Седьмой вектор

      На завтраке первого учебного дня, к удивлению всех старост, не хватало заместителя директора. Так что без расписаний остались не только гриффиндорцы, которые привыкли получать его по остаточному принципу, но и остальные факультеты, не привыкшие к забегам в спальни между завтраком и первой парой и от того нервничающие больше обычного. ***       Для Поттера день начался с дикого вопля Рона Уизли, обнаружившего, что Гарри спокойно спит в своей кровати, тогда как он, Рон, страдает от немыслимых лишений. Потрясая пустым до локтя левым рукавом собственной пижамы и колотя ногой по своему старому сундуку, не содержащему ни одной новой вещи, а лишь старые подправленные магией и маминой штопкой мантии, Рональд Уизли пытался протолкнуть сквозь свое единственное горло все накопленные за лето претензии к Герою магической Англии как можно быстрее, захлебываясь и брызжа во все стороны слюнями. К недоумению Гарри и неудовольствию всех остальных соседей по общежитию, коим не посчастливилось стать свидетелями данной сцены, красноречие младшего сына семьи Уизли если и развивалось за последние пару лет, то однозначно в минус. Рон орал, орал громко. Он обвинял Гарри в том, что лишился денег, шмота и руки. По его словам, Поттер был виноват в том, что вся семья Уизли увязла по уши в долгах, а матери приходится штопать их одежду. И все это из-за неблагодарного ублюдка Поттера, который подстроил им ловушку в Литтл Уингинге.       Пережив первую акустическую атаку бесноватого соседа по спальне, Гарри, посмотрев на часы, оттолкнул бывшего друга с дороги и помчался в уборную приводить себя в порядок, уже оттуда дослушивая отголоски истерики.       К удивлению сокурсников и всех, кто слышал утренние вопли младшего Уизли, на завтрак вслед за Поттером подтянулся и Рональд, притащив на буксире мало что понимающую Грейнджер и попытался устроиться рядом с героем маг.Британии. Злобно зыркнув в сторону рыжика, Гарри демонстративно пересел, оставив между собой и Роном четверых второкурсников.       Из-за запоздавшего расписания завтрак затянулся и Рон Уизли снова начал закипать, некрасиво краснея и потрясая обрубком руки.       – Да как ты мог, Гарри, мы считали тебя своим братом. А из-за тебя пострадали Фред и Джордж, а папа не смог заплатить штраф.       Гарри выдал свою самую недоуменную гримасу, что только разозлило рыжика: – Я из-за тебя теперь без руки, и неизвестно, смогут ли мне сделать хороший протез. Ты должен заказать мне самый лучший. – Рон поднялся со своего места, и, подойдя вплотную к Поттеру, уже брызгал слюной в его лицо.       – Я. Тебе. Ничего. Не должен. Как и твоей семье, – раздельно, как для идиота, громко проговорил Гарри. На самом деле, он был взбешен выступлением сокурсника, и только выдержка, полученная на занятиях окклюменцией с Учителем, позволяла держать в узде норовящие вырваться на свободу эмоции.       Чем бы закончилась эта перепалка, неизвестно, но как раз в этот момент к столу Гриффиндора подошла его декан, чтобы вручить измененное расписание. А так как настроение и самочувствие с утра у нее оставляли желать лучшего, то Уизли, Поттер и все прочие потеряли голос от одного ее взгляда. ***       Выданное расписание было по меньшей мере странным и нелогичным, но взгляд, которым наградила своих учеников профессор МакГонагалл, не способствовал озвучиванию вопросов. Весь третий курс с надеждой посмотрел на Грейнджер, девочку, любопытство которой отключало режим самосохранения, но та, казалось, была всем довольна.       Первый день принес Гарри знание, что трансфигурация и чары ничуть не изменились, разве что стали чуть сложнее, а история и маггловедение безусловно были самыми ненужными предметами для магловоспитанного мальчика, изучавшего в семье Вектор нормальную, а не урезанную британскими магами до одних гоблинских восстаний магическую историю островов.       Требование декана посещать все предметы, а не только выбранные, на протяжении трех недель, дабы, как она выразилась, укрепиться в своих силах или откорректировать потребности, согласно возможностям, Гарри взбесило, особенно учитывая саркастичный взгляд профессора в его сторону. МакГонагалл в личном рейтинге Поттера из стана нейтралов однозначно перемещалась к врагам.       Задержавшись после нумерологии на третий учебный день, Гарри просто-напросто расплакался в мантию своего Учителя.       – Я не могу так, – всхлипы перемежались пока только бессвязными восклицаниями, и Септима просто придерживала вздрагивающую спину подростка, – что они от меня хотят? Трелони эта, какой такой темный шлейф тянется за мной и пачкает тленом всех окружающих?       – Тш-шш. Успокойся, малыш, выпей чаю с ромашкой и мятой. Да, тебя провоцируют. Ты стал слишком независим. Но не к этому ли ты стремился? Вот, возьми новые книги для изучения. Жду тебя в субботу.       Пятница прошла бы спокойно, если бы не новый учитель ЗоТИ. Римус Люпин с первого взгляда производил очень положительное впечатление, но через некоторое время двойственность его натуры начинала вызвать напряжение, не позволяя Гарри расслабиться в его обществе. Что с учителем было что-то не в порядке, Поттер понял сразу, но вот что именно, пока осталось для мальчика загадкой. Практический урок с боггартом вызвал скорее раздражение, чем радость, как у большинства его сокурсников. Собственные страхи мальчик относил к той личной категории, доступ к которой нужно было заслужить, а никак не выставлять их на всеобщее обозрение. И даже то, что в последний момент, учитель заслонил Гарри собой и тем самым не позволил страху мальчика вырваться на свободу, никак не реабилитировало его. Несвязное бормотание профессора о боязни именно страха Поттер попросту пропустил мимо ушей.       Выходные также не принесли покоя. Запланированный поход к Учителю Вектор пришлось отложить, так как за Гарри по пятам следовала младшая Уизли. Что именно делает в школе для магов сквиб Уизли, потерявшая магию на своем первом курсе (по словам Дамблдора, в результате несчастного случая), было непонятно никому. Джинни ходила на уроки выборочно, по желанию. Практических заданий никто из учителей от нее не требовал. Судя по данным колдомедиков, шансов вернуть магию у девочки не было совсем. Тем не менее, директор дал ребенку второй шанс.       Для Поттера Джинни Уизли стала навязчивым привидением. Она могла в любой момент подойти к Гарри и начать рассказывать, как сложно ее семье жить после травм, полученных в Литтл Уингинге Артуром, близнецами и Роном. Затем она могла начать вещать, что герой Поттер мог бы спасти ее от сквибства, женившись на ней. А уже через час требовать провести магическую помолвку, без которой Магия якобы тянет из нее силы, и объявлять на всю гриффиндорскую гостиную, что именно Гарри, отвергая существующую только в ее голове помолвку, вытягивает из нее магию. То, что Джинни несла полный бред, было понятно всем чистокровным магам, но маглокровки и часть полукровок встали на сторону обиженной и оскорбленной девушки.       Особенно усердствовала Гермиона Грейнджер, требовавшая какого-то абстрактного уравнивания сил чистокровных и маглорожденных магов, как пример которого, почему-то, должен был выступить именно Гарри, заключив с Джинни Уизли помолвку, которая в свою очередь непременно вернет девочке магические силы.       – Гермиона, – как-то спросил Гарри в гостиной Гриффиндора после очередного публичного спича отличницы, – а ты сама готова поделиться своей магией? У тебя ее больше, чем у Уизли. Рон, если он станет твоим женихом или мужем, сможет стать сильнее, и возможно, что в Мунго ему смогут помочь если и не отрастить руку заново, то предоставить приемлемый вариант протеза.       Все присутствовавшие при диалоге гриффиндорцы вцепились взглядами в маглокровную заучку.       – Что ты говоришь, Гарри, Рону отказали ведущие колдомедики Мунго, - судя по визгливым интонациям девицы, она понимала, что ее загнали в угол.       – Но если ты отдашь свою магию, то Рону могут помочь, чем больше личная сила мага, тем выше шанс на приживление колдопротеза. Ведь ты сама ратуешь за равенство возможностей. Вот и подари ему возможность иметь руку.       – Я…, я помогу ему. Я помогу ему вспомнить все, что он забыл. Под моим руководством он выучит все для второго и третьего курса. Он сможет колдовать правой рукой и со временем он сам сможет восстановить вторую руку. Вот, – удивительная девочка во время своего монолога смогла не только сформулировать оправдание своего малодушия, но и поверить в возможность реализации своих идей на практике, и теперь смотрела на окружающих незамутненным праведным взглядом.       – Принято, – вяло отреагировал Поттер. Для мальчика такая метаморфоза была непривычна и выбивала из колеи.       – Свидетельствую, – так же вяло отреагировал Невилл, кажется, сам удивившись своим словам.       Гриффиндорцы, оглушенные новостями, расползлись по спальням, а Гарри, наконец-то, смог сбежать из башни для отчета учителю Вектор. ***       Следующие два ознакомительных урока прорицания Поттер прогулял, заработав минус двадцать баллов для своего факультета и посчитав их достойной карой для декана Гриффиндора, которая собственно их и назначила.       УЗМС так же не привлек внимания юного артефактора. Отсиживаясь на галерке, Гарри стал свидетелем проявления агрессии диких гиппогрифов к Рону Уизли и Драко Малфою. Глядя на поведение этих вечных антагонистов, Поттер заподозрил их в близком родстве, поскольку столь единообразные нелогичные действия не могли придти в головы нормальным людям. Дразнить диких опасных животных в присутствии двадцати свидетелей – это диагноз. То, что травму получил только Малфой, было просто случайностью, Уизли напрашивался не меньше. Хагрид, как мог, оттолкнул идиотов, но отсутствие опыта сыграло с ним злую шутку, и полувеликан просто не успел уследить за всеми животными и детьми. Конечно, Рубеус сам был виноват в том, что притащил на урок не одно, а несколько существ повышенной опасности, но и тот, кто поставил его преподавать, должен был хотя бы на начальных этапах контролировать своего протеже.       Скандал, последовавший за травмой единственного наследника Малфой, как развлек учеников, так и сократил ознакомительные недели, прервав непривычный для Хогвартса марафон.       Наконец-то Гарри смог посвятить все свое внимание тем дисциплинам, что его интересовали.       Как прошел остаток сентября и октябрь, мальчик даже не заметил, углубившись в ознакомление с рунными алфавитами и нумерологические расчеты, перемежающиеся с индивидуальными консультациями Учителя Вектор. Лишь укоризненный взгляд Грейнджер, частенько сверливший Поттера в библиотеке или по дороге к спальням мальчиков, намекал, что он ведет себя иначе, чем ожидали от него окружающие. ***       Гермиона изо всех сил пыталась одновременно нагнать разрыв в знаниях, образовавшийся из-за ее окаменения в прошлом году, вытянуть оказавшиеся неожиданно сложными новые дисциплины на отличные оценки и заставить Рона Уизли уделять внимание урокам дольше, чем на время списывания у нее домашнего задания. Особенно остро девочку задевали успехи Поттера. После лета Гарри подтянул чары, и теперь профессор Флитвик чаще хвалил именно его, не обращая внимания на старательно тянущую руку Гермиону. Это было вдвойне обидно, так как программу по чарам девочка нагнала, а некоторые неудачи в практике были связаны с ее повышенной нагрузкой. То, что профессор Флитвик, в отличие от декана Гриффиндора, не собирался делать скидки талантливой ученице, очень обижало бывшую отличницу, привыкшую за два года быть лучшей.       Второй, еще более обидной проблемой стали новые предметы. На прорицаниях, которые Гарри перестал посещать сразу, как только окончились ознакомительные недели, вместо поощрительных баллов за вопросы Гермионы профессор Трелони выдавала ей обидные сентенции об отсутствии у девочки духовности и прочих способностей, позволяющих прозревать будущее. Но ведь это полная чушь, любой навык можно наработать, имея знания и желание его развивать, но вредная учительница раз за разом отказывалась признавать правоту Грейнджер.       Магловедение раздражало узостью мышления преподавателя, которая, казалось, и не была ни разу в мире маглов. Каждый урок заканчивался перепалкой между профессором Бербедж и Гермионой. Сама профессор не пыталась всерьез оправдаться или настоять на своей правоте, сжимая методички министерства Магии в худых руках, но вот сокурсники, записавшиеся на курс ради обязательной аттестации для работы в министерстве, с каждым разом все более хмуро провожали взглядами Грейнджер, считавшую себя одержавшей победу над закостенелыми магами.       Руны, вызубренные за лето наизусть, тоже подкинули неприятный сюрприз. Их значения не просто менялись в зависимости от символов, стоящих до и после них, но и могли сильно отличаться в зависимости от материала, на котором они выполнены, и способа их нанесения, а также от силы и пола мага, времени года и положения звезд. Вот последнее вообще отказывались укладываться в голове Гермионы. Девочка не понимала, чем руны, вышитые на ткани в полночь, могут отличаться от вырезанных в камне в полдень. Ответ учителя, что все это магия и всех нюансов до сих пор не познали даже великие Мастера рунологии, больше полагающиеся на интуицию, показался отличнице насмешкой. Она пришла сюда учиться, значит должна получить от учителя готовые знания. Совет профессора Бабблинг заняться практической рунологией и начать публиковаться в журнале «Юный рунолог» по мнению Грейнджер был издевательством над ее умом и стремлением к академическим, а не прикладным знаниям. В будущем Гермиона видела себя известным ученым, а не ремесленником, зарабатывающим сикли, натирая мозоли простым трудом.       На нумерологии, которую Гермиона посчитала аналогом магловской математики, и вовсе произошел конфуз. Уверенная в своей правоте мисс Грейнджер начала доказывать ошибочность некоторых аксиом нумерологии, основываясь на знании геометрии средней школы, но профессор Вектор, моментально перешедшая на терминологию маглов, вдруг взялась сравнивать выводы теорем Эвклидовой геометрии и геометрии Лобачевского, показывая узость плоскостного видения пространства, свойственного древним маглам, ограниченным трехмерным видением проекций. Резолюцию под так и не разгоревшейся полемикой поставила профессор:       – Мисс Грейнджер, вы либо молчите и учитесь, либо покидаете наше общество, дабы и дальше нести ваши незрелые представления уровня начальной школы таким же ограниченным умам.       И ужас, Гарри, как и другие студенты, посещавшие этот предмет, молчали и с осуждением смотрели на признанную заучку, не пытаясь заступиться за нее. А к концу урока их группу к тому же разделили на две: начальную и продвинутую. К своему бесконечному возмущению, Гермиона оказалась в начальной, а услышав, что Поттер оказался в продвинутой, не смогла сдержать злые слезы. ***       Гарри же за первые два месяца учебы разучил множество оглушающих и лишающих голоса чар. И, если первое время, накладывая на Рона «силенцио», Поттер и испытывал легкие угрызения совести, то уже через месяц, видя на лицах соседей по спальне облегчение после насильственного усыпления Уизли на излете его очередной обвинительной речи, перестал стесняться и договорился со своей совестью, благо различных «печенек» от уставших от буйного нрава рыжика соседей он получал немало. Невилл всегда был рад объяснить непонятную тему по гербологии, а Дин с Шеймусом всегда готовы были подержать, а то и навалять Рону, когда тот впадал в раж, все-таки рослый и ширококостный Уизли даже без руки был для Гарри серьезным противником в рукопашной драке.       Так же легко приструнить Джинни не получалось. Пользуясь тем, что она девочка и физические меры воздействия на нее вызовут негодование большинства учеников, младшая Уизли повсюду лезла к Поттеру с изъявлением своих чувств. Бедный Гарри был вынужден ходить в сопровождении вечно стенающей девицы, возомнившей, что он одним движением руки избавит ее от всех проблем. Мальчик терпел, мальчик прокачивал силу воли и тренировал оклюменцию, и надеялся, что пытка не продлится слишком долго, благо учитель Вектор разрешала задерживаться в ее комнатах для выполнения дополнительных заданий и мысли о караулившей его часами в холодных коридорах Хогвартса младшей Уизли грели его надкусанное этой семейкой эго. Даже Дамблдор, дважды вызывавший Поттера к себе для увещевательных бесед, не смог поколебать уверенность подростка в своей правоте. ***       Толчком к активным действиям ученика и учителя явился квиддичный матч, на котором Гарри чуть не выпили дементоры, прорвавшиеся за внутренние щиты Хогвартса. Поняв, что этих порождений некроманта-недоучки никто не контролирует, Септима впала в гнев, ведь если бы не защита ее семьи, то слабые амортизационные чары директора привели бы к тому, что Поттер в лучшем случае провел бы неделю в больничном крыле со сломанными конечностями, а в худшем – досрочно ушел на перерождение.       