Бездна

Он бьет яростно, пытаясь убить, уничтожить, испепелить. Звуки битвы вытесняют воздух, разрубая его на мелкие кусочки. Брызги крови видны на мраморной плитке, трещины и разбитые витражи кричат о пощаде, но треск электро заглушает мольбы искусства. Мышцы рвутся, причиняя практически адскую боль. Форма духа модифицирует тело, перестраивая его по своему желанию. Кости болят, сухожилия лопаются под яростным напором чужеродной энергии. Чайльд игнорирует боль, сжимая зубы до мерзкого скрипа. Он не проиграет ей, ни за что.       - Ты почти выдохся, Тарталья, - Синьора не сдвинулась с места, окружив себя крио полем, - может пора прекратить отнимать у меня время?       - Захлопнись.       - Какое неуважение, - подведенные глаза сощурились; элегантная рука послала рой острых ледяных шипов. Тело было на грани разрушения. Кровь просачивалась сквозь доспех, капая на пол, образуя огромные разбрызганные лужи. Движения Чайльда стали медленнее, он стал промахиваться. Боль стала единственным чувством, которое он мог ощущать. Но он не может так просто отступить. Из всех людей в мире почему именно она? Почему эта стерва должна забрать часть Чжун Ли? Он сам вырвет из него гнозис, если так нужно, а потом будет долго извиняться, но эти гнилые руки не прикоснуться к его Богу. Он просто не может позволить этому случиться. Восьмая скучающе разглядывает ногти, ожидая следующего удара. Для нее это не серьезная битва; для неё это драка в детском саду за цветной стульчик не больше. Аякс знает, что у него нет шансов, но он лучше умрет, чем сдастся. Синьора стряхивает несуществующую пыль с плеча. Скучающих глаз уже нет, ей надоело учувствовать в этом цирке. Алая ведьма наносит удары огненным хлыстом. Град жгучей боли пронзает и так израненное тело. Форма духа не вечна, ей когда-то должен прийти конец. Глаз порчи питается от жизни своего хозяина, любые привнесения в свой организм отзываются в нем с утроенной силой. Ноги трясутся и почти не держат в вертикальном положении. Кровь нескончаемым потоком льется на пол. Аякс пытается дышать, но ребра больно пронзают легкие, впуская поток лавы, что вырывается с диким кашлем. Его шатает, но он упорно стоит на ногах.       - Жалкий, - огненный хлыст вминает сломанное тело в стену. Кровь быстро растекается под ним, осыпавшаяся плитка покрывает испачканные рыжие волосы. Сил нет даже поднять голову. Рука с длинными острыми ногтями больно сжимает щеки.       - Посмотри на себя, ты жалок, - с насмешкой Синьора покрутила залитое кровью лицо, - защищать не своего Бога, как же низко ты пал, Чайльд? Предвестник хотела сказать что-то еще, но кровавый плевок заставил ее замолчать. Брезгливо стирая с лица слюну, Восьмая замахнулась, чтобы добить своего сослуживца. Янтарный щит вспыхнул между ними, плотно окружая истекающее кровью тело. Чайльд сосредоточен только на одной фигуре. Взгляд замутнен болью, но он четко видит его очертания.       - Моракс, не думала, что ты появишься настолько быстро, - Синьора почтительно склонила голову, будто не она секунду назад учавствовала в битве, - я здесь, чтобы выполнить свою часть контракта. Передайте мне--       - Ты смеешь упоминать контракт? - девушка удивленно вскинула голову, - пункт 28, - холодный свет золотых глаз пронзал насквозь, в руках мужчины сверкнуло копье, - “Сторона принимающая гнозис — Крио Архонт, Богиня Любви и ее представитель в лице Восьмого Предвестника Фатуи — обязуется не причинять вреда жителям гавани и приближенным к Гео Архонту, а также носителям специальных меток, обозначающих принадлежность к семейному древу”. Сталь сверкнула элементом, разносящимся по мрамору стремительным потоком. Восьмая сделала шаг назад: сражаться с одним из Предвестников, что слабее нее, одно дело, но Бог...       - Не понимаю, о чем вы говорите, Моракс. Жители гавани целы и невредимы, ваши Адепты продолжают нести службу. Контракт продолжает действовать.       - Отклонено, - копье вонзилось в место, где секунду назад стояла Синьора, - Синьора, Восьмая из Предвестников Фатуи, - глаза опасно светились силой, - вы нарушили контракт, и вы познаете гнев камня. Аякс мог только смотреть: он чувствовал, что его раны медленно затягиваются — было ли это влиянием Чжун Ли, он не знает. Он чувствовал то же самое давление, что было тогда, когда в обитель вторгся Осиал. Аякс видел, как Моракс впадает в безумие, выпуская свою божественную сущность. Он мог только смотреть.

