***
Маленький рыжеволосый мальчик сидит на качелях, ноги поджаты к груди, глаза на мокром месте. Он всхлипывает и обнимает себя руками. На вид ему лет семь-восемь. Девочка выглядывает в окно и видит его. Детская площадка находится как раз напротив дома. Зима. Проржавевшие качели поскрипывают, жутко и противно. Их бы смазать... Девочка набрасывает на себя куртку, влезает в бабушкины валенки, которые ей сильно велики. Хватает шарф с шапкой ушанкой и выбегает на улицу. Искать свою одежду долго. Она тихо, чтобы не испугать, подходит к мальчишке и садится на корточки напротив него. — Эй, что с тобой? — Не твоё дело! — отвечает грубо, но голос его дрожит. Он кривит губы и старается стереть слёзы холодным жёстким рукавом зимней куртки. — Я Катя, — начинает девочка, понимая, что лучше не лезть с вопросами. — Семён, — он снова шмыгает носом, но уже успокаиваясь, а Катя заглядывает в его глаза. Красные и зарёванные, но при этом такие необычные, какого-то светло-серого цвета. Он смотрит на неё сверху, с качелей, а она сидит на снегу рядом. Образовавшаяся пауза кажется очень долгой, однако тишина не напрягает, она обволакивает и успокаивает. Но всё же девочка решает её нарушить: — А я тебя раньше тут не видела. Ты недавно приехал? — Да, — он хмурится, будто решаясь стоит ли говорить что-то важное о себе или нет. — Я к бабушке переехал. — А школа? Тут буквально за углом стоит. Туда пойдёшь? — Нет, я уже поступил в другую, пока там буду, — он вздыхает как-то тяжело, а где-то глубоко в душе селится печаль. Её можно разглядеть в глазах. — А что это у тебя? — девочка указывает на руки собеседника, что-то крепко сжимающие. Ногти погрызанные, а на больших пальцах видны жуткие заусенцы, видимо мальчишка сильно нервничал и периодически кусал их. Катя знает, что подобное может стать плохой привычкой, которая обычно её раздражает, но она молчит. Он переводит взгляд и медленно разжимает кулак. На ладони лежит синий пумпон, на вид мягкий, шерстяной. Может быть бабушка связала его внуку? — Шапка, — вздыхает он. — Была. Катя не спрашивает что случилось, она понимает. Понимает по взгляду мальчишки, по синякам и ссадинам на пальцах, по оторванному пумпону. Видимо ему попались не самые лучшие одноклассники, как собственно и ей. — Почему? — спрашивает она тихо, пододвигаясь чуть ближе. — Потому что я – жирная свинья... — шепчет он, а глаза становятся мокрыми. Сёма громко хлюпает носом и затихает. Не хочет выглядеть слабым... Катя в ответ лишь отрицательно мотает головой. Он не был жирным, его даже с натяжкой можно назвать толстым. Обычный плотный мальчишка с пухлыми щеками, разве что чуть крупнее своих сверстников. Он как-то невесело улыбается, но улыбка эта в миг пропадает. Он снова судорожно и с каким-то полу хрипом вздохнул. Звук этот действительно чем-то напоминал хрюканье. Он вздрагивает и переводит взгляд на Катю, испугавшись, что вот сейчас то она, как и многие другие ребята, встанет и начнёт смеяться над ним, называя свиньёй. Но девочка даже не улыбнулась, всё также сидит и внимательно с долей любопытства смотрит на него. — Шапка, — простонал он и схватился за голову. — Что я бабушке теперь скажу? Она же новая была. Только сейчас до Кати доходит, что он не так уж и хорошо одет. Нет ни рукавиц, ни шапки, ни шарфа, курточка явно старая, потёртая и холодная, скорее всего даже не зимняя. А судя по тому, что он иногда подрагивает, причём явно не от рыданий, становится понятно, что сидит уже давно...