Сын амазонки

      

«Выйти замуж не напасть — замужем бы не пропасть».

             Верховный правитель Росса, царь Петр II Долгорукий-Романов, устало и одиноко сидел в мягком кресле за рабочим столом. Спокойные зеленоватые тона кабинета не столько успокаивали расшатанные нервы, сколько усиливали грусть и меланхолию. С тех пор, как пять лет назад умерла царица Марфа, на которую он во всем привык полагаться, болезни и апатия стали постоянными спутниками царя. В свои пятьдесят Петр выглядел на двадцать лет старше, а его четвероюродный брат и первый советник Николай, будучи младше всего на три года, по сравнению с ним казался юношей.       Невеселые царские думы прервал вошедший стражник и, вытянувшись по струнке, провозгласил:       — Ее Высочество царевна Анна! Его Светлость князь Романов!       «Какая же дочка выросла красавица».       Высокий и стройный, Николай Романов почтительно поклонился и пропустил вперед свою белокурую спутницу. Та обняла отца за шею.       — Папа, ты сегодня лучше выглядишь.       Петр неопределенно махнул рукой в ответ на приветствия и сразу же перешел к делу:       — Скоро в столицу вновь приезжает Александр на летние балы, а ты, Анна, до сих пор не выбрала себе супруга. Если он снова посватается, я не смогу отговориться твоим возрастом.       — Но, отец… — вспыхнула возмущением царевна. — Я не могу полюбить по заданию!       — Тебе это и не придется, — холодно пообещал Петр. — Я не хочу обострять конфликты со знатью. Если они взбунтуются, нам не сдержать южные орды.       — Лучше на виселицу, чем за кого попало! — процедила Анна, сузив глаза. — Да что уж там, благодаря тебе, отец, я и любить-то боюсь. С тех пор, как ты казнил графа Никиту Двугорского только за то, что тот проводил меня до могилы матери, не дай бог какому-нибудь бедолаге в меня влюбиться. Я как пария для всех!       — Тебе тогда едва исполнилось шестнадцать, а что было на уме у твоего Никиты, взрослого мужчины, между прочим, нам не ведомо! — рявкнул царь, стукнув кулаком по столу.       — И я даже его не любила, — вздохнула царевна, гордо вскинув голову. — А может, ты просто отзовешь наследование фамилии у всех потомков дочек последнего императора, а? Тогда никакой Шурик Гогенцоллерн не посмеет полезть на престол. Прости, дядя, тебя это тоже, конечно, коснется. Ты у нас будешь Олденбург.       — И нас затронет тоже, Анна, — строго парировал самодержец. — Ты Романова только по тому указу, и твои дети именно по нему будут наследовать престол.       — Я согласна на Долгорукую и не наследовать вовсе.       Николай одернул девушку и посоветовал выслушать отца, который уже хватался за сердце.       Внимательно глядя на брата, князь сразу же понял, что тот задумал нечто хитроумное, но вряд ли приемлемое для девушки.       — Я не хочу обострять конфликт с аристократией, — повторил Петр, постукивая костяшками пальцев по столешнице. — И замуж тебя я все-таки выдам… Не за первого встречного, не беспокойся. Я слишком люблю Росс, чтобы пойти на такое…       — Замужество царевны может вызвать как раз противоположный эффект, — прервал его Николай. — Стычку между кланами. В худшем случае спровоцировать Александра на открытое выступление. Сколько можно обсуждать одно и то же, Петр?       — Он не посмеет это сделать, если законность наших действий будет дважды неоспорима и если за нами будет стоять в открытую вся сила твоих мистических способностей и весь твой клан… В этом случае никто не последует за бунтовщиками, нигде не найдут они поддержки!       Правитель помедлил, с печальной усмешкой взглянув на нахмурившегося брата и поджавшую губы дочь, и сказал:       — Николай, ты, наверное, уже понял, что ради благополучия Росса я прошу вас пойти на жертву… Я хочу, чтобы на царевне женился ты.       Анна вскрикнула и на миг отшатнулась от князя, но тот взял ее за руку и успокоил одной лишь легкой улыбкой.       — Если не хочешь, можешь не короноваться, — продолжал вошедший во вкус самодержец. — Главное, обеспечь трон наследником.       — Дядя, он предлагает тебе роль племенного быка! — в негодовании выдохнула царевна.       — А ты помолчи! — отрывисто процедил в ответ король. — Если бы наши дамы не трепетали от ужаса, наслушавшись глупых страшных историй про первого советника, они бегали бы толпами за таким мужчиной. Поверь мне, Аня, ты не пожалеешь. Да ведь ты и сама любишь его сильнее, чем кого бы то ни было, признай!       Анна вдруг заплакала, и князю пришлось успокаивать девушку, протянув ей платок. Приобнять ее за плечи он не решился.       — Я всегда относился к Анне, как к дочери. И мне совершенно безразлично, будет у меня трон или не будет. Я не собираюсь жениться. Да и грядущий кризис ты явно недооцениваешь, Петр, — сухо ответил князь.       Правитель, вскинув голову, саркастически усмехнулся:       — Вот уж не думал, что ты когда-нибудь докатишься до столь нелепых уверток. Мог бы придумать что-нибудь более эффектное, более пугающее, чтобы раз и навсегда отбрыкаться от женитьбы. Твое счастье, конечно же, важнее, чем благополучие Росса!       — Интересно, откуда ты знаешь, что счастье Росса — это то, что задумал ты? — медленно, старательно выговаривая каждое слово, поинтересовался князь. — Кстати, я догадываюсь, кто подкинул тебе эту идейку.       — А ты видишь это счастье в чем-то другом? — подавшись вперед, жестко усмехнулся Петр, игнорируя последнее замечание.       — Вижу, и намного дальше, чем ты, — тихо сказал первый советник.       На миг зал потонул в тишине. Потом самодержец с усилием встал.       — Я советую вам обоим хорошенько подумать. Первый бал через три дня, — примирительным тоном закончил он и, наградив Анну тяжелым взглядом, удалился через боковую дверь.