      - А что было дальше?

      - Да-да! Что дальше? Моракс же умер, почему он остался жив?

      - Это из-за проклятия? На него кто-то наложил страшное заклинание?

Кучка детей подпрыгивала в нетерпении, желая услышать продолжение истории.

Ветер подхватил слова, сорвавшиеся с губ, как подхватывает листья, сорвавшиеся с ветки. Он несет их сквозь одинокие вершины гор, что видели многое, но не способны поведать об этом. Треск поленьев звучит как музыка, убаюкивающая беспокойный разум. Ночь медленно наползала на небо, погружая мир во тьму. Смех разрезает воздух, наполняя промозглый воздух теплом.

      - Можно назвать это проклятием, я думаю. По крайней мере, выглядело это именно так.

      - В книжках пишут, что поцелуй истинной любви может исцелить от любого проклятия, - задрала нос светловолосая девочка.

      - Правда! Бабушка тоже о таком говорит!

      - Получается Аякс его не любил? Почему он не разрушил проклятие?

Улыбка растянула губы, собирая в уголках глаз мелкие морщинки.

      - Не делайте из него злодея, он очень сильно любил этого старого дракона. Просто поцелуи действуют исключительно на принцесс в беде, - мозолистые пальцы ущипнули сидящего рядом мальчишку за щеку.

      - Это так не честно! Почему драконов в сказках только убивают?

Улыбка не спадает с лица, глаза искрятся чем-то похожим на веселье.

