of queens, knigth and pawns

Лея плакала так, как не позволяла себе уже много лет. Она плакала о своих родителях, хотя они были здесь. Она плакала о своем Люке и его потерянных мечтах. О Бене, ее сыне, который был настолько потерян, что убил Хана. О Бене, который до вчерашнего дня, она была уверена, что его можно спасти. Она ошибалась в этом, очень ошибалась, и Хан заплатил за это. Здесь и сейчас, плача на руках у матери, она поняла, что Хан мертв. Ее Хан, а не тот молодой человек в кабине, такой злой и горький. Хан, с которым она прожила всю жизнь, и хорошую, и плохую. Она рассказала Вейдеру, но правда ее слов не была усвоена. События последних двух дней несколько притупили ее, но теперь от этого было не убежать. Сможет ли она когда-нибудь простить своего сына? Хуже того, из-за того, где и когда она находилась, могла ли она вообще думать о том, что он может быть у нее? Эти мысли проносились у нее в голове, и она ужасалась самой себе за то, что даже подумала о них. Было бы лучше для всей галактики, если бы ее сына не было в живых и он не смог бы посеять в ней такой хаос? Конечно, она хотела вернуть его, она хотела вернуть Бена. Но это была не та ситуация, которая была поставлена перед ней. Это не было ее преследованием сына, чтобы заставить его прекратить то, что он делает. Это был вопрос: может ли она вообще рисковать его существованием? Было ли безответственно с ее стороны игнорировать вред, который он может причинить, только потому, что все, о чем она могла думать, это ее маленький мальчик, смотрящий на нее широко раскрытыми карими глазами и говорящий своим мягким детским голосом: «Мама». Или смышленый ребенок, который был таким серьезным и неловким во всем? Затем она подумала о том, каким потерянным стал ее сын. Может быть, Вейдер был прав, будь проклята его душа, может быть, не было способа достучаться до него. И, наконец, она плакала о себе. Она не знала, что делать с каждым из них — Люком, Хэном, Чуи, своими родителями. Да, она спасла Альдераан, но она была так ослеплена открывшейся перед ней возможностью, что не понимала, что за все обещания, которые давала эта временная шкала, придется заплатить. Она была одинока, ее покинули столько людей, которых она любила, и она думала, что поняла, насколько это может быть болезненно. Она сильно ошибалась в этом. Когда вся история, хорошая и плохая, была стерта со всеми, она стала для всех чужой. Мать продолжала держать ее на руках, нежно покачивая взад-вперед и напевая тихую колыбельную. Лея почувствовала осторожное движение в Силе, нерешительное и неуверенное, пытаясь определить ее настроение. Вероятно, это был Люк, тренирующийся в Силе с Кеноби. Нежное прикосновение было наполнено заботой, но очень нерешительной. Он быстро отстранился, когда она переключила свое внимание на него. Люк, вероятно, был просто озадачен бурей эмоций, рассудила она. На этом корабле больше не было никого, кто мог бы так к ней обратиться или проявить заботу. Лея начала чувствовать, как рыдания стихают от этого сочувственного знака поддержки, черпая в нем силы. Да, она была одна, но ей не обязательно было оставаться такой. Она подняла голову, чтобы посмотреть на обеспокоенное лицо матери. Она не чувствовала себя лучше, просто очистилась. — О, Лея, — прошептала она. — Это первый раз, когда ты плакала по нему? Она кивнула головой. — Я просто легла спать, думая, что утром хорошенько поплачу об этом, когда шок пройдет, и я проснусь на этом проклятом шаттле. Мамино лицо было полно сочувствия и общего горя. Она взяла лицо Леи в свои руки. Лея закрыла глаза и стала наслаждаться этой единственной победой из того беспорядка, в который превратилась ее жизнь. — Лея, я не могу знать, как далеко ты продвинулась, когда я думаю о том, как все было для меня тридцать четыре года назад и сейчас, ну, — она мягко улыбнулась. — Сомневаюсь, что я была бы так же спокойна, как ты. Но знай, я очень горжусь женщиной, которую вижу перед собой. Лея почувствовала, как поднимается паника. — Ты не можешь этого знать, — настаивала она. — Разве я не могу? — Ты не знаешь, как часто я терпела неудачи в будущем. Посмотри, как сильно я провалилась сейчас. Если бы я только придержала язык… — Лея, Лея, — прервала ее мать, мягко покачав головой. — Послушай меня. Хотя я не знаю всех подробностей того, что произошло в твоей жизни, я вижу женщину, которая столкнулась с неизмеримым злом и вышла победительницей. Я вижу женщину, которая была поставлена в невозможную ситуацию, которая наверняка сломила бы меньших существ. У кого хватило смелости и мужества найти решение, чтобы выйти из нее? Да, Вейдер знает, и ты считаешь это большой неудачей со своей стороны. Но, любовь моя, подумай обо всем, что ты от него скрывала. База Повстанцев в безопасности. Твой брат в безопасности. Это не мелочи. Лея открыла рот, чтобы возразить, но мать прервала ее. — Ты всегда так непомерно строга к себе. Подталкиваешь себя все дальше и дальше, всегда ради какой-то постоянно расширяющейся цели. Я беспокоилась, ох как я беспокоилась, что без нас с отцом здесь, чтобы привязать тебя, ты превратишь себя в ничто. Но это не так. Ты здесь, все еще заботишься, все еще сражаешься, и тебя не снедает горечь от того, что судьба оставила у твоих ног. Ты все еще любишь Лея. — И тут пальцы ее матери начали прослеживать следы слез на лице Леи. — Вот доказательство. Ты все еще ценишь это, и я могу только восхищаться силой, которая, должно быть, потребовалась тебе. Лея почувствовала, как на ее лице появляется улыбка, когда мать заверила ее. Она положила свои руки на руки матери. — Как же я скучала по