ВЕДЬМА

Мудрость приходит с возрастом. Но иногда возраст приходит один. Она смотрела на это пенсионное кодло и прям чувствовала внутри, как она их не уважала. — Без предисловий. Если мы обеспечим не полностью российский финал гран-при, сможем поторговаться за наш пьедестал на играх. Мешать не будут. Слушать. Не перебивать. — Бабки. Спонсоры не дадут бабки на полностью российский. Только на наших ISU не продаст трансляции. ISU не продаст рекламу. Короче, ISU не продаст полностью русский финал. Да и геополитика нам палкой в колесе. Они это считают санкциями против Путина. — А как же спортивный принцип? Господа бизнесмены от спорта. Спортсменами вас язык назвать не поворачивается. — Вот только не надо натягивать свое белое пальто от Виттона. — Блять! Резко перебила диалог женщины и мужчины единственная женщина среди этих шакалов. — Мозги обычно приходя с возрастом. У тебя Тутберидзе возраст пришел один. Ты как раньше спорила с каждым словом так и продолжаешь. Тебя сюда вызвали не для того, чтоб ты обсуждала решения. Ты здесь, чтоб послушать и пойти сделать, так как тебе говорят. И женщина еще раз ругнулась в сторону стоящей перед ними, как пионер ковре у завуча, другой женщины. Вся пенсионерская быдлота уютненько сидела на попах ровно в мягеньких креслах. Которые годами под ними не шатались. — А если мы настоим на своем и не пойдем у них на поводу? Спокойно предложила Этери, будто и не слышала агрессивного выпада в свой адрес от визави. — Ты что тупая? Саня уже быканул раз, так нас во Францию с детьми не пустили. Тебе напомнить чем заканчиваются споры с ISU? Начнем опять возникать, не то что пьедестала — вообще Пекина не увидим. С этим сраным ковидом сейчас выбросить Россию совсем — раз плюнуть. И снова грязно выругалась в сторону молодой женщины. Эта грязь, как коровий навоз, лепешками прилетала в нее. Она это так чувствовала. И как будто проникала под одежду. И каждый раз после этого она подолгу стояла под душем, пытаясь ее отмыть. Как тогда. Да, Татьяна Анатольевна права: возраст к ней, в данном случае, пришел один. Ей все так же больно и неприятно от ее проклятий. Так же, как и в детстве. «Дылда», «Чурка понаехавшая» — было самым ласкательным из ассортимента эпитетов, которыми награждали фигуристку Тутберидзе в группе у Тарасовой. Из-за этого вагона дерьма, выливаемого каждый раз на нее на тренировках, она и сбежала в Америку. Там окунулась в другое дерьмо. Но это уже совсем другая история. История о жадных истеричных продюсерах и агрессивных алкоголиках рядом. История становления железной нервной системы. Она работала со всеми национальностями. И собрала под своей крышей цветник из дружбы народов. Это было ее миссией: доказать шаблонно мыслящим представителям титульной нации, что грузины, армяне, татары и в общем все не славяне — это не только Равшан и Джамшут, это не только чернорабочие, это не только торговцы на рынках, а и большущий пласт интеллигенции, который базируется на платформе многовековой культуры. Культуры, которая расцветала тогда, когда еще на месте Москвы квакало болото. И такую интеллигенцию от спорта она растила у себя под крылом. Она врала, что не помнила как ее Тарасова тренировала. И Тарасова врала, что не помнила. Все всё прекрасно помнили. — В общем, отцепляй своих двоих от Гран-при. Финал не должен быть русским. И это не обсуждается. — А почему вы им должны верить, что если мы им отдадим гран-при, они нас не обманут с Пекином? — С ними не спорят. Нам дают выбрать один этап. Этого будет достаточно, чтоб отцепить сразу двоих. А если будем возникать — будет как с юниорами, уберут сразу