Веретено Ананке

*** Непонятно откуда начавшиеся крики, избавили Хауса от неприятной процедуры допроса, которую ему учинила рыжеволосая напарница агента Малдера. Он с удовлетворением увидел, как она на мгновение замерла, настороженно прислушиваясь к шуму, начисто забыв о нем. А потом, словно заслышав заветный пароль, бросилась в сторону, откуда доносились громкие звуки. Так как кабинет Кадди находился в том же направлении, Хаус, мерно постукивая тростью, пошел вслед за молодой женщиной. То, что он увидел, выйдя в фойе, повергло его в замешательство и изумленное оцепенение. Девушка в белом халате, с обезумевшими от страха глазами, держала на мушке револьвера Лизу Кадди. Агент Малдер перекрыл ей главный выход из больницы, а его напарница закрыла пути отступления с другой стороны коридора. Переговоры вел мужчина. - Кейт, пожалуйста, опустите оружие. Давайте просто поговорим, - успокаивающий голос Малдера, не возымел должного действия. Девушка плотнее прижала пистолет к плечу Кадди. - Пропустите меня, и никто не пострадает. Я хочу выбраться отсюда, - Кейт затравленно оглядела двух агентов ФБР, наставивших на нее оружие. А Свобода была так близко, там, на улице, наверно, слышно пение птиц... Малдер с сожалением покачал головой. - Вы знаете, что мы не можем вас отпустить. Полиция уже на подступах к зданию. Вы должны сдаться, Кейт, вам не скрыться в этот раз, - Малдер медленно двинулся к ней, - Мы хотим вам помочь. Меня зовут Фокс Малдер, а это моя напарница агент Дана Скалли. Кейт, доверьтесь мне... - Вы что, за идиотку меня держите? - сорвалась на крик девушка, - Назад! Сейчас же! Если вы не дадите мне уйти, я размозжу ей голову! Ясно? Кадди с трудом перевела дыхание. Она попыталась отстраниться, но Кейт крепче притянула ее к себе. Лиза обреченно обвела взглядом помещение, надеясь снова увидеть Хауса. Он был здесь пару мгновений назад, потрясенный и растерянный. На секунду в его глазах мелькнул страх, когда он понял всю серьезность сложившейся ситуации. Кадди нужна была его поддержка сейчас, его сила, его присутствие. Она беспомощно выискивала среди скопления людей, попавших на это представление, знакомый силуэт. Ну, где же ты, Грег?.. Она так и не смогла его отыскать. Хаус целеустремленно двигался по небольшому коридорчику. Этим коридором редко пользовался местный персонал, так как он был слишком узким, да и приходилось долго идти в обход, чтобы выйти к более оживленным помещениям больницы. Именно запустение этого места было полностью на руку Хаусу. ...Она не должна была быть там. Он не мог ее потерять. Не сейчас, когда только обрел. Когда понял и принял, наконец, что она нужна ему. Что он готов бороться за право называть ее своей... Больная нога не позволяла бесшумно прибавить ходу. Трость едва слышно, но все же гулко постукивала по мраморным плитам пола. В такие минуты он ненавидел свое увечье гораздо сильнее обычного. Наконец, дойдя до проема двери, через который он заметил синий рукав кофточки Кадди, Хаус остановился. Осторожно он прислонил трость к стене, и медленно двинулся дальше. Появление диагноста первой заметила Скалли. Она с нарастающей паникой следила за тем, как Хаус со спины приближается к Кейт Остин и ее заложнице. Она не понимала, что может предпринять хромой врач с единственной здоровой рукой? Не в силах предотвратить, разворачивающуюся на глазах трагедию, Скалли плотнее сжала обеими руками пистолет. ...