замёрз. Девочка сняла шарф и замотала мальчишку: — Скажешь, что на тебя напали космические бандиты и ты потерял её в неравном бою! — предлагает она, вспоминая разговоры соседских ребят, и, засмеявшись звонко и заразительно, отходит. Семён не смог сдержаться и радостно улыбнулся во весь рот. — Я верну! Честно-честно! — он указал на шарф и, улыбнувшись ещё шире, унёсся прочь, наверное, в сторону своего дома. Позже, ближе к вечеру, Катю сильно отругала мать. Сложно быть дочерью учительницы. Казалось, она никогда не была довольна, всегда находила изъяны. Девочка совершенно не чувствовала любви и заботы. Ночью она плакала в подушку... тихо, чтобы не разбудить маму, а днём старалась соответствовать всем ожиданиям, чтобы получить хоть одно ласковое слово. Отличница, староста, девочка без изъянов, против которой не пойдёшь – всё это про неё. Только в этот день она нарушила обещание, данное себе. Вышла на улицу во время уборки, ещё и в бабушкиных валенках, а потом вообще отдала шарф. Но Катя не считала свой поступок ошибкой. Мальчик был хорошим и он понравился ей, она не хотела рушить ту тонкую и хрупкую связь, которая образовалась между ними. На следующий день он прибежал к её дому с улыбкой до ушей и пакетом, в котором принёс шарф. Он долго благодарил её и сообщил, что бабушка ругалась не сильно, немного поворчала только. Мама Кати ещё долго качала головой. Семёна застать она так и не успела, однако дочери выговор сделала. Почему-то ей не очень хотелось видеть среди друзей своего ребёнка – мальчишку.***
Уголки её губ дёрнулись. Воспоминание тёплой грустью разлилось внутри, пытаясь затопить все остальные чувства. — Что улыбаешься? – спросила одна из "подружек", тоже смотря на фотографию. — Да так, наконец-то в классе не будет столько матершины, да и не будем смотреть на его прыщавую рожу, — ухмылка застыла на лице. – Ты слишком жестока, Кать, – хмыкнув, произнесла одноклассница. Никому не нравился Семён. Многие рады его пропаже, многим всё равно. Нельзя показывать своих истинных чувств. Дети, как дикие зверьки, если узнают об этом вцепятся и загрызут живьём. Однако в душе царит пустота, а говорить подобное больно. Это почти предательство и предавать оказывается также плохо, как и быть преданным. Сердце режет, оно почти не бьётся, будто кто-то кидает в него дротики. Оно истекает кровью и Катя, кажется, слышит, как стучат капли. «А глаза у него были светлые, сероватые с вкраплением зеленых и голубых оттенков и с тёмными серо-синими крапинками точечками. Живые, не то что на фото». — эта мысль задерживается, вновь всплывает образ мальчишки, живого и радостного. Девочка качает головой, чтобы его отогнать, но терпит неудачу...***
Тот же мальчишка, та же девочка, то же место, но уже спустя несколько лет. Теперь ребятам, кажется, лет по девять-десять. В окно летит снежок. Сначала один, потом второй, третий. Девочка откладывает очередной учебник и выглядывает в окно. Сёма! Он всё-таки пришёл! Она бежит открывать дверь, счастью нет предела. Она заболела и давно ни с кем не общалась, а мать ещё не вернулась с работы. — Ты как? — с порога спрашивает он. — Неплохо. Скоро уже в школу выйду. Осень. Прошлой ночью выпал первый снег и таять пока не собирался. С деревьев летят листья. Девочка хихикает и вытаскивает один такой жёлтый и громадный дубовый из его волос. Он что, специально головой их ловит? — Как школа? — спрашивает она, почему-то каждый их диалог начинается как-то скомкано и немного неуклюже. — Да никак. Одноклассники снова за своё, — он вздыхает. — Ещё и прыщи появились! Катя внимательно смотрит на друга. Он потолстел за лето, видимо бабушка решила откормить, да и появились первые подростковые прыщики, не самое приятное зрелище, однако через некоторое время они должны пройти. — Меньше сладкого, мучного и жирного ешь и больше воды пей! — не первый