с двух этапов и изменят под финал правила. Минус две. Один этап. У Камиленка — охранная грамота. Вернее сразу две. Косторная и Туктамышева. Эти этапы точно не уберут. Майя-Аня или Саша-Даша? Она прекрасно понимала, что вариант минус один от Мишина и минус один от нее не рассматривается. От слова вообще. Значит будем выжимать из лимона лимонад. — Хорошо. Я пойду вам навстречу. По гран-при. Но у меня условие. Третья путевка на Пекин моя. — Ты что предлагаешь минус Лиза? Общество рассмеялось каркающим смехом. — Да. Сказала она твердо. И смех прекратился. Настала тишина. И в ней прорезался вопрос. — Кого ты хочешь? — Пусть победит сильнейший. И спортивный принцип. Чемпионат России определит. Общество опять заржало. — Ты, Тутберидзе, реально такая на всю голову или тут перед нами гонишь беса? — Мы сейчас все тут растрогаемся и заплачем. — Тренер-мечтательница. — Ты еще скажи, что они все твои дети. — Не мои. Но дети. Помещение опять накрыло старческим ржанием. Которое прекратилось мгновенно, когда заговорил старший. — Ты тут с нами в спортивную проституцию не играй: я вам отдамся, а вы со мной расплатитесь. — А вы меня что, хотели изнасиловать по-спортивному за просто так? — Да мы с тобой, блять, и разговаривать не будем, снимем твоих с самолета и скажем — так надо. А мы с тобой, блять, разговариваем. И ждем диалога. Совместной конструктивной работы. Предложений — кого отцепляем. — А вы рискните. Снимайте. И на следующий же день в самолете буду я. И в другой федерации — любых народов мира. Думаете мне не предлагают? В очереди стоят. Уеду в Америку и буду тренировать лучших фигуристок из лучших сборных мира, в лучших условиях. — Не велика беда, Этери Гогиевна. Глейх и Дуд доведут твоих девок до Олимпиады. Двоих. А больше и не надо. — Не доведут. Даня уедет со мной. Нас здесь ничего и никто не держит. — Ну с Глейхом все понятно. Да и не велика пропажа. По прыжочкам у нас Дудаков. Вот он и отработает за всех. — Он тоже поедет со мной. — Я бы не был так уверен, Этери Гогиевна. — Вы что думаете, вы тут самые хировыебаные? И мне Сергей не рассказал о ваших подкатах? Возможно для вас станет новостью человеческая порядочность, но у нас в команде профессиональных секретов нет. — Ну тогда нам тебя легче грохнуть, чем отдавать живой врагу. Тюк — и будет Хрустальный имени Этери Тутберидзе. Ее светлой памяти. Мужчинка подошел к Этери и поднеся указательный палец к ее виску сделал «пуууу». Этери резко с яростью отбросила его руку. — То есть, я так понимаю, что вы уже охерели настолько, что готовы свою дойную корову пустить на говядину? А кому, извините, от этого лучше станет? Мишину? Давыдову? Пановой? Возможно да. А со страной что будет? Где будет Россия, если за нее будут катать их люди? А я скажу — будет  болтаться в той же заднице, в которой она была до моего возвращения. — Ну не переоценивай себя, не переоценивай. Останутся Глейхенгауз и Дудаков. Им методика знакома. Как-то вырастят чемпионов. Этери захохотала. — Розанову тоже методика знакома. Да только без меня ни у кого не получится. — Почему это? Этери подошла близко и опершись о стол склонилась над старичком и прошипела ему прямо в глаза. — А потому, что я ВЕДЬМА. И глаза из карих вмиг превратились в болотно-зеленые. Момент — и вернулись обратно. И грива курчавых волос, вся в черных одеждах, Мефистофелем покинула собрание нечисти. Хлопнув дверью на прощание. Таким же энергичным шагом вышла на улицу. Из машины вмиг вышел мужчина и приобнял женщину за талию, помогая ей разместиться на пассажирском сидении. — Точно ведьма. Глядя на нее сверху в окно согласилось собрание.