Удачи Вам, доктор Хаус... Хаус старался ступать бесшумно, но он и так ничего не слышал из-за прилившей к голове крови, которая отбивала в ушах бешеный ритм. Он пока не совсем понимал, как именно вытащит из лап девчонки Кади, но то, что он это сделает, было решено в тот миг, когда Хаус понял, что жизнь без Лизы Кадди оказывается пресна и абсолютно не стоит продления. Остин держала заложницу одной рукой чуть выше локтя, а другой с силой сжимала пистолет возле ее виска. Кейт заметила опасность слишком поздно. Крепкая ладонь перехватила ее запястье и отвела пистолет от головы заложницы. Лиза немедленно вырвалась из цепких пальцев преступницы, и, оглянувшись, потрясенно выдохнула: - Хаус!.. Все произошло стремительно и закончилось в одно мгновение. Кейт оказалась проворнее, да и Хаус не мог долго удерживать одной рукой яростно вырывающуюся девушку. Малдер и Скалли были уже близко, когда Дана заметила, что Остин почти удалось вырваться из хватки Хауса. Палец напряженно замер на спусковом крючке. Оба выстрела прозвучали синхронно, гулким эхом заполнив стены Принстон-Плейнсборо. *** Он двинулся к ней на встречу. Она не отпрянула, и это было хорошим знаком. Протянутой рукой он прикоснулся кончиками пальцев к ее щеке. Джульетт, не удержавшись, слегка наклонила голову, увеличивая контакт. - Я так тосковал по тебе, - одними губами произнес он, - от злости, что тебя больше нет, мне хотелось уничтожить все вокруг. Она слушала, затаив дыхание, забыв о своей реальной жизни, и без остатка окунувшись в воспоминания, больше похожие на фантом. Его глаза цвета предгрозового неба были до краев заполнены тоской и надеждой, она будто видела в них отражение своих собственных эмоций. - Джеймс…, - имя сладко скатилось с языка, - Джеймс... Он чувствовал себя странно и хорошо. Внутри от ожидания чего-то значительного образовался ком, который подкатывал к горлу и мешал свободно дышать. Пальцы пробежались по золотистым волосам, едва-едва коснулись нежной кожи шеи, скользнули по плечу, и его большая ладонь, чертя горящую дорожку по ее спине, остановилась на талии. Он был совсем близко, серо-голубой цвет заполнил собой маленький мирок, в котором она жила до него. Глаза снова защипало от слез. Только этот мужчина мог всего одним жестом проникнуть за высокие стены, которые она возвела вокруг себя. Вне своего панциря Ледяной Королевы, Джульетт чувствовала себя беззащитной и уязвимой. Но его теплый любящий взгляд обволакивал ее, и позволил сбросить, наконец, ненавистную маску равнодушия. По щекам непрерывно катились слезы. ...Я нашла тебя... Я, наконец-то, нашла тебя... Джеймс благоговейно смотрел на ее лицо, жадно вбирая в себя каждую знакомо-незнакомую черточку. ...Это правда, ты?.. Неужели это ты?.. Живая, рядом со мной, в моих руках... Ее пальцы осторожно, изучая, прошлись по его груди, по щеке, зарылись в мягкие русые волосы. Они были совсем близко, еще не решаясь оторвать друг от друга глаз, но, сгорая от желания прикоснуться губами к любимому лицу. Было так нереально видеть ее и ощущать, что это именно та женщина, которая предназначена только для него. Знать это наверняка, чувствовать всей кожей. ...Моя. Во всех жизнях... Она больше не могла сдерживаться. Руки напряглись, притягивая его лицо ближе, дыхание сбилось, губы приоткрылись. Он накрыл ее рот своим, жадно, изучая горячие глубины. Кровь превратилась в огненную лаву, сжигающую их изнутри. Поцелуй был сначала нежный, будто они только-только познавали друг друга. Но это продлилось лишь пару мгновений. Она со стоном впустила в себя его требовательный язык. Желание спазмом сковало живот, и Джульетт обмякла в знакомых сильных руках. Джеймс прижимал ее все крепче, будто пытаясь растворить в себе. Он больше никогда не позволит ей уйти... Настойчиво целуя, губы снова и снова изучали знакомое по снам и видениям тело. Его руки спустились по ее талии на бедра. Покусывая