***

Медленно поднимаясь с пола, заваливаясь вперед, Чайльд хромает по следу трещин и пятнам крови. В голове бьется только одно слово: “Пожалуйста”. Пожалуйста будь в порядке. Пожалуйста оставайся в разуме. Пожалуйста сохрани человечность. Аякс клянется, что видел паутину черных трещин, растянутых по бледной шее. Это выглядело не здорово и очень болезненно. Он видел глаза, пылающие жаждой крови. Руку будто опустили в кипяток, горячие волны боли растекаются по всей конечности. Она висит будто тряпка, приходится прижимать ее к себе, чтобы не оставить где-нибудь по дороге. Синьора тяжело дышит. Ее маска треснула и теперь валяется, отброшенная в пылу битвы. Против Архонта, потерявшего разум, она не больше, чем таракан. Моракс серьезный противник. Рога огибают его голову, светящиеся золотом глаза обещают мучительную смерть. Гнев камня — это не внесение какой-то крупной суммы за нарушение контракта. Это не обращение в безмолвную статую, с которой будет сыпаться песок. Это смерть, это расправа над душой и телом равносильная твоему нарушению. В данном случае нарушение довольно серьезное. Моракс выжидающе наклоняет голову, он играет с ней. Когда-то Тарталья видел такую сцену, вот только на месте Синьоры был он и было ему 14. Моракс снова взрослый голодный питон, а Восьмая маленький лакомый кусочек. Сколько бы она ни билась, сколько бы ни кусалась — против свирепого хищника она никто. Черные полосы на шее Архонта мигают в такт его сердцу: это опасно. Аякс спотыкается, хватаясь за стену, удерживая себя в вертикальном положении. Хруст каменной крошки под подошвой привлекает внимание. Моракс даже не поворачивается, ему не нужно смотреть, чтобы понять кто это. Синьора загорается яростью.       - Ты, - выплевывает яд девушка, - жалкий ублюдок. Как ты посмел предать Царицу? Метка этого чудовища? Ты хуже дезертира, Тарталья. Кусаешь руку, которая тебя вскормила. Моракс снова нападает. Битва не длится долго: Восьмая не может больше сражаться. Ее руки изогнуты в странном положении, из груди вырываются рваные хрипы — нужно отдать ей должное, она все еще на ногах. Закованная в перчатку рука призывает элемент.       - Мое имя Моракс, - грохочет голос Архонта, - и вы нарушили наш контракт. Каменная статуя Восьмого Предвестника разбивается, осыпаясь на мраморный пол. Крови нет, она запеклась, обращаясь в пыль вместе с ее владельцем.       - Чжун Ли..? - его голос дрожит из-за минимального количества сил в теле, большая часть уходит на то, чтобы оставаться в сознании и стоять. Мужчина немного поворачивает голову, лица все еще не видно.       - Посмотри на меня, - он практически умоляет: он боится увидеть его. Моракс поворачивается, прочерчивая копьем глубокую царапину. Аякс задыхается: от шеи Бога тянется вязь черных вен.       - Мне не нравится такой конец! - взвизгивает девочка, недовольно хлопая ладонью по бедру.       - Он оставил Аякса?.. - грустно вздыхает мальчик, подпирая щеку кулачком. Добродушный смех льется словно река.       - У этой истории нет конца, герои еще живы и вполне прекрасно себя чувствуют, - самодовольно поясняет мужчина, - прошло много лет, но оба живы и здоровы, практически.       - Вы их знаете? - восхищенно вздыхали дети, подбираясь ближе.       - Очень и очень хорошо знаю, - задумчиво покивал мужчина, - они оба просто отвратительны. Синие глаза искрятся всеми оттенками счастья. Его рыжие волосы затронуло время, седина ворвалась и заняла свое место в густых прядях. Никто не узнает, что он, хныча как маленький ребенок, стоит перед зеркалом и треплет свои волосы, пытаясь скрыть серебро. Его тело покрыто шрамами, но бывший Фатуй не прячет их, напротив выставляет на показ, хвастаясь. Бездна, в которую он провалился в далеком детстве, изменила его жизнь. Научила терять, помнить и отпускать. Он нашел в ней родственную душу, которую потерял, но обрел вновь. Жизнь подкидывала им испытания: потеря гнозиса отразилась на Чжун Ли, ему пришлось долго приходить в себя после начальных этапов эрозии — он много времени провел в спячке, восстанавливая силы — , маленький вредный Якша всячески мешался и отказывался давать согласие на что-либо связанное с бывшим Архонтом. Аякс натравил на него Итэра.       - Аякс, пора возвращаться. Он стал еще красивее. И пускай он все еще остается бессмертным Адептом, Аякс обязательно вернется к нему снова. Он простой смертный и возможности обрести вечную жизнь у него нет. Но он будет не он, если сложит руки и сядет в приемлемую позу. Он зубами вырвет у судьбы время, что проведет рядом с Чжун Ли. У Чжун Ли красивые золотые глаза, похожие на чай с медом, длинные шелковистые волосы, собранные в низкий хвост, и безумно теплая улыбка. На его голове рога, украшенные цветами и какими-то золотыми украшениями, это напоминание о том, что он когда-то был Богом, что он когда-то поддался эрозии, но был чуть сильнее, чтобы противостоять ей. Рыжеволосый мужчина прощается с детьми, что разочарованно стонут, не получив желаемый конец истории. Он подбегает к своему Богу, сплетая их руки вместе. Большой палец Чжун Ли мягко поглаживает ладонь Аякса, пропуская волны нежности по телу. Они разбегаются электрическим током, заряжая сердце, заставляя его биться еще долгие годы. Аякс оставляет поцелуй на любимых пальцах. В нем вся любовь и благодарность.

Если вернуться в прошлое означает снова испытать все те чувства к этому мужчине.

Аякс с удовольствием нырнул бы в эту бездну еще раз.