Если директор не озаботился защитой учеников, то этим придется заняться учителям. Так думала профессор Вектор, перебирая в уме кандидатов в будущие помощники. Внимательно присмотревшись к коллегам, особенно к учителю ЗоТИ, которого привычно не замечала, слишком уж часто менялись они на данной должности и откровенно не блистали ни педагогическими, ни профессиональными талантами, Септима с ужасом поняла, что рядом с детьми с сентября живет и работает оборотень. Восстановив в памяти время учебы Люпина в Хогвартсе, Вектор вспомнила сомнительный эксперимент директора по адаптации темной твари к жизни среди волшебников. Если этот эксперимент и можно было считать удачным, то очень условно. Люпин, что удивительно, вытянул все семь курсов, но, несмотря на отличные результаты пятого, в последние два года почти не продвинулся, и большинство оценок получал в память о тихом воспитанном отличнике. На седьмом курсе на экзамене по нумерологии недооборотень не появился, иначе его отменный аттестат был бы разбавлен в лучшем случае «Удовлетворительно». Скандалов, связанных со временем учебы в школе оборотня, Вектор не помнила, да и за время, прошедшее с выпуска, тот сильно изменился как внешне, так и магически, потеряв не меньше половины в силе, так что ничего удивительного, что Септима его с трудом признала. Была ли маской незаметность и незначительность Люпина, Вектор не знала и не собиралась разбираться, считая, что даже «прирученной» темной твари не место рядом с детьми.       Определившись предварительно с командой и набросав вчерне план по защите и делюпинизации школы, Септима решила совместить предварительную разведку с практическим уроком некромантии для своего ученика. ***       Тихой ноябрьской ночью, выйдя под скрывающими чарами за пределы замковых стен, Вектор и Поттер застыли посреди большой поляны недалеко от кромки Запретного леса.       – Гарри, ты как? Получилось активировать магическое зрение?       – Да, – мальчик изо всех сил вглядывался в небо, чуть выше верхушек деревьев в направлении, указанном Учителем.       Септима произнесла заклинание-манок, и трое дементоров, показавшись над деревьями, стали снижаться на поляну. Мальчик смотрел как, будто в замедленной съемке, черные фигуры, ясно видимые на свежевыпавшем снеге, приближаются к Учителю, вышедшему на несколько шагов вперед Гарри. Вот они сблизились на расстояние трех метров и от Септимы веером разошлись красные лучи, испепелившие кошмарных тварей на месте. Поттер стоял ледяной потной статуей. Ужас сковал все члены мальчика и не намеревался их отпускать, пока он не услышал спокойный голос Септимы:       – Ну, что, все рассмотрел?       – …, - голос еще не вернулся к Гарри, но мимика была достаточно живой, чтобы изобразить большинство испытываемых им эмоций.       – Да уж, нежные детки нынче пошли, – усмехнулась Вектор, потрепав мальчишку по голове, – думаю, что под угрозой повторной демонстрации ты вспомнишь все, – весело оскалилась Учитель, а Гарри, покраснев, уткнулся взглядом в свои ботинки.       Разбор и анализ увиденного занял у Поттера целый месяц, так что первый его некротический амулет, защищающий от порождений Тьмы (ну, от дементоров точно защищал), был закончен и получил одобрение Учителя на Рождественских каникулах, которые они оба решили провести в замке. ***       Септима же, загрузив учебой своего шилопопого ученика, приступила к реализации планов по нейтрализации темных тварей в окрестностях школы. В качестве помощников-подельников, после длительного анализа с привлечением родни, годными были признаны только декан воронов Флитвик и рунолог Бабблинг. Обрабатывать их долго не пришлось. Флитвик, как полукровка, скинул все чары директора уже давно, но подчинялся ему, опасаясь расовой дискриминации, что не мешало профессору чар действовать по своему усмотрению на благо школы и ее учеников. Бабблинг, как и Вектор происходившая из древнего, хотя и захиревшего рода, тоже оказалась не без сюрпризов, а после длинного и вдумчивого разговора с Септимой согласилась войти в семью Вектор в обмен на несколько очистительных ритуалов и контракт на обучение, тем более что от ее семьи не осталось никого, кроме древней выжившей из ума прабабки, помешанной на чистоте крови и запрещающей Батшеде выходить замуж и заключать любые договоры без ее разрешения. Такое пополнение семьи Октавиус признал практичным, так что, осчастливив этим будущую сестру или племянницу, Септима приступила к реализации ПЛАНА.       Две недели Септима с Батшедой вырезали руны защиты от темных тварей по всему периметру школьной территории и на всех внешних выходах из тайных ходов (карту которых Вектор изъяла у завхоза, да и сама, подшаманив ритуалами, добавила парочку). Флитвик в ночь новолуния, пользуясь своей связью с Хогвартсом как декан, напитал руны силой и подключил полученный конструкт к охранным чарам школы. То, что после всех ритуалов профессора вместо истощения получили магический заряд бодрости, явно указало на благорасположение полуразумного артефакта, коим безусловно являлся Хогвартс. Оставалось только ждать. ***       Вектор заранее разузнала, что Снейп варит антиликантропное зелье для Люпина, однозначно гасящее все желания животной половины псевдо-оборотня и позволяющее ему просто переждать его «критические дни», не впадая в животное безумие, толкающее ликантропов охотиться на теплокровных, в том числе и разумных. Однако Люпин, к ее изумлению, в ближайшее же полнолуние выбрался из лаза в Визжащей хижине в своей второй ипостаси и потрусил в сторону магловских ферм, отстоящих на значительное расстояние от Хогсмида. Менять что-то в своих планах Септима не планировала и направилась вслед за странным преподавателем, укрывшись скрывающими чарами.       А тот, на полпути к поселению маглов встретившись с явным анимагом в форме собаки, затеял сначала дурашливую возню, а потом эти придурки попытались пробиться в овчарню, закрытую на ночь. Видимо, у анимага хватило мозгов не превращаться в человека около ликантропа в полнолуние, но визги и лай привлекли фермера, который, не размениваясь на «пацанские» разборки, просто выстрелил дробью несколько раз из-за слегка приоткрытой двери своего дома, почти сразу захлопнув ее, не давая ополоумевшим от боли шавкам добраться до себя и своей семьи. Финальную точку в противостоянии поставила картечь, выпущенная из приоткрытого окна на втором этаже. Скуля и поджимая лапы, парочка условно-разумных рванула в сторону Хогвартса. Септима, наблюдавшая за ними со стороны, пыталась соотнести имеющиеся сведения с увиденным. Пазл не сходился. Ликантроп не был совсем уж безумен и одержим жаждой убийства, тогда почему его понесло к ферме? Неужели он не понимал, что капля его слюны может превратить в одержимого любого человека? А анимаг? Кто в здравом уме будет потворствовать оборотню, а то и активно участвовать в его «шалостях»?       Медленно бредя к школе, Вектор перебирала все данные на Люпина и его друзей. Уже входя в периметр Хогвартса, некромант вспомнила, что Люпин был близким другом Поттера-старшего и Блэка, а судя по родовым дарам, Блэк мог стать и анимагом, и метаморфом. Наиболее близким для анимагии темной семейки считался Гримм. Да, похож. Та подзаборная шавка, скакавшая вокруг овина, определенно имела некоторое сходство с Гриммом. «То есть я видела беглого азкабанского сидельца?» - хлопнула себя по лбу некромант. Идею бежать и ловить преступника, ведьма задавила в зародыше, ведь ни за голову, ни за живую тушку Сириуса Блэка никто не предлагал вознаграждения, так зачем корячиться? Сам сдохнет или влетит в ловушку, если это не очередная профанация британского министерства.       Прогулка на свежем воздухе и чистая совесть позволили Септиме спокойно проспать до обеда, благо уроков в этот день не было. Появившись на ужине, Вектор отметила озабоченный вид директора и намекающие на необходимость разговора гримасы Флитвика. Многозначительно моргнув декану воронов, Септима приступила к поглощению плотской и духовной пищи. Чтение поверхностных мыслей позволило определить, что для детишек все ночные события остались за кадром, и только некоторые преподаватели были озабочены исчезновением Люпина. Основная же масса школьных педагогов и старшекурсников была напугана бегством дементоров, видимые признаки которого все, кто привык использовать магическое зрение, имели возможность наблюдать. Уже к обеду ни одного черного плаща на горизонте Хогвартса не было видно, и это пугало, ведь если кто-то отогнал дементоров, этот кто-то пугает намного больше. Внутренне усмехнувшись, Септима отправилась в гости к Флитвику.       Полугоблин распахнул двери в свои апартаменты еще до того, как Вектор приблизилась к ним на метр. Низкорослый профессор удачно обустроил свою гостиную. Для большинства магов эти пуфики и кушетки показались бы неудобными, но для Септимы они были родным антуражем. Скинув верхнюю мантию, Вектор устроилась на одной из кушеток, взяла с подноса кубок с вином и настроилась выслушать хозяина помещений со всем возможным вниманием.       – Септима, прости полукровку, привык к такому обращению, – неожиданно смутился от привычного обращения Флитвик.       – Будет тебе, Филиус, не думаю, что в наших долгих дружеских отношениях нужно что-то менять, а тем более посвящать в твои, безусловно, как всегда гениальные выводы кого-то, кроме трёх заинтересованных лиц, – лукавая, но открытая улыбка Мастера-некроманта позволила напряжению в комнате слегка развеяться, – Батшеда в курсе. Через пару лет, а то и раньше, Хогвартсу придется искать нового преподавателя рун, нечего девочке делать в этом клоповнике.       – Сама-то что здесь делаешь? - уверенный, что его бурчание не услышат, спросил оппонент.       – А ты не догадался? – Вопрос застал полугоблина врасплох, и он не успел ничего ответить, – Учеников и новых членов рода набираю. Для древних родов обновление крови очень важно, – всю серьезность высказывания портил пафосно наставленный в потолок указательный палец женщины.       Флитвик посмотрел в глаза, на палец, и снова в глаза Септиме и рассмеялся. Смех тут же подхватила Вектор.       – Насмешила, – Филиус наконец-то смог расслабиться, – я уж было перепугался. Что же ты такого в защиту наворотила, что дементоров кого не развоплотило, того прямиком до Азкабана подбросило? Надо же, Мастер-некромант не меньше, – говоря это, Флитвик осторожно поглядывал из-под бровей на ставшую неожиданно пугающей старую знакомую, но не видя ничего опасного, продолжил, – и что же делает Мастер на ставке преподавателя нумерологии?       – Как и сказала, ищу учеников. Не множь сущее без причины, Филиус. Я ни тебе, ни школе не враг. Вот Дамблдор, тот может нарваться. Но мне международные скандалы ни к чему. Получу свое и уйду. Хорошее у тебя вино. Тосканское? – и щелкнув пальцами, Вектор призвала из своих апартаментов тарелку с козьим сыром, виноградом и медом с берегов родной Греции. – Только закуски вы на своих островах подбирать не умеете. Угощайся. Все свое, из дома прислали.       Маленький профессор, зацепив серебряной шпажкой кусок сыра и виноградинку и, обмакнув получившуюся тарталетку в мед, зажмурился от удовольствия и поспешил подлить даме и себе белого тосканского вина. Дальнейший разговор тек праздно и доставил собеседникам обоюдное удовольствие. О бывшем профессоре ЗоТИ не было сказано ни слова, да и не заслужил он высочайшего внимания двух ученых, философов и гурманов. ***       Увлекшись созданием своего первого настоящего артефакта от темных тварей ментального вида атаки, Гарри несколько выпал из активной школьной жизни. В частности, он стал часто забывать посещать тренировки по квиддичу, тем более что после первых двух осенних игр учебного сезона наступило зимнее затишье, а следующая игра должна была состояться только в апреле. Тем неожиданней для Поттера стало нападение на него капитана сборной Гриффиндора, случившееся в середине декабря в субботу перед обедом в гостиной башни Гриффиндора.       – Поттер! – Крик прозвучал настолько громко, что Гарри, только что спустившийся из своей спальни после почти успешной попытки вычислить четвертый вектор воздействия для своего артефакта, споткнулся на последней ступени и сфокусировал взгляд на очень злом, грязном и мокром Вуде. Вуде, лицо и руки которого демонстрировали третью степень обморожения. Вуде, который был окружен такими же грязными, замерзшими и нуждающимися в помощи колдомедика членами сборной по квиддичу.       – Как ты посмел пропустить третью по счету тренировку? – продолжил голосить капитан, а ученик некроманта и менталиста попытался профессионально оценить степень физических повреждений и психической адекватности стоявших напротив него подростков, которые провели, судя по всему, не меньше шести часов на открытом воздухе, да еще летая на скоростях. По мнению мальчика, всем шести школьникам требовалась немедленная помощь колдоведьмы, а Вуду однозначно не помешал бы и специалист из отделения душевных недугов.       – Какого Мордреда ты молчишь? – разошелся Вуд. У него уже начинала вылетать пена изо рта, а лицо, за исключением обмороженных щек и носа, полыхало багровым.       Медленно отступая по лестнице обратно в спальни, Гарри активировал сигнальный артефакт среднего уровня опасности, требующего врачебной помощи. Бросившийся на Поттера рослый семикурсник был откинут щитом семейного артефакта Вектор. Сидящая с книгой в гостиной Гермиона запричитала, что нужно немедленно вызвать старосту, так как Гарри напал на капитана команды. Видя, что Оливер после падения не двигается, Поттер поднял пустые руки вверх и спокойно сказал:       – Всем не двигаться! Гермионе – заткнуться! Помощь колдомедика я уже вызвал. Вуд был неадекватен.       Гарри и сам не чувствовал столько уверенности, сколько хотел показать. Внутри он был напуган чуть ли не до мокрых штанов, но к счастью его противники не обладали эмпатией и дали третьекурснику выиграть пять минут форы, которой хватило на появление в гостиной профессора Вектор и мадам Помфри.       Вуд исчез на носилках следом за медиковедьмой, потребовавшей от всех остальных участников утренней тренировки также появиться в Больничном крыле, а Поттер ускользнул в вотчину Вектор.       Что данный демарш не останется без последствий, Септима объяснила своему ученику в трех предложениях. Желание летать, сильно подточенное неадекватным поведением капитана сборной по квиддичу, было внимательно проанализировано, пересмотрено с учетом шкалы приоритетов и поставлено на место. Так что вызов к декану на следующий день не стал для Гарри неожиданностью.       Минерва встретила Поттера в своем кабинете в присутствии Вуда и двух загонщиков команды, образовавших за ее спиной своими массивными фигурами защитную полусферу. Гарри сесть не предложили. Даже стула на его стороне не наблюдалось.       – Мистер Поттер, я разочарована вашим поведением, – начала декан, поджав губы, – вы проявляете безответственное пренебрежение мнением своего уважаемого опекуна в части рекомендуемых им к изучению предметов, далее,... – повысила голос профессор, видимо, ожидая от провинившегося ученика оправданий или отповеди, – вы пренебрегаете тренировками в команде по квиддичу, куда вас, надеясь на родовые таланты, направили ловцом вопреки Уставу школы. Вы подводите свой факультет, возложивший на вас надежды на получение Кубка школы!       Декан замолчала, видимо считая паузу в своем монологе акцентом, без которого тупые школьники не смогли бы понять, в чем именно видится их декану основная вина учащегося. Поттер же, воспользовавшись паузой, приблизился к столу декана и положил на него пергамент.       – Что это? – возмущенно воскликнула МакГонагалл, глядя на записку, как на мусор.       – Мое заявление об исключении меня из команды, – пробормотал Гарри, тем не менее глядя прямо в глаза профессору, – меня очень испугал Вуд. Его методы тренировок не кажутся мне приемлемыми. Я жить хочу, по меньшей мере, – выкрикнул в лицо декану щуплый третьекурсник, – Не знаю, каким ловцом был мой отец, но у меня нет зимней униформы квиддичиста, я не знаю никаких чар против холода и дементоров. Я простой третьекурсник, пытающийся выучить обязательную программу. И я просто не успеваю все. Я пришел в школу учиться, а квиддич отнимает слишком много времени. А значит, квиддич обойдется без меня. Ведь меня, в отличие от многих, не подтянут летом репетиторы. У моих опекунов-маглов хватит ума в очередной раз запереть все мои учебники в чулане, так что учиться я опять смогу только в школе. Все. Я решил. Ищите нового ловца, я больше не играю в квиддич. – Поттер припечатал своим маленьким кулачком пергамент к столу декана и, гордо подняв голову, вышел из кабинета.       Как профессор МакГонагалл беззвучно открывает и закрывает свой рот в попытке протолкнуть хоть какое-то слово, Гарри уже не видел. ***       Рождественские каникулы Поттера спасло то, что в его спальне еще в начале сентября чудесным образом оказалась его мантия-невидимка (которую Септима в тот же день почистила от всякого магического «мусора», вроде следилок), вместе со старой палочкой, учебниками и сундуком, забытыми мальчиком в доме Дурсли. Оставшиеся в школе на каникулах Уизли устроили натуральную «охоту на Гарри» и ему приходилось постоянно пользоваться родительским артефактом, чтобы пробираться к Учителю, где он и проводил большую часть своего времени. После зачета по антидементоровскому артефакту Гарри приступил к естественной анимации, науке непростой с точки зрения как контроля, так и морали.       