чувствительную кожу шеи, он подтолкнул Джульетт к столу. Она с болезненным удовольствием, упершись о твердый край, раздвинула ноги, впуская его нетерпеливое тело ближе к себе. Полностью зарывшись лицом в ее волосы, осыпая ненасытными поцелуями ее скулы, шею, грудь, Джеймс неудержимо потерся болезненной твердостью между ее ног. Она выгнулась дугой, издав негромкий вскрик. Одежда сорванной шелухой полетела на пол. Нетерпение сквозило в каждом жесте, в каждом судорожном вздохе. В ее сознании смешались дикая страсть, бесконечная нежность и жгучая всепоглощающая любовь. Джульетт где-то на грани сознания поражалась реакции своего тела на этого мужчину. На то, как полностью и безоглядно она отдается человеку, которого в принципе почти не знает. Его горячий рот снова превратил ее мысли в бессвязный поток чувственного желания. Джеймс сходил с ума от ее запаха, от гладкости ее белоснежной кожи, от того, как его женщина полностью отдается ему. - Моя, - хрипло прорычал он в ее ухо, одним толчком загоняя себя в ее горячее и влажное лоно. Она едва сдержала протяжный стон наслаждения, с трудом согласно выдохнув: - Твоя... На мгновение оба замерли, ошарашено глядя в глаза друг друга. После пары толчков оба готовы были полететь в бездну оргазма. Но это слишком рано, еще слишком рано... Они хотели продлить этот миг единения души и тела. Пережидая, пока спадет первая яростная волна перевозбуждения, они словно заново изучали друг друга. Все встало на свои места. Так и должно быть. Они вместе. Круг замкнулся. Здесь и сейчас они вдруг осознали, что пришли к самому важному повороту в своих жизнях. Теперь все зависит только от них. От того, как они распорядятся этим подарком. Сон и реальность, прошлое и настоящее все сошлось в этой новой точке отсчета. - Я люблю тебя, Джульетт. Она прикусила губу, сдерживая всхлип, и прошептала: - Я тоже очень люблю тебя, Джеймс. - То кем мы были... Она прервала его, положив прохладные пальцы на его горячие губы. - Не важно кем мы были, важно то кто мы сейчас. Джеймс, прикрыв глаза, поцеловал кончики ее пальцев и крепко прижал Джульетт к себе, зарываясь в нее всем телом и душой. Они достигли пика наслаждения одновременно, заполняя кабинет вздохами удовлетворения и счастья. *** Кадди через стеклянную стену палаты снова посмотрела на, мирно спящего на больничной койке, Хауса. Эту ночь она видимо опять проведет вне дома... И все последующие тоже... Решение было принято. Окончательное и бесповоротное. Ничего не имело смысла, если в ее жизни не будет этого мужчины. Если однажды она проснется и с ужасом осознает, что больше никогда не услышит этот саркастичный голос, не увидит этот колючий взгляд, не будет дышать с ним одним воздухом... Хаус рисковал собой ради нее. Это не удивило Лизу, она знала, что он способен на такой поступок. Переломным стало осознание, что Хаус мог погибнуть. Исчезнуть из ее жизни раз и навсегда, и тогда уже ничего нельзя будет изменить. Ужас на мучительно долгое мгновение парализовал Кадди. Она провела по прохладному стеклу горячей ладонью и прислонилась к нему лбом. - Все будет иначе. Все теперь будет иначе. Мы попробуем заново. Оторвавшись от стены, она медленно и бесшумно зашла в палату. Слава Богу, он спит и не видит сейчас ее слабости. Она подошла к его кровати и ласково погладила спутанные волосы. - Я люблю тебя, Грег. У нас обязательно все будет хорошо. Она отвернулась, чтоб не расплакаться, и направилась к двери, так и не увидев мягкую довольную улыбку на его губах. *** Он ненавидел крепкий чай, но пил его с маньячным упорством. За окном стояла глубокая ночь, а он все не позволял себе заснуть. Ведь осталось