тебе, мама. Мать широко улыбнулась ей в знак любви. — Что ж, я сделаю все возможное, чтобы в будущем ты этого не делала. Улыбка Леи дрогнула, но она сдержала это глупое обещание. Она была слишком убита горем, чтобы так скоро снова потерять свою мать. Она снова сжала руки матери и уронила их. Ее мать сделала то же самое. Лея не хотела нарушать это настроение, но теперь, когда она успокоилась, ее мучил один вопрос. — Почему ты солгала мне? О нем? Лицо ее матери наполнилось удивлением. — О Вейдере? Лея, ты была слишком мала, чтобы знать. Мы с отцом всегда собирались рассказать тебе. Она уже знала это. Эта проклятая музыкальная шкатулка, которая разрушила все вокруг. Она знала, что послание должно было прийти после смерти Вейдера, от руки Люка или от ее руки. Лея отогнала эту мысль. Это было некрасиво и недоброжелательно, у них были веские причины не раскрывать правду. Она покачала головой. — Нет, я имела в виду сегодня. Когда я сказала тебе, что Вейдер знал, ты солгала мне. Лицо матери омрачилось пониманием. — О. Тогда… — Она горестно покачала головой. — Привычка, я полагаю. Это давний рефлекс — защищать тебя от этого знания. И это был довольно большой секрет, который мы хранили так долго, что нам пришлось быть очень осторожными. — Она сцепила пальцы перед собой и расправила плечи. — Сейчас, когда я все знаю, я думаю, что это выглядит как глупость с моей стороны, но я пыталась защитить тебя. Дочь, с которой я, помнится, разговаривала две недели назад, не справилась бы с этой информацией. Упреки матери всегда были хуже, чем упреки отца. Они всегда звучали ласково, но это лишь делало упреки для нее еще острее. Лея попыталась вспомнить себя в девятнадцать лет, а затем представить, как она узнает о своем происхождении. Она помрачнела: это была бы катастрофа. Даже в двадцать три года, с учетом всего того, что она узнала о потерях и предательстве, это было тяжелым ударом. И это при том, что рядом с ней был брат, который поддерживал ее, ведь он был единственным человеком в галактике, который знал, что это за бремя. В одиночку она бы впала в саморазрушительную ярость. — Хватит об этом, Лея, — мягко укорила ее мать, читая ее лицо. — Все кончено. Ты прошла через это и выжила. Нет смысла разбираться с тем, что могло бы быть. Лея почувствовала, как ее передернуло, и заставила себя успокоиться. Ее мать не намеренно пыталась быть снисходительной. — Мама, сейчас я имею дело только с тем, что могло бы быть, — напомнила она ей. На мамином лице отразилось смущение. — Ну, да. Наверное, я никогда не думала об этом так. Лея оставила все как есть. Она ничего не могла поделать, кроме как быть терпеливой с родителями. Они восприняли открытие обстоятельств довольно хорошо, но им потребуется время, чтобы привыкнуть к тому, что она теперь намного старше, чем кажется. — У меня к тебе вопрос, если ты не возражаешь. Лея кивнула в знак согласия. Она была уверена, что ее мама не станет затрагивать темы, на которые Лея не сможет ответить. Мамина улыбка была теплой и приветливой: — Я много лет гадала об этом. — Она наклонилась и заговорщически прошептала: — Какой у тебя брат? Лея рассмеялась чисто и свободно, впервые за то время, что казалось вечностью. — Я позволю тебе сделать это открытие самостоятельно. Но, думаю, он тебе понравится. *** Она сидела за столом дежарика в главном трюме, рассеянно водя пальцами по доске. Ее мать ушла в каюту экипажа, желая отдохнуть. У них еще было время до прибытия на Явин, и ей хотелось побыть наедине со своими мыслями. Это место было для нее домом, и все, что она чувствовала, сидя здесь, — это отголоски разговоров, ужинов и драк, которые здесь происходили. Смех Бена, когда Хан гнался за ним по этим самым коридорам. Чуи, упрекающий Хана за какое-то «усовершенствование» «Сокола», которое пошло не так. Люк беззвучно смеялся, когда R2 и Трипио предавались одному из своих многочисленных препирательств. А теперь все эти события существовали только в ее воображении. Призраки того, что могло бы быть, вместо того, что было. Альдераан был домом, который она еще могла вернуть себе. Могла ли она сказать то же самое о «Соколе»? Должна ли она его восстанавливать? Она почувствовала раздражение от собственной нерешительности в этом вопросе. Может, хоть раз она оставит все как есть и позволит событиям происходить так, как они будут происходить? Затем она почувствовала присутствие Люка на краю коридора и подошла ближе. Она подумала о том, чтобы уйти и отложить этот разговор. Нет, он воспримет это неправильно. Он явно искал ее, и она не хотела, чтобы их отношения начались не с той ноги. Впрочем, откровение об их кровных узах могло подождать. Она стала спокойнее, это точно, но она еще не до конца доверяла себе, чтобы снова заводить разговор о ситуации, в которой она оказалась. Пока она не придет в равновесие после потрясений последних двух дней, она будет держать язык за зубами. Возможно, это было трусостью, но Лея чувствовала, что заслужила передышку. Он вошел через дверь и увидел, что она сидит за столом. Он подошел к ней. Она уставилась на него, любопытствуя, как все это будет происходить. Он излучал нервозность, а она явно не искала компанию. — Здравствуйте, я Люк Скайуокер. — Он широко и нервно улыбнулся. Не так драматично, как его первое представление, но этот стандарт было довольно трудно превзойти. Еще час назад она и представить себе не могла, что сможет вести этот разговор без эмоций. Но после срыва в объятия матери она чувствовала себя гораздо спокойнее. Не то чтобы ей не было больно, просто она могла лучше справиться с этим. Он протянул руку для