раз повторяет Катя. — Не могу... А знаешь что? — он резко меняется в лице и подмигивает. — Я перевожусь в вашу школу! Здорово, правда? Катя хлопает в ладоши, улыбается и только собирается что-то сказать, как запинается. — Ты в какой класс собрался? — В класс "В", а что? — отвечает он. Катя хмурится. Это её класс. И она совершенно не такая, какой её знает Сёма. Она там типичная стерва... Почему же она себя так ведёт? А иначе просто нельзя. Все эти одноклассницы-сплетницы часто начинают нападать на отличниц. Появляются обидные прозвища, хуже чем "зубрила" и "заучка". А мама не любит плохих оценок... Приходится нападать первой... И если Сёма придёт, то и ему придётся что-то сказать...назвать, обозвать... Плохо. Очень плохо... — Кать, что с тобой? — Не иди в мой класс, пожалуйста... — глаза грустные, полные мольбы. Мальчишка, смотря на это, даже испугался. — Не могу, я уже подал документы. Эти слова, как гром среди ясного неба, заставили Катю дёрнуться. Семён нахмурился. — Мы же друзья? — как-то неуверенно и немного запинаясь начал он. — Так почему ты против? — Я... не против. Просто... просто как и ты. С одноклассниками приходится надевать маску. В школе я совсем другая. Знаешь... ты же сам говоришь, что грубо начал на обзывательства отвечать, ну и я... — Катя не знала, что сказать. — Возможно, мне придётся наговорить тебе в школе кучу гадостей, ты не слушай. И отвечай грубо, как привык. Тогда может и тебя обижать не начнут и... Ладно. Просто не обижайся на меня, хорошо? — Хорошо, — задумавшись, ответил он. Мальчик не ожидал, что подруга в школе будет другой. Он знал, что видеться с ним ей запрещала мама, жуткая женщина, но хотел общаться с Катей хотя бы изредка в школе. Находиться рядом и быть одновременно далеко очень сложно, поэтому он начал сомневаться в правильности своего решения. А ведь подруга с каждым годом становилась всё краше и наверняка это замечал не только он. Мальчишка украдкой взглянул на неё. Худенькая, невысокая и симпатичная девочка с светлыми косичками и пышными ресницами, живая и очень эмоциональная. «Мы ведь почти всегда виделись там, где нас никто не увидит, где обычно нет ровесников...» — он задумчиво посмотрел на своё отражение, еле заметное в оконном стекле. — «Она не хочет чтобы кто-то знал про нашу дружбу? Ей стыдно, что за ней ходит кто-то вроде меня? Конечно, на фоне неё я просто чудовище... Да и пока болел, она не приходила...» Он вздохнул, как-то обречённо и тяжело, но тут же взял себя в руки: — Ладно, давай хоть чай поставим. И что это ты в футболке? Живо кофту одень! Иначе не выздоровеешь никогда. — Надень, — поправила его девчонка, убегая в комнату, на что он только улыбнулся и хмыкнул, однако те ужасные мысли засели в голове на долгое время и переодически возвращались, мучая паренька.***
Катя вспоминала всё больше и больше событий. Это ведь был её единственный друг, единственный близкий человек. Вот они гуляют, качаются на качелях, болтают и смеются, а вот пошли на речку и Сёма чуть не утонул, им повезло, что сосед дед Захар в этот день решил ловить рыбу на новой лодке, а вот Семёна опять избил одноклассник и Катя обрабатывает его раны перекисью. Он шипит, точно кот, и предлагает забить на царапины. Теперь она знакомится с его бабушкой, пробует пироги. А вот мать девочки вышвыривает друга из дома, а позже Катя просит прощения. — Скоро уроки начнутся, — говорит кто-то из девчонок. — Пойдёмте. И Катя идёт. Идёт на автомате, еле передвигая ноги. Левая, правая, опять левая... Точно заведённый робот. Она заходит в класс и садится. Оглядывается. Без Семёна как-то пусто... Не в классе, на душе. В кабинет залетает Пятифан, а