Для Поттера использование теплокровного живородящего для опытов поначалу показалось несложным. Вот только выбор конкретного кандидата в подопытные показал все его слабости. Тренироваться на людях Гарри посчитал неуместным и опасным, с чем Септима согласилась; кошек Поттеру было жалко, оставались крысы. Где найти бесхозную крысу? И тут Гарри вспомнил о Паршивце, любимце своего «лучшего друга» Рона. Для старой облезлой крысы пара опытов с дальнейшей эвтаназией стала бы безусловным благом. Соорудив подходящую клетку для грызуна, ученик некроманта выкрал ничего не подозревающего питомца младшего Уизли из его кровати, где тот проводил большую часть времени, и перенес узилище будущего подопытного в лабораторию при апартаментах Учителя.       Септима, уже давно считавшая Гарри вполне самостоятельным, заглянула в лабораторию только спустя неделю, когда мальчик пришел за помощью, признав, что у него появились затруднения.       Вот чего она не ожидала увидеть, так это анимага в клетке.       Забрав подопытный материал себе на исследование, Вектор вернула его только спустя три дня, со словами:       – Малыш, это нарушит наш график ученичества и может подорвать твое хрупкое душевное здоровье.       Взгляд учителя Вектор Гарри мог интерпретировать как максимально гнусный и предвкушающий. Многочисленные родичи Вектор приучили мальчика к любым неожиданностям, по большей части неприятным, так что единственно возможным способом удовлетворить свое любопытство и не разочаровать Учителя был кивок согласия. – Ты сам решил, – еще один кивок Гарри, на этот раз более уверенный.       – Ты уже знаешь, кто такие анимаги. Сегодня я научу тебя их распознавать как в человеческом, так и в животном виде.       Урок был трудным, но интересным, хотя и не приблизил Поттера к пониманию загадочного поведения Вектор.       – Что ж, теперь попробуй свои знания на этой крысе, – Гарри хотелось ударить себя по лбу, ведь разгадка лежала на поверхности.       Все странности животного стали моментально понятны. Переместив крысюка-притворщика в просторную клетку, Септима продолжила урок, показав, как насильно возвращать анимагу его человеческий вид и наоборот, особо предупредив, что к магу, не имеющему пока анимагической формы, применять заклинания насильственной анимагии запрещено законодательством всех стран, так как это непоправимо корежит психику и закрывает данный раздел магии для изучения пострадавшим. Ибо такой маг с большой вероятностью может навсегда остаться в животной форме. Гарри тренировался превращать крысу в уродливого толстяка средних лет и обратно, удивляясь, как человеческий вид мага напоминает его аниформу.       – А такое частое превращение ему не повредит?       – Конечно повредит, но не фатально, а учитывая, что он нарушил минимум три закона и в совокупности уже заслужил пятнадцать лет Азкабана, я бы отнесла твои упражнения к щекотке. В крайнем случае я возьму ответственность на себя, но на будущее, задавать такие вопросы нужно до, а не после тренировки, – судя по улыбке, Учитель не была рассержена и вполне одобряла действия своего ученика, – а теперь, неплохо было бы узнать, кто он и зачем скрывался под видом фамильяра ребенка.       После этих слов Септима достала из шкатулки небольшой флакон, произнесла незнакомое сложное заклинание и приказала пленнику: – Пей.       Пленник безропотно выпил содержимое, а на немой вопрос Гарри о наложенных чарах Вектор ответила: – Всему свое время. Это специальное заклинание и зелье, накладывается только на ослабленных магов, частично лишенных воли. Да, именно поэтому я не мешала тебе колдовать над ним. В маг.Британии приняты сыворотка правды и запрещенное заклинание «империус», допрашивать после которых нужно еще уметь, ведь подопытный отвечает только на заданные вопросы, да еще и юлить может, если обладает достаточной силой воли. А вот наш вариант настоятельно подталкивает испытуемого исповедаться во всех своих действиях, отличных от обычных рабочих и бытовых. Сейчас мы услышим историю всей его жизни. И это было бы ужасно, но есть функция пропусков и «перемотки». О, он готов, слушаем.       – Я, Питер Петтигрю, полукровка по матери-волшебнице. Мать была швеей у Малкин. Я поступил на Гриффиндор, так как альтернативой был Слизерин. Там мне пришлось «дружить» с Поттером и Блэком, иначе «золотые мальчики» меня бы загнобили. Директор Дамблдор стал помогать мне деньгами и советами со второго курса, в обмен я рассказывал ему обо всех шалостях и подслушанных разговорах на факультете. Позже он доверил мне подливать зелья в напитки или смазывать ими личные вещи софакультетников. Меня считали другом Поттера и Блэка, но они дружили со мной только под зельями, большее время считая кем-то вроде слуги. Люпин дружить не хотел. Этот оборотень пользовался незаслуженными преференциями от директора, декана и Поттера с Блэком. Он не хотел делить их со мной. Но пришлось. – Удивительно, но даже в без эмоциональном рассказе крысы, последняя фраза звучала с издевкой, – Меня все считали «подай-принеси», и даже девочки пользовались моей помощью. И я «помогал». Мазал на юбки Мэри возбуждающие зелья, и к ней постоянно лезли парни с неприличными предложениями. У Салли постоянно портились перья, заменить ее перочинный ножик не составило труда. А прекрасная Лили теряла ленты для волос, впрочем, олень-Поттер был только рад, ему очень нравились ее распущенные рыжие лохмы. – Гарри скрипнул зубами, но сдержался. – После школы мне пришлось подрабатывать вышивальщиком, без денег и связей никуда не брали, и ни Дамблдор, ни Поттер с Блэком, укатившие в свое кругосветное путешествие, не захотели мне помочь. Но через год я снова понадобился. Поттер женился на Эванс, и за ними надо было присматривать, так что старина Пит снова на боевом посту и на ставке у Дамблдора.       Исповедь давалась Петтигрю не легко. Горло, отвыкшее от разговоров, саднило, часто приходилось делать перерывы и поить его водой. Слушателям тоже было не сладко, особенно Гарри, узнававшему подробности жизни своих родителей со стороны их недоброжелателя.       – Подлить зелье зачатия и похоти в Хэллоуин 79 года было не сложно. Поттер и Блэк так перепились, что не заметили бы ничего, а Эванс ластилась к молодому мужу. А вот дальше стало страшно. Блэк и Поттер возомнили себя воинами Света и пошли на курсы Аврората. Потом вступили в «Орден Феникса», где всем заправлял Дамблдор, не понимая, что как только их переведут в основной штат авроров, со всеми неофициальными обществами придется распрощаться, стали бегать по каким-то рейдам Ордена, намекая на свою избранность. Даже пару раз брали с собой Эванс, посидеть на «шухере». А когда подтвердилась ее беременность, неожиданно оказалось, что Поттерам грозит смертельная опасность и им надо спрятаться. Дамблдор потребовал от меня стать хранителем Фиделиуса на доме Поттеров, отказ он не принял. Тогда я стал готовиться к бегству на континент, но не успел. Слуги Волдеморта поймали меня в сентябре 81 года и выпытали адрес Поттеров. Почти два месяца я жил в ежедневном страхе, и только 31 октября стало известно, что в дом Поттеров проник Волдеморт и, убив Лили и Джеймса, развоплотился. Я был тогда в Хогвартсе, на докладе у Дамблдора. Следующих два месяца я не помню вовсе, а потом меня в виде крысы подарили старшему сыну Уизли.       – Хозяин приходил изредка и накладывал на меня чары, замедляющие мысли. Я был почти крысой или почти призраком мага. В Хогвартсе было лучше, там бывали задания для меня, выслушивать которые разрешалось в человеческом виде. Иногда даже поесть нормально удавалось. От Билла я перешел к Перси, а от него к Рону. При Роне могло бы быть хорошо, ему всего-то надо было подружиться с Поттером, но он и то сделал через задницу! Два года еще куда ни шло, хотя ни зелье подлить, ни склонить к определенным действиям. Разве что на первом курсе. А с конца второго – сплошное разочарование, хорошо хоть в августе меня в Норе оставили, а то попался бы в когти низлам Фигг. Теперь хозяин зачем-то гоняет меня по всей школе и окрестностям. Заставляет метить ограду. А я боюсь. Блэк меня по запаху на раз найдет. Уже дважды выслеживал по осени, еле сбежал.       – Смотри, Гарри, так выглядит рабская метка на маге, – сказала Септима, махнув Петтигрю, чтобы замолчал, и демонстрируя движение палочкой, – видно только в магическом зрении. Приноровившись, сможешь и без заклинания видеть. ***       Петтигрю в итоге выпустили в Запретный лес, стерев память о последних двух неделях. Шансов выжить у него было один к тысяче, если сможет побороть зов рабской метки, ведь анимагов, кроме работников Хогвартса, теперь барьер не пропускал, а рядом с ним так же бился над входом его враг Блэк. На вопрос о мести предавшему родителей Гарри ответил, что не видит в этом смысла. Родители сами приняли это решение, а двенадцатилетнее заточение в анимагической форме с сознанием крысы можно приравнять к тюремному сроку. Да и шансов на «долго и счастливо» у Петтигрю с его рабским статусом не было.       