пожатия, и на мгновение Лея смутилась от ее естественного вида. Улыбка Люка слегка дрогнула, когда она уставилась на его протянутую руку. Затем ее усталый мозг уловил обстоятельства, и она быстро подняла свою, чтобы сжать его еще не отрубленную руку. — Здравствуй, Люк, — сказала она, одарив его самой дружелюбной улыбкой, на которую только была способна. — Я Лея Органа. Он воспринял это как приглашение и сел рядом с ней в круглую кабину. — Да, я знаю. Это я нашел ваше сообщение на дроидах и принес их Бену. — Это было мило с твоей стороны и смело. Он слегка покраснел от комплимента. — Я не знаю насчет храбрости, но это было правильно. — Это не тот выбор, который сделал бы каждый. — Его лицо потемнело, и у нее возникло мимолетное впечатление, что в его голове промелькнули лица. Возможно, Оуэн и Беру? Она продолжила успокаивать его. — Ну, ты здесь, с беглецом из Империи и изгнанным джедаем. Это, конечно, был трудный выбор. Его застенчивая манера поведения исчезла, сменившись печалью. — На самом деле выбор был невелик. Моя тетя и дядя были теми, кто купил дроидов. Они были убиты штурмовиками, пока я был с Беном. У меня нет дома, куда я могла бы пойти. — Я сожалею о твоей потере, — утешительно сказала она. — И что ты, и они, оказались втянуты в это». И она сожалела. Конечно, она ничего не могла сделать. Ни в этот раз, ни в прошлый, но это была косвенная ее вина, что дроиды нашли путь к семье Люка. Или, может быть, Сила. Ее брату не суждено было стать фермером-влагодобытчиком, так же как ей — пастухом-нерфоводом. Однако она сожалела, что его семья поплатилась за это. — Это не твоя вина, — сказал он. — Это ужасно, что их больше нет, но не ты их убила. Империя решила сделать это. Блин, мой дядя продал бы им дроидов, если бы они попросили. Но вместо этого они пошли по самому жестокому пути, и это не твоя заслуга. Я хочу помочь. — Его лицо опустилось, но потом он взял себя в руки и поправил: — Я всегда хотел помочь. Но до сих пор не я расплачивался за действия Империи. Все это было так далеко от меня. — Горе, обнаженное и ужасное, заполнило его слишком молодое лицо. — Я скучаю по ним, и после того, как все это закончится, я, наверное, хорошенько поплачу об этом, но если бы это были не они, это был бы кто-то другой. Она не помнила, чтобы Люк был таким мудрым, когда был молод. Храбрым — да. Преданным — да. Безумная удача тоже приходила на ум. Но не это. Когда она думала о нем в этом возрасте, все, что она могла вспомнить, это его широко раскрытые глаза на все новое, с чем он сталкивался. Хотя его воспитание в мире внешнего кольца не дало ему возможности познакомиться с большой галактикой, он никогда не был наивным. Тот, кто рос в мире, контролируемом хаттами, быстро терял это чувство. — Что ж, это моя печальная история о том, как я оказался здесь. Как вы оказались в рядах повстанцев? Это не то, чего я ожидал от принцессы из мира Ядра? Она одарила его дразнящей улыбкой: — Ты знаешь много принцесс, не так ли? Я разочарована, я думала, что буду твоей первой. Ты должен сказать мне, как я выгляжу. — Нет, ты моя первая. Ну, не в смысле девушек, я знаю много девушек. Ну, несколько. Не очень хорошо, или что-то в этом роде. Я имел в виду… — он запнулся, когда смущение залило его лицо. О, это было восхитительно, ее брат спотыкался на своем языке и говорил все, что приходило в голову. Люк не делал этого уже много лет. Честно говоря, она уже и забыла, насколько он был скован на язык в присутствии людей, когда только поступил на службу. Пройдут годы, прежде чем она позволит этому Люку забыть об этом. Если вообще когда-нибудь. — Прости, это было глупо, не так ли? Она рассмеялась и мягко прижалась плечом к его плечу: — Все в порядке. Многие люди так думают, поэтому мне сходит с рук половина вещей, которые я делаю. И чтобы ответить на твой вопрос, я думаю, я родилась в этом. Мой отец был одним из основателей Альянса. — И ее родная мать тоже, раз уж она об этом подумала. Какая удивительная ирония, что она и Люк были детьми основателей двух столпов галактики. — О. — Он выглядел очень впечатленным. — Как давно ты в этом участвуешь? — Ааа… — она судорожно пыталась посчитать в уме и сдалась — С шестнадцати лет. — она остановилась на этом. — Когда мне было шестнадцать, мой дядя едва отпустил меня одну на местную заставу. Не могу себе представить, чтобы мне настолько доверяли родители». Более чем вероятно, недоверие к миру. Она не могла представить, после всего, что слышала об Оуэне и Беру Ларс, что они не полностью доверяли своему племяннику. Впрочем, задним числом Люк сам поймет это откровение. Поняв, какой опасности он подвергался всю свою жизнь, Люк многое в своем детстве понял по-другому. — Я никогда не встречал никого, кто доверял бы дроидам так, как ты доверяешь своим. Откуда ты знал, что они выполнят задание? — Он выглядел в целом озадаченным этим вопросом. — Всегда доверяй дроиду, — сказала она ему. На его пустой взгляд она внутренне вздохнула. Точно, никакого опыта общения с R2 и его бесконечной способностью попадать в неприятности и выпутываться из них. — Я использовала их раньше, — заверила она его, — Много раз в моей шпионской работе против Империи. — Ты шпионка? — Ну, я была. Я была членом Имперского Сената. Но Империя распустила этот орган, так что я осталась без работы». Он рассмеялся над слабой шуткой, как она и предполагала. Проклятье, знал ли он, что она никак не могла этого узнать? Очевидно, нет, он не выглядел слишком озадаченным ее знаниями. «С другой стороны, похоже, что есть новые и захватывающие возможности быть открытым бунтарем. — Ну, похоже, что мы оба