так мало времени... Он со злостью сжал пальцами хрупкую чашку. Подарок ее матери. Скалли очень трепетно относилась к своей семье. Малдеру нравилась их близость, их сплоченность. Ему, видимо, не дано испытать ничего похожего. Счастье было так близко, а он упустил его. Уже вряд ли что изменишь. Осторожно он разлепил оцепенелые пальцы и аккуратно отодвинул тонкий фарфор. Ярость на насмешницу судьбу клокотала в груди, грозя прорваться сквозь плотные барьеры, которые он тщательно возводил многие годы одиночества. - Это несправедливо, - прошипел он равнодушной луне. Идеально круглый серебряный диск, заглядывал в окно единственным слепым глазом. Эта ночь была заполнена беспросветным отчаянием и глухой ноющей болью в сердце. - Почему ты не спишь, - сонный голос Скалли заставил его против воли улыбнуться. Она стояла в проеме двери. Чуть встрепанные волосы, тонкая шелковая комбинация, заспанные голубые глаза. Он всем существом потянулся к ней. Захотелось прижать ее к себе, чтобы никто не смог отнять единственное сокровище, которым он владел. Она удивилась его горячности, но не оттолкнула. Руки погладили темную голову, когда он начал жадно осыпать поцелуями ее лицо и шею. С каким-то остервенением он подхватил Скалли на руки, отчего она невольно охнула, и стремительно понес к спальне. Он любил ее страстно и отчаянно, будто в последний раз. Она изумленно подхватила его темп. Спина выгнулась дугой от резкого проникновения. Пальцы зарылись в волосы на затылке, губы оставляли горячие дорожки на чувствительной коже. Он перехватил ее тонкие запястья одной рукой и закрепил их над ее головой. Дана выдохнула, почувствовав острую волну возбуждения от собственнических яростных движений Малдера. Малдер свободной рукой задрал тонкую ткань комбинации и, крепко обхватив ее попку, сильнее втолкнул себя в ее тело. Она вскрикнула, почувствовав, как он с силой входит в нее еще глубже. Он знал, что оставляет на ее коже синяки, но больное желание пометить свою женщину, превратилось в одержимость. Пусть помнит о нем. Помнит как можно дольше, пока он не найдет способ вернуться обратно. Нетерпеливые толчки языка совпадали с движением их тел. Скалли задыхалась от диких эмоций, захлестнувших податливое еще вялое от сна тело. Неудержимая страсть Малдера полностью подчинила ее себе. Это был самый яркий оргазм в ее жизни. … Я обязательно вернусь к тебе, Скалли... *** Сегодня был обычный день. Солнечный и пустой. В большом зале суетились люди, звучал приглушенный гомон разговоров. Она с отвращением отвернулась. Взгляд с тоской обратился к большому открытому окну. Теплый весенний ветерок развивал пряди выбившихся из собранного на затылке пучка волос. Она жадно вдохнула пахнущий зеленью воздух, наконец-то можно очистить легкие от горького запаха больницы и лекарств. Она здесь уже почти год. Дни похожие как близнецы, мерно сменяли друг друга. Ничего не происходило в этом замкнутом пространстве тюремной больницы. События годичной давности перевернули ее жизнь круто и окончательно. Выстрелом агента ФБР, позже она узнала, что в нее стреляла рыжеволосая женщина, были задеты жизненно важные органы. Врачи Принстон-Плейнсборо смогли вытащить ее с того света, но вот вернуть подвижность нижним конечностям, нет… Она со злостью сжала подлокотники инвалидного кресла. Не было ничего хуже этой беспомощной неподвижности. Налогоплательщики не платят за то, чтобы тюрьма перечисляла их деньги на восстановление подвижности ног беглой преступнице. Кейт хмыкнула. Все так глупо закончилось. Глупо и бездарно. У нее ничего не оставалось кроме воспоминаний. Но и они были омрачены паршивым концом ее дурацкой жизни. Ей