Для дальнейших тренировок Гарри пришлось отлавливать крыс. Септима показала нужные чары, чтобы не налететь на магического фамильяра, но и это не улучшило ситуацию. Крыс в замке было бессовестно мало. Промучившись пару недель, Поттер от отчаяния попросил домовиков Хогвартса поймать для него несколько крыс, и был тут же осчастливлен целой дюжиной. «Я – дурак».       Разместив улов в лаборатории, Гарри, с самым счастливым настроением прибежал в гостиную факультета, где несмотря на позднее время его дожидалась Гермиона, наэлектризованные волосы которой, как и ее мечущие молнии глаза, говорили о крайней степени бешенства. Следующие пятнадцать минут запомнились всем студентам алознаменного факультета. Ничего нового для Поттера Грейнджер не сказала. Она орала, как она устает на своих предметах, как устает объяснять программу Рону Уизли, который не ценит ее помощи, как Гарри ей совсем не помогает, пропадая где-то целыми днями, да еще и не говоря, где. Что Поттер перестал посещать тренировки по квиддичу, а МакГонагалл требует, чтоб Гермиона повлияла на своего друга.       – Все сказала? – постаравшись успокоиться, сказал Гарри.       Гермиона не сразу нашлась с вербальным выражением возмущения, набирая в легкие воздух для дальнейшей дискуссии, и Поттер успел наложить на нее «силенцио».       – А теперь послушай меня, – мальчик был максимально серьезен, и Грейнджер против воли пришлось его выслушать, – ты сама взвалила на себя никому не нужные обязательства, а теперь пытаешься, не в первый уже раз, сделать виноватым другого. В отличие от тебя, я ничего не обещал и ничего не должен, в том числе и отчитываться тебе, где и с кем я провожу свое время. Заявление на выход из команды по квиддичу я подал декану еще в начале декабря, так что если и надумаю посетить тренировки, то это будет только мое решение. И да, судя по твоему поведению, моя, именно моя, Гарри, дружба тебе не нужна. А нужен тебе герой на ниточках. Бесишься ты оттого, что я отказался плясать под твою дудку. Так вот, мне такой как ты друг тоже не нужен, поэтому избавь меня от своих истерик, – высказавшись, Гарри ровным упругим шагом поднялся по лестнице в спальни и, оглянувшись на прощание, легким движением руки снял чары с бывшей уже подруги. Дядюшка Стилл мной гордился бы, такую речь без подготовки выдал, да и финальное дефиле было достойным.       Еще пару недель Грейнджер изображала поруганную добродетель, но Гарри не обращал на нее внимания и девочка замкнулась в себе, отстав заодно и от Рона, который с радостью забросил учебу, отдавшись любимым занятиям. ***       Директор стал часто отлучаться из школы, пропуская трапезы, присутствовать на которых раньше считал своей основной обязанностью, наравне с еженедельными педсоветами. Зато активизировалась ранее не вылезавшая из своей башни профессор Трелони. Она повадилась подходить к Гарри во время приема пищи и вещать на весь зал о неверности пути, на который вступил мальчик и который непременно приведет его к ужасной и мучительной гибели. Первое время Гарри старался не обращать на нее внимание и даже подшучивал с сокурсниками, но через неделю, когда наиболее экзальтированная половина одноклассниц начала громко шептаться за его спиной, Поттер не выдержал и пришел к Учителю.       – Учитель, Септима, скажите, у Трелони есть дар? Она постоянно предсказывает мне смерть на пути ученичества у вас. – Гарри уткнулся взглядов в ковер, дожидаясь вердикта. Но первое, что он услышал, был смех Учителя.       – Нет, конечно, у Трелони нет ни капли дара. Если бы он у нее был, то она бежала бы прочь от тебя, ведь судьба некроманта в руках у Смерти и самого некроманта. Тот, кто пытается проникнуть в эту тайну, может потерять право на посмертие. Ни один истинный предсказатель никогда не свяжется с некромантом. А эта дура как-то и мне нагадала несчастье и увечья.       Поттер стоял посреди комнаты, и вся поза его выражала гнев. Еще чуть-чуть и случится стихийный выброс, все-таки подростки слишком возбудимы       – Хочешь, мы ее проучим? – ухмыльнулась Вектор.       – Да!       К этому ответу можно было поставить не меньше пяти восклицательных знаков. Ну, по крайней мере крушить все вокруг ребенок не будет, да и мотивация для нового урока, пусть и не совсем по программе, будет достойной.       – Тогда слушай, запоминай и записывай. Духи, в отличие от привидений, привязываются не к месту своей смерти, а к эмоционально фокусированному на них человеку. Неоднократно бывало, что привязка осуществлялась к немагу. В таком случае человек быстро терял духовные и физические силы, сходил с ума и умирал. Для мага привязка духа не столь фатальна, так как легко диагностируется любым магом темной направленности с уровнем от ученика, а удаляется одним-двумя ритуалами. О них чуть позже, когда ты выучишь виды привязок. Так вот, прелесть нашей ситуации в том, что даже если кто-то увидит привязку духа, то в рамках законодательства маг.Британии скорее выдернет себе язык, чем скажет, что видит ее, – восторженные глаза ребенка были приятным бонусом учителю и гарантом хорошего усвоения материала.       Гарри действительно был талантлив. Не прошло и трех дней, как за профессором Трелони уже следовал на редкость сильный дух, тянувший у женщины магические и физические силы и добивающий ее и так расшатанную психику. Было ли Септиме жалко коллегу Сибилл? Да нисколько. Мелочная, паразитирующая на жалости окружающих полусквиб, пригретая директором для каких-то своих комбинаций, вызывала у Вектор только брезгливость. Трелони ведь так хотела открыть свой третий глаз, что ж, прямой контакт с астралом был ей теперь обеспечен, вот только время было ограничено, а судя по тому, что Поттер тренировал второй уровень привязки, до весны профессор прорицания вряд ли доживет, даже с посторонней помощью. ***       Дамблдор удивил. Видимо, ему позарез нужен был доступ в Хогвартс либо для анимагов, либо для темных тварей, и он попытался убрать защитные руны с периметра школы. Новость о том, что директор Хогвартса с тяжелыми травмами и магическим истощением оказался в Мунго, была опубликована в «Ежедневном пророке» в первую субботу марта. Читая эту желтую газетенку за завтраком, МакГонагалл схватилась за сердце, Спраут почесала затылок, большинство учителей начали проглядывать следующие страницы в поисках драматических подробностей, а Флитвик моргнул, намекая на приватный разговор.       – Многое мне неизвестно, но, – полугоблин многозначительно поднял в потолок указательный палец, придерживая остальными широкую чашу со слабоалкогольным красным вином. Разговор на этот раз проходил в апартаментах Вектор, и к столу было подано охлажденное сладкое красное вино и твердый сыр с восточными сладостями. Пахлава и чурчхела полностью завладели вниманием и левой рукой профессора чар. – Вчера, за час до полуночи, чары просигнализировали мне, что кто-то пытается разрушить наши прекрасные руны от нежити. И он настроен весьма решительно, потому что начал не с банальных заклинаний уничтожения, типа «бомбарда», а сразу с «земного тлена» из арсенала некромантов. Всего ударов было три: «тлен», зелье уничтожения следов кровных ритуалов и, Вы будете смеяться, банальное «экскуро». На этом атака прекратилась, а я, движимый любопытством, направился к Запретному лесу, где, собственно, и происходила попытка прорыва, – Филиус сделал значительную паузу в повествовании, смачно откусив и прожевав турецкий шедевр кулинарии, запив его вином, – Я просто настаиваю, чтобы Вы сдали мне рецепт этого божественного десерта или хотя бы адрес его изготовителя, чтобы и я смог по желанию лакомиться и угощать гостей.       Септима рассмеялась от искренности полугоблина и пообещала организовать ему регулярную доставку сладостей из Турции.       – Естественно, мерзкого вандала на месте уже не оказалось, хотя магический оттиск очень уж напоминал нашего «Светлейшего» директора. На месте диверсии я обнаружил след динамического портала, по всей видимости, в Мунго, но отслеживать его не стал, так что и не поручусь точно, а также многочисленные следы копыт кентавров. Прогулявшись до стойбища, я был одарен знаниями, что «позор Луны разорвали на месте, а псевдоразумные в животной форме оба сбежали», но трутся рядом с оградой Хогвартса. Если Вам, Мастер, нужны эти анимаги, то за вознаграждение кентавры готовы их изловить, – закончил свое повествование Флитвик.       – Да кому они сдались, даже вознаграждения за них никто не заплатит, – махнула рукой Септима и ухватила с блюда последний кусочек пахлавы. С Люпином было покончено, кентавры не умеют лгать, просто недоговаривают и нагоняют тумана. Петтигрю и так не жилец, а Блэк, судя по всему, совсем тронулся умом в Азкабане. ***       Дамблдор появился в Хогвартсе спустя восемь дней после происшествия. Флитвик между делом поделился информацией, что ни входные ворота на территорию, ни горгулья в директорскую башню директора не пропустили. На территорию школы он попал через деканский камин МакГонагалл и сейчас обустраивается в комнатах около гриффиндорской башни. В каком статусе и надолго ли, было непонятно, но деканов он гонял к себе, как не каждый помещик гоняет слуг.       МакГонагалл с каждым днем выглядела все хуже, казалось, годы отыгрываются на заспиртованной вобле вдвойне. За деканом Гриффиндора часто следовала медиковедьма, покинув свою вотчину. Снейп также превысил свой уровень инфернальности, появляясь в Большом зале не чаще раза в пару дней, распугивая студентов посеревшим лицом и уже откровенно воняя запрещенными в Британии ингредиентами.       На уроке нумерологии Грейнджер не смогла решить довольно легкую задачу и закатила истерику. Умиротворяющий бальзам не подействовал, и девочку пришлось провожать в Больничное крыло. Как часто случалось в последнее время, мадам Помфри сопровождала декана Гриффиндор и на месте отсутствовала, пришлось активировать камин в Мунго. Септима как учитель отправилась вместе с несовершеннолетней ученицей. Хай, поднявшийся при обследовании третьекурсницы, тянул на пятибалльное землетрясение. У девочки нашли хроноворот, которым она, судя по симптомам, пользовалась с начала учебного года. Вектор, указавшая статус крови студентки как маглорожденной, была подвергнута допросу с пристрастием. Диагноз был однозначным – сильнейшее перенапряжение магических каналов с вероятностью потери магии. Физические характеристики говорили об изношенности организма до уровня пятидесяти-шестидесяти лет, имелась вероятность угасания репродуктивной функции. Девочку определили в палату интенсивной терапии и прогнозировали не менее чем двухмесячное лечение. Услышав заключение колдомедиков, Гермиона забилась в таком паническом припадке, что ее вынуждены были насильственно усыпить. Крики о том, что ей непременно нужно учиться только на отлично и сдать не меньше десяти СОВ, очень впечатлили свидетелей, так что совет Вектор пригласить для консультации менталиста не был проигнорирован, а нашел мощнейший отклик в сердцах присутствовавших, включая и лечащего врача новой пациентки. Хроноворот был изъят работником отдела тайн по описи для анализа.       Вернувшись в Хогвартс, Септима узнала, что Больничное крыло обрело своего пациента в лице декана Гриффиндора, впавшего в магическую кому (ну, что бы ты там, Минерва, не обещала Альбусу, но в первую очередь ты декан на контракте у Хогвартса, со всеми вытекающими).       На следующее утро «Пророк» вышел с сенсационной статьей о губителях грязнокровок в Хогвартсе, а от Попечительского совета прислали троих наблюдателей. ***       Расследование двигалось медленно, и было понятно, что копают не столько под МакГонагалл, сколько под Дамблдора, но шансов у наблюдателей немного, слишком уж хорошо окопался этот паук в школе, да и сетями своими опутал многих.       Так бы все и кончилось ничем, если бы Рону Уизли на уроке УЗМС не померещилась в дальних зарослях его крыса Паршивец, о пропаже которой он и думать забыл, но вот, вдруг, неожиданно вспомнил (знал бы Дамблдор, как сработает его закладка, так сам бы удалил не только ее, но и носителя).       Третьекурсник, метнувшийся в чащу Запретного леса, естественно привлек внимание не только Хагрида и учеников, но и присутствовавшего наблюдателя от Совета Попечителей. Под громкие крики детей лесничий, сопровождаемый пыхтящим, от непривычки к забегам, но упорным лордом Паркинсоном, побежал вслед за Уизли, мчавшимся на всех скоростях к логову акромантулов. Петтигрю, а это был именно он, не собирался совершать экзотическое самоубийство, но следующий параллельным курсом Блэк в анимагической форме не давал отклониться с траектории. Так, цепочкой из крысы, Уизли, Хагрида и Паркинсона будущая добыча и была загнана охотившимся Гриммом в западню. Поняв, что попал в самое гнездо ядовитых пауков, Питер перекинулся в человека и выхватил палочку у Рона Уизли. Рон от испуга завизжал так, что отпугнул ближайших пауков. Попытавшийся скастовать огонь с ущербной палочки Уизли, Петтигрю был остановлен воплями и тушей Хагрида, вставшего на защиту бедных зверушек. Паркинсон от испуга выдал одномоментно и залп на вызов авроров, и мощнейшее «инсендио», спалившее десяток деревьев по курсу. От взмаха ручищи Хагрида Петтигрю улетел метров на двадцать вперед, и хотя это и спасло его от огня Паркинсона, но не спасло от ядовитых жвал акромантулов, которые хоть и перепугались огня, но не до отключения инстинктов. Увидев, что крыса превратилась в мужика, который почти сразу был укушен огромным пауком, Рон Уизли потерял сознание, что собственно и спасло ему жизнь, так как акромантулы акцентируются при нападении на движущиеся объекты. Паркинсон, видя бесславную кончину неизвестного мага, благоразумно не подпускал к себе ни пауков, ни Хагрида, отстреливаясь огненными всполохами. К счастью, на время комиссии патрули авроров в Хогсмиде были усилены, и прибывшая на вызов бригада из десяти магов положила конец трагикомедии, унеся с поля боя труп Петтигрю, бессознательного ученика и потрепанного, но не сдавшегося лорда Паркинсона. Место битвы было отмечено маячком, чтобы позже наведаться в логово опасных тварей, они же дорогостоящие ингредиенты, бóльшим составом и лучше экипированными, все-таки добыча обещала быть немалой.       Вернувшихся героев в Хогвартсе уже почти похоронили, и кортеж с двумя телами произвел сильное впечатление на учеников и оставшихся членов комиссии. Лорд Паркинсон под влиянием родительских чувств накатал такую визу в Визенгамот, что было проще закрыть Хогвартс и открыть школу в другом месте. А после опознания одним из авроров трупа как кавалера ордена Мерлина Питера Петтигрю, официально мертвого уже двенадцать лет, а, по словам очевидцев, скакавшего через буераки буквально час назад, в Хогвартс подтянулись сотрудники ДМП и невыразимцы. Благодаря показаниям Рона и Перси Уизли скандал набрал просто астрономические обороты. Анимаг-преступник в спальне мальчиков, среди которых Избранный. Даже дамские журналы выдали по статье, кто о неприемлемости педофилии в закрытых интернатах, кто о пренебрежении при проверке фамильяров детей. Дамблдор всеми силами отбрехивался от любых обвинений в некомпетентности, валя все на декана Гриффиндора, благо та была скрыта в Мунго и в силу своего состояния (магическая кома) не могла оправдаться.       Керосину в огонь утихшей было дискуссии подлил опубликованный «Пророком» в интерпретации Риты Скитер допрос Рубеуса Хагрида, рассказавшего о всех своих опасных питомцах с момента поступления в Хогвартс, благо модифицированное зелье правды было предоставлено Отделом тайн без указания источника его получения. На заседании Визенгамота Дамблдора лишили председательства и места в законодательно-судебном органе. Пересмотр дела Блэка прошел скромно и не вызвал вала публикаций в прессе. Минерва МакГонагалл скончалась, так и не придя в сознание (уж больно многие желали ей после оправдательных статей Альбуса Дамблдора всяческих несчастий, вот и наложились стихийные проклятия большого количества магов и ведьм на и без того обоснованный откат), ее тихие похороны прошли на общественном кладбище в Годриковой лощине. Рвавшуюся на похороны любимого декана Гермиону опять пришлось усыпить. Менталист, работающий с ней, был в ужасе от того мусора, что на основе мельчайших и вполне допустимых к маглорожденным закладок генерировала потенциальный менталист. Девочка сама себя зомбировала до полной утери критического мышления. Термин «ментальный обскур» появился спустя год именно благодаря исследованию мисс Грейнджер. Как ни рвалась отличница обратно в Хогвартс, но вернуться туда у нее не получилось. Лечение затянулось из-за сопротивления самой пациентки, которая, обладая ментальным даром (что уникально для маглорожденной), постоянно вела борьбу со своим лечащим врачом. Не будучи волшебниками, родители Гермионы не могли отказать такому настойчивому целителю, как герр Крауч, происходившему из главной ветви Краучей в Германии (и очень дальнему родственнику британских Краучей), так что мисс Грейнджер уже в июне переселилась в Бёрн, где мастер менталистики продолжил свою работу. Целители клиники Св.