за ним тащится Бяша. Забавная кличка. Рома махнул рукой, приветствуя новенького, Петров кажется, и плюхнулся на своё место. Неужто подружились? А ведь когда-то точно так же в их класс пришёл Сёма. Катя начала отмечать отсутствующих. Её обязанность. — Где Бабурина потерял? — насмешливо спросила она, отмечая фамилию друга в списке. Вопрос был глупым и это она понимала, но всё же не могла не спросить. А вдруг? Вдруг он где-то с Пятифаном. — Наверняка эту свинью волки загрызли. — буркнул он, а сердце Кати пропустило удар. В этом классе Семёна никогда так не называли...***
— Класс, сегодня к нам перевёлся ученик из соседней школы. Семён, заходи. Девочки зашушукались, мальчишки заулыбались. В кабинет заглянул мальчик, осторожно и с опаской он посмотрел на одноклассников и улыбнулся. — Не зашёл, а закатился! — выкрикнул кто-то, и по классу прокатился смешок. Семён, помня Катино наставление, выпрямил спину, скривил лицо в отвратительно рожу и злобно посмотрел на притихшего обидчика. — Семён Бабурин, — хмыкнув, уставился на того паренька, — Надеюсь, мы подружимся. — не стирая ухмылки, добавил он. Катя была впечатлена. Справился мальчишка замечательно. Кажется, даже Пятифан заинтересовался им. И действительно через некоторое время он принял Семёна в банду. Это было неудивительно. Большой, грозный и устрашающий мальчишка соответствовал образу хулигана. В детстве он был симпатичным, позже растолстел и заплыл прыщами, однако Катя привыкла к его внешности и почти не обращала на неё внимание. Почти... — Старый друг лучше новых двух, помнишь? — спросила девочка, встретившись с Семёном вечером после школы. — Разумеется! Ух, и жутко же было... Однако ты это видела? Они не обзывались и, кажется, испугались. Ромка дружить предложил! — мальчишка был под впечатлением от первого школьного дня. Катя скривилась. Уж больно ей не нравился Пятифан, но у них нейтралитет. — Рома непостоянный. Если ты проколешься где-то, то он прижмёт. — Всё будет хорошо!***
Да уж. Нехорошо. Сколько он продержался в их банде? Года три? Сёма всегда был слабым и Катя это знала. Одно дело примерять маски, но совсем другое – заменить лицо этой самой маской. Катя держалась, а вот друг попал. Он не мог пойти против хулиганов, не мог показать себя настоящего, так как был бы осмеян и унижен. Он боялся. Сёма всегда был трусоват, но вот играть роль жуткого драчуна-разбойника, которого все боятся, ему нравилось. Под дурным влиянием хулиганов, характер Бабурина начал портится, в его речи стало появляться всё больше слов паразитов, а затем и мата. Иногда он мог начать ругаться даже при Кате, хотя раньше такого не было. Теперь он часто возвращался из школы с синяками. Он начал драться, хотя это и не приносило ему особого удовольствия, бить слабых Семёну не нравилось, ведь раньше и он был таким. Именно тогда начали портиться их отношения и год назад они оборвали общение. Вспомнив это, Катя тяжело вздохнула. И принялась дописывать домашнее задание. Первый раз она не сделала его вовремя, так как весь вечер сидела на иголках. От бабушки Семёна она первой узнала о его пропаже.***
Семён учился в их классе около двух лет, после школы друзья в тайне от всех продолжали видеться, но встречи эти стали короткими, а периодически какими-то нервными. Ни Кате, ни Семёну это не нравилось, но они так и не смогли понять что и в какой момент пошло не так. Девочка сидела напротив друга, лицо её было серьёзным и задумчивым: — Я видела тебя сегодня. Скажи, только честно, тебе приятно было избивать того мальчишку? — И что это за вопрос? Тебе то чё? — ответил он как-то небрежно и подбаченился. — Сём, пожалуйста... — Катя уже знала ответ на свой вопрос, но всё ещё надеялась. — Ну да, — он скрестил руки на груди и посмотрел на девчонку. Взгляд его был прямым и озлобленным. — Ты изменился. — И чё? — Раньше ты таким не был. Слабых и невиновных не бил. — Как-то душно стало. Ты отказываешься от меня? Друзья же должны принимать нас любыми — передразнив Катю, сказал он, — И Ромка с Бяшей в отличии от тебя меня принимают таким. Тебе же я давно не нравлюсь. Я знаю, — он фыркнул. — Ты презираешь меня. Стыдно со мной общаться, с таким жирдяем? Так нафиг лезть! Всё! Мне надоело это всё! Надоело, что ты мной только пользуешься! Тебе ведь противно быть рядом со мной, я это вижу... — он встал и не оборачиваясь ушёл, хлопнув дверью. Катя сморгнула слёзы. На языке вертелась несказанная фраза. «Старый друг лучше новых двух» Однако в чём-то Семён был прав. Всё из-за неё. Эта ссора, ухудшение отношений... Всё. — Пожалуйста, — она выбежала следом за ним. — Не надо... — вцепившись в его руку, она с такой надеждой посмотрела на него, что сердце Семёна кольнуло, но был он непоколебим. Пробормотав под нос что-то матерное, он отвернулся. Мальчишка не хотел больше быть тайным дружком и плясать под дудку бывшей "подруги". — Я дура! Самая настоящая. Я признаюсь перед классом. Ты всё же действительно мне доро... — но договорить она не успела. — Года два назад, — он бросил взгляд на их руки. — я отдал бы за эти твои слова – всё, — голос звучал холодно и совершенно незнакомо, в нём слышалась колкая насмешка. — Сейчас же мне ничего от тебя не надо. И дружба эта твоя фальшивая тоже. — бросил он не оборачиваясь так как знал, что не сможет выдержать её взгляда... А прощать не хотел. «Сама виновата, стерва» — решил Семён и, вырвавшись из её цепкой хватки, ушёл. Больше они не общались. Так прошёл целый год. Катя иногда выгораживала его перед учителями, но он будто не замечал. За этот год изменилась и она. Изменилась сильно, почти до неузнаваемости... Не внешне, а внутренне...душевно. Теперь и она смирилась, поплыла по течению. Вжилась в роль и срослась с маской. Всего-то год, а такие перемены. Теперь ей не для кого было держаться и оставаться собой, раньше был Сёма, а теперь... Класс не примет таких изменений, а мать всё устраивает. Потом пришёл Антон, а бывший друг пропал.***
На тетрадь что-то упало. Капля. Точнее слеза. Катя поднесла тыльную сторону ладони к глазам. Зачерствевшее сердце, покрытое ледяной коркой начало таять. Девочка не думала, что такое могло произойти, но ей было уже всё равно. Раньше она хотела, чтобы никто не знал о её истинных чувствах, раньше она стеснялась дружбы с Семёном из-за его внешности, раньше она думала только о себе и о том, как бы угодить маме. Раньше она, не замечая, постоянно шпыняла своего "друга", общалась с ним, как со слугой. Раньше. Сейчас Катя поняла, что всё это так неважно по сравнению с тем, что случилось. Поняла, что она могла заступиться за Сёму в первый день школы, сказать, что он её друг. Пусть от неё отвернулись бы девчонки, пусть она бы потеряла авторитет в классе, пусть Пятифан издевался бы над ними. Поняла, что могла бы по-другому к нему относиться и не думать только о себе. Вместе бы они смогли всё преодолеть. Семён бы не связался с дурной компанией, не бросил бы её, не разочаровал бы бабушку и самое главное... Он не пошёл бы в лес и не пропал. И всё это бы было, если бы когда-то давно она не испугалась и поддержала его. Если бы общалась с ним, как с человеком. Не пошла бы на поводу у своих страхов, эгоизма и гордыни. Если бы перед всем классом она сняла маску и сказала, что Сёма её друг. «Соберись, тряпка!» И вот она уже улыбается снова, пробегаясь взглядом по кабинету.