начнем с одной и той же точки. — Он застенчиво улыбнулся этой мысли. — Думаю, мне бы это понравилось, — мягко сказала она, протягивая руку и сжимая его ладонь. Конечно, именно в этот момент в помещение вошел Хан, с его невероятным временем для самого неудачного входа. — Ну разве не уютно? — промурлыкал он, глядя на их тесные позы. Она нахмурилась от его сарказма, на что он обиделся? Это был его усталый голос. Рядом с ней Люк застыл в явном возмущении от ее имени. — Да, это называется болтовня. Это то, что люди делают, чтобы узнать друг друга. Тебе стоит попробовать это, вместо того чтобы отпускать ехидные замечания по любому поводу. — Она определенно чувствовала ревность со стороны своего брата. Возможно, ей следовало затронуть тему родства. Она все еще устала и не могла держать себя в руках, но, возможно, этот разговор был бы не так страшен, как этот. — Не нагнетайте обстановку. Я услышал голоса и просто зашел сюда посмотреть, как дела у моих пассажиров. — Хан широко нахально ухмыльнулся, подходя к столу, явно желая позлить Люка. Или пофлиртовать с ней. Возможно, и то, и другое, честно говоря. — Мне нравится думать, что я здесь работаю по полной программе. — Он соблазнительно подмигнул Лее. — Мы в порядке, — пробурчал Люк. Она действительно жалела, что отложила рассказ о случившемся даже на день. Она забыла об этом… о том, что у них двоих было с ней в самом начале. Нет, она заставила себя забыть. Она собиралась покончить с этим сейчас, пока ее лицо не выдало то, что она не хотела объяснять. — Ну, как бы ни было весело, когда ты сражаешься, как ранкор сражается за кость, мне нужно отдохнуть. — Люк поднял голову, слегка пораженный ее ледяным тоном, и она успокаивающе похлопала его по руке: — Приятно было познакомиться, Люк Скайуокер. — Мне тоже было приятно с вами познакомиться, — ответил он, улыбка вернулась. Она оставила их вдвоем позировать. *** Она бродила по знакомым коридорам, направляясь к каютам экипажа, но не имея в голове никакой цели. Она заметила своего отца во второй каюте экипажа, сидящего в кресле. Он одарил ее страдальческой улыбкой, когда заметил, что она стоит в дверях. — Входи, Лея. — Затем он прочистил горло, его рука беспокойно двигалась на коленях. — Лея, твоя мать говорила со мной, прежде чем легла отдохнуть. Она рассказала мне, что случилось с твоим мужем. — Его голос дрогнул на слове «муж». — Прости, что я так плохо отреагировал. Я видел только то, что он расстроил тебя. Я не понимал, что это произошло не по его вине. — Ты мог бы поверить мне на слово, — с горечью подумала она. Нет, это было несправедливо, он тоже оказался в трудной ситуации. — Все в порядке, — сказала она. Папа посмотрел на нее с укором: — Значит, не все в порядке. — Но поверь мне, если я знаю что-нибудь о Хане Соло, он производит самое плохое первое впечатление. Я постараюсь не принимать это на свой счет. Он рассмеялся: — Ну, я не могу сказать, что ты его не знаешь, — а потом погрустнел: — Ты можешь рассказать мне, как он умер? Она покачала головой. — Это был не несчастный случай и не болезнь, если тебе интересно. Но я действительно не хочу говорить об этом папа. Это слишком рано. — Хорошо. Я могу это понять. — Он заколебался, а затем продолжил: — Могу я спросить, что именно ты в нем нашла? Ее раздражало, что он опять не поверил ей на слово. Она бы не вышла замуж за Хана, если бы у нее не было на то веских причин. Она укорила себя за нелюбезность этой мысли. А как бы она повела себя с Беном? Папа смотрел на своего единственного ребенка, который, очевидно, женился на незнакомке. За кого-то, кто, по правде говоря, на данный момент был не лучше «наемника», как он так красноречиво выразился. Он лишь хотел понять. Она перебрала в уме все случаи верности Хана, его умение рассмешить ее, его готовность встретить ее лоб в лоб и накричать в ответ. Но был один случай, значение которого ее отец понял бы сразу. — Через несколько лет после этого мы попали в ловушку, которую устроила для нас Империя. Мы искали убежища у нейтральной стороны. Мы думали, что его предложение помочь нам было искренним, он не питал любви к Империи. Однако Вейдер опередил нас и ждал нас в столовой. Мы вошли туда совершенно неподготовленными, а он стоял там и ждал нас, — проглотила она воспоминание о холодном шоке, который оставило в ней это зрелище. — Первое, что делает Хан, — достает бластер и стреляет в него. Конечно, это было бесполезно, Вейдер отклонил выстрелы. Но я видела, как имперские офицеры ломались от страха при виде знаменитого Темного Лорда Ситхов, но первой реакцией Хана было нападение. Для этого нужен стальной позвоночник. Этот Хан просто еще не знает этого. Ее отец хмыкнул. Он не выглядел убежденным, но и не выглядел обеспокоенным. Она немного постояла в тишине, гадая, есть ли у него еще вопросы к ней о ее муже. Или о внуках. Сила, как она должна была объяснить отцу про Бена? — Нам нужна история, — сказал он ей вместо этого. Лея подняла бровь. — Для чего? — О том, как ты сбежала. Я не думаю, что ты хочешь рассказать всем правду об этом, Лея. Они бы знали. Все бы снова узнали, и эти взгляды последовали бы за ними. Лее, в общем-то, было наплевать на то, что люди думают о ней. Но страх, наполнявший лица людей, когда они узнавали в ней «дочь лорда Вейдера», каждый раз вызывал у нее инстинктивную тошноту и отвращение. — Да, — согласилась она, — наверное, да. — Она задумалась на мгновение, размышляя, что проще всего было бы сказать. — Думаю, лучше всего будет придерживаться правды, насколько это возможно. Меня захватили на борту «Тантива V» и привезли на Звезду Смерти. Лорд