Мунго, временно выступившие магическими опекунами пациентки, так же подписали свое согласие, видя, что своими силами им не справиться. К слову, пять лет спустя мировой общественности была представлена юная и подающая надежды менталистка фрау Гермиона Крауч, достойная ученица своего мужа и образец классической немецкой жены, с поправкой на карьеру и магию.       Возвращение же Дамблдора в Хогвартс на должность директора прошло тихо и незаметно для общественности. Для посвященных не было секретом, что Альбус Дамблдор славился тем, что привязывал все рабочие и служебные контракты не к должности, а к себе лично, в том числе и международные договоренности по Тремудрому Турниру. И, для несчастного министра выбор стоял так: либо потерять почти весь преподавательский состав школы и опозориться на международном уровне, так как Турнир уже был согласован, а без Дамблдора он не мог быть проведен, либо искать компромисс. Этим компромиссом и стала малая клятва, которая почти ничем не ограничивала Альбуса, но давала ему возможность и дальше числиться временным директором школы, разве что, массовых жертвоприношений учеников не проводить (Ха-ха) и соблюдать минимум ограничений. Правда, и прав данная клятва почти не давала. Этакий «свадебный генерал», Альбус мог восседать во главе стола, раздавать поручения деканам, вот только подчиняться ему было сугубо добровольной инициативой условных подчиненных, что развязывало руки тем, кто реально от Дамблдора не зависел. Будучи уверен, что смог опутать своими сетями всех учителей и основных деятелей Попечительского совета, Альбус праздновал победу, не подозревая о формировании третьего фронта. ***       Июнь в Шотландии выдался весьма прохладным, и большинство студентов готовилось к экзаменам либо в классах, либо в закрытых от ветра внутренних двориках замка. Гарри не был исключением. Сидя на скамейке в окружении покрытых бутонами розовых кустов, по центру закрытого маленького дворика, вход в который показала ему Луна Лавгуд, которая, собственно, и примостилась возле него, опираясь на колени мальчика как на спинку, Поттер вздрогнул, услышав рядом хлопок трансгрессии.       – Дилли велено проводить мистера Поттера к директору, – ушастый домовик, облаченный в наволочку с гербом школы, требовательно протянул свою сухую лапку в сторону Гарри.       – Дилли, я иду с мистером Поттером, – непререкаемым тоном заявила Луна.       – Директор Дамблдор сказал привести только мистера Поттера, – выдал прислужник.       Гарри, переглянувшись с подругой и увидев ее решимость силой отстаивать свое право быть рядом с ним, сказал: – Дилли, без мисс Лавгуд я никуда не пойду. Ты можешь перенести ее под чарами невидимости, но если ее не будет в кабинете, я сразу уйду.       Домовик был уже немолод и мог сам принимать решения, исходя из статуса работников школы и формулировок их приказов. Щелкнув пальцами, он сделал девочку невидимой. Затем, схватив детей за руки, переправил их в кабинет директора, переместив Гарри чуть вперед себя, а невидимую Луну чуть сзади.       – Временный директор Дамблдор, Дилли доставил студента Поттера, – сказав так, домовик с хлопком удалился, не дожидаясь ответа.       – Гарри, мальчик мой, как твои дела, как подготовка к экзаменам, – пока директор журчал и совершал множество мелких движений, мешая концентрации, Гарри из под ресниц внимательно осматривал изменения, произошедшие с кабинетом за время, что он в нем не был. Казалось, блестящих движущихся приборчиков значительно поубавилось. Точно исчезли курильницы по периметру комнаты, ранее расточавшие сладковато-горький аромат. Исчез пушистый ковер по центру комнаты, сейчас каблуки школьных туфель стучали по гладким каменным плитам пола. Шкафы выглядели полупустыми – книг явно убавилось. Кабинет производил впечатление временного пристанища.       Напрягал Поттера мелькнувший на фоне бархатных занавесок высокий силуэт прячущегося в левом алькове человека, наблюдающего за мальчиком. Сделав несколько шагов назад к входной двери и отпихнув туда же невидимую Луну, Гарри ответил директору:       – Остался только практический экзамен по трансфигурации. Мы будем его сдавать министерской комиссии через неделю.       – Да-да, как я мог забыть. Бедная Минерва, – ненатурально вздохнул Альбус, – но я вызвал тебя, желая обрадовать. Это будет безусловно хорошая новость для тебя, ведь теперь тебе не придется ехать к ненавистным магловским родственникам. У тебя появился самый настоящий магический крестный, который заберет тебя на лето к себе, – и Дамблдор, как цирковой конферансье, отодвинул бархатную портьеру и указал обеими руками на стоящего за ней высокого длинноволосого брюнета, – Сириус Блэк, лучший друг твоего отца и твой магический опекун с сегодняшнего дня.       Директор так и лучился предвкушением и довольством, а Поттер пытался вспомнить все, что знал об этом фигуранте. Да, другом отца он был, как и крестным, но связь была оборвана 31 октября 1981 года, когда опеку над младенцем Блэк променял на погоню за предателем. А затем и вообще непонятная история с арестом и препровождением в Азкабан. Решив сыграть под дурачка и проверить Блэка на ментальные закладки, Гарри задал главный вопрос:       – А где Вы были все эти годы, мистер Блэк, – к тому, что бормотал в свое оправдание этот незнакомый и неприятный маг, Поттер не прислушивался. Для ученика менталиста были важны мысли и чувства оппонента. И он их услышал. Раздражение, что приходится тратить время на уговоры строптивого ребенка. Злость на Дамблдора, отказывающегося говорить, где прячется «крыса». Все это, как открытая книга, читалось в памяти и мыслях бывшего аврора, утратившего за время отсидки в Азкабане все ментальные блоки. Чувства были искренними и не наведенными.       – Теперь мы всегда будем вместе, иди ко мне, Сохатик, – эти слова Блэка дали ученику некроманта отмашку на старт. Не глядя, Гарри рванул ручку двери директорского кабинета. Двойную оглушалку от Дамблдора и Блэка встретил мощный щит, вербальная формула которого была произнесена звонким девичьим голоском.       Ухватив Луну за руку, Поттер поволок ее на лестницу, на ходу накладывая на дверь в кабинет директора все запирающие чары, которые смог вспомнить. Луна, переложив палочку в левую руку, добавила от себя незнакомых Гарри заклинаний.       Выбежав из-под горгульи, дети метнулись в сторону покоев профессора нумерологии. Лестницы стелились им под ноги, и спустя всего пять минут ребята оказались в личных апартаментах Вектор. Не тратя времени на рассказ, Гарри опустил щиты, чтобы Учитель смогла прочитать последние события.       – За пределами школы сразу активируй портал, – Септима выдала Гарри маленькую ракушку, - «Остров», покрутит знатно.       – Я с Гарри, – выставив вперед ножку и подбородок, решительно сказала блондинка.       Септима внимательно вгляделась в глаза девочки и продолжила, обращаясь уже к личной домовушке, – Эпси, детей и меня к воротам, потом вернешься забрать вещи мистера Поттера и мисс Лавгуд из их спален и переправишь их в мои апартаменты под защиту.       Рывок, и студенты с учителем оказываются рядом с главными воротами. Толчок по воротам, и профессор Вектор лебедью выплывает за пределы Хогвартса, а за ней как утята спешат ученики. Дальше детишек ожидала межконтинентальная мясорубка, способная измолоть в фарш слабого мага, но двоих недоограненных самородков ждала только сильная болтанка, выбросившая зеленолицых британцев в солнечном атриуме островного поместья семьи Вектор.       Сама же Септима, взмахнув палочкой, уничтожила все следы перемещений Поттера и Лавгуд и направилась в Хогсмид, забрать заказанный сверхпрочный пергамент телячьей кожи, изготавливаемый только семейством Паркинсон, и несколько других местных «эндемиков».       Вернувшись из деревни, нагруженная тремя сумками с необходимыми ингредиентами, не подлежащими уменьшению, профессор застала переполох в замке. Все искали пропавшего Поттера. Про Лавгуд и исчезнувшие из спален вещи студентов никто не вспомнил. Письмо, пришедшее с полярной совой (оставшейся в школьной совятне), подписанное Гарри и извещающее, что он дома и просит его не беспокоить, так как он сильно испугался и ему нужно прийти в себя, поставило точку в поисках. А обещание сдать трансфигурацию на не «ниже ожидаемого» умилило всех дам-преподавателей. Через полторы недели профессора покинули старинный замок, а с ними и Септима Вектор, прихватившая с собой проверенный на следилки и вредилки багаж своих подопечных. Сундук с первой палочкой Гарри Поттера, как обычно, остался не распакованным, на этот раз в спальне мальчиков Гриффиндора.