Край судьбы

Бессонница, замешанная на усталости порождала воспоминания, тревоги, окутывалась ощущением прошедшего вечера. Ей было просто с этим мужчиной, словно никакие годы разлуки не прерывали их общения. В свое время Этери и оценила Даниила Марковича за эту простоту диалога: с ним можно было не думать, понимают ли тебя, не изображать больший накал эмоции, чем ощущался, и ошибки в формулировках не казались фатальными. Все удивлялись, как так за пару лет Глейхенгауз стал незаменимой частью штаба Тутберидзе, но он и вправду стал частью, подошел всеми выемками и впадинками к существовавшей конструкции, будто всегда в ней был. Он мог задержаться, если это необходимо, мог синхронно c ней думать музыку, мог по одному взгляду выполнить то, что она только хотела попросить показать. Он ее слышал, и дышали они одним ритмом. Такое не забывается. Вот уже шесть лет все иначе, отлично работает, ребята справляются со всем, а общего дыхания так и не нашлось больше ни с одним, хотя каждого из пришедших на замену Глейхенгаузу Этери по сути вырастила. Так, хочешь не хочешь, а поверишь в родство душ. Босые ноги прошлепали по полу, и Макс залез в материнскую кровать. Обычно Этери не слышала, как происходит оккупация территории, только наткнувшись рукой или ногой на ребенка, понимала сквозь сон, что уже не одна. Мальчишеская рука по-хозяйски была заброшена на мать и даже в этом он напоминал своего отца. Первое совместное пробуждение и запомнилось тем, как незнакомо и непривычно ощущаются с утра руки, которые вечером и ночью сводили с ума. Этери аккуратно приподняла кисть, чтобы выбраться, но в ответ ее еще крепче прижали и сонный голос пробубнил: - Ты куда? И не отпустил, прижался губами к губам, подтверждая, что ни о чем не жалеет и ей жалеть не разрешает. - Я не хочу тебя отпускать,- бормотал, роняя влажное дыхание на женскую кожу, между поцелуями.- Давай останемся навсегда в этой кровати! Было смешно, щекотно, до замирания нежно, щемяще от молодости признаний. Так порыв Сайтамы перетек в романтику Москвы. Порой Этери думала, что Дане даже нравится играть две роли: послушного подчиненного при хладнокровной начальнице на работе и пылкого возлюбленного рядом с помолодевшей от ответного чувства женщиной - после. В них цвела весна. Сияющие глаза Тутберидзе оценил весь коллектив “Хрустального”. По коридорам шли пересуды, кто же забрался под ледяную корку Снежной королевы. На молодого хореографа никто, естественно, не думал: все-таки это был совершенный мезальянс. Ну, а то, что он вьется вокруг начальницы: так не первый же лизоблюд на планете, зато все семейство пристроил в “Хрустальной”. Все это Этери слышала то там, то сям, а то и несколько иносказательно, но в лоб. И плевать ей было, если уж честно. Рядом с Даней она вообще теряла внутреннюю настороженность. Вот и сегодня, если бы блондинка сначала задумалась, то, вероятно, отказалась от провожания, чтобы случайные поклонники, задержавшиеся в окрестностях ледового дворца, не увидели эту прогулку и не задались вопросом, с чего же так мирно беседуют давно и, кажется, неспроста расставшиеся хореограф и тренер. Еще не факт, кстати, что не заметили. Завтра интернет может преподнести сюрприз. С Даней, как показала жизнь, сюрпризы - это просто! Дудаков так и сказал: “Вот так сюрприз”,- выслушав от выплакавшей все слезы Этери ее “диагноз”. - И где у нас папочка этой радости?- поинтересовался друг и коллега. Оказалось, что слезы выплакались не все. Под всхлипывания в плечо Сергея женщина открыла ему тайну. Так Дуд оказался первым из посвященных. Второй и третьим стали Дишка с Глебом, то есть Глеба она ставить в известность не планировала, но дочь, конечно, сообщила. Из полезного - Глебушка оказался мужик и могила. Дальше него информация не пошла никуда. И больше до сегодняшнего дня никто не знал. “Хрустальный”, конечно, обалдел, но ковидные времена и скудость общения сначала сделали новость невнятным слухом, а потом как-то все с ней свыклись: родила и родила, чего только в жизни не бывает. Если внешняя тренерская тусовка и пожужжала, то, опять же, в ковидные времена всем очень скоро стало не до чужих детей, будь они хоть трижды от Тутберидзе. Пару раз в желтой прессе проскочили “инсайды”, форумы поначалу бодро подхватили тему, но довольно скоро сошлись на мнении, что в столь преклонные годы рожают только совсем ненормальные, и то, если беременеют по ЭКО. И вообще, в этом возрасте же климакс, какие дети? Не иначе Максу и его матери черт ворожил безумным локдауном и непонятным вирусом. Ребенок под боком что-то пробормотал, видимо, пересыпая ночью впечатления прошедшего вечера. Вообще-то шутки шутками, но никому Этери не загадала бы рожать под пятьдесят. Да, ее обнадежили и генетик, и первые два скрининга, и общее самочувствие, которое было каким-то невозможно хорошим для столь поздней беременности. Но все это как отшептало к началу третьего триместра беременности. Анализы начали приходить очень так себе, врачи морщились и качали головами. В конце концов акушер в первых числах нового, 2020 года, нервно поджав губы сказала: - Этери Георгиевна, я вам крайне не рекомендую рваться в январе на Чемпионат Европы. - Но как?!- Тутберидзе собиралась отвергнуть глупую мысль врача.- Это моя работа! Это же Чемпионат Европы! - А это ваш ребенок!- возмутилась гинеколог.- И что важнее - это ваша жизнь! Я тут всерьез размышляю не уложить ли мне вас в патологию беременности, чтобы мы доносили, хотя б до 36 недель и не вытаскивали из преэклампсии будущую мать и младенца! Как ни странно, но до этих слов почтеннейшая Этери Георгиевна не задумывалась о том, что ребенок - реальность. Беременность ничем не мешала, мало в чем ограничивала. Ну, разве что обследования, но ее состояние никак не отражалось на привычной жизни: женщина все так же выходила на лед, работала со спортсменами, ездила на старты. И тут одним махом выбор встал в полный рост. А что будет, когда малыш начнет болеть? А как оставить в олимпийский год, когда месяц - на сборах, почти месяц - на олимпиаде? Ребенок же ее забудет за это время! - И никакого выхода?- обреченно спросила будущая мать у врача. - Вы можете, конечно, проигнорировать мой запрет, если готовы рисковать,- пожала плечами доктор,- но, учтите, чемпионаты у вас еще будут, а здоровье и жизнь вряд ли повторятся. И, может быть, впервые в жизни Этери Тутберидзе отложила дело ради семьи. В Грац уехали Поля, Дуд и Похилюк. У бортика как обычно стояло трио, которое работало ударно, но их с Даней в нем не было. Утирая слезы и не отрываясь от трансляции, женщина хоронила свои свободу и амбиции под недовольные пендели в ребра. Когда толчок стал особенно настырным, блондинка положила руку поверх упирающейся головки и проворчала: - Максим, угомонись!- и этим недовольством родила сыну имя. Мальчик снова заворочался и лягнул мать в бедро, ладонь опустилась на макушку, и послышалось ставшее за годы привычным: - Шшшш! Макс, угомонись! За окнами едва пробивался рассвет, когда Этери обняла ребенка, вдохнула тепло детского сна и наконец сама закемарила, в надежде поспать, хотя бы часа четыре.