Вейдер начал меня допрашивать, — она провела пальцем по синякам на шее. — Он решил, что меня нужно перевезти на Корусант по причинам, в которые я не посвящена. Я убила охранников в шаттле и изменила план полета. — Это не самая правдоподобная история, но сойдет, — предупредил папа. — Но я не могу придумать ничего лучше, как оказаться владельцем имперского шаттла класса «Лямбда». — Затем он нахмурился: — Как тебе удалось это сделать? — Я использовала код авторизации Таркина. Он быстро сел в свое кресло. — Что ты сделала? — спросил он удивленно. Она ухмыльнулась. — Я использовала его код. Я знаю его текущий код. — Почему ты его знаешь? Лицо Леи скривилось от отвращения. — Причина не важна, — преуменьшила она. — Еще что-то из будущего, о чем ты мне не хочешь рассказывать? — Она посмотрела на него ровным взглядом, и он вздохнул. Он вернулся к своему первоначальному вопросу: — У тебя будут люди, которые будут интересоваться, не растение ли ты. Она пожала плечами. — Пусть гадают, я не растение. — Среди повстанцев будет много людей, которые не поверят, что девятнадцатилетняя девушка, не имеющая формального боевого опыта, смогла выдержать пытки Вейдера и одолеть свою охрану. И у них будут веские причины не верить. — Таков был ее отец, всегда указывавший на практические проблемы ее причудливым капризам. Только это была не прихоть. — Но я обучена. Ты и мои тети позаботились об этом. — Он нахмурился, но кивнул, соглашаясь. — Ты сам сказал, что нет лучшей истории, чтобы рассказать им. — Скажи им правду. — На ее отрицательный ответ он добавил: — По крайней мере, высшему командованию. С твоими разведданными, подкрепляющими твои слова, они поддержат тебя против любого обвинения. Снова это. — Нет. Этого не произойдет. Я сказала тебе почему. — И я понимаю, чего ты боишься. Но Лея уверена, что если несколько человек будут в курсе проблемы, мы сможем ее обойти. — Нет, папа, не могу. — Я не понимаю, почему ты так уверена, что сможешь все исправить сама. Она покачала головой: — Я не настолько самонадеянна. Я не уверена, что смогу сделать это лучше. Я знаю только, что если рассказать большему количеству людей о том, что может произойти, все станет еще хуже. — Это все, что ей было нужно, решение комитета на основе возможных альтернативных временных линий. Ее отец сменил тактику: — Лея, я не думаю, что ты понимаешь, как это повлияет на твою репутацию. Недоверие будет преследовать тебя повсюду. Возможно, оно никогда не исчезнет. Она горько рассмеялась: — Ты думаешь, это первый раз, когда люди сомневаются в моих мотивах. Все эти годы я предупреждала… — она запнулась, поняв, что попала на опасную территорию. — Нет, мы не будем об этом говорить. Достаточно сказать, что я знаю, каково это, когда люди сомневаются в каждом твоем шаге и мотиве. — Ты действительно не собираешься говорить со мной о большей части своей жизни? Она покачала головой. — Я не могу. Для меня слишком легко выдать что-то. Печаль папы усилилась: — Лея, так жить нельзя. Ты не можешь провести остаток жизни, вечно сдерживая свой язык. Тебе нужно с кем-то поговорить. С кем угодно. Она почувствовала, как напрягся ее позвоночник: — Значит, это путь, по которому я должна идти. Это не первый раз, когда мне приходится стоять на своем, и не последний. Папа только покачал головой, но больше ничего не сказал. Удрученная Лея вышла из дверного проема. *** Она снова оказалась в главном трюме. Она не чувствовала потребности в отдыхе, разговор с отцом заставил ее нервничать. Он высказал хорошую мысль. Может ли она провести следующие тридцать четыре года своей жизни, вечно прикусывая язык? Тщательно взвешивая все свои слова, опасаясь, что она скажет что-то, чего не должна знать. Или боялась, что изменит все к худшему? Если это не было для нее определением ада, то она не знала, что было бы. Все это должно было закончиться катастрофой. Она прислонилась к шкафам и начала тихонько биться о них затылком в молчаливом разочаровании. — Ты поранишь себя, если будешь продолжать в том же духе, — заметил Хан из коридора. Она фыркнула. — Это меньшее из того, что меня беспокоит, капитан. — Но она все же остановила движение. — Хан. Меня зовут Хан. — Он вошел в комнату, приближаясь к ней. Когда он не остановился, а наклонился к ней, она вздрогнула, похоронив инстинкт повернуть голову к нему на грудь в поисках успокоения. — Расслабься, — проговорил он, и тут она услышала, как позади нее открывается шкаф. Он отдернул руку, чтобы она могла увидеть, что в нем лежит. Это был бакта-пластырь. — Я как раз за этим, — протянул он ей. Она молча взяла его и вскрыла упаковку. Он отступил на несколько шагов назад на более вежливое расстояние. — Извините, это бренд «вне рынка». — Он жестом указал на ее шею. — Должно быть достаточно, чтобы справиться с этим. Она издала небольшой смешок. — У контрабандиста незаконно изготовленный товар. Я в шоке, говорю вам. В шоке. — Она осторожно начала прикладывать длинную тонкую ткань к шее. Это не закроет все синяки, но для начала будет неплохо. — Ну, не все из нас выросли во дворце. — Его дразнящая ухмылка померкла, когда он осмотрел все еще видимую часть ее синяков. — Вейдер, да? — Да. — Никогда не имел удовольствия встретиться с ним. Хотя слышал истории. Тебе повезло, что он хотел оставить тебя в живых. — Это я, счастливица. — Да, ей очень повезло, что она его дочь. Возможно, ей следовало бы останавливаться у каждого встречного храма и зажигать свечу в молитве за этот факт. По крайней мере, это был не Палпатин. Сосредоточься на позитиве, Лея, это мог быть Палпатин. Давайте просто держать эту счастливую мысль в