оставалось только тупо пялиться в телевизор, да со скукой пролистывать журналы и газеты, лишь, таким образом, напоминая себе, что существует еще и другая жизнь. Вне серых стен. Пару месяцев назад она видела газетную вырезку, в которой сообщалось сенсационное известие. Человек восстал из мертвых! Заголовок заинтересовал ее, она вгляделась в черно-белое фото. На переднем плане стоял высокий молодой мужчина, с насмешливым прищуром темных глаз. Фокс Малдер. Живой мертвец. Она поежилась. Чего только в жизни не бывает?.. Рядом с ним стояла агент Скалли. Рыжеволосая виновница ее увечья. Кейт с удивлением увидела, что женщина беременна. Фото было не очень четкое, будто их щелкнули без ведома самих агентов. Оба о чем-то разговаривали. По их интимной позе было несложно догадаться, что значат эти двое друг для друга. А совсем недавно, она встретила еще двоих участников прошлогодней трагедии. Она тогда безразлично переключала каналы, когда взгляд зацепился за знакомое лицо. Лиза Кадди давала интервью о глобальном взрыве, недавно потрясшем ближайший от Принстона городок. Толпы раненных людей были доставлены во все близлежащие окружные больницы. Главврач Принстон-Плейнсборо уверяла, что лучшие врачи будут брошены на помощь пострадавшим в этой ужасной трагедии. Походя, она так же заметила, что одну из групп экстренной помощи возглавляет известнейший на всем побережье диагност - доктор Грегори Хаус. Кейт поморщилась, заслышав имя мужчины, которого она чуть было, не отправила к праотцам. Стало как-то не по себе. Она уже хотела переключить канал, но услышала, как ведущая канала, со смехом предположила, что, став женой строптивого диагноста, Лизе Кадди, самому молодому главврачу в истории здравоохранения, удалось наконец-то его приручить. На сердце опустилась тяжесть. Она то была совсем одна, и абсолютно никому не нужна. Кейт не свойственно было жалеть себя, но помимо воли стало жутко обидно, что она сидит в инвалидном кресле, обреченная на вечное одиночество. Хотя никогда и никому не желала зла. Почему-то в памяти всплыл Джеймс Форд. Он приходил к ней. И Кейт с уязвленной гордостью вспоминала его сочувствующий и одновременно благодарный взгляд. Она не сдала его. Неужели он думал, будет иначе? Разбирательство с полицией было долгим и безрезультатным. Она отказалась давать хоть какие-либо показания, каким образом оказалась в Принстон-Плейнсборо. Так что ни друг Джеймса, ни он сам не были замешаны в громком деле Кейт Остин. Убийце и воровке… Она плотно сжала губы, и привычным жестом, стерла рукавом катившиеся по щекам слезы. Кейт с грустью вспомнила, как Джеймс прощался с ней, и извиняющимся голосом сказал, что больше не придет. Так как это будет опасным для них обоих. Для него особенно. Она хотела назвать его трусом, предателем, но на то не было причин. Он и так сделал все, что было в его силах, и даже больше. Она не удержалась и до последнего следила, как он спускался с лестницы больницы и направился к автостоянке под окном ее палаты. Облокотившись о бампер серой машины, стояла высокая незнакомая блондинка. Джеймс неспешно подошел к ней, провел рукой по щеке и, наклонившись, крепко прижался губами к ее улыбающемуся рту. Не чувствуя слез, она привычно зашептала: - Обернись… Пожалуйста, обернись. Но в этот раз он так и не оглянулся. - Кейт? Кейт Остин, - мужской голос вывел ее из задумчивости. Она подняла голову на высокого мужчину, который с вопросительной улыбкой смотрел на нее сверху вниз. В сердце что-то екнуло. - Да это я. - Здравствуйте я ваш новый лечащий врач. Меня зовут Джек Шепард. Ей вдруг, отчего-то стало легко, а на губах появилась слабая улыбка… КОНЕЦ