даня не лаптем щи хлебает, кой-чего может. Сезон 22-23 он отбил с крепкими середнячками, пара постановок была оценена хорошо и его приметили всерьез, в 23-24 удалось выловить своих “звезд”. И они не подвели. В 24-25 с ними же закрепил успех. Так что на олимпийский сезон было достаточно просто по-дружески напомнить Игорю Юрьевичу о себе. И так глупо сесть в лужу после такой комбинации! Ну не дурак ли он? Последние два дня Этери ходила мимо него, как мимо мебели, Дудаков не отставал. При попытке сократить дистанцию оба резко обретали массу важных дел и растворялись в напитанном летом воздухе Новогорска. Понимать это можно было только одним образом - все ждут его отъезда. Стоически. Даже мученически. Завтра в полдень он сядет на самолет в Детройт, чтобы обсудить со Шпильбандом постановку, оговорить время встреч для подгона программы и проверки ощущений в режиме реального времени. А там только репетиции и ждать октября: контрольных прокатов. Это для себя Даниил решил твердо: он обязательно поедет в Россию и будет стоять у бортика. Только выгорит ли что с подобного стояния? Глейхенгауз окинул взглядом разобранный чемодан, который никак не хотел складываться, уныло потыкался из угла в угол комнаты, плюнул и решил идти ужинать с первой группой фигуристов. За тренерским столом было на удивление пусто, только одно место занимал Дудаков. Даниил Маркович пристроил поднос рядом и уселся напротив. Ели молча, упорно глядели друг мимо друга, пока хореограф не выдержал: - Дуд, ну, я свинья. Но ты ее ребенка сыном называешь, он за тобой хвостом… Договорить Дудаков не дал: - А он мне и есть сын,- быстрый взгляд темных глаз обжигает.- Крестный сын. Я ему крестный отец. Я его люблю и знаю с рождения. Я Егора узнал позже по возрасту, чем Макса. Как ему не ходить за мной? Этот мальчик мой! И я его. Стало совсем противно на душе: - Прости,- тихо пробормотал Даня. - Дань, за себя я прощу, не жалко. Но как ты о ней мог такое подумать?! Сергей медленно, непонимающе покачал головой. - Мне кажется, Дань, она тебя так до конца и не разлюбила. Оно, наверное, и нормально в ее случае. Даниил нервно улыбается одной стороной: - Однако ж, родила от кого-то! Где, кстати, звездный отец-то? Что думает в этот момент Сергей Даня не понимает, но мыслей явно много и они сложные, наконец мужчина медленно, подбирая слова, отвечает: - Знаешь, это не мое дело. Тебе о таком надо с ней говорить. Все-таки ее история. И я бы советовал поговорить, но, наверное, не прямо сейчас, после того, что случилось,- вдруг Сережа как-то неуместно-весело улыбается.- Она несколько обескуражена твоими фантазиями и настроена разрушительно. Дудаков собирает со стола и ни к чему задает вопрос: - Слушай, я тебя долго искал в тот год, когда ты ушел, почти всю осень. Где ты был-то? - Сначала в иллюзиях, потом в их крушении,- неопределенно отвечает Глейхенгауз и уточняет,- бухал я далеко и долго. Всех мест, где именно, и не вспомню. Пьяный всю Россию облетел. - Ну, понятно,- кивает Дуд, уходя от стола. “Хоть Серега отходчивый”,- думает Даня, понимая, что больше в их конфликте таких нет. Срывается с места и бежит за тех.специалистом: - Дуд, дай свой телефон, хочу перед открытыми прокатами к Ане сходить, она же тренирует у вас? Будешь провожатым? - Да, не вопрос. Звони,- Сергей Викторович диктует номер и теперь уже окончательно прощается. Его ждут на тренировке. А Даня возвращается к столу и сметает ужин с скоростью пылесоса. В конце тоннеля может быть и покажется луч света.