голове. — Спасибо, — сказала она, жестом погладив себя по шее, отступая от своих манер. — Нет проблем. — Он стоял, уставившись на нее. — Что? — спросила она, удивленная его молчанием и пристальным взглядом. — Просто пытаюсь понять тебя. Большинство людей, которых я знаю, после встречи с ним рыдали бы в коридорах и были бы на полпути к безумию. Вы же, напротив, проплываете мимо, командуете всеми вокруг и вообще ведете себя так, будто вам на все наплевать. Это не то, чего я ожидал от королевской особы, родившейся в Основном мире. — Хотя она и не ожидала. Они с Люком так и не смогли выяснить, где они родились. Возможно, теперь она сможет это выяснить. — Я думаю, тебе нужно расширить свои горизонты. — О, поверьте мне, принцесса, они достаточно широкие. — Он задумчиво смотрит на нее. — Может быть, вам просто нужно встречать больше людей. — Почему-то я не думаю, что это докажет мою неправоту. — Он кокетливо улыбнулся ей. — Но знаешь, чего я действительно не понимаю? — Я нахожусь на грани предвкушения. — Столкновение с главным императорским силовиком не пугает тебя, а бегство от Империи даже не заставляет попотеть. Но я, — и тут довольная ухмылка заиграла на его губах. — маленький старый я. Я заставляю вас нервничать. — Не льстите себе, капитан, — ответила она. — Мне нравятся хорошие мужчины. «Лгунья», — пробурчал ее внутренний Хан. — Заткнись, ты не помогаешь. — Это факт? — хмыкнул он себе под нос. — Я буду иметь это в виду. — И он зашагал прочь, обратно в кабину. Лея наблюдала за ним всю дорогу, любуясь видом. В конце концов, она была всего лишь человеком. *** Когда Хан криком объявил, что они приближаются к месту назначения, Лея и ее отец втиснулись в кабину. Хан открыл канал связи, как только они вышли из гиперпространства. Папа наклонился вперед и назвал свой код. Хан начал. — Подожди, подожди, подожди. Я думал, что везу вас на место встречи. На самом деле я должен был привезти тебя на базу повстанцев. Настоящую базу Повстанцев. За которую Империя предлагает огромную награду? Вы что, с ума сошли? — Его голубые глаза широко раскрылись, а лицо было потрясенным. Папа напрягся и посмотрел на него. — Лея считает, что тебе можно доверять, и я верю в ее мнение — Что ж, Хан не сильно поднялся в его оценке. Недоверчивое лицо Хана повернулось к ней, и она вопросительно изогнула бровь. — Ты собираешься доказать, что я ошибаюсь? — спросила она. — Ну… — пролепетал он. Чуи хмыкнул. — <Она не ошибается насчет тебя, Хан. Ты бы все равно не рассказал Империи. Прими комплимент и, что более важно, оплату и двигайся дальше>. *** Когда они сошли с борта «Сокола», Лейя не была шокирована, увидев большой приветственный комитет. Мон Мотма, Ян Додонна, Давитс Дрейвен и генерал Уиллард стояли впереди, а Лейя и остальные направились к ним в просторную летную палубу. Мон широко улыбнулась, когда заметила их. — Бейл, Бреха, когда мы услышали объявление о вашем аресте, мы так волновались. Папа улыбнулся в ответ. — Мы в безопасности. — Он сцепил руки за спиной и добавил: — Если мы прибыли в менее чем идеальных условиях. Но я рад сообщить, что чертежи находятся в безопасности в банках памяти этого астромеха. — Он сделал жест, и R2 выступил вперед. Генерал Уиллард сделал движение, и группа техников отделилась от него и устремилась вперед, чтобы окружить маленького дроида. Трипио издал небольшой звук бедствия, и Лея повернулась к нему: — С ним все будет в порядке, — заверила она золотого дроида. — Они будут с ним особенно осторожны. — Но принцесса Лея… — возразил он, его тон стал тревожным. Она вздохнула. — Тогда иди с ним. Ты не нужен немедленно, и я уверена, что ему станет легче. Трипио поблагодарил и последовал за небольшой толпой, пока они вели дроида дальше вглубь базы к центрам данных, куда они могли сбрасывать информацию. Мон Мотма смотрела, как они уходят, потом повернулась лицом ко всем и, казалось, заметила других пассажиров, кроме Леи, папы и мамы. На ее лице появилось выражение глубокого облегчения, когда она увидела старика в потрепанных одеждах. Улыбаясь, она подошла к нему, пока не оказалась в нескольких футах перед беловолосым мужчиной. — Генерал Оби-Ван Кеноби, — произнесла она своим твердым ясным голосом, с удивлением глядя на старого джедая. Ее голос отчетливо прозвучал в пещере, и Додонна, Дрейвен и Уиллард потрясенно посмотрели на джедая. На толпу в ангарном отсеке опустилась тишина. Вокруг затихли голоса, а лица, полные благоговения, обратились к ним. Это, казалось, ничуть не смутило старика, он слабо улыбнулся и отвесил глубокий официальный поклон: — Сенатор Мон Мотма. Давно не виделись. Ее рот дернулся от удовольствия. — Я больше не сенатор, — сообщила она ему, — просто Мон. — Бейл упомянул, что пошлет кого-нибудь за вами. Я не могу подчеркнуть всю серьезность наших обстоятельств. Оби-Ван нахмурился: — Я не уверен, что могу сделать, но я более чем готов предложить помощь. — Он повернулся к Люку: — Могу я представить вам своего спутника? Это Люк Скайуокер. Люк, выглядевший немного взволнованным от такого внимания к нему, сделал неуклюжую попытку поклониться. — Мэм, — сказал он соответственно. — Скайуокер? Как Энакин Скайуокер? — спросила она. Люк кивнул. — Он был моим отцом. — В его голосе прозвучала нотка гордости. О, это должно было вернуться и преследовать их всех позже. Она окинула папу и Оби-Вана глубокомысленным взглядом. — Не понимаю, почему я так удивлена, — сказала она ровным тоном. Затем обратилась непосредственно к Оби-Вану: — У тебя всегда было чутье на драматический выход. Его рот дернулся: — Полагаю, это справедливая жалоба. — Ну, разве это не день, полный неожиданных сюрпризов? — сказала она. — Пойдемте, нам нужно многое обсудить, — она посмотрела на папу, маму и Лею. — Все вы, я не могу дождаться, чтобы узнать, как это произошло. *** Последующее совещание было таким же, как и все другие, на которых присутствовала Лея. Несколько важных фактов перемежались с большим количеством разговоров, так как каждый чувствовал необходимость прокомментировать сказанное. Она ненавидела собрания. Они были важны, она знала, что они важны. Она не понимала, почему они всегда занимают в два раза больше времени, чем нужно. Как и ожидалось, ее рассказ о том, как она спаслась со Звезды Смерти, был встречен со здоровой долей скептицизма, но присутствие Кеноби, казалось, привлекло большую часть их внимания. Справедливости ради, знаменитый генерал-джедай времен Войн клонов с сыном своего не менее знаменитого партнера на буксире должен был быть интереснее, чем ее обстоятельства. Она знала, что лучше не думать, что этот вопрос был полностью закрыт. Оби-Ван был новой блестящей игрушкой, но рано или поздно подробности ее побега снова всплывут, возможно, в самый неподходящий момент. Капитан Салано появился через десять минут после начала брифинга, посадив ее на летную палубу. После того, как его проверили на наличие устройств слежения, ее поблагодарили за приобретение шаттла. Но Дрейвен все еще смотрел на нее с подозрением в глазах. Ей придется следить за ним. После того как ее с благодарностью удалили с совещания, она бродила по базе, не зная, куда ей идти. Планы все еще анализировались, и высшее командование Альянса вместе с Кеноби обсуждало, что делать с ними дальше. Выследить Звезду Смерти было первоочередной задачей, но вопрос заключался в том, как это сделать? Она была способна к гиперпространственному полету, и нужно было добраться до нее, пока ни одна из планет не поплатилась за это так же, как почти поплатился Альдераан. Первой мыслью Леи было подражать Императору. Сообщить кому-нибудь местоположение Явина и увидеть их приближение, но она сомневалась, что кто-то там прислушается к ее совету. План был слишком рискованным для Альянса, а они не были уверены, что способны захватить боевую станцию. Возможно, именно здесь ей следовало намекнуть отцу, что это можно сделать. Если Таркин сразу же прилетит на Явин, это будет меньшее количество невинных планет, которые нужно будет уничтожить. Отследить станцию было бы практически невозможно, почему бы не доставить ее к ним? Они могли заранее эвакуировать большую часть персонала и припасов за пределы станции. Это был большой риск, но просчитанный. Хотя после всех потерь, которые они понесли, добывая эти проклятые штуки, она искренне сомневалась, что кто-то из Совета готов пойти на такую авантюру. Она не видела, чтобы Мон, Додонна или Уиллард подписались под этим планом. Когда она сосредоточилась на окружающей обстановке, то с удивлением увидела себя в ангарном отсеке, всего в тридцати футах от «Сокола». Хэн загружал в корабль припасы, а Чуи помогал ему. Это прощание вышло для нее неожиданным. Она не хотела, чтобы он уходил. Она не была уверена, чего хочет от него, но знала, что не хочет, чтобы он уходил. Что ж, она никогда не получала от жизни того, чего хотела, не так ли? Она могла хотя бы попрощаться. Она подошла к кораблю и широко улыбнулась Чуи, когда он заметил ее первым. — <Хан, принцесса здесь. Будь вежлив>, — рявкнул он на Хана. Лея рассмеялась: — Не слишком ли многого ты от него требуешь? — поддразнила она. Чубакка напрягся, а Хан поднял глаза от груза, который он загружал, и на его лице появилось удивление. — Ты говоришь на языке Ширивук? — Понимаю — да. Говорить — нет. Мой акцент был бичом, — она быстро заменила имя Чуи, — существования моего наставника. У меня хороший слух на язык, но я так и не овладела необходимыми движениями языка. — <Примите к сердцу, ваше высочество, > — предложил Чуи, — <если не тренироваться с раннего возраста, человеку почти невозможно овладеть им>. — Ты когда-нибудь поймешь смысл? — потребовал Хэн. Она улыбнулась ему: — Зачем мне это, гораздо веселее выводить тебя из себя. — Так ты здесь, чтобы мучить честных работяг-капитанов галактики? — ныл он. Ее бровь приподнялась в насмешке: — Честно? — Его взгляд насмешливой невинности был таким же сильным. Он бросил на нее обиженный взгляд. — Конечно. Ее улыбка померкла: — Нет, я была поблизости и увидела, что вы собираетесь уезжать. Я пришла попрощаться и поблагодарить вас. — Мне не нужна благодарность за работу. — Тем не менее, она у вас есть. — Обдумывая его более чем вероятный следующий шаг, она почувствовала необходимость дать совет. Он не примет его, она знала, что не примет, но она должна была попытаться. — Тебе следует расплатиться с долгами, — заметила она. — Джабба не тот человек, которому стоит перечить в этом отношении. Он подозрительно посмотрел на нее: — И откуда ты знаешь, что это ваше поклонение? Проклятье, ей придется научиться думать, прежде чем говорить с ним. — Ты наемник, работающий на Татуине, единственный человек, которому ты можешь быть должен деньги и не иметь возможности сбежать — это Хатты. Это не так уж сложно понять. Он все еще выглядел подозрительно, и она вздохнула: «В любом случае, капитан позаботься о себе там». Она собиралась сделать это, она собиралась отпустить его. Она не могла заставить его, и очевидно, что без опыта Звезды Смерти, который заставил бы его вспомнить о зле Империи, не было никакого способа заставить его отказаться от этого. Возможно, так было лучше. Без Хана не было бы Бена. У нее разболелась голова при этой мысли. Но это был не ее выбор, а его. В этот момент на базе раздался сигнал тревоги. Хан нахмурился: — Нас атакуют? — спросил он, — Не может быть, чтобы они следили за нами. Лея почувствовала, как тревога закралась в ее сердце. Что-то приближалось, что-то большое, если Сила была права. — Это кажется маловероятным, — пробормотала она. Сигналы тревоги оборвались, и голос, раздавшийся из динамиков, не принадлежал никому из Повстанческого Альянса. — Внимание всем гражданам Галактики. Говорит Великий Мофф Таркин из Имперского Флота. Это сообщение передается по всем известным подпространственным и коммуникационным ретрансляторам в попытке связаться с террористами-повстанцами, известными как Повстанческий Альянс. В настоящее время я нахожусь на борту новейшего оружия Империи, Звезды Смерти. Если вся группа не сдастся и не предстанет перед судом, я уничтожу планету Альдераан. У них есть один стандартный галактический день, чтобы подчиниться. — Сообщение остановилось на два такта, а затем снова начало повторяться. Лицо Хана потеряло всякий цвет. — Они не могут этого сделать, не так ли? Для этого потребуется больше огневой мощи, чем у всего флота. У Леи заложило уши, она потерпела неудачу. Все ее уловки и планы провалились. Альдераан все еще был в опасности. — Я должна найти своего отца, — пробормотала она, оставляя за спиной озадаченного Хана. Она побежала с летной палубы в недра базы. Повсюду царила паника: пилоты, солдаты и механики переговаривались друг с другом, на их лицах был написан страх. Она догнала папу, когда он уже собирался идти в центр управления. — Мы не можем сдаться, — сказала она ему. — Лея, ты слышала его, — сказал папа, его лицо было напряжено от смирения. — Если мы не сдадимся, наш дом будет потерян. Миллиарды невинных жизней будут потеряны. Она покачала головой: — Мы не можем, — подчеркнула она, — это не имеет значения. Даже если мы это сделаем, он все равно уничтожит Альдераан. И все Восстание будет потеряно, просто так. — Лея, ты не можешь знать, что… — начал говорить он, но остановился. Его глаза расширились, когда осознание поразило его. — Это то, что случилось с тобой, не так ли? Изначально? Она кивнула. — Да, методы Вейдера занимали слишком много времени, поэтому Таркин решил ускорить процесс. Я отдала ему Дантуин, но прежде чем он проверил, правду ли я говорю, он приказал уничтожить Альдераан. Сказал, что это будет примером, — она выплюнула это слово с отвращением. Он покачнулся, когда до него дошел смысл сказанного. — Лея, пойдем со мной. — Он потянул ее в комнату управления, где Мон, ее мать, Оби-Ван и остальные члены руководства Альянса стояли вокруг пульта управления и спорили резкими голосами. — Мы не можем сдаться, — твердо сказал он им всем, прекращая разговор. Мама нахмурилась: — Бейл, при всем уважении, мы не можем позволить Таркину уничтожить планету. Мы сражаемся, чтобы сохранить жизни, а не помочь их уничтожить. Лея выступила вперед: — Я согласна с отцом. Если эта станция не будет уничтожена, Альдераан будет потерян. У него есть новое оружие, и он хочет его использовать. — Совет лидеров безучастно смотрел на нее, но лица Оби-Вана и мамы наполнились ужасом. Сообщение получено. Мама облокотилась на край демонстрационного стола и глубоко вздохнула. — Генерал Уиллард, планы уже проанализированы? — Да, Ваше Величество, так и есть. В выхлопной системе есть изъян, который мы можем использовать, но, если говорить откровенно, это крайне маловероятно. Ее мать на мгновение замолчала, и Лея затаила дыхание, гадая, что она решит. Затем пожилая женщина выпрямилась во весь рост и встретилась взглядом с Уиллардом. — Это лучше, чем вообще никакого шанса. Несколько командиров подняли голос в знак протеста против ее слов. Так продолжалось несколько мгновений, пока мама не заговорила над ними чистым звонким голосом. — Я — Бреха Органа с Альдераана. Моя семья мирно правила моей планетой на протяжении многих поколений. Мы не поддадимся террору, особенно если этот террор проводится правительством, находящимся у власти. Мой муж и дочь правы, вероятность того, что Таркин использует это оружие, что бы мы ни делали, слишком велика. Я алдераанка. Мы отвечаем на ярость мудростью. Мы отвечаем на страх воображением. Мы отвечаем на войну надеждой. Я бы предпочла, чтобы мы сражались за одну маленькую надежду, а не сдались тьме. И я верю, что мой народ сделал бы такой же выбор. — Сердце Леи разрывалось от гордости и восхищения ясной и точной речью матери. Додонна заговорил: — Если мы скажем им прилететь на Явин, — предложил он. Паника Леи при этой мысли, должно быть, просочилась в Силу, потому что Оби-Ван заговорил: — Я служил с Таркином во время Войн клонов, сомневаюсь, что он так уж сильно изменился. Их Величества правы. Таркин уничтожит Альдераан, что бы мы ни делали. Глаза Дрейвена сузились. Он заметил, что и ее мать, и Оби-Ван взяли ее пример. Это был еще один счет, который он вел против нее. Если она переживет это, то в будущем за ней нужно будет тщательно следить. Нет, когда она переживет это. Мон нахмурилась: — Двое против, четверо за. Уиллард, твои мысли? — Боюсь, мне придется согласиться с оценкой характера Таркина. Я голосую за то, чтобы мы сражались. Лицо Мон стерло все краски, но она заговорила решительно: — Хотя я не согласна с твоей оценкой, я уступаю Брехе, как правитель Альдераана ты имеешь право принять это решение. Тогда мы сражаемся. Генерал Додонна, через двадцать минут ваши пилоты должны быть готовы к совещанию. Я объявлю общим войскам, что мы решили сражаться. — Она закрыла глаза и произнесла молитву: — И да пребудет Сила со всеми нами.